Археологическая типология

устойчивых сочетаний признаков, однако не всех, а лишь функционально и технологически независимых, причем получаемые группы являются лишь претендентами на то, чтобы именоваться культурными типами.

Аналогичным образом выделяемые в процессе сериационных исследо¬ ваний сочетания признаков (или объектов) нельзя еще признать хроно¬ логически значимыми типами (группами), так как линейная последова¬ тельность подобных типов (групп), даже если она достоверно фиксирует¬ ся в материале, еще не обязательно отображает хронологическую после¬ довательность [Лесман 1984: 120—122].

При разработке хронологии целесообразно различать хронологически значимый тип и более узкое понятие датирующего типа, т. е. типа, для ко¬ торого в определенных границах (в первую очередь, географических) установлены временной интервал его бытования или вероятностное рас¬ пределение его массовости во времени.

3. Процедура хронологической типологизации. Древнерусские памят¬ ники Новгорода и Новгородской земли позволяют лучше, чем в большин¬ стве других случаев, проследить процедуру выявления датирующих типов. Культурный слой Новгорода с его дендрохронологией и стратигра¬ фией, охватывающими период более чем в полтысячелетия, массовые на¬ ходки вещей, в частности быстро меняющихся ювелирных изделий, поз¬ воляют выделить несколько сотен хронологически значимых типов, а так¬ же установить если не вероятностные распределения их во времени, то по крайней мере интервалы бытования [Колчин 1959; 1968; 1971; 1982; Ща¬ пова 1956; Седова 1981; Лесман 1984; 1990; 1991 и др. ].

Суть процедуры выделения хронологически значимых признаков сос¬ тавляет выявление значений (для качественных признаков) или интерва¬ лов значений (для количественных признаков), которые, в сочетании с другими признаками, достаточно компактно локализуются в страти¬ графии и, соответственно, во времени. Значения признаков могут при этом не носить альтернативного характера. Хронологически значимый тип оп¬ ределяется отдельным признаком (в этом случае он идентичен хроно¬ логически значимому признаку) или группой признаков, не сводимой к их простому набору. Несводимость заключается в том, что дата такого типа уже, чем взаимоналожение дат признаков. А в случае рассмотрения веро¬ ятностных распределений вероятностное распределение даты типа фор¬ мально невыводимо из распределений дат признаков [Лесман 1987]. Т. е. типами являются некоторые из ячеек многоаспектной классификации.

Рассмотрим в качестве примера типологию бронзовых браслетов. Для них, как, впрочем, и для остальных категорий новгородских ювелирных изделий, ни одна из априорно заданных иерархий признаков себя не оправдывает, хотя сами признаки в значительной мере сохраняют свое значение. В типологии использованы особенности конструкции, формы, размеров и декора браслетов. Условно выделяются четыре основные боль¬ шие конструктивные группы: браслеты пластинчатые, проволочные, круче¬ ные, массивные. Внутри этих групп осуществляется классификация вещей, но сквозь все эти группы проходит сплошное разбиение на замкнутые и не¬ замкнутые браслеты, сквозной является также группировка по форме кон¬ цов браслетов. Сводный перечень хронологически значимых признаков браслетов, являющихся основаниями классификации, представлен ниже.

А. 1. П л а с т и н ч а т ы е б р а с л е т ы (кованые и литые). Для них выделяются шесть признаков.

А.1. 1. По общему контуру пластины браслеты делятся на ровные (ленточные) (А. 1. 1. 1 — рис. 50. 1. 1) и с сужающимися концами

(А. 1. 1. 2 — рис. 50. 1. 2).

А.1. 2. По максимальной ширине пластины выделяются три качес¬ твенно различных значения, границы между которыми формально-ста¬ тистически неуловимы (рис. 52): узкие — от 4 до 7 мм (А. 1. 2. 1 —

Р и с . 50. Браслеты пластинчатые. Датирующие признаки.

рис. 50. 2. 1), средние — от 8 до 16 мм (А. 1. 2. 2 — рис. 50. 2. 2) и широкие (А. 1. 2. 3 — рис. 50. 2. 3).

А.1. 3. По сечению пластины браслеты делятся на гладкие (А. 1. 3. 1 — рис. 50. 3. 1), с продольными выпукло-вогнутыми (А. 1. 3. 2 — рис. 50. 3. 2) или выпуклыми валиками, в том числе гладкими (А. 1. 3. 3 — рис. 50. 3. 3)

иложновитыми (А. 1. 3. 4 — рис. 50. 3. 4).

А.1. 4. По размещению орнамента в поле браслета выделяются, по¬ мимо неорнаментированных браслетов (А. 1, 4. 1 — рис. 50. 4. 1), браслеты

счетко выделенной поперечными линиями центральной орнаментальной зоной (А. 1. 4. 2 — рис. 50. 4. 2) или без таковой (А. 1. 4. 3 — рис. 50. 4. 3).

А.1. 5. По рельефности декора выделяются браслеты с углубленным (А. 1. 5. 1 — рис. 50. 5. 1) и с выпуклым литым (А. 1. 5. 2 — рис. 50. 5. 2)

декором.

А. 2. П р о в о л о ч н ы е б р а с л е т ы и п р и м ы к а ю щ и е к

Р и с . 51. Браслеты проволочные, крученые и массивные. Датирующие признаки

игруппировка браслетов по концам.

А.2. 1. По конструкции браслеты подразделяются на простые одно¬ проволочные (А. 2. 1. 1 — рис 51. 1. 1. ), витые (А2. 1. 2 — рис. 51. 1. 2), пле¬ теные (А. 2. 1. 3 — рис. 51. 1. 3), ложновитые, в том числе сплошные (А. 2. 1. 4) и полые (А. 2. 1. 5 — рис. 51. 1. 4), в виде стержня с обмоткой или оплеткой (А. 2. 1. 6 — рис. 51. 1. 5).

А.2. 2. По количеству проволок браслеты делятся на однопроволочные (А. 2. 2. 1 — рис. 51. 2. 1), двухпроволочные (А. 2. 2. 2 — рис. 51. 2. 2), трех¬

проволочные (А. 2. 2. 3 — рис. 51. 2. 3) и многопроволочные (А. 2. 2. 4 — рис. 51. 2. 4).

А. 3. К р у ч е н ы е б р а с л е т ы (рис. 51. 3) не поддаются диф¬ ференциации.

А. 4. М а с с и в н ы е б р а с л е т ы подразделяются лишь по ширине и форме сечения на узкие и средние (А. 4. 1 — рис. 51. 4. 1) и широкие (А. 4. 2 — рис. 51. 4. 2).

Б. З а м к н у т о с т ь б р а с л е т о в подразделяет их, соответ-

ственно, на замкнутые (сплошные, завязанные, створчатые и т. д. — Б. 1) и незамкнутые (Б. 2).

рис. 51. 5. 1), округлые (В. 1. 2 — рис. 51. 5. 2), обрубленные (В. 1. 3 — рис. 51. 5. 3);

щ и т к о в ы е (В. 2), в том числе овальные (В. 2. 1 — рис. 51. 5. 4)

треугольные (В. 2. 2 — рис. 51. 5. 5), а также с отверстиями в щитках

(В. 2. 3 — рис. 51. 5. 6); п е т л е в и д н ы е , в том числе собственно петлеконечные (В. 3. 1 —

рис. 51. 5. 7) и загнутые (В. 3. 2 — рис. 51. 5. 8); з в е р и н о г о л о в ы е , среди которых и концы в форме головы, и

концы с изображением головы (В. 4 — рис. 51. 5. 9); с т в о р ч а т ы е — с шарнирным соединением концов (В. 5), среди

которых уже независимо от формы концов выделяются одночастные (В. 5. 1 — рис. 51. 5. 10) и многочастные (В. 5. 2 — рис. 51. 5. 11).

В результате выделяются 34 хронологически значимых типа (Табл. 2. Подробнее см.: [Лесман 1990]), хотя, исходя из анализируемого набора признаков, число типов могло бы превысить тысячу. Однако часть ячеек полной типологической матрицы либо не заполнена материалом, либо заполнена единичными находками, либо, хотя находки и массовы, не поддается хронологической локализации, так как представлена во всей толще культурного слоя. В ряде случаев сочетания признаков представ¬ лены достаточно массово, но даты этих претендентов на хронологически значимые типы являются простым взаимоналожением дат признаков или дат типов, определяемых менее полным набором признаков.

Самостоятельными хронологически значимыми типами браслетов ста¬ новятся лишь те разновидности, даты которых невыводимы из дат других типов. При этом в аспекте хронологии типы могут быть иерархически организованы. В частности, пластинчатые браслеты представлены в Новгороде в слоях, датирующихся временем до 1396 г. (даты условны и отражают лишь синхронизацию с соответствующими ярусами мостовых Неревского раскопа). Даты же различных групп пластинчатых браслетов уже: остроконечные датируются 1116—1396 гг., округлоконечные — до 1369 г., щитковоконечные 1134—1313 гг. и т. д. С другой стороны, нали¬ чие щитков у браслетов всех разновидностей (пластинчатых, прово¬ лочных, массивных и др. ) само по себе выделяет хронологически зна¬ чимый тип с датой 1025—1313 гг. Пересечение дат пластинчатых и щитковоконечных браслетов дает 1025—1313 гг., однако дата, получен¬ ная из распределения находок в слое, уже, что позволяет говорить о са¬ мостоятельном типе пластинчатых щитковоконечных браслетов. Анало¬ гичным образом все проволочные незамкнутые браслеты датируются временем после 1055 г., а проволочные щитковоконечные 1096—1313 гг., что также уже взаимоналожения дат, которое соответствует 1055— 1313 гг.

Многоаспектный характер классификации, лежащей в основе типоло¬ гии, охватывает не только вещи внутри одной категории. Наиболее нагля¬ ден он, если рассматривать весь комплекс ювелирных изделий, так как значительная часть хронологически значимых типов является межкате¬ гориальной. Критерии выделения межкатегориальных типов (меронов) разнообразны. Это могут быть особенности технологии изготовления (имитационные изделия, эмали), детали конструкции (шарнирные соеди¬ нения, завязанные концы изделий и др. ), морфология вещи в целом или ее части (наличие форм квадрифолия, луновидных, плоской спи¬ рали и др. ), а также используемые мотивы и композиции декора (раз¬ личные геометрические, растительные, зооморфные и антропоморф¬ ные мотивы, знаки) [Лесман 1989а; 1991].

Р и с . 52. Распределение пластинчатых браслетов по ширине.

Выделяемые хронологически значимые типы далеко не всегда соответ¬ ствуют статистически устойчивым значениям или сочетаниям приз¬ наков. Наиболее наглядно это можно проследить на типах, в основу кото¬ рых положены количественные признаки — размеры украшений. По максимальной ширине пластинчатых браслетов, имеющих в той или иной мере расширенную середину и сужающиеся концы (независимо от их формы), выделяются три хронологически значимых типа (рис. 52, низ): узкие (максимальная ширина пластины от 4 до 7 мм), представленные в слоях, датирующихся до 1268 г.; средние (максимальная ширина пластины от 8 до 16 мм), представленные в слоях до 1369 г.; широкие (ширина пластины не менее 17 мм), представленные в слоях 1177— 1396 гг. В то же время статистический анализ распределения браслетов по ширине (рис. 52 верх) не дает достаточных оснований для подоб¬ ного разбиения и скорее даже подсказывает хотя и близкое, но несколько

Р и с . 53. Распределение круглых привесок по диаметрам: 1 — сплошные, 2 — про¬ резные.

иное: 4—5 мм, 6—15 мм, 16 мм и более, — которое не имеет хроно¬ логического значения. Если рассмотреть распределение круглых при¬ весок по диаметру, то оно дает хронологически значимые типы во взаимосвязи с разграничением сплошных и прорезных (рис. 53, низ): до 33 мм для сплошных монетовидных привесок (представлены в слоях до 1340 г., экземпляр диаметром 21 мм, происходящий из датирующегося 1396—1409 гг. 6 яруса, переотложен) и более 33 мм для сплошных и про¬ резных привесок (представлены в слоях после 1161 г. ). Это разбиение статистически не является единственно возможным. Не менее обосно¬ ванной была бы граница, проведенная по рубежу 28 мм (рис. 53, верх), однако она ничего не дала бы для хронологии.

4. Система датирующих типов. Упоминавшиеся выше типы, исходя из их компактного распределения в толще культурного слоя, можно при¬ знать хронологически значимыми, однако их определение в качестве датирующих требует дополнительного обоснования. Прежде всего необ¬ ходимо обосновать, что интервалы их представленности в слое соответ¬ ствуют интервалам их бытования или, по крайней мере, не уже. Стати¬ стические критерии малоприменимы из-за ограниченности выборки и плохой известности механизмов ее формирования. Основным инстру¬ ментом обоснования служит проверка полученной хронологической си¬ стемы на непротиворечивость в комплексах однократного формирования, к которым относятся погребения, слои разрушений, клады (с учетом специфической датировки бытования входящих в клад типов), а также отдельные вещи, относящиеся одновременно к нескольким типам [Лес¬ ман 1981]. При этом желательно, чтобы проверяемая хронологическая система охватывала изделия ремесленников разных специальностей, изготовленные из разных материалов, в разных местах (непосредственно в районе находки, в местных ремесленных центрах, импортные). Если непротиворечивость достигается в некоторых хронологических и тер¬ риториальных границах, то в этих границах и можно говорить о входя¬ щих в систему типах как о датирующих. В процессе проверки вырабаты¬ ваются также правила формирования хронологически значимых типов, становящихся датирующими, т. е. определяется минимальная мас¬ совость типа, а также правила установления верхних и нижних дат.

Проверка системы хронологически значимых типов новгородского вещевого инвентаря (включая наряду с ювелирными изделиями различ¬ ные группы вещей из железа, стекла, камня, кости) показывает, что на территории Новгородской земли хронологически значимые типы этой системы являются датирующими [Лесман 1988]. Система датирующих типов охватывает конец X—XIV в. (для этого интервала мы имеем достаточную для проверки серию комплексов и самих типов). Однако попытка применения ее вне границ Новгородской земли — на территории Смоленской, Владимиро-Суздальской земель, Эстонии и даже для па¬ мятников подчиненной Новгороду, но культурно в известной мере обосо¬ бленной Карельской земли — приводит к появлению противоречий [Лес¬ ман 1989б]. Это и определяет территориальные границы, в которых хро¬ нологически значимые типы новгородских находок являются датиру¬ ющими. Параллельно процедура проверки позволяет отсеять недоста¬ точно массовые хронологически значимые типы (таковыми оказались типы, представленные в Новгороде в 9 и менее экземплярах, даты кото¬ рых ненадежны), а также отработать процедуру определения хронологи¬ ческих границ датировки типов. В частности, случайны и не характе¬ ризуют период бытования отдельные находки вещей в культурном слое Новгорода, если они оторваны от основной серии, и величина разрыва в ярусах превышает число этих находок [Лесман 1984: 124].

Описанная выше методика создания системы датирующих типов, отработанная на материалах древнерусских памятников Новгородской земли, позволила уточнить и сузить даты подавляющего большинства инвентарных погребальных комплексов Северо-Запада, однако она при¬ менима и в иных регионах и для других эпох.

Т а б л и ц а 2 .

Датирующие типы браслетов

Т а б л и ц а 2

Датирующие типы браслетов

Г л а в а XVI

ЭТЮД О КЛАДАХ

(Ф. Р. Балонов)

Значимое — не что иное, как богатое соотношениями...

Томас Манн. Очерк истории моей жизни [Манн 1960: 121].

1. История проблемы. Замечено, что «явно или неявно каждый архе¬ олог по-своему занимается классификациями больших количеств слож¬ ных предметов» [Балонов, Шер 1978: 278]. Это относится и к классифика¬ ции кладов эпохи бронзы. В группировании кладов на основе функций (назначения) нет единодушия. Интересно проследить причины этого и попытаться найти приемлемый выход из затруднения.

В работах археологов второй половины XIX — начала XX в. делаются попытки распознать генезис кладов. Для этого выяснялись условия, заставлявшие владельцев вещей зарыть, спрятать их в землю. Это стрем¬ ление побуждало хотя бы приблизительно установить принадлежность этих кладов.

Как представляется, первое разделение кладов на категории было сделано в 1875 г. Шантром. Он делил все клады на две категории: сокро¬ вища и тайники, или клады литейщиков [Chantre 1875—1876: 68]. Разде¬ ление кладов на категории можно найти и в «Путеводителе по древ¬ ностям отдела бронзового века Британского музея» [A guide... 1904: 38]. Здесь они подразделяются на личные клады, клады купцов и клады ли¬ тейщиков. Дешелет посвятил вопросам классификации кладов отдельный параграф своего учебника [Dechelette 1910: 163—165]. Он излагает суще¬ ствовавшие в его время точки зрения относительно кладов, в частности, мнение Шантра, с которым не склонен полностью соглашаться.

«Нам кажется предпочтительнее разделить их (клады. — Ф. Б. ) всего на две категории:1 клады литейщиков и просто клады, причем последние состоят из вотивных или религиозных приношений, возможно, весьма многочисленных, и тайников, или сокровищ. 2 К первой категории отно¬ сятся клады, содержащие остатки литья, целые литейные формы, шлак или слитки, а также, возможно, и те, которые содержат разбитые пред¬ меты, предназначенные к восстановлению или только что вышедшие из формы и имеющие необработанные литейные швы. Вторая категория состоит из находок, которые не содержат никаких предметов со следами индустриальной эксплуатации» [Dechelette 1910: 165].

Гордон Чайлд первым после Дешелета подверг проблему кладов де¬ тальному рассмотрению. Этой теме он отводит главу в своей книге «Брон¬ зовый век» [Childe 1930: 43—45]. Чайлд выделяет домашние клады, вотивные клады, клады торговцев и клады литейщиков, причем за послед¬ ними он признает распространение только в позднем бронзовом веке и допускает, что часть их могла, вероятно, принадлежать группе бродячих медников.

В работах, посвященных бронзовому веку, выходивших в свет после книги Чайлда вплоть до настоящего времени, археологи часто обраща-

© Ф. Р. Балонов (стр. 315—337).

1Это замечание Дешелета удивляет тем более, что Шантр делил клады также «всего на две категории».

2Таким образом, у Дешелета получается не две, а три категории: а) клады литейщи¬ ков, б) вотивные клады, в) тайники (сокровища).

лись к проблеме классификации кладов, но назвать сколько-нибудь зна¬ чительное детальное исследование этой проблемы затруднительно. Чаще всего археологи освещают отдельные вопросы темы: распространение кладов на какой-либо отдельной территории, культурные связи, дати¬ ровку, проблемы металлургической типологии...

Китлицова в работе «Хронология и функции кладов» [Kytlicova 1970: 681—684] исследовала распространение кладов в Чехии и Моравии,

дов браслетов. В статье «Клад», написанной ею же для энциклопедии Филипа упоминается, что клады интерпретировались по-разному: «как клады сырья или готовых изделий, как клады товаров, клады драгоцен¬ ностей и вотивные клады и т. д. » [Filip 1966: 277—278].

Если внимательно присмотреться к тому, в чем исследователи расхо¬ дились, разбивая клады на группы, можно обнаружить, что даже в одной и той же классификации для такого подразделения использовались различные критерии (состав клада, местонахождение его, функция и т. п. ). Исследователи не придерживались строго какой-либо логической схемы анализа. Отчетливо видно, что они смешивали два разных уровня исследования: уровень наблюдения и уровень интерпретации сделанных наблюдений. Тут, говоря словами Томсона [1958], «наиболее опасный источник ошибок — записывание выводов вместо наблюдений».

Рассмотрим, как это проявляется у разных авторов. Из таблицы 3 явствует, что во многих случаях исследователи, игнорируя уровень на¬ блюдения, обращаются сразу к уровню интерпретации. Именно этим путем идет большинство исследователей и сейчас. Между наблюдением и интерпретацией фактов потеряно весьма существенное звено — анализ сделанных наблюдений.

Большая часть современных исследователей данной проблемы, по¬ заимствовав терминологию и понятийный аппарат предшественников, некритически переносит их на материал, обнаруженный в совершенно ином культурном, хронологическом и/или региональном контексте. За время, прошедшее от исследований Шантра, Дешелета и Чайлда, во многом изменились и расширились наши представления о древних культурах. Естественно, что понятийный аппарат, «работавший» хорошо 50—100 лет назад, начинает давать сбои или вовсе отказывается ра¬ ботать.

Назрела, по-видимому, необходимость пересмотреть установив¬ шуюся, ставшую традиционной классификацию кладов, разобраться в имеющихся определениях, вернее — в кроющихся за ними понятиях.

2. Задача. Идея ревизии существующих классификаций кладов эпохи бронзы родилась в 1968 г. при обсуждении проблемы неудовлетвори¬ тельности наличных классификаций в беседе Бочкарева, Клейна и автора

ния невозможна до тех пор, пока не существует четкой классификации кладов, проведенной на объективном основании. Следовательно, тре¬ буется произвести такую классификацию, опираясь на объективные при¬ знаки, выделенные в самом изучаемом материале. Представлялось, что такой пересмотр невозможно осуществить, не прибегая к статистико-ком¬ бинаторным методам исследования [Балонов 1971: 24—25; 1981: 24—28].