Politicheskiy_islam_v_stranakh_Severnoy_Afriki

незаконных арестов и преследований за убеждения179. Вдогон выборам 1997 г. ПСР одержала еще одну маленькую, но заметную победу в конце апреля 1999 г. на довыборах в палату представителей по округу аль-Мазра‘а в городе-спутнике Рабата –– Сале, где депутатский мандат завоевал Абд аль-Илях Бенкиран, ставший к тому времени вице-председателем партии. Таким образом, она стала располагать десятью депутатскими мандатами в Палате представителей.

Какую роль в создании ПСР сыграли правящие круги страны? Непосредственных свидетельств их вмешательства нет. Однако думается, что столь опытный слуга престола, как Абд аль-Карим альХатиб, не взялся бы за столь решительный проект без консультаций с дворцом и спецслужбами. О заинтересованности марокканского махзена в создании ПСР свидетельствовал и тот факт, что участие «ат-Таухид ва-ль-ислах» в выборах под прикрытием НДКД вызвало брожение умов в рядах «аль-Адль ва-ль-ихсан». Судя по сообщениям марокканской прессы, еще после успеха НДКД––«ат-Таухид» на местных выборах 1997 г. в «аль-Адль» заметно возросло число сторонников участия в грядущих парламентских выборах. В то же время во главе Национального исполнительного совета и региональных советов «аль-Адль» преобладали радикалы, твердо державшиеся за тактические указания Абд ас-Саляма Ясина. Подобный расклад сил привел к тому, что к осени 1997 г. из «аль-Адль» вышел ряд видных фигур, выполнявших роль связующего звена между радикалами и умеренными. Эти события ослабили структуру «альАдль» и спровоцировали новый раскол в этой полуподпольной организации. Важно и то, что большинство покинувших «аль-Адль» исламистских деятелей предпочли вступить в ПСР и тем самым прагматически включиться в легальную политическую жизнь180.

Показанные выше политические преобразования в Марокко 1990-х годов довольно сложны в оценке. К ним применима формула о том, что «авторитарные режимы стремятся к либерализму отнюдь не с целью осуществить демократию, но просто не желая потерять власть»181. В то же время ранние оценки аналитиков, предполагавших, что «попытки либерализации, предпринятые марокканским монархом, не кажутся решительным стратегическим выбором»182,

179La Vie еconomique´. 10.10.1998.

180La Gazette du Maroc. 25.08.1997. См. также: Орлов В. В. Марокканская монархия и исламские неправительственные организации: новые тенденции 90-х годов // Арабский Восток: ислам и реформы. Сб. ст. М.: ИИИБВ, Институт Африки РАН, 2000.

181Ferri´ J.-N. Entering the ‘Virtuous Circle’... P. 74. 182Korany B. Monarchical Islam... P. 171

сегодня уже устарели. Скорее уместно говорить как раз о долгосрочном плане перестройки облика монархии, направленном, как прогнозировали в начале 1990-х годов российские исследователи, на создание «новой партийно-политической структуры, которая в конечном счете может вобрать в себя и умеренных фундаменталистов, и националистов, и левых (включая коммунистов)»183. Действительно, трон и политические силы страны в целом смогли довориться в 1996 г. о «правилах игры», которые по сей день не оспариваются действующими лицами марокканской политической сцены. С другой стороны, преждевременными оказались и гимны «зрелости процесса демократизации, который сводится главным образом к усилению центральных позиций законодательных учреждений»184. Очевидно, истина лежит посередине между этими полюсами.

Представляется, что непосредственной целью Хасана II в его открытости к оппозиционным партиям было свести к минимуму угрозу нестабильности после его возможного ухода с политической сцены. Так что курс марокканской монархии на дозируемый плюрализм был нужен, в первую очередь, для уверенной передачи власти новому суверену185. Но следует заметить, что и исламская политика Хасана II была очень далека от наивного альтруизма. Умелый и жесткий политический игрок, 38 лет успешно управлявший страной, король и в 1990-е годы не был склонен дать оппозиции возможность свободно распоряжаться исламом как средством проведения в жизнь своих идеалов. Поэтому «пробный шар» марокканской монархии –– допуск умеренных исламистов к парламентским выборам 1997 г. –– стал знаковым, но все же отдельным событием, не изменившим общей картины взаимоотношений двора и исламской оппозиции186. В этом плане опасения российских исламоведов и политологов, полагавших, что «либерализация содержит в себе

183Трофимов Д. А. Исламский фундаментализм в арабских странах: истоки и реалии // Восток. 1992. № 1. С. 119–120.

184Baaklini A., Denoeux G., Springborg R. Legislative Politics in the Arab World...

P. 130.

185Подробнее см.: Орлов В. В. Опыт взаимодействия монархии и умеренных исламских движений в Марокко (90-е годы XX в.) // Вестник Моск. ун-та. Сер. 13. Востоковедение. 2007. № 4.

186Это очень хорошо заметно по реакции лидеров «аль-Адль ва-ль-ихсан» на кончину Хасана II, последовавшую 23 июля 1999 г. Выражая мнение Абд ас-Саляма Ясина, Надия Ясин заявила агентству Франс Пресс, что ее печалит смерть любого человека, любого мусульманина. «Однако, –– отметила она, –– в политическом плане для нас это –– не событие... Система не уходит вместе с человеком; он умер, но система –– нет. Было бы лучше, если бы Хасан II был жив, а его система перестала бы существовать». –– Цит. по: Pennell C. R. Morocco since 1830... P. 378.

возможность нарушения возникающего, но пока еще шаткого политического баланса в пользу одного из элементов этой будущей структуры –– исламистов»187, для Марокко не сбылись.

Бархат поверх стали: монархия и исламисты в демократических декорациях (2000-е годы)

Сегодня, в начале XXI в., Марокко неспешно продвигается по спроектированной Хасаном II трассе поэтапной и дозированной демократизации. Мухаммед VI, стремясь расстаться с негативными чертами авторитарного режима своего отца, сохраняет преемственность с его курсом в отношении исламских институтов. С первых дней правления молодой король стремился отождествить себя с делом реформ и в своих речах неоднократно обращался к теме демократических принципов и плюрализма. Так, в своей речи по случаю дня прессы и средств массовой информации 15 ноября 2002 г. Мухаммед VI заявил: «Наша страна явственно высказалась за политический плюрализм в демократическом обществе. Этот выбор подразумевает учреждение систем и институтов, которые будут управляться по демократическим правилам»188. В своей внутренней политике король старается сопрягать жесткое подавление экстремистских организаций, действующих под религиозными лозунгами, с внедрением легальных форм исламистской деятельности и дальнейшей фрагментацией политической сцены страны.

Чем больше партий, тем лучше. Либеральным начинаниям молодого монарха в немалой степени способствовала сложившаяся в 1970-х годах и вполне жизнеспособная партийно-политическая система королевства, превратившаяся к концу XX в. в важный фактор общественной жизни. Тем более, что при всей внешне демократической атрибутике парламентско-партийные процедуры попрежнему сочетаются на разных уровнях пирамиды власти с патриархальными связями, столь привычными для алауитского махзена. Как писал по этому поводу Лахсен Брукси, «политические партии Марокко не обладают традицией представления в своем лице масс –– в отличие от европейских партий, за которыми стоят века существования и политической активности (militantisme)». Тот же автор отмечает, что структуру шерифского махзена «составляют три элемента, каждый из которых выполняет свою функцию. Это

187Трофимов Д. А. Исламский фундаментализм... С. 120.

188Message by H. M. King Mohammed VI on National Press and Communication Day, November 15, 2002. –– Royaume du Maroc. Ministere` de Communication. http://www.mincom.gov.ma/english/generalities/speech/2002/ national_press_day.htm 26.04.2007.

центральное правительство, придворные круги и рассредоточенные центры власти, связанные с местными общинами»189.

Развивая эту мысль, можно заметить, что в силу многих объективных причин (включая и весьма рельефную, обусловленную природой и историей, фрагментарность традиционного социума Марокко, а также относительно медленную, очаговую урбанизацию, которая в XX в. шла в этой стране не столь быстрыми темпами, как в Тунисе или Алжире) патриархальные, в том числе общинноплеменные и крестьянские, устои марокканского общества сохранились в виде глубоких и многослойных пластов общественного сознания. Поэтому возникшая здесь многопартийность является на поверку не столько признаком современного, сколько –– традиционного.

В свою очередь, патерналистские устремления монархии, довольно откровенные при Хасане II, хоть и прикрытые флером «хасановской

Король Мухаммед VI демократии», выражаются в наши дни в негласном, закулисном, но действенном управлении политическими процессами со стороны

Мухаммеда VI, его окружения и придворной свиты, –– т. е. «дворца» как собирательного понятия.

Наиболее явственно политика королевской администрации проявилась в ходе парламентских выборов, состоявшихся 27 сентября 2002 г. и 7 сентября 2007 г. На них 325 мест в Палате представителей оспаривали кандидаты, соответственно, от 26 и 33 политических партий. В предвыборной гонке участвовали также кандидаты без партийной принадлежности. Кроме того, в преддверии выборов 2002 г. парламент одобрил законопроект, предложенный королем и учреждавший особые «национальные списки» кандидатов прекрасного пола. Они должны были обеспечить для марокканок не менее 30 мест в парламенте (около 10 % депутатского корпуса)190. Явка избирателей на выборах XXI века была ниже, чем

189Brouksi L. Makhzenit´e´ et modernite´... P. 50, 56.

190Malka H., Alterman J. B. Arab Reform and Foreign Aid: Lessons from Morocco. Center for Strategic and International Studies. Signficant Issues Series, V. 28, № 4. Washington, D. C.: CSIS Press, 2006. P. 47.

в 1997 г., что независимые наблюдатели объясняли постепенным освобождением избирательной процедуры от подтасовок и злоупотреблений, массово применявшихся в Марокко эпохи Хасана II и его «серого кардинала» Дриса Басри –– несменяемого с начала 1970-х годов министра внутренних дел. По итогам выборов в Палату представителей она включала депутатов от 22 (в 2002 г.) и 24 (в 2007 г.) политических партий.

Результаты выборов и представительство ведущих политических сил Марокко в Палате представителей*

* Составлено по материалам Международного парламентского союза (Inter-Parlia- mentary Union, http://www.ipu.org) и официального сайта «Парламентские выборы 2007 г.» Министерства внутренних дел Марокко (Royaume du Maroc. Ministere` de l’Interieur´. Elections legislatives´ 2007, http://www.elections2007.gov.ma): выборы 1997 г. (http://www.ipu.org/parline-e/reports/arc/2221_97.htm); выборы 2002 г. (http://www.ipu.org/parline-e/reports/arc/2221_02.htm); выборы 2007 г. (http://www.ipu.org/english/parline/reports/2221 %5Fe.htm; http://www.elections2007.gov.ma/index.aspx) 21.02.2008.

представительстве в 2002 и 2007 гг. Наконец, в ходе избирательных кампаний 1997–2007 гг. резко возросло парламентское представительство исламистских сил. Завоевав 42 мандата на выборах 2002 г. и 46 –– в 2007 г., Партия справедливости и развития стала одним из основных политических полюсов в стране192. Фактически ПСР подтвердила, что она вошла в «клуб» общенациональных партий наряду с Истикляль и ССНС и оказалась несомненным фаворитом средних слоев марокканского общества193. В этом ей посодействовало использование современных агитационных технологий и особое внимание к местным и региональным выборам, а также квартальным, районным, городским сообществам избирателей. По мнению лидеров ПСР, высказанному ими французской исследовательнице Мирьям Катюсс в ноябре 2002 г., участие в парламентских выборах без надежного представительства в местных органах власти бессмысленно, так как партия должна предъявить избирателю конкретные решения для его проблем –– своего рода местную «витрину» знаний и административного таланта партийцев194.

После двукратного успеха ПСР на выборах уместно предположить, что современная партийно-политическая система Марокко основывается на трех основных блоках: 1) блоке лево-центрист- ских партий, группирующихся вокруг ССНС, 2) блоке центристских «дворцовых» партий, объединенных НОН и другими всецело поддерживающими королевскую инициативу силами, 3) исламскотрадиционалистском блоке во главе с ПСР. При таком раскладе сил Истикляль, идейно близкая к ПСР, обладает возможностью для политического маневра, поддерживая контакты как с исламистами, так и с дворцом.

В-третьих, в политической жизни Марокко устойчивые позиции сохраняет (и будет сохранять в обозримой перспективе) берберское этнополитическое представительство. Как Народное движение во главе с Мохандом Лаенсаром, так и Национальное народное

192Дело еще и в том, что перед выборами 2002 г. ПСР пошла на неформальное соглашение с министерством внутренних дел и ограничила число округов, в которых выставляла кандидатов. Тем самым она сознательно сделала себя «партией меньшинства».

193В декабре 2005 г. в Марокко был проведен опрос Международного республиканского института, согласно которому 47 % избирателей были настроены голосовать за ПСР. –– Khalaf R. Morocco Sees the Rise of Acceptable Islamist Party // Financial Times. 23.05.2006. При адекватном подсчете голосов такой расклад (если бы выборы проводились в 2006 г.) мог бы дать ПСР более 100 мест в нижней палате парламента.

194Цит. по: Catusse M. «Les coups de force» de la representation´ // Scenes` et coulisses de l’election´ au Maroc. Les legislatives´ 2002. Sous la direction de M. Bennani-Chra¨ıbi, M. Catusse, J.-C. Santucci. P.: IREMAM––Karthala, 2004. P. 101.

318 Марокко: король-халиф и управляемая многопартийность

движение под руководством ветерана берберской политической сцены Махджуби Ахердана успешно апеллируют к эмоциям консервативного сельского избирателя. Со своей стороны арабские элиты Марокко (и королевская власть в первую очередь) с опасением относятся к проявлениям берберской самобытности. Однако они видят в берберском партикуляризме надежный «политический буфер», отделяющий исламских радикалов от племенного и сельского населения страны. Поэтому их берберская политика двойственна.

С одной стороны, подъем берберского самосознания ограничивается. Так, в июне 2005 г. берберские активисты решили создать Демократическую партию амазигов195 (ДПА). Ее программа предусматривала «федеративное устройство Марокко», развитие «культурного, лингвистического и религиозного многообразия», а также продвижение в королевстве «светского образа жизни»196. Министерство внутренних дел Марокко отказало им в легализации, поскольку конституция формально не разрешает формирования партий на религиозной или этнической основе197. Точно так же берберское наречие тамазигт пока не признается в Марокко национальным языком наравне с арабским. Одновременно королевская администрация покровительствует развитию автохтонной берберской культуры. Стремясь взять берберское движение под свой контроль, Мухаммед VI еще в июле 2001 г. объявил об учреждении Королевского института амазигской культуры, который с тех пор непосредственно подчиняется ему и находится под его опекой198. Официальные круги тут же развернули пропагандистскую кампанию в поддержку нового королевского проекта. Так, Лахсен Брукси отмечал в 2002 г.: «Необъяснимо и парадоксально, что... тамазигт долгое время оставался табуированным... ведь маргинализация бербероязычных элит может подтолкнуть амазигские

195Амазиг (букв. благородный, свободный человек) –– самоназвание значительной части берберского населения Северной Африки.

196Gazette du Maroc. 25.06.2005.

197Тем не менее процессу легализации исламистских партий (Партия справедливости и развития, «Цивилизационная альтернатива» и другие) этот запрет не повредил.

198В соответствии с положениями королевского дахира № 1-01-299 об учреждении Королевского института амазигской культуры, он является академическим и научно-исследовательским институтом, «наделенным всеми юридическими полномочиями, пользующимся полной финансовой автономией», в котором осуществляется подготовка, перевод и выпуск работ по берберскому языку и культуре. Согласно статье 2 дахира, ключевой задачей института является «содействовать интеграции тамазигта в сферу образования, его распространение в социальной, культурной и информационной сферах как на национальном, так и на региональном и местном уровнях». –– Royaume du Maroc. Institut Royal de la Culture Amazighe. Sale:´ ImprimElite, 2004. P. 2.

ассоциации к культурным и политическим требованиям»199. Уже сегодня можно сделать вывод о том, что интересы и социально-ис- торическое наследие берберов вызывают у Мухаммеда VI больше внимания, чем у его отца. Так, по словам министра образования Хабиба аль-Малики, в 2004/2005 учебном году в Марокко открылись 930 школ с преподаванием берберского языка, а в 2008/2009 учебном году в бербероязычных регионах Марокко уроки тамазигта (ташельхита) должны проводиться уже во всех начальных

исредних школах. Для этого с 2003 г. было подготовлено свыше 2 тысяч преподавателей200. 5–7 августа 2005 г. королевство приняло в городе Надор 4-й съезд Всемирного конгресса амазигов (ВКА) –– неправительственной организации, представляющей берберские национальные организации Северной Африки и Европы. Это был первый случай собрания ВКА на территории Северной Африки (предыдущие съезды проходили на Канарских островах

иво Франции).

В-четвертых, марокканская политическая арена начала XXI века демонстрирует все большую фрагментацию и сложность коалиционных маневров в парламенте и правительстве. В этом плане любопытно, что Мухаммед VI после выборов 2007 г. без осложнений последовал демократической процедуре и назначил пре- мьер-министром главу победившей Истикляль, 67-летнего Аббаса аль-Фаси. Однако на предыдущих выборах (2002 г.) король оказался в затруднительном положении. Дело в том, что победителю выборов (ССНС) вместе с НОН и левыми партиями –– Социалистической демократической партией (СДП), Партией прогресса и социализма (ППС), Демократическим союзом (ДС) и Фронтом демократических сил (ФДС) удалось собрать только 135 мест в парламенте, что на 28 мест меньше парламентского большинства. Спасти левоцентристскую коалицию могла бы помощь альянса Народного движения (НД) и Национального народного движения (ННД) с Демократическим и социальным движением (ДСД), но они предпочли присоединить свои 52 места к союзу Истикляль и ПСР. В итоге правоисламистская коалиция собрала 142 места и оказалась представительнее, чем левоцентристы. При этом логика выборов требовала назначения премьер-министра от ССНС, что в условиях заметных неудач левых в «правительстве альтернативы» (1998–2002) заведомо делало бы нового премьера недееспособным. Тогда Мухаммед VI предпочел назначить на этот пост формально

199Brouksi L. Makhzenit´e´ et modernite´... P. 80.

200Le Matin du Sahara et du Maghreb. 17.11.2004.

беспартийного и полностью лояльного экс-министра внутренних дел Дриса Джетту.

Суммируя продемонстрированные выше тенденции и факты, можно придти к выводу, что на стыке XX и XXI вв. авторитарное управление интересами парламента и общества уступает в Марокко место все более изощренной политической игре. Разумеется, королевский двор по-прежнему сохраняет в ней ведущую роль, однако для этого он вынужден делать уступки оппозиции и прибегать ко все более сложным идейным и административным ходам. Как выразился по этому поводу французский политолог Жан-Но- эль Феррье, «король в состоянии заставить оппозицию пасть ниц перед ним... но в то же время, дабы сохранить свое положение, он косвенно признает надобность привлечь оппозицию к себе»201. Королевская администрация умело множит число партий, способствует расколам в действующих или создает новые, продолжая тем самым политические традиции времен Хасана II. Так, еще в 1976 г., перед выборами 1978 г., зять короля Ахмед Осман создал Национальное объединение независимых, а в 1983 г., перед выборами 1983–1984 гг., премьер-министр Ма‘ати Буабид –– Конституционный союз. Формировались и так называемые административные партии (в том числе Национально-демократическая партия, возникшая в 1980 г.). Марокканский социолог Мустафа Сехими дал им остроумную характеристику получателей «помощи или шефства махзена при их создании», перед которыми ставилась задача «сыграть против партий, вышедших из национального движения...

на этапе парламентской арифметики»202.

Взлет влияния ПСР: плюсы и минусы. С той же целью королевский режим способствовал на протяжении 2000-х годов усилению Партии справедливости и развития и интеграции умеренных исламистских сил в парламентскую жизнь страны. При этом двор, несомненно, рассчитывал на то, что исламисты в большей или меньшей степени отберут у левых партий (ССНС и его союзников) популярные лозунги социальной защиты. В то же время эта политическая тактика предусматривала возможность долговременного альянса между лидерами ПСР и молодым монархом, апологеты которого еще при его вступлении на престол называли его «королем бедных»203. Наконец, оформление ПСР как политической силы и допущение ее к участию в парламентских выборах преследовало

201Ferri´ J.-N. Entering the ‘Virtuous Circle’... P. 70.

202Sehimi M. Les elections´ legislatives´ au Maroc // Monde arabe: Maghreb––Machrek. № 107, 1985. P. 31.

203Brouksi L. Makhzenit´e´ et modernite´... P. 285.