Вопрос 29. Ценностная концепция общественной жизни п.И. Новгродцева. Задачи социологии. Солидарность. Идеал как модель поведения.

Биография. Новгородцев Павел Иванович родился 28 февраля 1866 в Бахмуте. Российский правовед, философ, социолог, глава школы "возрожденного естественного права" в России. Профессор Московского университета (1904-06), ректор Высшего коммерческого института (1906-18). Член партии кадетов (с 1905) и ее ЦК (1917). С 1920 в эмиграции, с 1921 в Праге, где основал и возглавлял Русский юридический факультет при Пражском университете. Главные труды: "Введение в философию права"; "Кризис современного правосознания" (1909); "Об общественном идеале" (1917). Умер 23 апреля 1924 в Праге.

Воззрения.

Критика позитивистской социологии. Обращает внимание на внутренний мир личности, но не согласен с интерпретацией личности как пассивного продукта, части социальной среды. Общество - сознание отдельных лиц.

В конце 19 и начале 20 века складывается новая, антипозитивистская фаза эволюции социологии в России, лидером которой было неокантианство. Представителем этого направления был Новгородцев. В своих работах опирался на аналитические подходы, номинализм и нормативизм.

Новгородцев известен своей резкой критикой позитивистской социологии за ее акценты на необходимости изучения общества, за утверждение об объективном характере изучаемых социальных фактов и связей между ними, за засилье в ней (вместо нравственно-правового и культурного) исторического подхода. Применение последнего, полагал мыслитель, ведет к исчезновению личности как объекта исследования и превращению в таковой масс, социальной среды. Между тем, основным объектом исследования, по его мнению, должна быть именно личность, рассматриваемая сквозь призму индивидуально-психического и нормативно-этического подходов.

Ценностная концепция общественной жизни.

Данная концепция состоит в попытке сдвинуть общественную мысль с общества на личность. Он предложил иную логику рассмотрения проблемы “личность – общество", она предполагает мыслить антропоцентрично (человек есть центр Вселенной и цель всех совершающихся в мире событий) и аксиологично. Отстаивание Новгородцевым личностного начала стало в определенной степени реакцией на господство марксистского взгляда на личность, как производный и второстепенный фактор общественной жизни (индивид нуждается не в утопическом проекте светлого будущего, а в вечном идеале добра, в основе которого - самоценность человеческой жизни).

Задачи социологии.

Объектом исследования, по Новгородцеву, должна быть именно личность, рассматриваемая сквозь призму индивидуально-психического и нормативно-этического подходов. Социологии, считал Новгородцев, следует превратиться из науки об изучении, описании, объяснении объективных социальных фактов в науку об исследовании ценности данных фактов. А это превращает социологию из "объективной" в "субъективную" область получения нового знания.

Солидарность.

Руководствуясь идеей о том, что в теоретическом обосновании следует идти от личности Новгородцев переходит к идее всечеловеческой вселенской солидарности. Его, как и многих социологов, этого времени вдохновляла идея солидарности. Принципы свободного универсализма выражает, по его мнению, и равенство, и свободу лиц, и всеобщность их единения, поскольку все это сочетается в идее свободной солидарности всех.

Последовательно реализуя неокантианский подход к анализу общественного развития. Новгородцев приходит к важному выводу, что разрешение противоречия между обществом и личностью в конкретно-исторической действительности не возможно. Конкретные формы общественности не способны удовлетворить беспредельные возможности потенциала личности, а отсюда и солидарность личности с общественной средой относится к недостижимому и трансцендентному идеалу. Личность и общество, считает он, начала соотносительные, но не совпадающие.

Общественный идеал.

Общественный идеал – «принцип всеобщего объединения на началах равенства и свободы» или «свободного универсализма», в котором воплощаются «и равенство, и свобода, и свобода лиц, и всеобщность их объединения». Но этот общественный идеал находит свое выражение не в каких-то конкретных воплощениях, а в бесконечном развитии и нравственном совершенствовании человека и общества. Общественный идеал разделяется на абсолютный и относительный.

Относительный идеал зависит не только от конкретного лица, но и от других субъектов общественной жизни (группы, класса, движения, партии т.д.) и ориентирован всегда на создание какого-либо общественного порядка, отражающего в то же время сущность отдельного человека (личная безопасность, свобода, равенство, собственность, солидарность и т.п.).

Абсолютный идеал создается каждым человеком самостоятельно и выступает в качестве требования нравственного поведения индивида и бесконечного совершенствования личности. В основе этого идеала лежит личность как абсолютная цель общественного прогресса. Эти идеи Новгородцева во многом определялись философией Канта, согласно которой человек всегда должен рассматриваться только "как цель и никогда как средство". Требование абсолютного идеала, по учению Новгородцева, носит вневременной характер и является общим для права и морали. Однако в каждой из этих областей — в области права и в области морали — стремление к идеалу получает свое особое выражение соответственно существу той руководящей идеи, которая в них проявляется. Необходимо определить, писал Новгородцев, каков должен быть абсолютный идеал применительно к области социальных явлений.

Абсолютный идеал имеет безусловное значение, относительный идеал носит условный характер.

Вопрос 30. «Социология науки и права» Б.А. Кистяковского. Исторический процесс. Индивид и общество. Власть и государство. Социологический закон развития подпольной революционной организации. Кистяковский о марксизме и социализме.

Богдан (Фёдор) Александрович Кистяковский (1868 - 1920) - правовед, философ и социолог неокантианской ориентации.

Биография: Родился в Киеве в семье профессора Киевского университета, юриста, криминалиста и руководителя украинского национального движения Александра Фёдоровича Кистяковского. С 1888 по 1892 год последовательно исключался из Киевского, Харьковского и Дерптского университетов за участие в подпольных кружках и студенческих волнениях. В 1895 году выехал за границу: обучался в Берлинском университете, Сорбонне, Страсбургском университете. В 1898 году защитил диссертацию по философии «Общество и индивидуальность», которая была опубликована в следующем году в Берлине на немецком языке и получила высокую оценку немецких ученых. В 1901-1902 годах занимался по юриспруденции в Гейдельбергском университете. Часто выезжал за границу для продолжения обучения и в дальнейшем.

Жил в Петербурге, Киеве, Москве. Публиковался в журналах, участвовал в создании «Союза освобождения». В начале XX века отошёл от марксизма.

С 1906 года преподаватель государственного и административного права в Московском коммерческом институте, одновременно преподавал на Высших женских курсах. В 1909 году в качестве магистра государственного права был принят приват-доцентом в Московский университет. Поддержал протест профессуры против нарушения университетской автономии, отказался от преподавания в Москве. Перешёл в Ярославский Демидовский юридический лицей приват-доцентом, позднее профессором по кафедре энциклопедии и истории философии права (1911—1916). С 1917 года профессор Киевского университета.

В 1919 году был избран действительным членом только что созданной Украинской Академии наук и вместе с её первым президентом В. И. Вернадским совершил поездку в Ростов-на-Дону к А. И. Деникину с целью защиты интересов академии, во время которой заболел, перенёс операцию и умер в Екатеринодаре.

Основные труды: «Общество и личность» (1899), «Социальные науки и право» (1916). Принимал участие в журнале «Освобождение», сборниках «Проблемы идеализма» (1902, статья о русской социологической школе) и «Вехи» (1909, статья «В защиту права» о правовом сознании российской интеллигенции). С 1904 в Киеве сотрудничал в журнале «Вопросы жизни». Являлся редактором «Критического обозрения» (1907—1910), «Юридического вестника» (1913—1917), «Юридических записок» (1912—1914).

Воззрения: приверженец социологической гносеологии, выступал за строгое логическое подразделение наук об обществе (разграничение юриспруденции и социологии, исследований социальной действительности и нормативных наук).

По своим философским взглядам Кистяковский неокантианец. Его социология - высшее достижение неокантианской социологии в дореволюционной России. Цель социологии, по Кистяковскому, выработка «работающих» понятий, таких, как «общество», «личность», «социальное взаимодействие», «толпа», «государство», «право» и т.д.

Понятие «общества» (по книге «Общество и индивид»(1899)).

«Как возможно общество?» — так, по-кантовски, можно сформулировать тот основной вопрос, ответ на который ищет Кистяковский в своей первой книге. Его ответ гласит: «как единство коллективного духа». Но прежде чем дать этот ответ Кистяковский анализирует, каким образом в истории социальной мысли складываются такие понятия, как «общество», «личность», «социальное взаимодействие» и т.д. Если быть точным, то жанр исследования Кистяковского следует определить не как «методологическое», а как «историко-методологическое», поскольку начинает он его издалека - от Платона, Аристотеля и полулегендарного Менения Агриппы и доводит до конца XIX века, когда социология, наконец-то, встает на собственные ноги. Что же такое тот «коллективный дух», который лежит и основании общества? Опираясь на богатые символистские традиции в России, на этот вопрос можно ответить одним словом: миф. Общество не есть объективная реальность, данная нам в ощущение - общество дано нам лишь в умозрение. Иными словами (как и предпочитали формулировать неокантианцы), - общество не дано, а задано. И в этой заданности есть значительный

момент иррациональности, в тайну которого социология никогда не проникнет — как блестяще доказал это Кистяковский, — и не должна стремиться проникнуть. Это — в лучшем случае, дело художественного творчества, а не научного исследования. Если из «заданности» вычесть «данность», то разностью как раз и будет «миф». Миф — это то, что данное общество думает о самом себе не только «здесь и теперь», но «всегда и везде», по крайней мере, на протяжении ближайшего исторического периода, охватывающего современность и предшествующие ей два-три столетия.

Общество, как хорошо показывает Кистяковский в первых главах своего исследования, на протяжении веков сравнивали то с человеком, то с организмом, то с пчелиным ульем, то с муравейником, и как аллегории, помогающие приблизиться к

правильному пониманию общества, все эти сравнения можно принять. Но чрезмерная их абсолютизация (прежде всего «биологический редукционизм») опасна для социологии, т.к. отбрасывает ее назад, в «удушающие объятия философии», или биологии, или — еще того хуже - механики. Цель и задача социологии - найти такое определение «общества», которое наиболее адекватно отражало бы его специфику, его уникальность и неповторимость. Общество, действительно, похоже на тело, на организм, на улей, на муравейник, но оно все-таки не есть ни то, ни другое, ни третье. А что же? Ответ уже известен: психическое взаимодействие индивидов, в результате которого общество превышает сумму составляющих его индивидов на величину коллективного сознания, или — по более поздней терминологии Кистяковского — на величину культуры.

Общество, нормы, власть и культура («Социальные науки и право»(1916)).

Главная работа Кистяковского "Социальные науки и право", представляла собой тонко продуманное соединение всех его публикаций русского периода (иногда незначительно переделанных и сокращенных) в обширный том с единой логической структурой и системой доказательств. Том включал 4 раздела. Первый раздел касался общества, второй - социальных норм, третий - институтов и последний – культуры.

Анализируя общество, он выделяет два родовых понятия социологии - "взаимодействие" и "группа", причем последняя, вслед за Зиммелем, рассматривается им как форма человеческой деятельности, включающей в себя множество процессов, в том числе наиболее его интересующие процессы ассимиляции, господства и подчинения в зависимости от числа членов. Нормы (прежде всего этико-правовые), по Кистяковскому, являются автономными формами сознания, они априорны, общеобязательны для сознания (эволюционирует лишь их содержание, а не они сами как предписание), и в таком виде они создают прочный каркас социума, определяют направление изменения всей общественной жизни, функционируя либо через социальные институты, либо через индивидуальные мотивы, цели деятельности, либо же через коллективные переживания (явления групповой психики). Все нормы есть "должное", реализуемое в деятельности отдельных людей, групп, институтов, как в рациональной, так и в иррациональной форме. Из различных социальных институтов Кистяковский избирает в качестве предмета анализа самый комплексный - государство, сосредоточивая внимания на изучении государственной власти.

Власть, по Кистяковскому, является основным признаком общества, точнее, его социальных систем, связанных с производством, распределением благ и управлением. Он ставит и последовательно решает ряд вопросов: происхождение (зарождение) власти, ее генезис, многообразие видов и государственная власть как особый вид социальной власти. Исходным для Кистяковского, как и для Зиммеля, служит тезис: психологические и социально-психологические явления господства и подчинения, которые есть везде и всегда, где есть люди и отношения между ними, составляют общее основание всякого властвования и власти. В указанном смысле власть зарождается там, где при отношении двух или нескольких лиц одно лицо, благодаря духовному, физическому или материальному своему превосходству занимает руководящее и господствующее положение, остальные становятся в зависимое от него положение. Даже в самых малых по количеству членов группах - дружеский кружок, компания сверстников, религиозная секта и т.п. - встречается это исходное, относительно простое отношение господства и подчинения, т.е. власти. "В отношениях господства и подчинения как социально-психологических явлениях есть в конце концов какая-то загадка, нечто таинственное и как бы мистическое. Каким образом воля одного человека подчиняет другую человеческую волю - очень трудно объяснить. Эти явления кроются в самых глубоких сокровенных свойствах человеческого духа. Вопросы эти далеко еще не полно исследованы социологией".

Среди различных видов власти он особо выделяет институциональную власть в лице государства, которое отличается от всех остальных социальных институтов тем, что обладает всей "полнотой власти", располагает всеми ее формами и часто определяет власть всех других социальных организаций и ассоциаций - власть в студенческом кружке, в семье, школе, предприятии (фабрике), армии, церкви и т. д. Другое важное отличие этого вида власти заключается в том, что в его деятельности на передний план выходит принцип силы (насилия, внушающего страх и покорность) и права в многообразной борьбе классов, наций и государств друг с другом. Государственная власть веками выступала системой легализованного исторического насилия. Однако за последние столетия ясно обнаружилось, что "материальная сила становилась властью только тогда, когда за ней была идейная сила", т.е. власть нравственно оправдана в глазах граждан. Кистяковский демонстрирует подобный феномен власти на примере правового государства.

Для Кистяковского характерно понимание государства как института, призванного в идеале служить реализации общего блага и отстаивать солидарные интересы граждан («Государство правовое и социалистическое»(1906)). Фактически он высказывался за то, чтобы государство было чисто правовым учреждением и, одновременно, признавал возможность социального компромисса между различными социальными слоями в условиях углубления социальных реформ. Еще Фихте и Гегель под понятием государства, писал Б.А. Кистяковский, подразумевали исключительно правовое государство и представляли его как совокупность тех принципов, которые должны осуществляться в совершенном правовом государстве. «Вполне понятно, почему Фихте и Гегель, чтобы уразуметь истинную природу государства, обращали свои взоры, прежде всего и исключительно на правовое государство. Правовое государство — это высшая форма государственного быта, которую выработало человечество как реальный факт. В идеале есть более высокие формы государственности, например, социалистическое государство». Он считал, что государство должно быть такой структурой, в рамках которой, во-первых, гарантированны нетронутые права человека, во-вторых, осуществляется народное представительство, в-третьих, обеспечено верховенство закона, в-четвертых, признаны не только гражданские и политические права, но также и социальные (которые он рассматривал как права, обеспечивающие "достойное человеческое существование"). Суть правового государства, по Кистяковскому, - ограниченность власти признанием за личностью неотъемлемых, неприкосновенных прав. «В правовом государстве власти положены известные пределы, которых она не должна и не может переступать». «Благодаря неотъемлемым правам и неприкосновенности личности, государственная власть в правовом, или конституционном, государстве не только ограничена, но и строго подзаконна». Говоря о правовом государстве, Б.А. Кистяковский не ограничивался признанием принципа разделения властей и необходимостью сосредоточения власти в руках народа. Даже если власть всецело сосредоточена в руках народа, но способна по желанию отменять свободу слова, печати, собраний и союзов, государство, считал он, не только не имеет ничего общего с правовым, а, напротив, обладает обратным антиправовым характером. «Свободы эти настолько неотъемлемое право каждого человека, что тот государственный строй, в котором они нарушаются, не может быть признан нормальным, независимо от того, в чьих руках находится власть. Там, где этих свобод нет или где они во всякий данный момент могут быть хотя бы временно упразднены, там нет даже элементарной политической свободы и там государственная власть имеет характер насильственный, а не правовой». Государства, построенные на принципе народовластия, также могут быть несвободными и деспотичными, причем диктат и деспотизм здесь может привести к более трагическим последствиям, чем деспотизм одного лица. Об этом свидетельствуют примеры некоторых античных республик, практика конвента и якобинцев в эпоху Великой французской революции. Гарантию свободы личности Б.А. Кистяковский видел в такой организации власти, при которой исключается возможность подавления личности и обеспечивается признание за ней и народом в целом прерогатив как объекта, так и субъекта власти, т. е. признается ее суверенитет. Самое важное учреждение правового государства – народное представительство – должно являться непосредственным соучастником государственной власти. Только тогда возрастает престиж власти, когда она находит поддержку и опору в своем народе, что придает ей прочность и устойчивость. «Несомненно, что полное единение государственной власти с народом, т. е. полное единство государства, как цельной организации, осуществимо только в государстве будущего, в народном или социалистическом государстве. Последнее, однако, не будет в этом случае создавать новый принцип, а только осуществит тот принцип, который провозглашен правовым государством.

Последний раздел книги Кистяковского посвящен проблеме культуры. Он невольно упрощает свой анализ, сводя его в основном к толкованию "должного" и творчества. В нескольких словах суть его рассуждений такова: напряженная духовная деятельность личности переводит "необходимое" в социальной жизни в "должное", это и есть творчество, только оно создает отличный от природы мир ценностей, культуры. "Долженствование в социальной жизни имеет своего наиболее мощного и яркого носителя в праве".

Отношение к марксизму и социализму.

Кистяковский, как многие молодые интеллектуалы начала 90-х годов, увлекался марксизмом. Именно в марксистских кружках он познакомился с П. Струве, Н. Бердяевым и А. Луначарским. Зная и ценя работы К. Маркса, Кистяковский называл его одним "из глубочайших мыслителей и принципиальнейшим социологом", но с начала XX в. постоянно оставался его оппонентом. Среди методологических вопросов Кистяковский высоко ценил историзм Маркса.

Особой заслугой Маркса в создании научной социологии Кистяковский считал то, что тот впервые высказал мысль о необходимости последовательного применения причинного объяснения к социальным явлениям и установил известное соотношение между некоторыми системами этих явлений, впервые введя некоторых из них в научных обиход (зависимость между базисом и надстройкой, социальной, классовой структурой и особыми формами общественного сознания и т.п.). Однако, марксисты всячески принижали и игнорировали телеологические аспекты общества, а причинные аспекты толковали подчас метафизически, пытаясь чуть ли не всему отыскать "экономическое основание", хотя бы с помощью пресловутого словесного оборота "в конечном счете". Но ведь это словосочетание не лучше других обветшалых метафизических признаков - "первопричины", "конечной цели" и т.п., от которых наука давно отказалась. С таким же успехом, иронизировал Кистяковский, можно было бы доказывать, что ни одно социальное явление немыслимо без того, чтобы Земля "в конечном счете" не вращалась вокруг Солнца. Социология же изучает конкретные причины социальных явлений, при этом точность выводов относительно каждого отдельного явления или процесса будет зависеть не от метафизических умозаключений, а от количественных или статистических исследований их.

Соглашался Кистяковский и с некоторыми выводами социальной динамики Маркса: никто не станет отрицать, что современный строй, основанный на наемном труде, справедливее, чем феодальный уклад, покоящийся на крепостничестве, а тот, в свою очередь, справедливее, чем античный, держащийся рабством. В общем, человечество гуманизируется, нормы справедливости все больше осуществляются. В свете этого идеалы социализма во многом справедливы. Но диктатуру пролетариата Кистяковский считал чрезмерно политизированной утопией, реализация которой не даст общества, принципиально отличного от грубого капитализма. Социализм возможен только как "Юридический социализм" или подлинно правовое государство, для победы его потребуется еще долгая работа истории, в том числе и в деле развития народного массового правосознания. В условиях примитивности или отсутствия этого сознания в ходе революции возможны подчас самые неожиданные, нежелательные эксцессы, сработает то, что Гегель называл "хитростью истории", а Вундт "гетерогенностью целей", которые будут пародией на социализм и правовое общество. Практика уже первых послереволюционных лет, к сожалению, подтвердила самые худшие его опасения на сей счет.