Нлп в фонетике27

Обращение к изучению процессов языковой концептуализации мира, фоносемантической мотивации языковых знаков позволяет коснуться фундаментальной проблемы генезиса и эволюции человеческого языка.

Как известно, звук – это волна строго определенной частоты, причем волна каждой частоты воздействует на организм по-своему. Поэтому фонетическая система каждого языка уже некоторым образом программирует поведение человека, воздействуя на его психику. Сравните мягкость, текучесть финского языка и резкость, аттрактивность цыганского.

У человека вырабатываются устойчивые ассоциации применительно к звукам – “большой-маленький”, “светлый-темный”, “округлый-угловатый”, “тяжелый-легкий”. Так называемые “коллективные впечатления” от различных звуков позволяют выявить психолингвистические эксперименты. Например, на носителей русского языка звук А производит впечатление чего-то хорошего, большого, мужественного, светлого, активного, простого, красивого, гладкого, легкого, величественного, яркого, округлого, радостного, громкого, длинного, храброго, доброго, могучего.

Звук Ф получает иные характеристики: плохой, грубый, темный, пассивный, слабый, отталкивающий, шероховатый, тяжелый, грустный, страшный, тусклый, угловатый, печальный,. тихий, короткий, трусливый, злой, хилый, медлительный (Журавлев 1981: 21).

Носители других языков в оценке этих же звуков могут дать принципиально иные характеристики.

Содержательность звуковых сигналов выросла из содержательности звуков природы, сопровождающих небезразличные для жизни человека явления. Рычание и рев хищных зверей, раскаты грома, грохот горного обвала, шум урагана и шторма – все это звуки низкого, сильного, немелодичного акустического типа. С другой стороны, пение птиц, журчание ручья, звон капели, крики мелких животных – звуки другого рода: высокие, негромкие, мелодичные. Быстрые действия и движения сопровождаются краткими, резкими звуками, медленные – протяжными, плавными. В восприятии человека устанавливаются связи между типами звучания и типами предметов, явлений и действий (Журавлев 1981: 137). Психика человека реагирует на подобную многократную связь “явление – звук” образованием условного рефлекса, происходит бессознательная отработка семантики звука, проявляющаяся впоследствии в номинации.

В процессе номинации срабатывает механизм произвольного, на первый взгляд, выбора признака, полагаемого в основу номинации, но подсознание с его эмотивным субстратом все же вынуждает субъекта актуализировать именно те символически окрашенные звуки, которые “подходят” для данного восприятия и означивания.

Невзирая на источник информации о воспринимаемом явлении внешнего мира (через слух, зрение, обоняние, осязание или вкус), отрицательная или положительная его символизация всегда будет связана с определенным инвариантным смыслом звука (ср. всегда “страшные” звуки -р и -д практически во всех языках), который “проявится” в процессе первичного означивания.

Все вышесказанное позволяет выдвинуть гипотезу о том, что почти весь лексический состав любого языка имеет звукосимволическую основу, ввиду изолированного развития народа-носителя языка, в некоторых моментах национально окрашенную.

Наиболее ярким и выпуклым для иллюстрации фонетического символизма в коми языке является палатальный звук -л’, который несет четкую фоносемантическую информацию, сигнифицируя о чем-то скользком, липком, склизком, неприятном, т. е. в целом негативном, безотносительно к каналу восприятия референта: ляб - невыносливый, лябö - сплетница, льöб - губы (с пейоративным значением), льöбзьыны - трястись от страха, лек - плохой, злой, лякны - марать, люкавны - бодать, люс - слабый, ненатянутый, льöм - черемуха, лем - клей, лямны - (нальны) затупить, лимзыны - плакать, голосить, уль - сырой, влажный, недопеченный, улим - слизь, нильöг - скользкий, нельзьыны - преть, подрпевать, сульны - высморкаться, сулик ва - насквозь мокрый, саль - пасмурная летняя погода, кульны - сдирать, кильмыны - быть в течке (о животных), кольк - яйцо, кольны - бросить, оставить. По предварительным подсчетам, в Коми-русском словаре 1961 г. можно найти около 220 непроизводных слов-корней с -л’, из которых примерно 80 % с указанным значением.

Аффриката -дз в коми языке наделяется весьма своеобразным смыслом. В составе корневой морфемы она сигнифицирует о 1) дискретных световых ощущениях: дзар - ослепительно яркий свет, дзимбыр - дресва, дзирд - блеск, сияние, дзор - седина, дзу - островок с обилием ягод, дзув - просвечивать насквозь, дзузгыны - тускло светить, дзурк - лучок для добывания огня, 2) дискретных актах движения: дзав - планка между нитями основы (в ткачестве), дзорны - шевелиться, трястись, дзир - петля, шарнир, дзодзув - ящерица, дзоль - детская игрушка, дзуг - силок. В лексеме кыдз - береза аффриката -дз совмещает двойную символику многоактности (сверкания, шелеста).

В таких лексемах, как катша - сорока, кытш - окружность, кутш - орел, сикöтш - бусы, кöтшас - задняя часть избы под полатями, вомкöтш - боковая полость рта, согласные -к, -тш несут диффузную семантику окружности, сферичности / полусферичности.

Между лексемами гöг - пупок, гуг - изнанка, гаг - насекомое, жук, червь, возникшими в общепермскую языковую общность, также улавливается общий концепт связи, перехода из одного состояния в другое, двух взаимосвязанных, но не тождественных сторон одной сущности, круговорота материи.

Полученные результаты уже активно используются в образовательном процессе, поскольку данная инновационная методика позволяет семантизировать большое количество лексики коми языка, реализовать режим проблемного, целостного обучения, стимулирует интерес детей к собственным языковым наблюдениям и обобщениям. Дети начинают понимать, как выстраивается модель мира в языке.

Фоносемантический анализ особенно актуален в анализе лирики, где слова как бы сами собой “выплывают” откуда-то и рождается гармония стиха. Исследование звукописи позволяет увидеть эмоциональный фон творчества, определить точность и адекватность языковой модели и реального праобраза. Язык поэзии, синтетическая мысль представляют собой источник, в пережиточном виде сохранивший те ассоциации, те формы психической деятельности, которые были свойственны далекому прошлому (Сидоров 1997: 249).