§ 3. Экономическая социология 70—90-х годов XX в. (н. Смэлсер, г. Джонсон, а. Стинчкомб, р. Сведберг, а. Мартинелли, м. Морисима)

Современная экономическая социология — общепризнанная как за рубежом, так и в нашей стране отрасль социологии. •Сегодня уже нет необходимости доказывать ее место и значе­ние в системе социологического знания. Экономическая социо­логия, тесно связанная с социологией труда, все же имеет свои границы и предмет. О признании экономической социологии , -свидетельствует и то, что многие университеты стали препода-; йать экономическую социологию как академическую обязатель­ную дисциплину.¹²

В данном параграфе речь пойдет о современных западных теориях экономической социологии, мы постарались проанали­зировать здесь все наиболее значительные работы в этой обла­сти, опубликованные за последнее время.

Центральной фигурой в современной экономической социо­логии, начиная с 60-х годов, является Нил Смэлсер (Калифор­нийский университет, Беркли). Мы уже говорили о его совмест­ной работе с Парсонсом, которая, по сути, открыла экономи­ческую социологию заново в 50-е годы. Смэлсер позже сделал многое для признания экономической социологии как отрасли социологического знания на посту председателя исследователь­ского комитета «Экономика и общество» международной со­циологической ассоциации. В результате деятельности этого комитета в 80-е годы появилась книга «Экономика и общество: Обзор экономической социологии» (1990), но о ней пойдет речь позже. Основной работой Смэлсера после его совместной книги с Парсонсом является книга «Социология экономической жизни» (1962).¹³ Она имеет несколько более поздних изданий и частично переведена ИНИОН на русский язык.

Согласно Смэлсеру, экономическая социология изучает от­ношения между экономическими и неэкономическими аспек­тами общественной жизни, то, как они пересекаются и оказы­вают влияние друг на друга. Экономическая социология подго-

^{1 2} В Новосибирском университете такие курсы подготовлены Т. И. За­ славской и Р. В. Рыбкиной, в Московском университете курс читается Н. И. Дряхловым (см.: Программа курса «Социология труда и экономи­ ческая социология»//Социологические исследования. 1993. № 6. С. 9—20), в Петербургском университете курс подготовлен автором настоящей книги.

¹³ Книга состоит из 5 глав: 1) «Исторические аспекты экономической со- Диологии»; 2) «Экономика, социология и экономическая социология»; 3) «Экономика и другие социальные подсистемы»; 5) «Социологические ас- пекты экономического развития».

143

товлена целым рядом теорий как в экономике, так и в социо­логии: Смэлсер придает большое значение идеям Смита, Марк­са, Кейнса среди экономистов и идеям Спенсера, Дюркгейма, Вебера, Малиновского в социологии.

В экономической теории очень многое принимается как не­что постоянное, как то, что заранее дано, — политические фак­торы, обычаи, религиозные верования, социальная структура. В социологии эти факторы как раз являются зависимыми переменными, и экономическая социология, считает Смэлсер, должна применить эти переменные и модели их зависимости, разработанные в социологической теории, к сфере экономиче­ской деятельности. Экономическая социология изучает не­сколько проблем: во-первых, структуру экономической деятель­ности как социальной деятельности (здесь исследуются роли, коллективы, ценности, нормы, санкции и их взаимодействие); во-вторых, социологические переменные в экономической жизни.

Экономическая социология занимается на макроуровне изучением взаимодействия экономической и неэкономических систем общества. ^и И далее Смэлсер обращается к исследова­нию взаимодействия экономики, социокультурных факторов (здесь исследуется вопрос о месте экономических ценностей в системе культурных ценностей), экономики и политических переменных (роль политических организаций, законодательной системы, государственной политики в регулировании экономи­ческих отношений), экономики и социоэтнических групп (зна­чение в экономической деятельности общностей, например та­ких, как родство, соседство, семья, специфика национальных и расовых отношений в экономической жизни, социально-классо­вой структуры).

Затем Смэлсер обращается к социологическому анализу процессов производства, распределения, обмена и потребления. Большое значение здесь занимают категории профессиональной роли (роль управляющего, роль работника), организации (бю­рократии и неформальной структуры), власти, статуса, комму­никаций. При анализе обмена важно учитывать неэкономиче­ские аспекты рынка — главным образом рынка труда и пред­принимательских услуг. На рынке труда, в отличие от обыч­ного рынка товаров, действует большее требование безопасно­сти и стабильности, поскольку именно он обеспечивает суще­ствование одной из основополагающих подсистем общества — семьи. Поэтому государство, законодательство, профсоюзы активно вмешиваются в регулирование данного вида рынка. Рынок предпринимательских услуг — это также вид рынка

^{1 4} Экономическая социология имеет два уровня исследования — внутри конкретного объекта (фирмы, например) и вне объекта, в аспекте его взаи­модействия с другими объектами.

144

труда, но ему в большей степени присущ фактор риска. Этот рынок услуг возник благодаря многим социокультурным тен­денциям — этике протестантизма, росту национального самосо­знания. Рынок обыкновенных товаров и услуг также стал в большей степени зависеть от неэкономических факторов — В условиях большой насыщенности реклама становится сред­ством управления спросом. При социологическом анализе по­требления важно учитывать, что кроме целей удовлетворения потребностей потребление важно для утверждения социальных позиций и престижа, оно вообще существует только в зависи­мости от типа социокультурного развития общества.

Последняя часть работы Смэлсера посвящена социологиче­ским аспектам экономического роста. Процесс накопления и инвестиций рассматривается им как тип социального поведения, зависящий от родства, социальной стратификации, экономиче­ских ценностей (например, негативное отношение к индустри­альному образу жизни в крестьянских общинах).

Сам процесс экономического развития имеет глубокие со­циальные последствия — возникает структурная дифференциа­ция социальных ролей и организаций. Структурная дифферен­циация охватывает дифференциацию экономической деятель­ности (выделяются производство и обмен, обмен и потребле­ние; предметы и услуги, имевшие неэкономический характер, включаются в сферу обращения; рабочий класс отделяется от ■средств производства); дифференциацию семейных отношений (семья уже не выполняет функции производства, обучения, а ориентирована только на функцию социализации; изменяется форма контроля над поведением членов семьи); дифференциа­цию религиозных систем (возникает система ценностей, при­дающая экономической деятельности большее значение); диф­ференциацию систем стратификации (происходит отказ от кол­лективных форм мобильности, большее значение придается ин­дивидуальным достижениям).

Наряду с дифференциацией экономические изменения пред­полагают интеграцию — создаются новые коммуникативные средства общения (союзы, школы, магазины, клубы и т. п.), городской образ жизни, новые политические организации (пар­тии, конгрессы, парламентские системы), способствующие ин­теграции общества. Процесс дифференциации происходит не всегда гладко, так или иначе возникают противоречия, потря­сения в общественной структуре, имеют место насилие, рево­люции. Обычно это случается тогда, когда группы, затронутые структурными экономическими изменениями, не имеют доступа к политическим реформам. Поэтому роль политических факто­ров и правительства существенно возрастает в период интен­сивного экономического развития.

В более поздней статье из сборника «Экономика и обще­ство», написанной совместно с Альберто Мартинелли, Смэлсер

145

10 Заказ 152

-н.

уточняет и дополняет основные положения книги «Социология: экономической жизни».¹⁵ Здесь Мартинелли и Смэлсер рас­сматривают концепцию структуры экономической деятельности и рациональности. Если классическая политическая экономия принимает рациональность и утилитаризм действующих хозяй­ственных агентов как постулат, то с позиции экономической социологии рационализм является зависимой переменной. В большинстве случаев деятельность строится на основе соче­тания экономических интересов, этических императивов, куль­турных ценностей и т. п.

Затем Смэлсер и Мартинелли обращаются к структурному анализу экономической деятельности: производства, распреде­ления, обмена и потребления. Особо они подчеркивают новую-роль государства как регулятора экономики. Сегодня государ­ство— не только производитель, работодатель, гарант денежно-финансовой стабильности, оно выполняет и те функции, кото­рые раньше выполняли религия, культура, идеология. Функции современного государства сводятся к выработке и поддержа­нию стандартов трудовой мотивации, распределению приорите­тов между экономическими и социальными целями, обеспече­нию баланса конкурирующих экономических интересов соци­альных групп и классов. Сегодня состояние экономики отдель­ных стран напрямую зависит от международной торговли^ валютно-финансовых отношений между странами, поэтому роль государства как регулятора международных экономиче­ских связей еще более возрастает.

К социальному анализу экономики сегодня обращаются я экономисты. Остановимся на работах американского экономи­ста Гарри Джонсона (Чикагский университет).¹⁶ Особенно интересен для экономической социологии его сборник «Об эко­номике и обществе: избранные произведения» (1975). Джонсон подчеркивает новый социальный характер современной эконо­мики— экономическая сила общества сдвинулась от собствен­ности на землю и капитал к административно-управленческому аппарату (к «техноструктуре», по терминологии Гэлбрейта). В этом случае главным источником и гарантом экономической власти, социальной мобильности являются знания. Каждый человек в современном обществе становится «капиталистом» — он имеет возможность, вкладывая деньги в свое образование,

^{1 5} Martinelli A., S m e I s е г N. J. Economic Sociology: Historical Threads and Analytical Issues//Economy and Society. Bristol, 1990. P. 2—48.— Альберто Мартинелли, профессор Миланского университета, сопредседатель совместно со Смэлсером Исследовательского комитета «Экономика и обще­ство» Международной социологической ассоциации, автор книги «Экономика и общество» (опубликована в 1986 г. в Италии).

¹⁶ Гарри Джонсон в течение многих лет занимался исследованием про­блем распределения, неравенства, социальной политики (см.: Johnson H. G. The Theory of Income Distribution. London, 1973).

146

профессиональную подготовку, специализацию, получать при этом гораздо большую отдачу, это — так называемый человече­ский капитал. Теперь богатство в виде знаний противостоит де­нежному, земельному или производственному богатству. Из­менился и сам образ «капиталиста» — это не бездельник, ку­рящий сигару, как мы привыкли думать, а сам рабочий. Его социальное положение и продвижение вверх по социальной лестнице зависят от него самого — от способностей, упорства, работоспособности и целеустремленности.

При новой концепции капитала меняется и концепция рас­пределения. Если раньше у Рикардо распределение было свя­зано с формулами «капитал — процент», «земля — рента», «труд — заработная плата», то теперь доход определяется «че­ловеческим капиталом», это определенный «процент» с «капи­тала» знаний, умений и навыков. Если трудовая теория Ри­кардо предполагала труд вообще главным фактором производ­ства, то теперь труд приобретает в большей степени не аб­страктный, обезличенный, а индивидуальный, творческий ха­рактер, речь более идет не о затратах труда вообще, а о его специфических характеристиках.

Для воспроизводства «человеческого капитала» необходима и другая социальная политика. Сегодня государство ориенти­руется на устаревшую концепцию, согласно которой для всех предполагается равный минимум социального обеспечения. Считается, что индивид сам способен распорядиться предостав­ляемой ему помощью, что было реально в стабильном мире. Сегодня общество весьма динамично. Здесь для того, чтобы распорядиться имеющимися средствами, прежде всего необхо­димы информация, знания. Поэтому необходимо помогать семьям эффективно вкладывать средства в наиболее эффектив­ный «человеческий капитал», развивать таланты своих детей. Поэтому социальная политика, по Джонсону, в большей сте­пени должна быть ориентирована на сферу образования, а об­учение должно определенным образом кредитоваться.

Иное отношение должно быть и к безработице. Со времен Кейнса социальные идеалы слишком прямолинейно связы­ваются с полной занятостью, но это «аристократическое» отно­шение к безработице, замечает Джонсон.¹⁷

Социальное значение безработицы состоит в том, что она предоставляет свободу избавления от неинтересного труда, свободу выбора нового вида занятий. Поэтому важно планиро­вать рост величины и продолжительности социальных пособий по безработице, обеспечение условий более эффективного по­иска нужной работы.

Другая черта современной экономики, считает Джонсон,

^{1 7} Johnson H. Keynes and British Economics//In: Johnson H. On Econo­mics and Society: Selected Essays. Chicago, 1975. P. 89.

10*

147

определяется изменением взаимосвязи производства и потреб­ления. Вся прежняя экономическая теория принимала как по­стулат ограниченность ресурсов и ориентировалась на эти ограничения. В XIX в. производство было недостаточным для масс, не было гарантий минимального дохода, распределение было неравным. Теперь мы живем в богатом обществе, а вся экономическая теория построена для общества бедных, пишет Джонсон.¹⁸ Поэтому необходимо и всю экономическую теорию строить для нового общества — общества изобилия. В нем уже не потребности определяют производство, а наоборот — потреб­ности формируются производством и рекламой. Развитая ин­формационная сторона потребления дает необходимую и пол­ную информацию о продуктах, услугах и технологии, что по­вышает компетентность потребителей, обеспечивает демокра­тический выбор для покупателей и продавцов. К денежной цене товаров и услуг также прибавляется другая «цена»— время на покупку и потребление.

В обществе изобилия в большей степени осуществляется переход от денежных оценок труда к неденежным ценностям — огромное значение для работника имеет не только заработная Плата, важны также и качество труда, условия, интеллектуаль­ное содержание, интерес, гораздо большую ценность приобре­тает свободное время. Таким образом, происходит изменение системы ценностей, ее внеэкономические составляющие приоб­ретают относительно большое значение.

Новый характер экономики по-новому освещает и проблему Неравенства. В основе обычного отношения к экономическому Неравенству лежит наивное предположение о том, что раз люди одинаковы по своим физическим потребностям, то нера­венство в социальном смысле несправедливо. При этом дело усугубляется христианской традицией равенства людей перед Богом. Но, по Джонсону, все эти оценки являются более эмо­циональными, чем рациональными. В современном обществе высокого уровня развития уже нет нищеты в традиционном Смысле, само понятие бедности движется вслед за уровнем жизни и является социально детерминированным суждением, поэтому проблема бедности в относительном смысле сохра­няется всегда. При этом надо иметь в виду, что бедность за­висит не только от экономического неравенства — возникнове­ние нуклеарной семьи означает, что люди в преклонном воз­расте так или иначе вынуждены сокращать свой уровень по­требления, неконтролируемый рост семьи также означает сни­жение жизненного стандарта, структурная безработица приво­дит к временному снижению запросов индивида.

Поэтому в современном обществе неравенство не всегда

¹⁸ Johnson Н. The Political Economy of Opulence//Ibid. P. 34. — Здесь. Джонсон солидарен с идеями Гэлбрейта, выдвинутыми в его ранней работе-«Affluent Society».

148

связано с бедностью; общество может быть равным, но при этом нищим. Сегодня уже не владение землей или капиталом й монополизация этих ресурсов дают доход, его источником становится немонополизируемый «человеческий капитал». Не­равенство, полагает Джонсон, является результатом свободного выбора, и, борясь против неравенства путем перераспределения доходов, мы лишаем людей системы, где существует свобода выбора; здесь есть опасность перехода к авторитарному об­ществу. ¹⁹

Нельзя не только отрицать неравенство, но и решать дан­ную проблему с этической точки зрения всеобщего равенства. Неравенство в экономическом смысле зависит от чисто демо­графических характеристик, ведь потребности в жизненном цикле человека неодинаковы: в детстве их меньше, в период образования семьи — больше, в старости — опять меньше. Кроме того, все люди различаются по своим ориентациям — одни предпочитают работать, другие — оставлять для себя больше свободного времени; одни предпочитают иметь много детей, другие — нет; одни предпочитают престижный стандарт потребления, другие — нет. И политикой перераспределения доходов мы ущемляем интересы одних, отдавая предпочтение другим, считает Джонсон.

Экономический подход в большей степени склоняется к тому, что бедность — это результат неравновесного положе­ния. Достаточно только ввести неимущих людей в нормальное состояние, и их положение изменится. Но здесь существует и другой аспект — бедность как равновесное положение, т. е. как результат собственного выбора людей, их предпочтений. Об­ширные исследования этого вопроса в 60-х годах в США как раз подтвердили данную идею. Поэтому основной вывод Джон­сона сводится к тому, что надо рассматривать неравенство не в доходах, а в первоначальных возможностях. Социальная по­литика должна ориентироваться не просто на обеспечение со­циального минимума путем перераспределения, а на помощь в предоставлении информации о возможных ресурсах и их ис­пользовании, на финансирование затрат на образование и пе­реобучение, на обеспечение всеобщего медицинского обслужи­вания, на ликвидацию дискриминации всех видов.

Итак, мы рассмотрели социальную концепцию экономики Джонсона. Теперь несколько слов о развитии экономической социологии 80-х годов. Здесь особого внимания заслуживают две работы по экономической социологии: первая книга — «Экономическая социология» Артура Стинчкомба (1983), вто­рая— «Экономическая социология: прошлое и настоящее» Ри­чарда Сведберга (1987).

^{1 9} Johnson H. Some Microeconomics Observations on Income and Wealth Inequalities//Ibid. P. 214.

149

Артур Стинчкомб, американский социолог неомарксистского направления, определяющей в экономической социологии счи­тает концепцию «способа производства». Каждое общество, следуя методологии марксизма, можно рассматривать как спо­соб производства — как соотношение производительных сил и производственных отношений. Стинчкомб предлагает каждый способ производства рассматривать с помощью схемы «эколо­гия, технология, экономическая организация и население». И далее он предпринимает сравнительное исследование трех различных способов производства — примитивного африкан­ского племени, французского общества XVIII столетия и совре­менного американского. Таким образом, Стинчкомб возрождает традицию исторического направления в экономической социо­логии.

Рассмотрим по порядку предложенные им основные харак­теристики способов производства. Во-первых, экология. Цен­тральная идея Стинчкомба состоит в том, что экономическая деятельность зависит от ресурсов, экосистема ограничивает, но не предопределяет ее. В примитивном африканском племени каримойа (karimoja) основные ресурсы, задаваемые экосисте­мой,— травяная растительность для стада, вода и земля. Но сельское хозяйство в виде земледелия неразвито, поскольку климат не способствует этому. Вообще природные факторы ха­рактеризуются здесь своей непредсказуемостью. Такой тип эко­системы определяет и социальную структуру племени: оно раз­делено на небольшие семьи, каждая из которых обслуживает отдельное стадо. Племя в одном месте практически не соби­рается, поскольку необходимо пасти стада на разных пастби­щах. Численность населения зависит от численности стада, каждый человек должен поддерживаться десятью головами стада. Для сохранения пастбищ племя вынуждено защищать свою местность от набегов других племен, что создает фактор солидарности. Но в редкие годы сильной засухи соседние пле­мена перемешиваются. Обмена товарами практически нет — все создается внутри семьи, людей заставляют двигаться лишь постоянные перемещения со стадом, мужчины племени кари­мойа обычно проходят по 60 миль в день (это создает и физи­ческий тип представителей пламени — люди высокие и строй­ные). В некоторые сезоны образ жизни становится кочевым, но обычно семьи соединяются для временного поселения.

Экология французского общества XVIII столетия главным образом определяется почвенными ресурсами. В зависимости от типа почзы выделяются два типа социальной общности: на древних кристаллических почвах обычно существовали фермер­ские хозяйства, здесь производительность пастбищ была отно­сительно низкой, поля обрабатывались отдельными семьями, контакты с горожанами были ограничены, земля обычно при­надлежала феодалам и сдавалась в аренду, поэтому их соци-

150

_щ

ально-политическое влияние было значительным. На равнинах, представляющих собою дно древних морей, производительность сельского хозяйства была выше, поля обрабатывались со­вместно, типичными поселениями были деревни, зависимость от города была достаточно сильной, развитой была торговля, земля принадлежала буржуазии, поэтому ее влияние было особенно сильным, а соответственно и влияние королевского двора в противовес феодальной знати.

Экология современного американского общества характе­ризуется тем, что деятельность человека происходит главным образом в искусственной среде. Экономика индустриального типа не зависит от климатических условий, почва для сельского хозяйства поддерживается удобрениями и ирригацией. Все ресурсы экономической деятельности практически взаимозаме­няемы, стабильны и доступны, большую роль играет транспорт. До 1880 г. производство главным образом было связано с об­работкой биологических продуктов, а после основой стал ме­талл. Такой тип экосистемы связан с подавляющим преимуще­ством городского образа жизни и присущим ему типом семьи, коммуникаций и отношений.

Итак, каждое общество и его социальная структура отли­чаются друг от друга в зависимости от природных условий, экономическая структура по-разному приспосабливается к при­родной среде. Но развитое общество определяется не только природой, но и тем, что общество готово взять от природы с помощью технологии. Следующий элемент способа производ­ства, рассматриваемый Стинчкомбом, — это технология. Любая экономическая деятельность имеет элементы знаний, мастер­ства, предполагает материальные средства труда — это и есть технология, от нее зависит эффективность деятельности.

Примитивная технология племени каримойа • зависела прежде всего от числа людей, их энергии, опыта и мастерства при минимуме материальной культуры. В основном это было скотоводство при вспомогательной роли земледелия. Главным «капиталом» являлся скот, поэтому обычно он не употреблялся в пищу, как средства питания использовались только молоко и кровь (без зарезания скота). С этим связаны материальные предметы экономической культуры — деревянная посуда для хранения молока, молочных продуктов и крови. Все техноло­гические знания ориентированы на то, как обходиться со

стадом.

Технология французского общества XVIII столетия была связана с сельским хозяйством. Изобретение плуга дало воз­можность небольшими семьями заниматься обработкой полей. Основным технологическим средством уборки урожая был серп, передвижения осуществлялись водным путем или с по­мощью домашних животных. Все это давало возможность ста­бильного сельскохозяйственного производства, по крайней мере

151

была исключена возможность голода. Большим прогрессом стало распространение знаний и новшеств с помощью книг и профессионального обучения.

Технология современного общества США связана с инду­стриальным производством в условиях информационных си­стем. Причем все большее значение приобретает не производ­ство (30% от совокупного продукта), а сфера услуг (около 53 %) ■ Производство существует в условиях специализации, решены проблемы хранения продуктов питания и транспорти­ровки, большее внимание уделяется не самому процессу про­изводства, а его научно-технологической подготовке. Сельское хозяйство, хотя и играет незначительную роль по сравнению с производством и сферой услуг, но стабильно обеспечивает общество продуктами питания.

Итак, технология определяет материальное богатство обще­ства, организацию производственных групп, степень взаимоза­висимости людей и мобильность. Но она существует не сама по себе, а в условиях экономической организации — это третий компонент способа производства, считает Стинчкомб.

Экономическая организация рассматривается Стинчкомбом с трех позиций: собственности, рабочей силы и отношений вла­сти, распределения. В экономической организации племени ка-римойа собственность, труд и родство объединены. Все права собственности на основной «капитал» — скот — принадлежат главе семьи, остальные имеют лишь право контроля. Только мужчина может быть главой семьи, ему на правах собственно­сти принадлежат и другие члены семьи (например, женщин мо­гут обменять на скот), что, кстати, не исключает добрых отно­шений между ними. Семья состоит из главы семьи и его женатых сыновей, идеал — большая семья для ухода за скотом и большое стадо для обслуживания семьи. Рядовым членам семьи принадлежит лишь право на продукты питания. Отно­шений обмена и распределения практически нет. Собственность на землю распределена среди семей всего племени, к ней не допускаются лишь соседние племена.

Экономическая организация средневекового французского общества предполагает уже два типа деятельности — сельское хозяйство и государственную службу. В земледелии существо­вали арендные отношения на основе фермерских хозяйств, вы­плачивавших лендлордам ренту. Крестьяне обладали собствен­ным капиталом, могли нанимать рабочую силу, хозяин земли уже не вмешивался в ведение дел. Другим типом экономиче­ских отношений был труд зависимых крестьян на земле ленд­лорда, здесь хозяин уже контролировал ведение дел, оплата за пользование землей осуществлялась в натуре, при этом ор­ганизация хозяйства могла быть только семейной. И, наконец, были свободные крестьяне, владевшие своей землей (их было

152

от 10 до 40 %).²⁰ Как видим, обычно права собственности деле­гировались владельцем земли другим лицам, здесь уже имело место распределение продукта — между работником и хозяи­ном земли.

Виды деятельности на государственной службе были та­ковы: либо обычный государственный служащий, работающий за жалование; либо служащий, получающий вознаграждение от платы граждан (например, сборщик налогов получал про­цент от этих налогов); либо государственный служащий, по­лучающий государственное имущество в собственное распоря­жение.

Экономическая организация современного американского общества характеризуется двумя основными видами собствен­ности: корпоративной и государственной. Основные экономиче­ские единицы — государство, корпорации и фирмы, семья. Но семья, в отличие от средневекового общества, не играет роли в производстве, труд осуществляется в основном вне дома. Главная форма организации — бюрократический аппарат с группой лиц во главе; тип организационных отношений — контракт, определяющий работу и вознаграждение за нее. Контроль над ресурсами осуществляется как рыночным меха­низмом, так и административным аппаратом. Распределение совокупного дохода осуществляется примерно так: 3/4— зара­ботная плата, жалования, пособия, пенсии; 1/6 — доход соб­ственников. Особенно неравномерно распределение в области корпоративного дохода — 1 % населения США владеет 50 % всех акций.²¹ Большое значение в современном обществе за­нимает вторичное перераспределение.

Экономическая организация предполагает соответствующую социальную структуру — в примитивном обществе это отноше­ния внутри семьи, в средневековом — отношения между ленд­лордом и крестьянином, в современном — между рабочим и ка­питалистом.

Последний компонент способа производства по Стинчком-бу — это демографическая структура. В примитивных обще­ствах основная цель — сохранить демографическую структуру в неизменном виде. Высокая смертность детей от инфекций и голода заставляла племя контролировать рождаемость — по­ощрялось рождение ребенка до брака, разрешалось многожен­ство. Чем больше детей, тем богаче хозяин. Дети в прямом смысле были богатством общества. Социальные роли воспро­изводятся через роли мужчин в семье, а административные — по возрасту: племенем управляли старейшины.

Демографическая структура Франции в XVIII столетии от­личалась также высокой смертностью и рождаемостью, смерт-

^{2 0}StinchcombeA. Economic Sociology. New York, 1983. P. 155. ²¹ Ibid. P. 164, 174—175.

153

I III!

ность была выше в городах, среднее количество детей в семье составляло девять, часто здесь встречалось позднее замуже­ство. Социальный статус человека определялся профессией и собственностью (феодальная знать, священство, королевские служащие, мастеровые, крестьяне). Социальное положение де­тей зависело в большинстве случаев от положения родителей. Демографическая структура современного американского общества характеризуется низкой смертностью и низкой рож­даемостью. Социализация происходит в семье, школе, кол­ледже. Если раньше социальная роль была не отделена от соб­ственности, то сейчас роли создаются в организации, происхо­дит быстрое присвоение роли индивидом через рынок труда. Капитал создается уже не семьей, а самим человеком посред­ством получения образования.

Таково сравнительное исследование способов производства Артура Стинчкомба. Его книга, по нашему мнению, является важной вехой в современной экономической социологии, по­скольку Стинчкомб сумел показать значимость сравнитель­ных исторических исследований.

Работа Ричарда Сведберга «Экономическая социология: прошлое и настоящее» (1987)²² ознаменовала новый этап эко­номической социологии: здесь впервые исследуются вопросы ее истории как науки. Сведберг интересно разбирает отношения экономики и социологии, полагая, что как только появилась социология, она сразу пыталась захватить предмет экономики. Еще Конт в 30-е годы XIX столетия начал с нападок на поли­тическую экономию и обвинил ее в метафизичности. Конт критиковал классическую школу за пренебрежение этическими и моральными ценностями, за невмешательство государства, результатом чего является нищета общества. В ответ на это Милль, а затем и Маршалл, объявили, что в социологии нет ничего положительного.²³ И социология в то время не могла четко определить свой предмет и отношение к экономике.

Второй круг противоречия экономистов и социологов отно­сится к 90-м годам XIX в., когда экономисты не желали усту­пать место социологам в университетах. Тогда Лестер Франк Уорд выступил с идеей о том, что социология должна коорди­нировать все социальные науки и экономику в том числе. Франклин Генри Гиддингс также считал, что социология зани­мается изучением экономической жизни, используя свой мето­дологический подход. Но и во второй раз социологи проиграли битву.²⁴

^{2 2} Ричард Сведберг, род. в 1948 г., профессор Стокгольмского универ­ ситета.

²³ Swedberg R. Major Traditions of Economic Sociology//Annual Re­ view of Sociology. № 17, 1991.

²⁴ О проблеме взаимодействия экономической и социологической науки также см.: Маршалл А. Принципы экономической науки: В 3 т. Т. 3. М., 1993. С. 208—209.

154

f '

Настоящее начало экономико-социологической традиции от-лосится к концу 90-х годов XIX в. и связано с работами Ве­чера, Дюркгейма, Зиммеля и Парето. Их работы действительно доказали предмет и методологию экономической социологии, •считает Сведберг. Но затем, в 20—30-е годы, их идеи потеря­лись, в большей степени развивалась индустриальная социоло­гия, социология профессий, но никто не занимался макроэконо­мическими проблемами. В этот период Шумпетер поставил в экономике вопрос о значении социальных вопросов. В со-диологии большой вклад в разработку экономических проблем внесла французская школа (Марсель Мосс, Морис Хальбвакс, •Франсуа Симиан, Селестин Бугле).

Новое возрождение экономической социологии началось в США с созданием традиции «Экономика и общество», свя­занной с именами Парсонса и Смэлсера. Но тем не менее пар-соновское направление не подняло экономическую социологию на классический уровень, считает Сведберг.²⁵ Даже само на­звание направления идет от опасения претендовать на иссле­дование экономики, в нем особо подчеркивается различие эко­номики и общества.

В результате критики парсоновского направления сложи­лась неомарксистская традиция экономической социологии. В отличие от гармонии структурно-функционального анализа это направление сосредоточилось на исследовании противоре­чий, отношений собственности, роли государства в экономике. Также среди новых, направлений экономической социологии Сведберг называет социологию рынка (Амитаи Этциони, Ро­нальд Берт, Харрисон Уайт), социологическое исследование международной экономики (Альберто Мартинелли, Нил Смэлсер).

Сегодня не только социология изучает экономические во­просы, но и экономика активно исследует социологические проблемы, границы их весьма расплывчаты, происходит инте­грация экономической социологии и социальной экономики. Задача экономической социологии состоит в том, чтобы создать экономико-социологическую теорию среднего уровня («middle-range economic sociology»). В этом Сведберг видит главную ее перспективу.

Оценивая книгу Сведберга, необходимо подчеркнуть ее пионерный характер, в ней впервые представлено обоснование схемы анализа истории экономической социологии, хотя содер­жательная разработка проблем дана в весьма неразвитом виде. Эта работа лишь ставит задачу создания истории эконо­мической социологии.

^{2 6} Swedberg R. Economic Sociology: Past and Present. London, 1987. P. 64.

155

1990-й год в истории экономической социологии ознамено­вался выходом в Англии сборника «Экономика и общество: об­зор экономической социологии» под эгидой Международной социологической ассоциации. В нем опубликованы статьи таких знаменитых социологов, как Смэлсер, Мартинелли, Свед-берг и др.

В сборнике разбираются самые разные направления — от истории экономической социологии до соотношения образова­тельной системы и экономики, от проблем неформальной эко­номики до социального значения транснациональных корпора­ций. Выше мы уже отмечали статью Смэлсера и Мартинелли, но наиболее интересной нам показалась статья Мичио Мори-симы «Идеология и экономическая деятельность». Морисима на основе веберовской методологии исследования пытается раскрыть идеологические основы появления капитализма в Японии.

В Японии конфуцианство отличалось от традиционного ки­тайского— если в Китае оно было индивидуалистической и гуманистической религией, то в Японии — националистической и воинственной. Под воздействием такого типа конфуцианства самураи объединили страну, создав национальную экономику и государство. Но, в отличие от христианства, конфуцианство не обеспечивало равенство всех перед Богом, а наоборот, сти­мулировало иерархическую систему, подчинение и конформизм. Поэтому японский капитализм приобрел несколько другой оттенок — здесь государство играло ведущую роль, конкурен­цию заменило сотрудничество, классовые антагонизмы — кол­лективная этика. (В большей степени в современной Японии конкуренция существует не между рабочими, а между детьми в процессе учебы и при поступлении в университеты.)²⁶ В эко­номике в основном развивался крупный промышленный центр, поддерживавшийся правительством. В условиях быстрого роста для этого также требовались исполнительская дисцип­лина и умение подчиняться социальным интересам.

Развитию капитализма в Японии также способствовало ре­лигиозно обусловленное стремление к образованию, поскольку ученость и наука в конфуцианстве имели высшую ценность. Кроме того, традиционно образование было средством приоб­щения к высшему социальному слою, а сегодня оно является средством получения необходимой должности. Даже дети обес­печенных родителей, не поступая в университет, теряют со­циальный статус своих родителей.

Таким образом, Морисима считает японское конфуцианство главным идеологическим стимулом развития капитализма в Японии, который является, в отличие от западноевропейского,

капитализмом коллективистским. Этим во многом объясняются успехи японской экономики.

На этом мы закончим обзор современных исследований по экономической социологии. Как видим, работ по данной тема­тике не так уж много, но и социологи, и экономисты сегодня следуют традициям экономической социологии, заложенным в начале века Вебером, Зиммелем, Дюркгеймом.

²⁶ М о r i s i m о М. Ideology and Economic Activity//Economy and So­ciety. Bristol, 1990. P. 62.

156