Изобретение денег — величайшее достижение человеческого разума, догадавшегося использовать третий товар как измери­тель обменивающихся товаров. Деньги коренным образом упро­стили обмен с экономической точки зрения: во-первых, введя меру всех товаров; во-вторых, сделав его двусторонним — при натуральном обмене редко желания и имеющиеся в собствен­ности товары совпадали у сторон — деньги же стали вещью, всем необходимой, и обеспечили безоетановочность обмена; в-третьих, деньги избавили от необходимости одну сторону про­верять качество товара (настоящие деньги в любом случае бы­ли «товаром» высшего качества).

В социально-философском смысле, по Зиммелю, деньги яв­ляются самостоятельным персонифицированным отношением взаимозаменяемости и обмениваемости экономических объектов. Деньги заменяют любую ценность и являются конкретным об­разом всех вещей, с их помощью вещи получают значение друг в друге. Можно сказать, что деньги воплощают в себе ту сто­рону вещей, которая делает их экономическими объектами.

Деньги — это самая чистая форма всеобщности, единичная вещь, назначение которой состоит в том, чтобы быть всеобщим воплощением и связывать все единичные вещи. Эта функция де­нег создает значимый порядок в обществе — определенный кос­мос, имеющий строгость, четкость, измеряемость, всеобщность. Все объекты экономической жизни входят в этот заранее уста­новленный порядок, возникает единый экономический мир. С данной точки зрения деньги, как и обмен, создают более реа­листичный и рационализированный мир для человека, деньги сами по себе есть материализованное воплощение рационали­зации практической жизни.

Постепенно формы денег изменяются, усиливается их сим­волический характер. На ранних стадиях наиболее ценные ве­щи (например, скот, соль, табак) выполняли функцию денег. Затем золото и серебро были компромиссом между конкрет­ностью и символическим характером денег, при этом возраста­ло социальное значение денег — золото уже не имело большой потребительной ценности, а имело значение для владельца лишь косвенно — через потребность в нем других людей. И лишь затем при высоком уровне общественной организации совсем не имевшие ценности объекты — бумажные деньги, ста­ли деньгами — мерилом ценности. Для этого требовалась третья сила, поддерживающая всеобщность обращения денег, — это го­сударство.

В современном обществе все больше операций осуществля­ется в безналичной форме без необходимости материальных образов денег. Так, состав материала денег все больше теряет значение, а социальный характер денег возрастает, деньги ста­новятся социальным институтом. Прогресс, освобождая челове­ка от символов в познании, делает человека зависимым от

68

символов-денег в практический жизни, мифологизация сознания уступает место мифологизации практической жизни, считал Зим-мель. Без этой символизации общество не могло бы существо­вать в условиях роста множественности и разнообразия соци­альной жизни, необходимо было концентрировать их в общепо-нимаемых символах. Поэтому развитие денег — элемент глубо­кого культурного изменения, новая форма культуры.

Другая социальная функция денег, с точки зрения Зимме-ля, заключается в том, что деньги в развитом обществе явля­ются всеобщей формой средств достижения целей. Деньги свя­зывают любые цели со средствами без отношения к конкретнос­ти цели, это самое совершенное средство достижения целей. Кроме того, деньги дают дополнительные преимущества — бо­гатство человека воспринимается как достоинство, богатство от­крывает доступ человека к государственным должностям и т. п. Обычно деньги используются как средства для получения других ценностей, но современная культурная эпоха превращает деньги не в средство, а в самоцель, они приобретают абсолют­ную ценность.⁴²

Развитая денежная культура предполагает изменение психо­логии человека, появляются накопительство и скряжничество — человек стремится сосредоточить в своих руках как можно больше денег, накапливая абстрактную власть, и каждая трата денег воспринимается им как потеря частички этой власти. При­чем, если потребность в материальных предметах имеет степень насыщения, то потребность в деньгах не имеет предела, по­скольку представляет собой абстрактную величину. Денежная культура создает особые критерии разделения людей — бога­тых и бедных, там где нет рынка и денег —нет абсолютно ни­щих. Причем оба эти полюса используются в общественной мо­рали по-разному — религиозная мораль раннего христианства, например, считает нищенствование позитивным, а деньги — злом и искушением дьявола.

Денежная культура создает экстравагантность — это показ­ная, излишняя трата денег для акцентирования своего богатст­ва и социального положения. Наконец, денежная культура свя­зана с цинизмом — раз все человеческие ценности (талант, кра­сота, умения, убеждения) продаются за деньги, то циник видит в этом единстве оправдание того, что все ценности не имеют значения. Постепенно денежная культура все меньшее значение придает вещам и людям, все больше — деньгам, сами вещи на­чинают цениться в зависимости не от их собственных свойств, а от их денежной стоимости, а люди — по величине их богат­ства, считал Зиммель.

^{4 2} Другие культуры, например древние греки, не имели такой психологии, считал Зиммель, их нацеленность была на непосредственное потребление, а не на деньги как таковые.

69

_к

Деньги представляют собой абсолютно бескачественную вещь, качество настоящих денег — в их количестве. Само это абсолютное количество формирует новые черты психологии че­ловека — например, люди не хотят расставаться сразу с боль­шой суммой денег, предпочитая тратить ее постепенно, или другой пример — сумма денег оценивается по-разному, в зави­симости от того, принадлежит она многим людям или одному человеку.

Другая важная социальная функция денег связана с обес­печением личной свободы индивида. Свобода, полагал Зим-мель, представляет собой, точно так же, как и не-свобода, отно­шение между людьми: развитие свободы совершается путем пе­рехода от устойчивых и неизменных отношений людей к неус­тойчивости и возможности перемены личностей. Первоначально экономические отношения предполагали полную зависимость лиц, участвовавших в этих отношениях: раб был зависим от хозяина, крепостной крестьянин — от феодала, горожанин — от государственного чиновника. Но постепенно личностные отноше­ния заменялись безличными денежными отношениями. Деньги явились наиболее приспособленным средством обезличивания экономических отношений. К примеру, если отношения крестья­нина и феодала предполагают отработки, контроль за их испол­нением и наказание за неисполнение, если феодал вмешивается и в трудовую деятельность крестьянина, и в его личную жизнь, то арендатора и собственника земли между собой ничего, кро­ме денежной величины арендной платы, не связывает, их лич­ные отношения не играют никакой роли. Зиммель считал, что рабочий по сути тот же раб, он может исполнять те же техно­логические функции, но он не связан с личностью капиталиста и волен менять своих хозяев сколько угодно. Кроме того, отно­шения капиталиста и рабочего строго функкциональны — они вступают в экономические отношения не как целостные личнос­ти, а только лишь с позиции выполнения определенной функ­ции— капиталист обеспечивает капитал, рабочий представляет рабочую силу, за пределами фабрики они ничем не связаны, а их отношения ничем не регулируются.

Разделение труда создает более тесные связи между людь­ми, но личность все более скрывается за своей производствен­ной функцией. В условиях денежного хозяйства человек сталки­вается со многими людьми, но лично ни от кого он не зависит и ни в ком не заинтересован, раньше же человек зависел от ничтожного количества людей, но зависел от них полностью. Единственная связь, которая соединяет теперь людей, — это де­нежный интерес.

Деньги совершенно иначе выполняют функцию собственнос­ти, считал Зиммель. Традиционные формы собственности, такие как поместье, фабрика, требуют того, чтобы они использовались согласно их назначению, для этого необходимы способности ли-

70

бо самого собственника, либо управляющего. Обладание соб­ственностью как бы определяет бытие субъекта собственности, здесь нет свободного существования собственности. Деньги от­деляют бытие от обладания, для обладания деньгами нет необ­ходимости в каких-либо особых характеристиках субъекта.

Деньги сами представляют любой вид потенциальной собст­венности и делают обладание всеобщим. Деньги в целом отда­ляют человека от результатов экономической деятельности — наёмный рабочий получает не продукт труда, а заработную плату; предприниматель — процент на капитал. Возникают и но­вые формы ассоциации в экономической жизни — если средне­вековый цех контролировал большую часть жизни ремесленни­ка, то современная акционерная компания требует лишь вло­жения денег. Кроме того, сама экономическая деятельность ста­новится обезличенной — предприниматель^ рабочий производят товары не для конкретного покупателя, а для безличного рын­ка; покупатель приобретает товары, изготовленные не лично для него, а для продажи на рынке. Единственная их связь — де­нежные отношения.

Итак, по Зиммелю, посредством денег человек освобожда­ется от зависимости от вещей — он может все купить или про­дать; от зависимости от личностей — он может менять хозяев или поставщиков; от зависимости от собственности — обладание деньгами никак не связывает его бытие. Деньги выступают ве­личайшим средством не только свободы, но и равенства — все равны в использовании денег, любой человек может обладать ими и распоряжаться по своему усмотрению. Но, получая эти преимущества, денежный мир постепенно захватывает в оборот и личные ценности человека, он сам становится объектом куп­ли-продажи, опускаясь до уровня простого посредника денег. История показывает, что деньги всегда ценили не только вещи, но и человеческую жизнь — например, у многих народов суще­ствовал денежный штраф за убийство.⁴³ Только христианство впервые привело жизнь человека к абсолютному значению, ко­торое не измеряется деньгами. Душа человека принадлежит Бо­гу и несравнима с земными вещами. В современном обществе, хотя и исчез денежный штраф за убийство, но остались другие формы денежной оценки личности человека — к примеру, взят­ка, брак ради денег и т. п.

Заключая свое исследование, Зиммель указал на воздейст­вие денежной экономики на образ жизни в целом. ⁴⁴ Деньги ра­ционализируют существование человека — интеллект все больше господствует над эмоциями, мир, благодаря денежному счету,

^{4 3} В древней Англии за убийство человека полагался штраф в размере 200 шиллингов, даже жизнь короля оценивалась в деньгах — 2 тыс. 700 шил­ лингов— сумма невообразимо большая, означавшая продажу в рабство са­ мого человека и его семьи.

⁴⁴ S i m m e 1 G. The Philosophy of Money. L., 1990. P. 429—468.

71

рассматривается как арифметическая проблема, все объекты посредством денег становятся предметами единой природы, их характеристики точны и объективны. Все это вносит расчетли­вость и прогнозируемость в действия индивида. Кроме того, по­явление денежного хозяйства вносит понятие всеобщности средств достижения целей, поэтому человек начинает более ра­ционально относиться к планированию целей своих будущих действий.

Деньги делают существование человека бесхарактерным, считал Зиммель. Характер предполагает, что человек привер­жен определенному способу существования и поведения, деньги же отнимают характер — цель труда становится безразличной; труд имеет смысл, только если он приносит доход. Для всех су­ществует единственный интерес — денежный. Все уравнены и обезличены в использовании денег, деньги (как и интеллект или закон) абстрагируются от всякой индивидуальности, личность и ее характер для денег не имеют никакого значения. Кроме того, деньги отнимают у людей субъективную и эмоциональную оценку вещей, мир становится объективизированным. Этот объективный мир вещей тоже теряет свой характер — вещи про­изводятся для безличного покупателя, за ними не стоит кон­кретная личность производителя.

В деньгах выражается релятивность существования — они должны быть отданы, в них уже заложено их будущее движе­ние, они существуют как постоянное самоотчуждение, но одно­временно они постоянны и неизменны как закон тяготения.

Денежная экономика изменяет характер современной куль­туры. ⁴⁵ Возникает глубокий разрыв между объективной и субъ­ективной культурой — мир вещей, процессов и отношений во­круг человека становится все более разнообразным и сложным, но одновременно человек теряет способность воспринимать этот мир и понимать его, внешний мир культуры становится отдель­ным, объективизированным для субъекта. Субъективная куль­тура индивида становится все беднее. Например, современная механизированная технология стала гораздо сложнее, но труд при этом — более примитивным, не требующим полного знания техники. Таким образом, современный человек становится срав­нительно более невежественным по отношению к объективной культуре, чем человек примитивный. И с ростом денежного хо­зяйства, приводящего к разделению труда, разрыв между объ­ективной и субъективной культурой возрастает.

Такова в целом концепция философии денег Зиммеля. Мно­гие упрекали Зиммеля в том, что он слишком много внимания уделяет деньгам как источнику существования современного об-

щества,⁴⁶ но именно в этом была его задача, и с ней он пре­красно справился, предоставив образец классического исследо­вания социологии денежных отношений.

Итак, мы рассмотрели основные социологические теории эко­номики с точки зрения различных методологических позиций — Дюркгейм представил образец позитивистской методологии эко­номической социологии, Вебер и Зиммель продемонстрировали образец экономической социологии с позиции методологии по­нимающей социологии, Штаммлер представил анализ хозяй­ства и права на основе методологии материализма. Эти теории являются «золотым фондом» экономической социологии, а вре­мя их разработки —конец XIX —начало XX в. было, пожалуй, самым плодотворным для западной экономической социологии. Но в этот период и в России были созданы оригинальные со­циальные теории хозяйства, речь о которых пойдет в следую­щей главе.

⁴⁵ Культура для Зиммеля — это рационализированная форма жизни, ос­новное противоречие — противоречие между жизнью и культурными формами: жизнь все время меняется, а культурные формы постоянны (см.: Зиммель Г. Конфликт современной культуры. Пг., 1923. С. 11).

72

⁴⁶ К примеру, Вебер писал об этом в комментариях к предварительным замечаниям к «Протестантской этике» (см.: Вебер М. Избранные произве­дения. М., 1990. С. 60).

73

Глава III

ЭКОНОМИКО-СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ИДЕИ

В РУССКОЙ ОБЩЕСТВЕННОЙ МЫСЛИ

(конец XIX — начало XX в.)

§ 1. Социальные аспекты теории воспроизводства, накопления

и распределения (М. И. Туган-Барановский, П. Б. Струве,

В. И. Ульянов)

Русские экономисты Михаил Иванович Туган-Барановский (1865—1919) и Петр Бернгардович Струве (1870—1944) были одними из первых в России, кто поставил вопрос о необходи­мости расширения границ политической экономии и дополне­ния ее социологическими концепциями. Их имена стоят среди основателей экономико-социологической традиции в России.

П. Б. Струве в своей экономической теории много внима­ния уделял таким социальным факторам, как религия, наука, право, а также их воздействию на экономическую жизнь. Во многом его взгляды совпадают с методологической концепцией исторической школы политической экономии, он поддерживал и разделял социологические идеи Вебера и Штаммлера. Хозяй­ственный строй сочетается, с позиции Струве, с социальным.

В работе «Историческое введение в политическую экономию» он специально разбирал вопрос о взаимодействии хозяйства и религии, подчеркивая, что именно при ответе на него теория исторического материализма терпит крушение. Хозяйство перво­бытного человека глубоко погружено в религию, это религия не трансцендентального, а здешнего мира, она наполняет его мно­жеством фантастических сил, и все представления первобытного человека о хозяйстве пронизаны сверхъестественными представ­лениями. Здесь религия не является надстройкой, она погруже­на в хозяйство, и наоборот, мотивы действия человека не яв­ляются экономическими, а зависят от иррациональных сил. Но постепенно религия переходит в другой, отдельный от хозяйст­венной практики идеальный мир. Важное значение приобрело христианство, позволившее человеку выйти из мира хозяйства, показав ему принципиально иные жизненные ценности.'

¹ Струве П. Б. Историческое введение в политическую экономию. Пг., 1916. С. 30—33. — Данная работа представляет собой лекции Струве в Санкт-Петербургском политехническом институте в 1912—1913 гг. В ней разби­раются история хозяйственного быта, взаимодействие хозяйства и науки, ис­кусства, социально-исторические проблемы разделения труда, классов, соб­ственности.

74

Возникновение капитализма Струве, следуя Веберу, рассмат­ривал с позиции воздействия на хозяйство религиозной рефор­мации (протестантизма) и появления «капиталистического ду­ха». ² Анализируя взаимодействие хозяйства и права, Струве, поддерживая Штаммлера, считал, что хозяйство всегда есть регулирование, и что хозяйство и право связаны как содержа­ние и форма, а не как базис и надстройка. Несмотря на это, все содержание хозяйства неверно связывать с правовой фор­мой — хозяйство ведет существование и само по себе. (Напри­мер, форма заработной платы регулируется юридическим дого­вором, но высота заработной платы может и не иметь юриди­чески установленной величины.) Кроме того, существуют эконо­мические факты, лишенные юридической формы, например рост населения и т. п.³

М. И. Туган-Барановский, так же как и Струве, много вни­мания уделял социальным факторам экономической жизни, в ча­стности для экономической социологии большой интерес пред­ставляет его теория социального распределения, в которой мно­гие традиционно экономические категории, такие как прибыль и заработная плата, выносятся за пределы экономического ана­лиза в сферу социологического, весьма интересна также его со­циальная теория кооперации.⁴

Но наибольшее значение для развития экономической социо­логии имеют идеи Туган-Барановского и Струве, высказанные об экономическом развитии России, о возможностях развития капитализма и соотношения экономического и социального про­гресса. Это так называемый вопрос о рынках, обсуждавшийся в 80—90-е годы XIX в., заслуга его постановки принадлежит представителям народничества и прежде всего — В. П. Ворон­цову и Н. Ф. Даниэльсону.

Проблема ставилась так: возможно ли развитие капитализ­ма в России? Если возможно, то каким образом будет осу­ществляться расширенное воспроизводство капитала? Расши­рение капиталистического производства предполагает, что уве­личение производства тождественно увеличению сбыта. Но найдутся ли в России покупатели возросшего количества това­ров? Ведь, с одной стороны, если капиталист вкладывает свой доход в расширение производства, то у него нет других средств на увеличение потребления, а, с другой стороны, доход рабочего всегда ограничен в условиях конкуренции минимумом средств существования, поэтому рабочий также не имеет средств уве-

² Струве П Б Экономия промышленности. СПб., 1910. С. 41—48.

3 Струве П. Б. Историческое введение в политическую экономию.

/^ зб 40

«Туган-Барановский М. И. Социальные основы кооперации.

М., 1916.

75

личить свое потребление.⁵ Следовательно, считали представи­тели народничества, необходим другой источник реализации ка­питализируемой прибавочной стоимости. Если на внутреннем рынке таких источников «уничтожения» прибавочного количе­ства товаров вследствие расширения производства нет, то оста­ется лишь один источник — внешний рынок. Все развитые запад­ные страны имеют внешний рынок, Россия же вышла последней на мировой рынок, у нее нет внешнего источника реализации капитализируемой прибавочной стоимости. Поэтому развитие капитализма в России не имеет ни социальной базы (индивиду­альной основы экономического существования человека), по­скольку в России сохраняется коллективная психология кресть­янской общины, ни экономической — в виде внешнего рынка. Выходом из такой ситуации служит сознательный выбор меж­ду социальным и экономическим прогрессом в пользу социаль­ного — это особый национальный путь развития и сохранения коллективного крестьянского хозяйства, справедливости и бла­госостояния,

Струве обратился к решению данной проблемы в своей ран­ней работе «Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России» (1894), где он исследовал социологические идеи народничества и их экономическую теорию. Обращаясь к анализу истории хозяйственного быта, Струве показал, что на­туральное хозяйство всегда сопровождалось низким уровнем потребностей, оно не обеспечивало ни экономического равенст­ва, ни материального изобилия. В этих условиях действительно внутренний рынок не может служить источником развития ка­питализма. Но дело в том, что капитализм сам по себе расши­ряет внутренний рынок и обязательно приводит к улучшению социальных условий и росту дохода трудящихся классов. Сам рабочий получает значение как потребитель, а не только как производитель, что имело место в условиях крестьянского хо­зяйства. В процессе расширения производства доход рабочего не может быть ограничен минимумом средств воспроизводства, вместе с прибылью должен возрастать и доход трудящихся. Именно массовое потребление является основой расширения производства — таково первое условие экономической политики. Таким образом, источник реализации прибавочной стоимости при расширении производства создается самим капитализмом — это рост дохода и потребления трудящихся масс.⁶ Капитализм

⁵ Если учитывать фактор технического прогресса (возрастание органиче­ского строения капитала), то при этом роль рабочего класса как покупателя на внутреннем рынке еще более падает, так как относительно сокращается количество рабочей силы. Вместе с тем и капиталист все больше средств вы­нужден тратить на технические усовершенствования производства, ограничивая доход на потребление.

⁶СтрувеП. Б. Критические заметки к вопросу об экономическом раз­витии России. СПб., 1894. С. 138—160; см. также гл. 4 «Прогресс экономиче­ский и прогресс социальный».

76

не может основываться на неравномерном распределении, он не­минуемо преобразует его в равномерное в интересах своего соб­ственного развития. (Историческое развитие подтвердило дан­ный тезис Струве: действительно капитализм в развитых стра­нах все больше переходит в социально ориентированное рыноч­ное хозяйство.) ⁷

Кроме того, Струве при объяснении проблемы реализации обращался к концепции «третьих лиц». В обществе существует большой слой людей, не участвующих в процессе капиталисти­ческого воспроизводства, например, государственные служащие получают доход от государства, этот доход может быть исполь­зован для приобретения расширенного количества произведен­ных товаров. В добавление к этому все больше лиц, не прини­мавших участия в капиталистическом воспроизводстве, стано­вятся товаропроизводителями, их доход также является сред­ством реализации на внутреннем рынке.⁸

Поэтому, полагал Струве, развитие капитализма в России возможно, само капиталистическое воспроизводство является га­рантией и условием прогресса социального. Без роста дохода и улучшения социальных условий трудящихся масс капитализм экономически не может развиваться.

В. И. Ульянов-Ленин (1871—1924), наряду со Струве и Ту-ган-Барановским, также внес большой вклад в развитие теории реализации и воспроизводства.⁹ Ленин опирался в своем ана­лизе этой проблемы на Марксову теорию воспроизводства, дополняя ее фактором технического прогресса. Технический про­гресс изменяет органическое строение капитала — доля постоян­ного капитала растет по отношению к доле переменного капи-

⁷ Правда, Струве не сумел показать то, каким образом возникает доход масс, стимулирующий развитие капитализма. Это будет сделано Дж. М. Кейн- сом в 30-х годах XX в.

⁸ Примерно в этом же ключе предложила решение проблемы реализации Роза Люксембург в своей книге «Накопление капитала» (1913),. где подробно рассматривается вся история теории воспроизводства и накопления. Она писала: «.. .решающим является то, что прибавочная стоимость может быть реализована не рабочим и не капиталистом, а только общественными слоями или обществами, которые сами не производят капиталистически... Существо­ вание некапиталистических покупателей прибавочной стоимости является пря­ мым условием существования капитализма и его накопления...» (Люксем­ бург Р. Накопление капитала. М., 1931. С. 244, 245, 286). Р. Люксембург и другие марксисты, в отличие от Струве, никак не могли понять того, что капи­ тализм сам по себе может развиваться только вместе с социальным благососто­ янием, что заработная плата не может быть постоянно ограничена минимумом средств существования и что доход трудящихся масс и является источником реализации.

⁹ Можно отметить его работы: «По поводу так называемого вопроса о рынках», «Что такое друзья народа и как они воюют против социал-демо­ кратов?», «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве» (Ленин В. И. Поли. собр. соч. 5-е изд. Т. 1), «К характеристике экономического романтизма» (Там же. Т. 2.), «Развитие капитализма в Рос­ сии» (Там же. Т. 3), «Заметка к вопросу о теории рынков» (Там же. Т. 4).

77

ттттттштттшттшшшшшшшшшт

тала. Производство средств производства растет гораздо быст­рее производства предметов потребления, и общественное потребление развивается в большей степени за счет производи­тельного потребления, а не личного. Поэтому реализация капи­тализируемой прибавочной стоимости происходит за счет вну­треннего рынка средств производства, а не предметов потреб­ления. Ленин видел в этом специфику социального строя капи­тализма: «Именно это расширение производства без соответст­вующего расширения потребления и соответствует исторической миссии капитализма и его специфической общественной струк­туре: первая состоит в развитии производительных сил обще­ства, вторая исключает утилизацию этих технических завоева­ний массой населения».¹⁰

Но опережающее развитие производства средств производ­ства так или иначе приводит к противоречию производства и по­требления в общественном масштабе; в конце концов — это про­тиворечие решается в форме периодических кризисов. Но оконча­тельно это противоречие производства и потребления решается только с ликвидацией самого капиталистического строя, считал Ленин. "

Итак, реализация накопления возможна за счет специфиче­ской экономической структуры капитализма, где производство средств производства опережает производство предметов по­требления, но капиталистическое воспроизводство и социальный прогресс несовместимы — такова позиция Ленина.

М. И. Туган-Барановский в работе «Промышленные кризи­сы в современной Англии, их причины и влияние на народную жизнь» (1894) специально обратился к исследованию проблемы кризисов воспроизводства и их социальных последствий (поло­жение рабочего класса, потребление, смертность, преступность и т. д.).¹² В результате рассмотрения имевшихся точек зрения в истории политической экономии на проблему кризисов Туган-Барановский, так же как и Ленин, полагал, что реализация при­бавочной стоимости происходит благодаря перераспределению структуры производства, т. е. за счет отраслей производства средств производства. Таким образом, производство само по се­бе рождает спрос и не нуждается во внешних рынках.¹³

Основным условием бескризисного воспроизводства является должная пропорциональность отраслей хозяйства, достигаемая надлежащим регулированием и распределением. Само распре­деление как таковое не является экономическим феноменом, а подчиняется социальным факторам. Ошибка экономической тео­рии, и марксизма в том числе, связана с тем, что распределение

^{1 0} Там же. Т. 3. С. 46.

¹¹ Там же. Т. 1. С. 101.

¹² Туган-Барановский М. И. Промышленные кризисы в современ­ ной Англии. СПб., 1894.

¹³ Там же. С. 417, 438.

78

считается равнозначным с производством и обменом, распреде­ление как бы заранее дается в моменте производства. У Марк­са, например, производство стоимости предполагает и форму распределения — прибавочную стоимость, предназначенную ка­питалисту, полагал Туган-Барановский.

Но распределение общественного продукта — совершенно иное явление, нежели обмен. Обмен предполагает равенство сторон, участвующих в нем, распределение — неравенство и су­ществование двух разных классов, в обмене роли продавца и по­купателя могут меняться, в распределении — нет. Распределе­ние средств производства и деление общества на различные со­циальные классы предполагается в теории политэкономии дан­ным, такое же отношение должно быть и к распределению про­дукта.

Заработная плата, по мнению Туган-Барановского, так же как и распределение, выпадает из области экономических ка­тегорий. Обычно марксистская политэкономия рассматривает заработную плату как стоимость рабочей силы, а она, в свою очередь, зависит от минимума средств, необходимых для вос­производства рабочей силы. Но что такое этот минимум средств существования и чем он определяется? На вопрос о том, поче­му заработная плата английского рабочего выше, чем русского, обычно отвечают, что культурный уровень и потребности пер­вого выше. Но на самом деле может быть и обратная зависи­мость — культурный уровень и запросы выше, поскольку выше заработная плата.

Рабочая сила — это товар, но 'товар особого рода. Все ос­тальные товары — внешние по отношению к человеку, рабочая сила же — это сам человек, субъект хозяйства, рабочая сила неотделима от лица самого работника. Поэтому невозможно производство рабочей силы как товара — это зависит от рабо­чего, а не от капиталиста. Но для рабочего потребление — не средство воспроизводства рабочей силы, а самоцель. Если бы был простой процесс воспроизводства рабочей силы, то повы­шение заработной платы вело бы к увеличению населения (так считал Ф. Лассаль, обосновывая «железный» закон заработной платы, — чем выше зарплата, тем выше прирост населения, следовательно, выше рабочее население и конкуренция между рабочими, что приводит к снижению заработной платы; таким образом ее величина ограничена минимумом). Но на самом деле происходит все наоборот — рост заработной платы ведет к снижению рождаемости; об этом свидетельствует история.

Образование заработной платы по-иному зависит от спро­са — предложения. Если обычный товар пользуется избыточным спросом, то капитал перетекает в эту область производства до тех пор, пока не выровняется норма прибыли. Но для рабочей силы нет возможности включить деньги в ее производство. По­этому рабочая сила — особый товар, стоимость его определяет -

79

ся в отличие от всех других товаров не экономическим спосо­бом, а благодаря социальным условиям (борьба классов, соци­альная политика государства и т. д.).

Прибыль также выходит за границы чисто экономической области, ее существование зависит от неэкономических факто­ров— заранее установленного владения капиталом, обусловлен­ного монопольной собственностью на средства производства. «Прибыль есть явление социальное, — писал Туган-Баранов-ский, — в котором получают свое выражение отношения господ­ства и зависимости в современном классовом обществе».¹⁴

Итак, развитие капитализма в условиях расширенного вос­производства возможно без кризисов и социальных потрясений, основа этого — соблюдение пропорциональности воспроизводст­ва и распределения, которое во многом зависит от социально-политических условий и требует сознательного планомерного ре­гулирования, как полагал Туган-Барановский.

Таковы социальные идеи воспроизводства, накопления и рас­пределения, представленные в работе Струве, Туган-Баранов-ского, Ульянова-Ленина. В целом их теории продолжают миро­вую тенденцию расширения границ политической экономии и включения в нее социологических проблем. Очень тесно они примыкают к западному марксизму, к немецкой исторической школе политической экономии. Совершенно оригинально на этом фоне выглядит социально-философская теория хозяйства С. Н. Булгакова, который также участвовал в дискуссии по во­просам рынка наряду со Струве, Туган-Барановским и Лени­ным. Рассмотрению его уникальной религиозной философии хо­зяйства будет посвящен следующий параграф.