§ 4. Рынок и свобода личности (ф. Хайек)

Фридрих Хайек²⁵ (1899—1984) был одним из самых извест­ных пропагандистов рыночной системы и ее социальных функ­ций в обществе. Еще в 30-е и 40-е годы он критиковал экономи­ческую политику кейнсианства и доказывал, что рынок яв­ляется гарантом свободы личности в обществе. Его книга «До­рога к рабству» была опубликована в 1944 г. и является клас­сическим образцом исследования социальных аспектов рынка. Хайек начинает с рассмотрения социальных результатов рыночной системы: что дает рыночная экономика человеку, об­ществу и его институтам? Свобода предпринимательства сфор­мировала новый тип человека — в нем проявились такие каче­ства, как восприятие нового, терпимость, индивидуальность мышления и поведения. Люди получили возможность самостоя­тельно выстраивать свой жизненный порядок, обладая уверен­ностью в своей судьбе и способностью совершенствовать соб­ственную жизнь. Свобода предпринимательства привела,к эко­номическому успеху всех классов — к началу XX в. даже трудящиеся имели такой уровень благосостояния, уверенности и независимости, о котором в прошлые времена нельзя было и мечтать, считал Хайек. Свобода предпринимательства дала рас­цвет науки, так как появились люди, на свой страх и риск поддерживавшие внедрение новых идей и разработок.

Но в 30-е годы XX в. традиция индивидуализма ослабла даже в таких странах, как Великобритания и США, и роль государства в экономике была более чем высока — люди отка­зывались опираться на механизм свободной конкуренции и стремились заменить этот безличный механизм рынка рацио­нальным руководством и планированием. И это было созна­тельным изменением общества, исходя из новых идеалов, а не самостоятельной тенденцией развития экономики.

Как соотносятся план и рынок? Обычно считается, что ры­нок, в отличие от планирования, означает анархию, неоргани­зованность и стихию, а планирование предполагает рациональ-

^{2 5} Фридрих Август фон Хайек — австрийский экономист, основатель ав­стрийского экономического института (1927), с 1931 г. преподавал в Лон­донском университете, с 1950 г. — в Чикагском университете, лауреат Нобе­левской премии по экономике (1974).

118

^:ность (и действительно, в этом его привлекательность для че­ловека и общества). Но как раз рынок предполагает более сложную систему организации для своей реализации, считает Хайек, здесь необходимы такие институты, как право, деньги, информация. Именно государство создает условия для суще­ствования конкуренции, поэтому и в рыночной системе прави­тельство также выполняет активную функцию. Вместе с тем конкуренция позволяет избежать насильственного вмешатель­ства в экономическую жизнь индивида, дает ему возможность самому принимать решения: покупать и продавать все, что угодно, самостоятельно определяя цены. Рынок представляет собой систему для координации децентрализованных хозяйств, снабжая индивидов необходимой информацией через систему цен. И чем сложнее система, тем лучше работает механизм конкуренции, и никакой централизованный орган не может охватить всю эту бесконечную информацию и обеспечить ею производителей.

Нельзя заменить конкуренцию планированием, полагал Хайек, идея социализма как раз и означала установление пла­новой директивной экономики с централизацией ресурсов и "справедливым распределением. Но реализация идеи социа­лизма, прыжок в «царство свободы» означают забвение идеа­лов свободы личности и невиданное угнетение масс населения: сталинский социализм и есть настоящий, реальный социализм.

Является ли планирование неизбежной тенденцией эконо­мического развития? Обычно считается, отмечал Хайек, что еще в условиях капитализма создаются предпосылки централиза­ции — новые технологии требуют концентрации производства в крупных монополиях. Но концентрация производства в реаль­ности есть следствие не экономико-технологических факторов (будто бы крупные предприятия более эффективны), а резуль­тат политических тенденций — монополии возникают там, где государство покровительствует им, стремясь через них оказы­вать решающее воздействие на экономику. История свидетель­ствует о том, что картели и синдикаты стали возникать в менее развитых капиталистических странах (например, в Германии), где государство не препятствовало этому. Поэтому стремление государств к регулируемой плановой экономике является не необходимостью, а результатом сознательного рационального

выбора.

Планирование, по Хайеку, несет большие отрицательные последствия для общества. Во-первых, оно приводит к тому, что индивидуальные ценности и интересы личности не при­знаются обществом. В условиях рынка каждый руководствуется своей шкалой ценностей, которая отлична от ценностей других людей; есть области, где по соглашению действуют общие нормы, но планирование полностью разрушает равновесие лич­ного и общественного. Здесь все ресурсы общества органи-

119

зуются согласно одной системе ценностей, а соответственно и целей. Обычно планирование оперирует такими понятиями, как «общий интерес», «социальные цели общества», «социальное благосостояние»; в этом случае цели индивида должны подчи­няться целям общества, поскольку нельзя построить всеобщего кодекса ценностей. Поэтому планирование преобразует демокра­тическое общество в тоталитарное.

Во-вторых, планирование по своей внутренней природе озна­чает диктатуру. План представляет собой единое целое, его нельзя принять путем дополнений и компромиссов. Парламент вообще не может не принять план фактически, поскольку он сам в момент решения не способен дать альтернативу. Нельзя планировать развитие экономики демократическими методами, как нельзя вести войну с их помощью.

В-третьих, планирование означает произвол государства по отношению к личности. Если в рыночной системе государствен­ные мероприятия строго ограничены в законодательстве, пра­вительство устанавливает лишь общие «правила игры», кото­рые относятся ко всем индивидам и к нему самому, при этом индивид может прогнозировать свои действия и действия пра­вительства, то в условиях планирования правительство обра­щается к конкретным делам, оно берется регулировать все, причем и закон должен санкционировать произвол — прави­тельство может принимать решения в непредвиденных обстоя­тельствах. И чем больше планирует правительство, тем труднее планировать индивиду. При этом правительство всегда выби­рает в своих действиях чью-либо сторону, оно не может быть, как в условиях рынка, беспристрастным арбитром. Поэтому коллективистское правительство, писал Хайек, всегда мо­рально. Даже политика равного распределения означает вы­бор— разные люди получают разное обхождение. Здесь нет, как в условиях рынка, всеобщего формального равенства всех перед законом.

Планирование и регулирование экономической жизни озна­чает вторжение не только в экономическую, но и в политиче­скую сферу деятельности. Потеря свободы в экономике есть потеря свободы вообще — экономика представляет собой сред­ства для достижения целей, но, регулируя средства, общество будет регулировать и цели. Здесь индивиду надо еще доказать значимость своих личных целей для общества и добиться со­гласия на получение средств.²⁶

В условиях конкуренции мы можем реализовать свои цели у множества продавцов и покупателей, но если приходится

²⁶ Хайек приводит такой пример: лишь одно небольшое ограничение эко­номической свободы государством — запрет обмена валюты, означает для ин­дивида лишение возможности общения с внешним миром, выезда за границу, получения информации (см.: Хайек А. Дорога к рабству//Вопросы филосо­фии. 1990. № 10. С. 134).

120

сталкиваться с государственной монополией, то здесь индивид бессилен. Регулирование производства так или иначе означает регулирование и потребления — мы можем получить лишь то, что кем-то заранее определено. В условиях конкуренции, даже если мы не можем купить вещь, это не означает того, что кто-то сознательно мешает нам ее приобрести. Таким образом регулирование экономики означает регулирование всей жизни индивида.

Иногда считается, что регулирование экономики означает возврат к прежним временам, когда не было конкуренции и свободы предпринимательства. Но на деле, отмечал Хайек, си­туация изменилась. Если раньше в условиях натурального хо­зяйства общественные интересы мало касались людей, то те­перь в условиях разделения труда человек очень тесно связан с обществом, и экономическое регулирование затрагивает всю его жизнь.

Рыночная экономика безлична, конкуренция «слепа» и в этом ее преимущество по сравнению с плановой экономикой. Здесь распределение богатства зависит от способности и пред­приимчивости индивида, хотя и случай играет свою роль; в плановой экономике декларируемое «равное» распределение на деле оборачивается распределением, подчиненным неболь­шой группе высокопоставленных чиновников. В рыночной эко­номике и бедный человек в состоянии изменить свою судьбу — именно от него зависит то, будет ли он богатым. В условиях же социализма и состоятельный человек в меньшей степени способен изменить свою судьбу. Гарантией свободы личности является частная собственность, причем как для собственни­ков, так и для не-собственников. Институт частной собственно­сти означает механизм распределения власти среди многих лиц, они не могут объединиться в единую силу, поэтому власть капитала — это миф. В рыночной экономике власть децентра­лизована, и никто в отдельности не обладает полнотой всей власти. При плановой экономике власть централизована по Максимуму: сила маленького государственного чиновника при социализме во много раз больше, чем сила миллионера в ка­питалистическом обществе, поскольку за первым стоит вся мощь государственного аппарата.

Обычно к власти в тоталитарных режимах приходят худ­шие, считал Хайек. Это связано с тем, что сама партия, уста­навливающая такой режим, требует единообразия мышления, военизированной подчиненности, партия привлекает легковер­ных и эмоционально неустойчивых сторонников, поскольку их легче всего обратить в свою веру. Интеллектуально и куль­турно развитые люди на это не идут. Кроме того, партия обычно сплачивает своих сторонников, возбуждая чувство не­нависти к врагу (образ врага может быть любым). Сами ме­тоды коллективистского преобразования требуют от человека

121

того, чтобы он переступил некий нравственный барьер, отбро­сив общечеловеческие ценности. Поэтому не случайно в кол­лективистских правительствах руководят такие личности, как Гитлер.

Стремление к плановой экономике часто связывается с тер­мином «экономическая защищенность», но самое это понятие слишком расплывчато. В рыночной экономике всем предостав­ляется некий минимальный уровень защищенности — помощь в случае стихийных бедствий, определенный уровень бесплат­ного образования и медицинской помощи, пособие по безрабо­тице и т. д. Полная же защищенность граничит с отсутствием свободы: стабильность доходов, прочное положение, отсутствие угрозы потерять работу — все это связано с желанием и волей начальства. Армия и есть пример полной общей защищенности, где всем даются гарантии и определенное положение, но это — «защищенность бараков и казарм». Получая экономическую защиту, человек теряет право выбора и связанную с ним от­ветственность за свои действия.

Опасной тенденцией современности Хайек называет монопо­лизм. Монополии стремятся добиться стабильности своего по­ложения, но в рыночной экономике средства на эти цели бе­рутся у других, более слабых производителей, получается санкционированная государством эксплуатация более сильными монополистами слабых производителей, усиление позиций од­них расшатывает позиции других. В результате монополизация экономики способствует усилению власти государства — накап­ливая власть, монополии впоследствии отдают ее государству. (Но даже власть монополий несравнима с властью государства, поэтому они во много раз предпочтительнее централизованной экономики.)

Вместе с процессом монополизации рост профсоюзов спо­собствует развитию тоталитаризма. По сути, добиваясь ста­бильного экономического положения, вступая в союз с монопо­листами, профсоюзы приводят к более жесткой эксплуатации менее организованных рабочих. Ограничение конкуренции в сфере труда так или иначе сказывается на ограничении сво­боды: мы подчиняемся либо безличным законам рынка, либо власти каких-либо третьих лиц.

Итак, заключает Хайек, уходя от «оков» рынка, люди со­знательно надевают на себя «оковы авторитаризма», еще бо­лее мучительные, чем прежде.²⁷ Изменилась вся система ценностей западного общества — если раньше это было стрем­ление к независимости, самостоятельности, инициатива, риск и ответственность, то теперь — стремление к материальной обес­печенности путем доверия своих экономических функций дру­гим лицам. Стремление к регулированию хозяйства — резуль-

^{2 7} Хайек А. Дорога к рабству//Там же. № 12. С. 131.

122

тат сознательного выбора правительств, теперь настала пора понять все последствия этого шага. Нет необходимости плани­ровать прогресс, надо лишь создать условия для него. Един­ственной политикой правительств должна стать политика, на­правленная на достижение свободы личности.

Идеи Хайека получили большое признание, его работы были заново открыты в 70-е годы на Западе и в 80-е годы в России. Многие экономисты и политики стали приверженцами его идео­логии, и после некоторого отступления рынок во многих стра­нах стал играть большую роль. Социальные идеи Хайека по­лучили и экономическое развитие в теории и политике моне­таризма. Но все-таки многие страны придерживаются курса на сочетание рыночной политики и сильного социального регули­рования, не оставляя в компетенции рынка вопросы социальной сферы.

Итак, мы охарактеризовали основные социологические идеи экономистов первой половины XX в. Но в это время и социо­логические теории не стояли в стороне от экономических во­просов. Мощным направлением в экономической социологии стал структурно-функциональный анализ, разрабатываемый Талкоттом Парсонсом в 30—40-е годы, а с 50-х годов происхо­дила инстйтуционализация экономической социологии как науч­ного направления. Об этом пойдет речь в следующей главе, по­священной социологическим теориям экономики, разрабаты­ваемым как в социологии, так и в экономике в 50—90-е годы.