§5. Особенности формирования рыночных отношений в России.

Российская модель рынка еще только формируется. Процесс этот идет непросто. Семь лет продолжалось падение объемов производства. И лишь в 1997 г. было определенное оживление, валовой национальный продукт вырос на 0,4 %. Затем – опять обвал.

Путь России к рыночной экономике нетрадиционен. Более 70 лет создавалась иная, отличная от рыночной, модель экономики. В СССР строилась экономическая система, покоящаяся на теоретических моделях социалистического общества К.Маркса, Ф.Энгельса, В.И.Ленина. Идея построения справедливого общества будоражила умы многих поколений людей. Истории известны взгляды социалистов-утопистов (Сен-Симона, Фурье, Оуэна). Они критиковали современное общество и требовали отмены частной собственности. Опираясь на учение социалистов-утопистов, К.Маркс и Ф.Энгельс обосновали теорию социалистического (коммунистического) общества, В.И.Ленин дополнил ее российской спецификой.

Несколько десятилетий в СССР и бывших социалистических странах Восточной Европы господствовал марксизм как единственно верная научная доктрина. Ее экономический блок покоился на нескольких ключевых позициях: во-первых, экономическая основа – общественная собственность на средства производства; В СССР она выступала в двух формах – государственной и колхозно-кооперативной. К середине 80-х гг. свыше 90 % основных фондов страны находилось в общественной собственности. Государственная собственность декларировалась как перспективная и господствующая, колхозно-кооперативная – как производная, вторичная.

Во-вторых, форма движения – планомерность. Роль планирования рассматривалась как определяющая. Стоимостные (товарные) отношения считались отживающими. По мере развития социализма и перехода к коммунизму товарное производство должно превратиться в непосредственно-общественное. В экономике господствовал Госплан, были даже предложения планировать все, до последнего винта.

В-третьих, распределительные отношения строились на основе принципа «от каждого по способностям – каждому по труду». В будущем коммунистическом обществе должен был восторжествовать принцип «от каждого по способностям – каждому по потребностям». Отсюда и достижение полной занятости. В середине 80-х гг. 92 % трудоспособного населения либо работало, либо училось с отрывом от производства. Участие в общественно-полезном труде – обязательное условие для получения доходов.

В-четвертых, высшая цель развития декларировалась как достижение полного благосостояния, гармоничного и всестороннего развития личности. С 50-х гг. это положение трактовалось как основной экономический закон социализма. Предпринимались попытки его количественной формализации. Например, производство национального дохода, чистого продукта, конечного общественного продукта и т.п.

В 70-е гг. господствовал лозунг о необходимости соединения достижений НТР с преимуществами социализма. Последние рассматривались теми же , что и перечисленные выше положения: общественная собственность, планомерность, распределение по труду, высшая цель. Однако, в реальной практике идеальная социалистическая модель претерпела существенную трансформацию. За 70 лет было несколько попыток реформирования российской экономики (нэп, сталинская контрреформа, хозяйственная реформа 1965 г., горбачевская перестройка). Но противоречия между элементами экономической системы социализма усугублялись. Рыночная экономика на базе общественной собственности не состоялась.

Во-первых, становление общественной собственности в двух ее формах при определяющей роли государственной собственности создало непреодолимую пропасть между собственником и хозяином. Частная собственность была ликвидирована, а в личной собственности находилось лишь имущество граждан. Предпринимательская деятельность в таких условиях утратила свой стимул. Государственные предприятия жестко опекались со стороны министерств и ведомств. Все попытки внедрить так называемый «полный» хозрасчет означали лишь то, что часть прибыли оставляли предприятию, и если эта часть была незначительной, то хозрасчет считался неполным, ограниченным. Если же доля прибыли, оставляемая предприятию приближалась к половине, то хозрасчет определяли как полный. Собственность превращалась в ничейную, чувство хозяина утрачивалось. Поэтому полное огосударствление собственности не давало ощутимых результатов. Росли приписки, процветало очковтирательство. Даже знаменитая хозяйственная реформа 1965 г., отцами которой считают А.Н.Косыгина и харьковского профессора Е.Г.Либермана, не затрагивала отношений собственности. Всякая попытка возврата к частной собственности означала бы в условиях социалистической экономики реставрацию капитализма, что в свою очередь беспощадно преследовалось. Марксизм был фетишизирован до извращения. Даже на заре горбачевской перестройки правомерность экономической основы общества на базе исключительно общественной собственности не подвергалась сомнению. Во-вторых, централизованное планирование, доведенное до абсурда, сдерживало инициативу предприятий. План как наперед рассчитанный обмен результатами хозяйственной деятельности – действенная форма управления. Однако план не должен сковывать самостоятельность товаропроизводителей. В СССР было 12 пятилетних планов (включая один семилетний – при Н.С.Хрущеве). Планирование из единого центра по единому плану всех звеньев экономики неизбежно сталкивалось со стремлением получать заниженные плановые задания. Обеспечивая с меньшими усилиями их выполнение и перевыполнение, предприятия тем самым получали соответствующее материальное поощрение, которое часто не соответствовало их реальному вкладу. Однако было бы неправильным полностью игнорировать опыт социалистического планирования. Макроэкономические пропорции необходимо отслеживать и при рыночной экономике. Беда в том, что гипертрофированные формы планирования мешают развертыванию предпринимательской инициативы. На протяжении последних десятилетий командная экономика доводила до предприятий из центра от 33 до 8 показателей. Центр всегда довлел над первичными звеньями экономики.

В-третьих, несмотря на мощную социальную защиту – бесплатное образование и здравоохранение, достаточный уровень пенсионного обеспечения и санитарно-курортного лечения – имели место глубокие противоречия между справедливым распределением материальных и духовных благ, с одной стороны, и конкретным вкладом каждого, с другой. Жестко регламентировались границы оплаты труда («от» и «до»). Заработная плата включала две части – основную (тарифную) и дополнительную (надтарифную). Объем и структура фондов оплаты труда были жестко регламентированы. Во второй половине 80-х гг. был потерян контроль над соотношением роста оплаты труда и объемом товарной массы. В результате с прилавков исчезли даже те товары, недостатка в которых никогда не было. В обществе формировалось иждивенчество – обеспечение собственного благополучия за счет других.

Из пятилетки в пятилетку переходили одни и те же нерешенные проблемы. Имея мощный научно-технический потенциал и солидные научные заделы, экономика так и не смогла приспособиться к требованиям научно-технического прогресса. СССР, например, принадлежит технология непрерывной разливки стали, но внедрение ее застопорилось. Япония и США прочно лидировали в практической реализации этой технологии.

Предприятия шарахались от новой техники и технологии, выгоднее было производить освоенную продукцию.

До конца не был решен один из центральных вопросов – о правомерности или неприемлемости товарно-денежных отношений. Несмотря на полярность теоретических подходов, в хозяйственной практике преобладали половинчатые решения.

В оценке социализма следует избегать крайностей. Нельзя не видеть гигантских темпов и масштабов индустриализации, освоения космоса, научных открытий и изобретений. Система социальной защиты давала надежные гарантии на получение образования, обеспеченную по соответствующим стандартам старость. Однако, экономическая система, покоящаяся на общественной собственности и централизованном планировании, уже к началу 70-х гг. стала давать серьезные сбои.

Прежде всего постоянным спутником становился товарный дефицит. Карточная система распределения в подавляющем большинстве регионов СССР была объективной реальностью. Поэтому советские туристы, даже в восточно-европейских странах, буквально осаждали прилавки и магазины. Товарный дефицит был следствием несовершенной структуры производства, поскольку приоритет отдавался базовым отраслям – электроэнергетике, добыче нефти и газа, металлургии, производству цемента и т.д.

Во-вторых, дефицитность проявлялась и в преимущественно экстенсивном развитии экономики, чему способствовала ориентация предприятий на объемные, валовые показатели. Попытки перейти на иные объемные измерители успехом не увенчались. Экстенсивное развитие экономики неизбежно вело к наращиванию добычи сырья. Материалоемкость продукции была значительно выше, чем в странах с рыночной экономикой.

В-третьих, всеобщее огосударствление, подаваемое как результат социалистического обобществления, неизбежно вело к чрезмерной регламентации всех сторон деятельности, что также сковывало инициативу на местах. Государственные торговля и общественное питание, бытовое обслуживание и досуговая деятельность, промышленность и строительство, транспорт и связь осуществляли свою деятельность под жестким контролем многочисленных министерств и ведомств, главков и трестов, управлений и инспекций. Аппарат государственного управления, несмотря на периодические компании по его сокращению, постоянно увеличивался.

В-четвертых, половинчатость товарно-денежных отношений, обусловленная догматическим толкованием постулатов классической политической экономии, ортодоксальным марксизмом, препятствовали развитию рыночных институтов. Отсутствовали рынок труда, ценные бумаги (кроме государственных облигаций), коммерческие банки, биржи и многое другое. Рабочая сила на протяжении всего периода социализма в СССР так и не была признана товаром.

В-пятых, гигантский монополизм, предпочтение крупнейшим предприятиям и объединениям, в ущерб развитию малых и средних предприятий. Концентрация производства превосходила все разумные пределы. Гигантомания – постоянный спутник социализма в СССР.

В-шестых, закрытость экономики. Внешнеэкономическая деятельность жестко регламентировалась из центра. Первичные звенья экономики – предприятия – не могли выйти на внешний рынок, минуя соответствующие структуры. Это, в свою очередь, сдерживало научно-технический прогресс. Закрытость экономики неизбежно формировала собственные социальные стандарты.

В-седьмых. Номенклатурно-бюрократический стиль руководства экономической и социальной сферой. Номенклатура – детище административно-командной системы.

Социалистическая модель предполагала, что развитие производительных сил должно осуществляться с учетом формирования экономики как «единой фабрики». Это определяло и принципы размещения производительных сил по всей территории страны; строительство предприятий-гигантов, жесткую централизацию и директивное планирование, техническую и технологическую монополию. Таковы основные характеристики административно-командной системы.

Однако современная российская экономика еще далеко не отвечает критериям рыночного хозяйства. Капитализм, сформировавшийся в России к 1996 году, – «отвратителен и ужасен», «вороват и социально несправедлив». Такие оценки дают идеологи самих рыночных реформ.

Исторический опыт экономического реформирования в России свидетельствует о том, что успех здесь возможен лишь в том случае, когда в комплексе осуществляемых мероприятий найдут отражение как общие закономерности мировой экономики, так и специфические особенности национального хозяйства. Необходим учет хозяйственных традиций, менталитета.

С учетом практики реформирования прошлого можно отметить необходимые условия, без которых экономическая реформа не может считаться таковой. Это:

0. научная подготовка хозяйственных преобразований;

1. активная роль государства;

2. вторжение в отношения собственности;

3. комплексность проводимых мероприятий;

4. правовое обеспечение реформы.

Государственно-правовые нормы экономического поведения, как уже отмечалось, должны иметь определенный запас прочности, то есть не пересматриваться ежегодно. В царской России был издан свод законов в 15 томах: первое издание – в 1832 г.. второе – в 1842 г., третье – в 1857 г. В 1876 г. предприняты новые издания свода законов, а к 90-м годам XIX века было 16 томов свода законов, распадающихся на 8 главных отделов.

Нормативно-правовая база реформ по природе своей – институциональное обеспечение хозяйственных преобразований. Она вторична по отношению к объективно существующим социально-экономическим отношениям в обществе и должна своевременно фиксировать эти изменения в правовых нормах.

Для успешного осуществления экономических преобразований в России необходима надежная нормативно-правовая база. Многое здесь уже сделано. Приняты Гражданский кодекс, важнейшие законы: о собственности, о предпринимательской деятельности и другие. Однако многочисленные изменения и добавления, вносимые в недавно принятые нормативно-правовые документы, свидетельствуют о их несовершенстве, отсутствии четкой юридической регламентации тех или иных аспектов реформирования.

Итак, крупномасштабные хозяйственные преобразования отвечают требованиям реформы тогда, когда они имеют глубокую теоретическую проработку, носят комплексный характер, затрагивают отношения собственности, имеют соответствующую нормативно-правовую базу. Роль государства на этапе реформирования экономики возрастает.

Таковы уроки истории, а будущее, как известно, есть только у такого общества, которое уважает собственную историю, понимает свое настоящее и видит пути дальнейшего развития.