7. Позиции исследователя.

7.1. Вне и внутри эмпирического опыта.

Ранее в теме 2 мы уже говорили, что в классическом социологическом исследовании, исследователь-наблюдатель находится вне изучаемого процесса, производя знание, максимально очищенное от его субъективности, так называемое объективное знание. В этой методологии, выступая от лица разума вообще, он производит знание - норму, знание - истину, непреложную для всех. В этом смысле позиция исследователя здесь - всегда над массовым сознанием. Эта позиция - вещателя единственно верной истины, которая производится для непросвещенных масс и, естественно, без них. Именно поэтому Бахтин называл такое знание монологичным, а М. Фуко - знанием - властью: социолог здесь, теоретически определяет социальную реальность, скрытно участвуя тем самым в производстве власти.

В методологии качественного исследования - принципиально другая ситуация. Занимая позицию вне эмпирического опыта - а это обязательная позиция исследователя в любой парадигме, - качественный исследователь одновременно и погружается в этот опыт, находится внутри него, будь то наблюдение ситуации изнутри (включенное наблюдение) или чтение «документов жизни»: личных дневников, мемуаров.

Погружение в жизненные миры изучаемых людей, производство знания как исследовательской интерпретации их повседневных интерпретаций принципиально меняет облик этого знания: оно становится диапогичным. «Простой» человек, в чей опыт переживания, проживания жизни, погружается исследователь, становится вровень с ним, на равных участвуя в исследовании. Голос социолога оказывается не единственным и не главным. «Открывая двери» здравому смыслу, повседневному донаучному практическому знанию, этому голосу масс, ориентируясь на него, качественный исследователь «сходит с пьедестала», теряет свою позицию «всезнающего рассказчика», говорящего от имени Разума. Он один из масс, такой же, как те, кого он изучает. «Мы не говорим за других, или от их имени. Мы - это они» - очень точно эту позицию выразила Н. Козлова. (1)

Выводы, сделанные качественным исследователем, хотя и «схватывают» реальность (1), тем не менее не претендуют на всеобщность. Они частны и локальны, и потому не могут быть нормой, непреложной истиной, «обязательным блюдом» для всех. Именно в этом смысле, такая позиция - эта позиция принципиального неучастия во власти, в однозначном и тотальном определении социальной реальности,

Возможны ли отклонения от этого принципа? Возможны, если социолог-качественник сознательно выбирает позицию определения социальной реальности, выступая как эксперт: в большей степени это, видимо, может происходить в постмодернистки ориентированных качественных исследованиях, где «властвует» практически только исследовательская версия, «оторванная» от реального опыта информантов.

7.2. Отношения исследователь - информант в качественном интервью.

Методология классического социологического исследования всегда устанавливает субъект - объектные отношения в исследовательском процессе: истинная человеческая субъективность здесь не изучается - вместо нее изучаются всеобщие и необходимые законы - условия проявления субъективности. Для отстраненно «говорящего монологами» исследователя изучаемые люди - всегда только объекты исследования.

Методология качественного исследования декларирует установление других - диалоговых отношений, это всегда субъект - субъектные отношения, отношения равных партнеров исследовательского процесса.

Эта «истина» имеет важное не только теоретическое, но и практическое значение: тот или иной характер этих отношений во многом определяет и технику использования методов исследования, а значит и характер получаемой информации. Особенно сильно это сказывается на процедуре интервью, как

1) Козлова Н. Как работать с советским архивом. \\Методологический потенциал качественной социологии. Самара: Самарский государственный университет, 2000, с 91

 

одного из самых популярных методов сбора социологической информации. Так «борьба» с эффектом интервьюера» в классическом социологическом исследовании отражает субъект-объектную позицию классической парадигмы: интервьюер не должен нарушать «дистанции». «переходить границу», дабы не повлиять, не сместить, не исказить истинные мнения респондента. Он здесь - бесстрастный регистратор услышанного. Как обстоят дела в качественном интервью? Следует сказать, что декларируемые, методологически точные субъект-субъектные отношения здесь «дают сбой». В самом деле социальные психологи утверждают, что межличностные отношения в процедуре общения (а интервью - это всегда общение) только тогда могут быть действительно субъект-субъектными, когда предполагают равенство партнеров; в процессе общения, когда его участники выступают как равно активные и равно свободные партнеры. Вместе с тем в качественном интервью интервьюер и информант все же не могут рассматриваться ни как равно активные, ни как равно свободные партнеры.

Они - не равно активные партнеры в процедуре интервью в двух смыслах.

1 - Прежде всего - они по-разному вовлечены в процесс общения, при этом разная вовлеченность «задана» различиями в выполняемых здесь ролях. Так в нарративном интервью, как в типе, где методологические посылки качественной парадигме воплощены наиболее полно, несомненно большая вовлеченность информанта, в «свободном полете» рассказывающего историю своей жизни или ее фрагмента. Вовлеченность интервьюера здесь минимальна и сводится лишь к выражению знаков заинтересованности в рассказе. Она обусловлена самим императивным требованием его невмешательства в повествование информанта. Все то немногое, что он делает в процедуре интервью и так называемый «нарративный импульс» - первые слова, которые интервьюер говорит информанту; и всевозможные междометия «гм», «ага» и короткие фразы типа «как это интересно» , «неужели все это было», служат только одной цели - максимально «раскрепостить» информанта. 2 - У исследователя и информанта - совершенно разная мотивация к участию в интервью. Для информанта - это всегда навязанная деятельность, общение здесь в большей или меньшей степени - вынужденно. Конечно, в нарративном интервью эта вынужденность несколько сглаживается: рассказ о себе, своей жизни, это обычная повседневная практика. В процедуре интервью информанты часто оказываются увлеченными самим процессом, да и «проговаривание жизни» нередко выступает экзистенциальной потребностью поиска ее смысла. Потому навязанная «обязательность» повествования нередко уходит на второй план для информанта, хотя принципиально все-таки остается.

Интервьюер и информант - и не равно свободные субъекты общения, если под свободой понимать отсутствие жесткой регламентации процедуры общения, ее неформальный характер. Действительно, подлинно свободное неформальное межличностное общение предполагает, что партнер есть сам по себе - цель общения, это фактически - бескорыстное общение. В процедуре качественного интервью - другая ситуация. Жизненный мир информанта интересен исследователю прежде всего в контексте познавательной задачи, в горизонте его пусть интуитивного, смутного, но все же некоторого содержательного образа результата. Само поведение интервьюера в процедуре интервью не есть проявление его личной заинтересованности, проявление его субъективности, но всегда лишь имитация непринужденной беседы, всегда искусственный и искусный способ «разговорить» информанта, чтобы его понять. Да и общение это - достаточно «односторонне»: сам интервьюер не «раскрывает», как правило, себя, свой внутренний мир.

Исключение составляют феминистки ориентированные качественные исследования. Для них характерна попытка изменить эти отношения, сделать их «более гуманными», неиерархическими, осуществить реальное равноправное партнерство в процедуре интервью. Такое «переделывание» типичных для качественного интервью отношений обусловлено прикладной направленностью феминистских исследований: стремлением преобразовать положение женщин «просветить» их как группу, находящуюся в подчиненном положении. Фактически такие исследования - сплав исследовательской и преобразовательной деятельности. Не случайно, К. Панг выделяет особый тип исследования - action research (исследование с акцентом на преобразовательную деятельность), в ходе которого исследователь целенаправленно старается одновременно производить сбор данных и изменять поведение женщин.(1) Оба участника в таком интервью равны в том плане, что они не только могут - но и должны активно взаимодействовать, апеллировать к своему личному опыту и опыту других, отвечать на вопросы друг друга. Интервьюер получает полное право активно оказывать влияние на ход мыслей собеседницы, путем объяснения, убеждения. Чаще всего участники такого интервью становятся друзьями, между ними устанавливаются близкие, дружеские отношения. Отношения, складывающиеся в таком интервью, - это практически неформальное межличностное общение.

В качественном интервью, не преследующим феминистских целей , иная ситуация: отношения исследователь - информант все-таки иерархичны, и в этом смысле - не подлинно субъект-субъектные. В то же время здесь гораздо большая степень субъектной выраженности информанта, гораздо меньшая степень регламентации процедуры общения в сравнении с классическим интервью. И потому эти отношения - не субъект-субъктные. Очевидно, здесь имеет место особый тип субъект-субъектных отношений, основанных на сохранении определенной дистанции, когда четко различаются познающий субъект и исследуемый субъект. Можно даже сказать, что у исследуемого субъекта остается «объектная» сторона - ведь он интересен исследователю в первую очередь не как уникальная личность с набором уникальных характеристик, но как носитель именно тех характеристик, которые значимы с точки зрения целей и задач исследования.

 

 

 

 

 

____________________________________________________________________

1) K. Punch

 

Ключевые слова

Микропроцессы, повседневность, с точки зрения действующего, становление, незавершенность, смысл, понимание, интерпретация, реалистский подход, повествовательный подход, язык исследования, «восходящая» стратегия анализа, качественные данные, проблема истины, позиция исследователя, глубина понимания.