With h/awk and h/orse and h/unting sp/ear36.

Слова здесь членятся главным образом по схеме аб/а даже в начале слова; равно очевидна эта тенденция и при отделении опорной согласной от рифмующегося слога. Состав рифмы обусловлен фонетически: слоговой ее состав ограничен пределами слова, а звуковой — пределами слога. Рифма, преступающая эти пределы, ощущается как чрезмерная.

Иначе освещает эту проблему Казимеж Нитш (Kasi-mierz Nitsch): «Однако надо подчеркнуть, что неясность и якобы второстепенность гласных основана на фонети­ческом типе русского языка как редуцирующего. Этим же объясняется склонность к богатым рифмам: во фран­цузском языке ими компенсируется недостаток в риф­мах, в русском — неясность произношения конечного слога после ударения, для польского языка, вероятно, кроме открытых мужских рифм, недействительно ни одно из этих обстоятельств»³⁰. Это объяснение, полеми­чески направленное против распространения в польской поэзии богатых рифм, которые пропагандировал в «Ска-мандре» в 1925 году Подгурский-Околовый (L. Podhor-sky-Okoîowy), несостоятельно: оно не объясняет непо­пулярности богатой рифмы в германских литературах (хотя и в английском и в немецком также есть редуци­рованные безударные гласные), не объясняет и того,, почему богатая рифма привилась в чешской поэзии. ¹ Те же условия существуют и для односложной рифмы. В русской, французской и чешской поэзии и для однослож­ной рифмы требуется совпадение хотя бы одной согласной перед или после гласной (dur—mur или dû—assidu). В английской и немецкой поэзии даже в открытых рифмах предпочтение отдается не рифмам стопорной согласной, а са­мым легким ассонансам, т. е. рифме grow — row предпочи­тается рифма grow — so. Брюер отвергает даже рифмы bled—bed или pray—pay, и не потому, что начальные согласные в них не совпадают, а, скорее, наоборот, потому что они слишком созвучны.

В английской поэзии — в отличие от немецкой — богатая рифма отвергнута так единодушно в силу еще одного довода: li английском языке есть 87 заканчивающихся на гласную односложных слов, годных для образования богатой рифмы (т. е. слов типа согл.+ согл.+ гл.: free— tree) и 708 подоб­ных же односложных слов, оканчивающихся на согласную (т. е. типа brim—trim: согл.+ согл.+ гл.+ согл.)³⁷. В обе­их категориях в двух третях случаев перед гласной стоит либо г либо 1, так что при богатой рифмовке английский поэт практически постоянно повторяет рифму на эти два звука (dry— try, drew— true и т. п.) и тем сильно эстетически обесценивает рифму.

Разность условий рифмовки отражена и в терминологиче­ских различиях, особенно в общей теории рифмы в отдель­ных литературах. Германские стиховеды, с одной стороны, романские и славянские— с другой, не только по-разному оценивают богатую рифму, но и рассматривают ее в составе совершенно различных категорий рифм. Английские ц не­мецкие теоретики считают богатой рифмой каждую рифмую­щуюся пару с совпадающими опорными согласными. Фран­цузские стиховеды, например Граммон, возражают против этого: «Повсюду мы читаем, что богатая рифма возникает при совпадении опорных согласных... это ошибка: banni и fini — это не богатая рифма, поскольку нельзя считать богатством то, что возникает по необходимости. Богатые рифмы — это bannir и finir, parti и sorti»³⁸. Французский язык требует совпадения по крайней мере одной согласной во всякой рифме, поэтому богатой там можно назвать рифму, у которой совпадают не только опорная, но и конечная со­гласная.

Отрицательное отношение германского стиха к совпаде­нию опорных согласных приводит к тому, что в германской поэзии богатая рифма отождествляется с другими катего­риями рифменной чрезмерности, главным образом с рифмой тавтологической. Во французском и подобных ему стихосло­жениях тождественной (identickâ) рифмой принято называть такую, в которой рифмуются одинаковые слова: le soir tombe — vers la tombe; s'enflamme — de flamme. Готшед, Калуза (M. Kaluza), Суон иСеджвик (R. Swann and F. Sidg-wick) и другие германисты-стиховеды называют identisch рифму с совпадающими морфемами, например с окончанием cation³⁹. Рифму beauty—city Калуза определяет как тож­дественную, в то время как для французской поэтики это всего лишь вполне нормальная односложная рифма.

Обе группы литератур воспринимают и оценивают тав­тологическую рифму по-разному: «Французы говорят о пол­ной рифме, когда созвучны и слоги, предшествующие удар­ной гласной. Чтобы дать представление о rührenden Reim и о воздействии таких созвучий на наш слух, можно поэкспе­риментировать с шиллеровским «Изречением Конфуция»:

Möchtest du beglückt und weise Endigen des Lebens Weise *

Впечатление уничтожающее, и мы можем установить, что rührende Reime вообще, как правило, поразительно уродливы! Даже там, где они скрыты:

Wie Delphine sie begleiten! Munter in der Ferne gleiten...

Французская поэтика, напротив, считает rührende Reime допустимыми, а иногда даже совершенными, если рифмую­щиеся слова различны по смыслу: «Во всех случаях, когда слова употребляются в двух совершенно различных значе­ниях, можно сделать исключение из правила, и это будет очень забавное исключение. Такова, например, рифма «Сутягах» Расина:

Témoin trois procureurs, dont icelui Citron

A déchiré la robe. On en verra les pièces.

Pour nous justifier, voulez-vous d'autres pièces?

Нет надобности добавлять, что, когда эти слова различ­ны не только по смыслу, но и этимологически, то есть когда это омонимы, такая рифма превосходна:

Notre malheur est grand, il est au plus haut point] Je l'envisage entier, mais je n'en frémis point»*¹.

* На самом деле у Шиллера во второй строке вместо Weise— Reise:

Möchtest du beglückt und weise Endigen des Lebens Reise.

Гораздо важнее, что если в стихосложении французского типа принято считать ассонансной рифму, в которой совпадают только гласные (cri—fils), то германские сти­ховеды числят среди ассонансных именно рифмы с совпаде­нием опорных согласных; таким образом, термин «ассонанс» в английском или немецком стиховедении означает нечто

прямо противоположное тому, что он означает во француз­ском. Рифму grow—row, которая, с точки зрения фран­цуза, русского или чеха, была бы нормальной, Брюер за­числяет в ассонансы. Напротив, для француза ассонанс — ^row — so, который, с точки зрения англичанина, представ­ляет собой полную рифму. Сравнение показывает, что мно­гие термины стиховедения у нас воспринимаются односто­ронне и часто совершенно иначе, чем в других странах. Встает вопрос: что же в сущности представляет собой ассо­нанс, если славяне и романские народы обозначают этим термином недостаточность созвучия, а германцы — чрезмер­ность его? Единственным общим определением, охватываю­щим оба эти внешне противоположные понятия, было бы следующее: ассонанс — это всякое отклонение от общепри­нятой нормы совпадения согласных, то есть как чрезмерное совпадение, так и недостаточное.

Наконец, различное отношение к совпадению опорной согласной затрагивает и самые общие вопросы о сущйости рифмы. Германская теория рифмы подчеркивает антиномию между звуковым совпадением и несовпадением как сущность этого художественного средства. Готшед: «Рифма требует соблюдать не только обаяние повтора, но и обаяние контра­ста, который достигается различием начальных согласных»⁴². Так же рассуждают Минор и чешский литературовед Войтех Ират, обязанный своей позицией той же немецкой теории рифмы: «Сущность рифмы не только в совпадении конце­вых звуков — как это считали теоретики эпохи романтизма, а позднее доказывал в своей статье Р. Гильдебранд (Rudolf Hildebrand),— но в гармонии совпадающих звуковых окон­чаний и дисгармонии предшествующих звуков; гармония и дисгармония равно важны для создания прекрасного»⁴³. Это видение чисто немецкое, это обобщение применимо для немецкой поэзии, но не может быть распространено на все остальные типы поэтического творчества.

Любопытно, что такая внешне незначительная деталь, как оценка совпадения опорной согласной вырастает в целую концепцию рифмы. Переводчику необходимо знать эти раз­личия рифменных традиций отдельных национальных лите­ратур, иначе он будет воспринимать эстетические особенно­сти подлинника под углом своего национального ощущения формы и в своем тексте может не воспользоваться некоторы­ми преимуществами отечественного стиха или деформиро­вать стихотворение неорганичными чужеземными приемами.