23Сецессии Западной Австралии (1929 г.), и Чеченской Республики (1996 г.). На

основе проведённых исторических и политико-правовых параллелей делается

вывод, что обе попытки стали возможными в силу недостаточного внимания

федеральных властей к проблемам регионов.

В работе рассматриваются также принципы, присущие только одной из

исследуемых федеративных систем, и отсутствующие у другой. Так, принцип

единства системы органов государственной власти, заложенный в основу

российской федеративной системы, не воспринимается австралийском

конституционализмом, в основе которого – противоположный принцип

«иммунитета» органов власти федерального и регионального уровней, в

соответствии с которым в пределах, предписанных конституцией, деятельность

органов штата и органов Союза не может быть объектом их взаимного

вмешательства. Реализация этих принципов проявляется в структуре органов

государственной власти и взаимоотношениях между органами различных

уровней. Отсутствует в Австралии и принцип независимости местного

самоуправления: местное управление в Австралийском Союзе является частью

государственного управления штатов и самоуправляемых территорий.

Параграф третий главы второй «Организация государственной

власти на федеральном уровне и на уровне политико-территориальных

единиц в Австралийском Союзе и в Российской Федерации» посвящён

сравнительному анализу федеральных органов государственной власти и

органов государственной власти политико-территориальных единиц в

государствах, федеративные системы которых выступают объектом сравнения.

На основе проведённого исследования делается обоснованный вывод, что

в Австралии ни глава государства (монарх), ни иные федеральные органы

законодательной и исполнительной власти не имеют «прямых» рычагов

влияния на политику штатов и самоуправляемых территорий. Исследован

существующий в Австралии феномен «раздвоения» власти монарха: монарх

одновременно является и главой государства, и составной частью системы

органов власти каждого из штатов. В этом, втором, качестве он назначает

24Губернаторов штатов (такое назначение, как и на федеральном уровне, носит

скорее формальный характер), является формальным главой исполнительной

власти штатов и частью парламентов штатов.

В работе показано, что системы органов власти в России и в Австралии

имеют существенные отличия. Во-первых, различны формы правления: в

России – республика, в Австралии – конституционная монархия, причём

монарх одновременно является как главой государства в целом, так и главой

каждого из штатов.

Во-вторых, различны роль федерального парламента в каждой из систем

органов власти и порядок формирования «верхних» палат, отражающих

федеративное устройство (в Австралии «верхняя» палата является выборной; в

работе также аргументируется вывод о необходимости прямых выборов Совета

Федерации Федерального Собрания РФ).

В-третьих, различен порядок формирования федерального правительства:

в Австралии – парламентским путём, в России – Президентом РФ; в то же

время, в обоих государствах политико-территориальные единицы напрямую не

участвуют в формировании федерального правительства.

В-четвёртых, в России более рельефно выражен принцип разделения

государственной власти на три ветви; причём данный принцип

распространяется как на Федерацию, так и на субъекты (в Австралии

применяется «вестминстерская» модель, отчасти размывающая грани между

«ветвями» власти).

В-пятых, в целом система органов государственной власти в Австралии

децентрализована, поскольку основана на принципе «иммунитета» органов

власти (федеральные органы не участвуют в формировании органов политико-

территориальных единиц; монарх назначает губернаторов штатов, выступая не

как федеральный орган, а как орган штата), в России же децентрализация

присутствует только в определённой степени в законодательной и в судебной

власти (хотя наличие у субъектов РФ полноценной судебной власти ставится

автором под сомнение). Органы исполнительной власти Российской Федерации