Глава XXXV.

Гетманы: Царский – Самуйлович, Королевский – Сирко, Султанский – Дорошенко. Появление Мазепы. Пореговоры Дорошенка с Самуйловичем. Война междоусобная. Крымцы с Дорошенком. Дмитрашко. Силы Дорошенка. Осада Чигирина. Мурашко. Султан снова в Украине. Разоряет ее. Приходит в Чигирин. Двенадцать Пашей и Дорошенко идут к Уманю. Взятие Уманя. Ласки Царские Самуйловичу. Собесский отбирает от Турков города. Съезд в Андрусове. Чигирин и Паволоч. Переговоры Собесского с Дорошенком. Предательство. Маклошевский. Гоголь. Турки идут к Львову. Трембовль. Пани Хржановска. Разбитие Крымцев. Собесский коронуется. Универсалы Самуйловича. Переписка его с Дорошенком. Дорошенко пишет к Царю. Царь ему делает выговор. Озлобляет его. Кончина Царя. Просьбы к Султану Дорошенка. Угрозы Султанские. Полуботок. Дорошенко сдается Самуйловичу. Царь Федор. Дорошенко в Соснице.

Во время выборов Переяславских мы видим на Раде лицо знаменитое, одного из примечательнейших деятелей нашей Истории. Намереваясь приехать на Раду, Дорошенко прислал к Князю Ромодановскому Ивана Мазепу с требованием в Чигирин заложниками кого-нибудь из Русских чиновников, чтобы собою убедили тамошних Козаков в неприкосновенности их предводителя. Красноречивый посланник устоял на своем, убедил Боярина в присылке аманата. Один из дворян, находившихся при Ромодановском, был отправлен в Чигирин, но Дорошенко, будучи им недоволен, отослал его назад и просил отложить до лета Раду Переяславскую. Это была проволочка. Дорошенко поджидал Крымцев, и цель его была та, чтоб обе Украины опоздали соединением. У какого учителя был учеником Иван Мазепа!

Дорошенко не мог обмануть Самуйловича, но был быстр в исполнении. Рада кончилась в Марте, Самуйлович не успел еще устроить войск, не успел еще обдумать плана действий, как уже Дорошенко начал войну. Три крымские Султана присоединились к его полкам, составленным из преданных ему Козаков, Сердюков и Компанейцев. Сердюки, легкое войско, состоящее не из одних Козаков, но также и из других свободных людей, были у него на жалованье. Верные своему предводителю, немедленно овладели они всеми окрестностями Чигирина. Крымцы увели в плен обывателей, преданных Гетману. Слабые гарнизоны, оставленные в городах, признавших власть Царскую, не могли противиться многочисленным войскам. Переяславский Полковник Дмитрашко с 20 000 корпусом выступил в Смелу только в Мае месяце, он взял с собою два полка великороссийских и пятнадцать пушек. Четвертый Султан крымский привел в Чигирин 20 000 свежего татарского войска, соединился с Андреем Дорошенком и пошел к Дмитрашку на встречу.

Узнав, что полки Гадячский, Уманский и Торговицкий оставлены под Орловцем, они обошли Смелу, осажденную самим Дмитрашком, и начали битву. Андрей Дорошенко надеялся разбить корпус Дмитрашки по частям, но этот, услыша стрельбу, оставил осаду Смелы и поспешил на помощь своим полкам. Бой был кровопролитный, безпощадный, какой может быть только меж родными братьями. Остервененье обеих сторон превосходило меру вероятности. Андрей Дорошенко и его союзники, наконец, были обращены в бегство. Дмитрашко гнался за ними до Ташлыка, где довершил поражение. На сорок верст поля покрылись трупами Татар и Малороссиян. Дорошенко подошел к Черкассам, но и оттуда был прогнан к Тясьминю.

Сирко имел свое пребывание в это время близ Днепра, у речки Чертомлыка. Он был в Царской милости, и Государь честил его именем Ивана Дмитриевича, когда, благодаря за присылку Лжецаревича Симеона, писал грамоту «своему подданному Атаману, Кошевому войска Запорожского». Появляясь неожиданно из-над Чертомлыка, Сирко бил отдельные отряды, то татарские, то Дорошенковы, и мешал им соединяться. В Июне козацко-московския войска снова сразились с Дорошенком под Смелым и Жаботиным, у реки Ташлыка. Жаботин и Медведовка не сдавались Самуйловичу. Жители Суботова преданные Царю со времен старого Хмельницкого, с радостью приняли войска Гетманские. Тогда Самуйлович и Ромодановский подступили к столице Дорошенка — к Чигирину.

Тысяча триста Козаков пеших с Полковником Шульгой; 500 при пушках из сотни Кременчугской; полк пятисотный конных Запорожцев под начальством Дорошенкова зятя Якова Яненченка; сто пятьдесять человек конницы Полковника Молчана; девяносто драгунов, двести конных Черкас, да две тысячй вооруженного заранее Чигиринского Посполитства — таковы были силы Дорошенка (всего 4 740 человек – прим. переводчика). Запасы, провизия на год, довольно много селитры, ядер и пороха и двести пятьдесят пушек его обеспечивали. К тому же, он ожидал Султана и Хана Крымского, потому был решителен: «Живой не сдамся, а скорей сяду на бочку пороховую и взорву себя». Осаждавшие стояли под Чигирином, на стороне Горной от Чуты и Суботова; сторона низменная от Адамовки, болота и пески Тясьминя — оставались свободными; осажденные сносились с своими союзниками и вскоре узнали о приближении турецко-татарской армии из Подолии.

Пока продолжалась осада Чигиринская, в Ладыжине погиб Полковник Мурашко. Оставленный в городе с 5 000 Козаков, он выдержал одиннадцать приступов турецкой армии. Султан и Визирь лично участвовали в этой неровной борьбе. Гетман отправил Дмитрашка на помощь ладыжинцам, но этот, узнав, что Турки взяли уже Бар, Подгайцы и Меджибож, отступил к Каневу. Мурашко остался на произвол судьбы. Еще, быть может, он отстоял бы город, если бы Дорошенко не убедил из Чигирина ладыженцев сдаться Туркам без согласия Полковника. Они сдались и были жестоко наказаны: их вырезали до единого, Ладыжин сожгли, остался только замок, куда вбежал Мурашко с немногими верными. Две недели он оборонялся, наконец недостаток в воде заставил его сделать отчаянную вылазку с словами: «Не купим живота бесславием!» он врубился в стан врагов и погиб со всеми своими сподвижниками.

Видя стремительность, с которою Султан забирал все города, узнав о толках, распостранившихся в нашем войске, будто бы Польша вступила в союз с Портою, Гетман и Ромодановский сняли осаду с Чигирина и отступили к Черкассам горною дорогою. Дорошенко, соединясь с Татарами, пришедшими из-за Тясьмины, погнался за Гетманом, но наши войска в двадцать четыре часа очутились вне опасности, на левом берегу Днепра.

Началось раззорение западной Украины.

Султан, желая отомстить Полякам за Хотинское поражение, выступил с многочисленною армиею, условился с жителями Хотина, что если они его пропустят свободно во Львов, то оставит их неприкосновенными. Но, вступив в город, истребил его и хотел было идти к Львову, где был тогда Собесский. Однако, по совету Хана Крымского и по письмам осажденного в Чигирине Дорошенка, пошел в Украину. Бар, Подгайцы, Меджибож, Ладыжин и множество других городов, сел, местечек преклонились перед Магометом. Даже Лисянка - многолюдная, отразившая троекратное нападение врагов во время Тетери и Суховея - и она сделалась добычею Султана, Хана и Дорошенка. Августа 16-го, видя быстрый поток войны, грозящий достальным истреблением всего края, жители никем еще не гонимые, бежали в разные стороны. «Страхом жаль прикрывши», они бросили собственность и церковные утвари. Хан с восторгом увидел Лисянку опустелою и сжег ее до основания. Эта участь постигла все окрестности. Везде имущества были разграбляемы; жители, противившиеся Дорошенку, уводимы в плен с женами и с детьми малолетними; их домы пылали у них назади; у обывателей городов, сдававшихся, без бою, Магометане брали дань дочерьми. Немногие успели перебежать в Украину восточную, и редко кто спасся в границах Королевства, прося покровительства Яна Собесского.

Чигирин, не смотря на преданность к Дорошенку, заперся, было, при виде приближающихся врагов христианства, но скоро принужден был уступить силе. «Султан вошел в Чигирин торжественно, и все пред ним падало и ползало по-азиатски. Церковные колокола замолкли, самые церкви были заперты и запечатаны; не смел никто шевелиться ни по богослужению, ни по жительству, не считая себя ни живым ни мертвым. Турки же делали с мужчинами и женщинами, что только вздумали…»

Разлакомившийся Христианскою кровию, Турецкий Султан отрядил из Чигирина двенадцать Пашей и Дорошенка к Умани. Турки старались преклонить уманцев к добровольной сдаче, но убеждения были тщетны. Наученные примером ладыженцов, подкрепленные соседними селами, уманцы не сдавались. Дорошенко повел Пашей на приступ. Подкопы и пальба разрушили укрепления, враги овладели городом, началась резня в улицах, стрельба из окон и дверей; сражающиеся, но не привычные к оружию, жители, женщины, дети были без пощады избиты, трупы валялись кучами. В местах, где стычки были упорнее и сражающиеся многолюднее, кровь текла ручьями по отлогостям гористых уманских улиц. С живых городских и козацких Старшин были содраны кожи. Дорошенко велел их набить соломою и отправил к Султану, где эти чучелы были разставлены в знак победы. За каждую Христианскую голову Паши платили по червонцу и отправляли их огромные арбы к Султану, который стал лагерем под Ладыжиным. Девицы были размещены по сералям. Повсюду наставлены были Паши и Кадии, которые старались отуречить Украину. Несколько тысяч мальчиков, денежные суммы и награбленные пожитки были повержены Дорошенком к стопам Магомета IV-го, который немедленно велел обратить мальчиков в ислам и, оставя верховное начальство над Украиною любимцу Султанши Валиды, Визирю Кара-Мустафе, возвратился в Константинополь.

Государь, милостивым обращением с Самуйловичем, удержал его в эти смутные времена в преданности России. Воспользовавшись выступлением Султана из Украины, он прислал к Гетману Стольника Князя Волконского с благодарным словом за мужественный отпор врагу, и даже, по его просьбе, отпустил в Сентябре для свидания с ним сыновей его: Григория и Семена с наставником их, Игуменом Батуринского монастыря Исайей, и с учителем Павлом Яслиновским, как бы в награду за изгнание Турков из Украины, хотя Гетман в этом деле вовсе не участвовал.

Между тем Король пришел в Украину, назначил Сирка Гетманом, Старшине Евстафию Гоголю приказал стеречь Днепровскую переправу, а сам пошел в Немиров, где Татары вымолачивали для себя хлеб Малороссиян и опустошали окрестности. Борьба для Дорошенка делалась час от часу затруднительнее. Собесский, великий полководец, был храбр. Польша, хотя истощенная, хотя потерявшая прежнее могущество, все же, в сравнении с горстью его Козаков, была еще весьма сильна. Москва желала успехов Собесскому; Гетман Самуйлович был тоже против Дорошенковых замыслов. Только Чигиринский край был за него против двух Держав и всей почти Гетманщины. В этих тяжелых обстоятельствах он обратился к Царю, обещал привести в подданство Ногайцев, озлобленных против крымских Татар; обещал удержать Турков от нападения на Россию; обещал, наконец, разорить и опустошить Крым, если Государь, признав его Гетманом обеих сторон Днепра и войска Запорожского усилит реестровых Козаков тридцатью тысячами. «Если войска Твои, Государь, не пойдут в землю Бусурманскую, - писал Дорошенко, - то войска Бусурманские в Твою пойдут. Лучше бы их разорять, чем себя попускать к разорению. Молю Господа Бога, чтоб Ты мой искренний совет принял. Если Ты меня утвердишь за собою в подданстве, если возложишь на меня Гетманство обеих сторон, я буду радеть во всем и служить Тебе, как надлежит верному подданному».

Государь не отвечал, а Ян Собесский бил Нагайцев, отбирал города, завоеванные Турками: Бар, Брацлав; в Немирове он Татар уже не застал — они бежали, услыша о его приближении. В Рашкове турецкий гарнизон был вырезан, Кальник присягнул на верность Королю перед Королевскими Комиссарами.

Напрасно Дорошенко, находившийся в это время в Паволочи, подстрекал жителей не сдаваться и обещал им помощь. Эту переписку перехватили и доставили Королю. Основав главную квартиру свою в Брацлаве, Собесский писал к Царю, уведомлял о победах, просил вспомогательного войска. Царь отвечал, что Россия радуется успехам польского оружия, удивляется тому, что Король принуждает к подданству Заднепрскую Украину, присоединенную к России, но войск, по случаю зимы, прислать не может. Король жаловался Сенатской Раде на неустойку Москвы в трактате Андрусовском на высылку войск. «Соединясь с Москвитянами, я мог бы очистить Украину, — писал Король — овладеть Течиным, Буджаком, вступить в Валахию». Напрасно! Царь продолжал медлить присылкою войск. Эта медлительность, эта холодность Царская была неутешительна. Назначен был в Андрусове третий съезд.

Туда явились Боярин Князь Никита Одоевский, Троцкий Воевода Марциал Огинский, Литовский Референдарь Киприан Павель Бростовский и товарищи. Они начали договариваться о вечном мире, о городах, завоеванных Россиею, о соединении сил против общего врага. Потом Польские полномочные приступили к неотступному и настойчивому требованию Киева. Одоевский отвечал, что «Россия не в противность договоров владеет всею западною Украиною, и, следовательно, Киевом. Все эти города и Киев завоеваны Россиею не у Поляков, а у Турков. Польша не имела права, без совещания с Россиею, отдавать Султану Заднепрскую Украину. Но, если уже она отдала ее, то не в праве иметь к ней никаких притязаний. Напротив того, Королю должно быть приятнее, чтоб Киевом владела держава Христианская, а не Магометане. Впрочем, как бы ни судили о том Поляки, Киев, приобретенный от Порты, не может быть возвращен Королевству».

Так третий Андрусовский съезд кончился только перемирием на тридцать лет с половиною, от Января 10-го 1675 года. Городов, завоеванных Россиею, польские Послы за нею не утвердили.

Чигирин и Паволочь не покорялись Полякам; Дорошенко издал универсал, в котором уговаривал народ не сдаваться Королю; но, забрав жен, детей и все имущества, укрыться в Корсуне, куда он придет к ним на помощь с многочисленной Ордой. Не видя этому конца, Собесский прибегнул к сделке миролюбной и выслал в Чигирин Комиссаров: Епископа Львовского Иосифа Шумлянского и Королевского Полковника, Подстолия Хелмского Мортинштейна, о чем русский в Польше Резидент Тяпкин немедленно уведомил Государя. Этим Комиссарам препоручено было объявить Дорошенку, что если он покорится Республике, то все вины Козаков будут преданы забвению и им возвратят древние привилегии. Для переговоров призывал Король в Брацлав самого Дорошенка. Тогда Дорошенко спросил, даст ли Король ему вспомогательное войско против Татар и Турков, когда Польские войска выступят из Украины? Будет ли в Украине свобода вероисповедания? Будет ли Грекороссийский Епископ присутствовать в Польском Сенате? При коронации присягнет ли Король и чины на неприкосновенность козацких прав? Король хотел уже отвечать утвердительно, но вдруг явились Татары, и Дорошенко начал войну с Поляками.

Он послал к Хану совет напасть немедленно на Брацлав, где ныне главная квартира Королевская. Миклашевский уведомил о том Короля, и был послан к Хану для отвращения его от намерения соединиться с Козаками. Пехота Дорошенкова была подкуплена и перешла на сторону Сирка. Ожидая весны, Король продолжал пребывание свое в Брацлаве; Польские разъезды заходили даже в Валахию; Сирко наблюдал за движением Татар, но болезни, распространившиеся в Польском войске, отступление Паца с Литовским корпусом, и отозвание вспомогательных Прусских войск, присланных вассалом Польским, Курфирстом Бранденбургским, разстроили предположения Королевские. Напрасно Пацу и Литовским войскам Король объявлял, что их удаление почтет побегом и станет судить их как дезертиров - угрозы не действовали. Силы армии уменьшились до того, что Королю невозможно было удерживаться в открытой стране, в обширных степях. 20-го Февраля писал он воззвание к Раде Сенатской и к народу о стесненном положении дел. Потом укрепил Кальник, Брацлав, Могилев, Рашков, Бершадь и Шаргород; расставил гарнизоны; дал приверженным Козакам сукна и денег; сделал Гоголя главным предводителем полков Брацлавского, Кальницкого, Уманского и Могилевского; разместил его Козаков в Брацлавском воеводстве; Полковнику Кваше дал начальство над Бершадьским гарнизоном; поставил один полк в Шаргороде; сделал смотр Коронному войску под Хмельником и перевел его в Волынь, назначив в Лабусе свою главную квартиру. Вскоре поехал в Яворов, созвал туда Сенатскую Раду и Магнатов, начались совещания о дальнейших средствах к продолжению войны, и толкования о мирных переговорах с Портою.

Султан татарский Нурадин явился к Королю, чтоб предложить себя в посредники. Король требовал, чтоб турецкие войска были выведены из Украины —ему не отвечали. Он обещал оставить Порте Каменец с землею на милю окружности, но, как войска неприятельские оставались на прежних местах, то должно было сражаться.

Не долго Король ожидал войны. В Яворов пришло известие, что Сераскир Ибрагим-Паша соединился с Султаном Нурадином и ведет огромное турецко-татарское войско ко Львову. Отменив план украинской компании, оставя все украинские дела, Король повел свои полки через Збараж и Тарнополь туда же, а к Ромодановскому послал просить, чтоб исполнил он статью трактата между обеими Державами и перешел бы за Днепр, и поспешил бы помощию. Ромодановский отвечал, что начнет военные действия только тогда, когда Король подойдет к Днепру. Король отправил к Царю Александра Кладницкого, жаловался на Воеводу, предлагал союз, дружбу, отказывался навсегда от Смоленска, лишь бы дали ему пособие против неверных. Пособия не было. Изнуренный гибельною войною, стесненный в денежных обстоятельствах, он снова обратился к Хану Крымскому, просил его посредничества. Царский Резидент Тяпкин принял участие в делах, но все было тщетно. Началась война.

Король дал повеление: гарнизонам в городах не сдаваться; Сирку отражать отовсюду неприятеля и о своих движениях сообщать Польским Комендантам; Коронным Хоругвям, оставшимся на Волыни, вести войну партизанскую, гарцовать и тревожить врага с тылу и с боков наездами, а сам пошел навстречу к Нурадину, который отделился от Сераскира и действовал особенно, имея при себе 40 000 войска. Пока Сераскир занимал города Збараж, Бучач и Завялов, Станислав Яблоновский разбил турецкий отряд под Злочевым, а у Львова Король разгромил и рассеял Татар. Капитан Хржановский выдержал четырнадцатидневную осаду Трембовли, имея только триста человек гарнизона. Он был одушевлен мужеством и решимостью жены своей: она объявила ему, что пробьет ножем первого, кто осмелится начать при ней разговор о сдаче.

Узнав о разбитии Нурадина и о приближении Короля, Сераскир с потерею двух тысяч человек отступил от Трембовли и пошел за Днестр. Поляки его преследовали, вторгнулись в Валахию и сожгли Сочаву. Король из лагеря при Чернокозеницах уведомил Сирка об изгнании врагов и приказал ему прислать послов на Сейм, назначенный в Феврале 1676 года, где Козаки должны были получить подтверждение своих прав, привилегий и вольностей. Для этого Сирко должен был подать Штатам Республики прошение с требованиями. 9-го Ноября Собесский прибыл в Жолкев; 30-го Января был его торжественный въезд в Краков. 2-го Февраля он короновался.

Пока война продолжалась, Гетман Самуйлович рассыпал универсалы против Дорошенка по западной Украине. Встревоженный соперник писал об этом к Гетману от 3-го Июня 1675 года из-под Корсуня. «Вельможный милостивый господин, зело мне милостивый господин и приятель»,- так начинал свой отзыв Дорошенко. Он уверял Самуйловича в дружбе к нему, в любви к Украине, в вере к Богу и Троице; уверял, что, проводя Турков в Польшу, отвращает их оружие от Украины; называл себя «пестуном славы предков», напоминал о том, что не он один, но и Богдан Хмельницкий приводил Татар в Польшу; что Брюховецкий, которого советником был Самуйлович, обращался к ним по необходимости; удивлялся вражде Гетманской к народу единокровному; уговаривал не рассылать под видом универсалов пасквилей, противных добродетели гражданской и чести храброго воина.

Гетман отвечал, что Козацкому временному Старшине не должно равняться с Богданом Хмельницким; что он призывал Турков не в одну Польшу, но и на родину; что если они не были в Киеве, то это по собственному их рассчету, а не по его милости; что он универсалом грозил из Канева Киеву обступить священный город с Магометанами; наконец, советовал не утруждать головы своей тщетными вымыслами, не беспокоить его, Гетмана, пустою перепискою, а покаяться и покориться Государю единоверному.

Дорошенко был тогда близок уже к падению.

Вслед за этой перепискою Самуйлович, призвав на помощь Ромодановского, взял Корсунь и вывел часть жителей с их Полковником на Украину восточную. Между тем, Сирко, недовольный сношениями Поляков с Крымцами, начал уговаривать Дорошенка к присяге Царю, уверял его, что Государь не мстителен, что им обоим не случится никаких неприятностей, что Чигирин и войско тамошнее не будут у него отняты, что даже клейноды при нем останутся. В это время подошел к Чигирину отряд Самуйловича. Дорошенко сдался, присягнул и отослал к Царю янычар, которых имел при себе телохранителями.

Декабря 23-го с этим известием приехали в Москву Послы: от Кошевого - Евсей Шашель и от Дорошенка – Стебловский. Царь приближался к смерти, присяга Сирка и Дорошенка остались безполезными. Государь назвал ее поступком самовольным и непростительным, а ответную грамоту наполнил выговорами.

Скоро пришло в Малороссию известие о кончине Царя.

Ободрение в России земледелия, заведение фабрик, распространение торговли, население Волжских и Камских степей, начало регулярного войска, первая проба кораблестроительства, наконец, подвиг великий — Уложение — все это дела посторонние для Историка Украины. Но мудрый и дальновидный Отец Петра Великого изменил навеки судьбу Малороссии, он был любим ее жителями, и это близко нам. «За кротость отменно любили его Малороссияне, - говорит Конисский. - Федор воссел на Родительский престол и при самом вступлении обратил внимание на Дорошенка».

Озлобленный против покойного Государя за немилостивый прием присяги на подданство, Дорошенко собрал все усилия против Москвы. Употребил подарки и подкупы, чтоб привлечь к себе народ Малороссийский и войско Запорожское, и чтоб уговорить их к собранью новой Рады для выбора иного Гетмана. Обратился к Султану с просьбами, подавая надежды отторгнуть от Федора все, чем нельзя было завладеть при Алексее. То и другое было тщетно. Султан, раздраженный предательством с янычарами и присягою от 15-го Октября, велел сказать в ответ Дорошенку, что прикажет содрать с него кожу и выставить чучелу на воротах Сераля. Угрожаемый отовсюду, Дорошенко принял меру отчаянную: с горстью Козаков заперся в стенах Чигирина. Он оттуда безполезно просил Татар о помощи и ожидал Самуйловича, который, соединясь с Ромодановским, приближался к городу по Царскому повелению. Они остановились на левом берегу Днепра, у Градижска, против Вороновки.

Четыре полка козацких: Гадячский, Миргородский, Лубенский и конный Компанейский под начальством Генерального Бунчужного Леонтия Полуботка и 15 000 войска московского под начальством Стольника Полковника Григория Косагова, составляя передовой отряд, переправились на горный берег Днепра. Тотчас сдались Крылов и Вороновка. Потом Чигирин был осажден со всех сторон. Дорошенку не осталось никаких средств противиться. Уверясь, что ему будет дарована жизнь, он вышел из города со всеми жителями и с духовенством в полном облачении.

Перед Полуботком и Косаговым Дорошенко присягнул на верность Государю, и поехал в Градижск для сдачи булавы, знамени и бунчука Самуйловичу. Василий Бурковский с полком Черниговским и 1 200 Москвитян занял Чигирин. Потом присягнули Государю все Козаки Дорошенковы и с ними все жители Суботова, Крылова, Вороновки, Жаботина и Медведовки.

27-го Сентября Канцелярист Гетманский Пантелей Радич и Стольник Иван Ржевский приехали в Москву с известием о покорении Дорошенка. Государь прислал соболей на триста семьдесят пять рублей и десять аршин венецианского белого атласа в подарок Самуйловичу, Старшинам по сороку по два соболя и по разноцветному атласу.

Тогда Посольского Приказа Подьячий Прокофий Возницын отправлен был к Собесскому с уведомлением, что русские Воеводы Самуйлович и Князь Ромодановский посылали часть войска к Чигирину на Турецкого Султана и на Гетмана Дорошенка; что Турки, убоясь Воевод, оставили Чигирин и Гетмана, и что Гетман отдался в вечное российское подданство. Король знал, что поход Самуйловича был предпринят не против Султана; что Турков не было в Чигирине, когда пришли туда войска наши; но гроза собиралась над Польшею с Юга, и призывать ее с Севера значило бы накликать на Республику новые бедствия. Собесский принужден был молчать.

А Дорошенку подарено было несколько селений, которые потом были уволены от постоя, и позволено было жить в Соснице, пользуясь правами соотечественников.

Так сошел с поприща Петр Дорошенко.