Глава VIII.

Междогетманство. Не всеми Козаками признанные гетманы: Олифер Стеблевец, Богдан Конга, Максим Жара, Михаил Дорошенко и Грицко Черный. Новые гонения. Убийство Кунцевича и Грековича. Индукта и Эвекта. Пасочный сбор. Стеблевец. Конга. Жара. Экспедиция Козаков к Константинополю. Заступление за Малороссиян Владислава и Густава Адольфа. Посольство от Иова Борецкого к Царю. Михаил Дорошенко. Поход в Крым. Положение крестьян. Заключение.

После Сагайдачного шесть лет томилась Малороссия, не имея Гетманов. Избирались начальники, не всем народом признанные, и немедленно были сменяемы; присылали Гетманами Поляки и своих негодяев, но расправа козачья с ними была не долгая.

При жизни покойного Гетмана Поляки не смели явно производить угнетения Малороссиянам; случались неприятности, но то были минутные попытки, как, например, в воеводство Фомы Займовского вдруг от Униатов начались было в Киеве грабежи церквей и монастырей, когда сам Сагайдачный едва успел спасти остатки училища Киево-братского. Однако же, говорит Летопись, «Сия самая любимая их Уния несколько поутихла и подстыла, а что знатнейшее малороссийское шляхетство обратилось к ним в Католичество, и осталось в Русской религии одно среднее и низкое состояние, то дали они новый титул Униатству, назвав его «Хлопска вера».

Но коль скоро не стало Сагайдачного, то гонения на народ возобновились с новым неистовством: Софийский собор и другие церкви в Киеве были опустошены; Выдубицкий монастырь был ограблен; в Луцке Православные церкви были обращены в питейные конторы; в Хольме и Львове запрещалось ходить явно со Святыми Тайнами к больным и открыто погребать православных; в Вильне церкви заняты шинками, кухнями и гостиницами; люди чиновные и цеховые были лишаемы званий начальственных, заседаний в собраниях и запираемы были в темницы подземные; если кто духовными завещаниями обрек что-нибудь по усердию своему в православную церковь, то принимать не позволялось; не допускаемо было строить на шляхетной земле каменных церквей; в Менске церковная земля отдана под постройку Татарских мечетей; не желавших присоединиться к Унии заключали в оковы или выгоняли из города; православных священников сажали в бочки и мучили; церкви запечатывали; даже в шалашах загородных благочестивым запрещалась литургия, а кто не шел в костел за крестным ходом Униатским, того казнили смертию.

Правда, что иногда и ксензы не оставались без наказания: в Витебске народ православный убил Архиепископа Иосафата Кунцевича; в Киеве Запорожцы утопили в Днепре Выдубецкого Игумена Анатолия Грековича, бывшего Генеральным Наместником в Киеве и шпионом Униатским Митрополита Иосифа Вельямина-Рутского. Но такие восстания были наказываемы весьма строго - одна только Запорожская Сечь была безопаснейшим убежищем для православных. Страх Козаков укрощал фанатизм Унии, и им-то, по словам Митрополита Евгения, обязан утверждением своим престол Киевской епархии. Но выбор в Гетманы Малороссийские был запрещен, ранговые земли и дворы Гетманские были разобраны и разделены между Магнатами. Кроме обыкновенных подымных и поземельных податей, были наложены на народ Индукта и Евекта, т. е. пошлинный сбор с покупки и продажи всех съестных припасов и со всех других вещей и животных, покупных и продажных; эти сборы были со всех жителей Малороссии.

Для православных, говорит Летопись, особая сверх того была положена подать, «похожая на дань Апокалипсическую, во дни Антихристовы описываемую; и для того пред праздником Воскресения Христова по всем городам и торжищам продаваемые мирянам обыкновенные на Пасху хлебы были под стражею польских урядников. Покупающий пасху Униат должен был иметь на груди лоскут с надписью «Униат», и таковые свободно покупали; не имеющие такой надписи, платили по тинфе и по полухлебу, смотря по величине и по ценам тех хлебов. В многолюднейших городах и местечках торг пасхами был отдан Жидам на откуп за триста рублей; откупщики не только брали дань эту без пощады, но еще рассчитывали, кто и сколько пасок должен был купить по числу душ в семействе, и силою накидывали большее количество. Хозяева, которые сами пекли пасхи, были под надзором; их пасхи были оценяемы при церквах во время освящения; потом, как на покупных, так и на домашних, клали знаки мелом и углем, чтоб не ускользнул никто от подати».

И так, производя Жидовство над Христианами, заключает наша Летопись, производя в их собственной земле такую тяжкую наругу, сами, между тем, «пейсахи свои отправляли свободно и проклинали Христиан и веру их в Синагогах своих, на Русской земле устроенных невозбранно; а Поляки тем утешались, все пособия и потачки Жидам делая».

Несмотря на препятствия в выборе Гетманов, иные Козаки избрали преемником Сагайдачному Олифера Стеблевца. Как он, так и его преемники, Богдан Конга и Максим Жара, кончили жизнь свою в безвестности. Последнего заместил Максим Григорьевич, как кажется, преданный Королю. Запорожцы убили его за то, что он удерживал их от морских экспедиций на Турков; потом пустились в ладьях в Черное море, вышли на берег за одну милю от Константинополя, сожгли несколько селений и навели ужас не только на десять галер, но и на столицу Турции.

Налоги, утеснения, гонения на Малороссию до того усилились, что, наконец, Воевода Киевский нашелся принужденным принесть Королю и Сенату убедительнейшую жалобу о горестном состоянии народа Русского, доведенного до крайности урядниками и войсками польскими, управлявшими Малороссиею; он представлял, что мера своевольства их и бесчестия превосходит всякое терпение. Королевич Владислав, несколько раз командовавший войсками Малороссийскими, уважал отличные заслуги Козаков в их походах на Ливонцев, в Померанию и Данциг, когда Польша была в союзе с Швециею. Друг Владислава, Король Шведский, Густав Адольф, тоже принял сторону Малороссии. Королевич ходатайствовал за нее пред Сигизмундом; Густав писал чрез Министра своего, бывшего в Варшаве, что предприятия и подвиги обоих союзных Королевств, Польского и Шведского, на пользу обоюдную всегда усовершенствованы были постоянною храбростию и мужеством войск Русских, составлявших центр польской армии; а беспримерное послушание их к начальству и терпение в нуждах и тягостях воинских всегда удивляло и восхищало его, как самовидца и соучастника их подвигов. Потому не может он никогда смотреть хладнокровно на чинимые войску тому и народу бесчеловечные насилия и варварства от своеволия Поляков, весьма худо повинующихся своему Правительству и дошедших до безначалия. Наконец, заключил он, что с польским Правительством, допустившим войска свои и шляхту до анархии, а владельцев и вельмож - до деспотизма неограниченного, до деспотизма, презирающего права частные и народные; что с таким правительством не можно надеяться на сохранение союзов и договоров, заключенных с соседственными державами, и только обеспечиваемых благоустроенным и надежным правлением.

Заступничество Короля Шведского заставило Сигизмунда опомниться; тогдашние Магнаты обнадежили Малороссиян скорым пособием и исполнили свое обещание «по-польски», говорит летописец, то есть, до первого Сейма, состоявшегося «из пьянства и чванства».

Малороссия вышла из терпения. Митрополит Иов Борецкий отправил из Киева в Москву Исаакия, Епископа Луцкого, с просьбою к Царю и Патриарху принять Малороссию и Запорожье под свое покровительство: «У Малороссиян одна только дума, - говорил Исаакий Грамматину и Черкасскому, - как бы поступить под Государеву руку».

Если бы Сигизмунд был на месте Михаила, он воспользовался бы случаем отторгнуть от Польши столь значительную часть Государства и войско столь значительное; но Михаил не хотел поступить против чести и прав народных нарушением мира с Польшею. Он велел удостоверить Малороссиян в желании быть им полезным, Митрополиту Иову послал в подарок образ Пресвятой Богородицы и пять сороков соболей; Исаакию - три сорока соболей в сто рублей, сорок соболей в тридцать рублей и сорок куниц.

Запорожцы избрали Гетманом Михаила Дорошенка - то был дед знаменитого Дорошенка Петра.

Он водил 4 000 Козаков своих на Крымцев, а в следующем году ходили они на Турков, но поход был неудачен - он кончился потоплением 15 или 20 запорожских лодок и мучительною смертию десяти Козаков, захваченных в плен.

Желая занять чем-нибудь Козаков, чтоб тем их содержать в повиновении, Сейм указал им охранять границы, а часть отправил против Шведов. Крестьяне находились в самом жалком положении. «Они принуждены, - говорит Боплан, - давать господину несколько четвериков хлеба, несколько пар каплунов, кур, цыплят, гусей. Оброк сей собирается около Пасхи, Духова дня и Рождества. Сверх того, они возят дрова на господский двор и исполняют тысячи других изнурительных требований, не говоря уже о денежном оброке, о десятине с овец, свиней, меду и со всех плодов. По прошествии же трехлетия они отдают третьего вола; одним словом, все, что только ни понравится господам их, крестьяне принуждены уступать; а потому и не удивительно, что сии несчастные не имеют у себя, как говорится, ни кола, ни двора. Но это еще не все - помещики, отнимая имение у крестьян, располагают произвольно и жизнию их. Так неограничены вольности Дворянства польского».

И это был народ свободный, как равный к равному и вольный к вольному присоединившийся!

Польское войско было увеличено в Малороссии, на Запорожье поставлен был Гетманом преданный Полякам Грицко. Таким образом, отнято было у Козаков последнее средство к существованию. Они взбунтовались, убили Грицка и вольными голосами избрали в Гетманы Полковника Корсунского, Тараса Трясилу.