§ 8. Выборы в Государственную Думу ііі созыва.

Предвыборный блок «Единство», как уже было отмечено выше, создавался впопыхах. Поэтому заявить о своих политических пристрастиях у него катастрофически не хватало времени. Далеко неслучайно И. Шабдурасулов, на пресс-конференции 28 сентября, не смог уверенно объяснить спектр политических пристрастий «медведей». Отсюда его попытка заявить, что здесь мы видим уникальное явление, выраженное в полном отсутствии идеологии. По мнению Шабдурасулова, объяснялось «всё это очень просто: основу движения должны составить региональные руководители, политическая ангажированность которых, существует лишь в воспалённом воображении аналитиков». Этих людей интересуют не идеология, а только хозяйственные вопросы [86]. Людям ещё в советское время, хуже горькой редьки, надоела не связанная с повседневными заботами, так называемая «идеологическая работа». Подчас конфликт интересов хозяйствующих субъектов решался с помощью идеологической дубины. Поэтому, когда В. Рыжков, на переговорах об объединении НДР и «Единства», заикнулся о принятии консервативной идеологии, как условии этого слияния, то мгновенно получил крайне эмоциональный и предельно резкий отрицательный ответ, суть которого сводилась к следующему – «Единство» не может зависеть от какой-либо идеологии. Губернаторы выдвинули в ответ свой ультиматум: во-первых, максимальное представительство в будущей Думе регионов, а не «московских партий и политиков», а во-вторых, категоричный отказ от любой идеологии. Губернатор Приморья Е. Наздратенко прямо заявил, ошеломлённому Рыжкову, что «идеологией "Единства" является отсутствие какой-либо идеологии», а всё остальное – «политиканство и шумиха, не имеющая никакого отношения к жизни» [87]. Немного позже политический обозреватель О. Лацис, на радио «Свобода» комментировал наиболее удачный, с его точки зрения, момент в выступлении, Шойгу на учредительном съезде «Единства: «Он сказал замечательные слова: "У нашего блока нет идеологии. Вот нет совсем. Мы не партия и не движение, а мы – избирательный блок и всё"» [88].

В избирательную кампанию вступили три организации, представители которых в разное время находились в высших эшелонах исполнительной власти или стремились сохранить здесь своё положение – избирательный блок «Межрегиональное движение "ЕДИНСТВО" ("Медведь")», предвыборный блок «Отечество-Вся Россия», ВОПД «Наш дом – Россия». Осенью 1999 г. каждое из них служило прибежищем для представителей политической элиты, выражавшей свои групповые интересы. Каждая из организаций на своём предвыборном съезде утвердила свою предвыборную платформу: ОВР – «Законы во имя России», «Наш дом» – «НДР: 10 шагов в XXІ век», «Единство» – «Тезисы платформы избирательного блока» [89]. Сопоставление идейно-теоретических установок этих организаций помогает выявить не только лежащие на поверхности противоречия внутри правящего слоя, но и сходство или различия в оценках сложившейся социально-политической ситуации, проблем стоящих перед обществом, путей или методов их разрешения.

Так, например, положения «Тезисов» «Единства» позволяет взглянуть на те социально-экономические приоритеты, которые кремлёвская администрация охраняла пуще собственного глаза. В свою очередь, мечтавший отодвинуть от руля власти ельцинское окружение, блок ОВР не мог не отразить в предвыборных документах своего отношения к ним.

Здесь как раз интересует их отношение к группе фундаментальных проблем стоящих перед обществом и государством – реформирование законодательной базы; объём полномочий Президента и Правительства; отношение к собственности и сложившимся социально-экономическим отношениям; социальная политика; отношение к традиционным ценностям; приоритеты базовых идеологических понятий и т.д.

Своё место в политическом спектре общества объединения в своих программных документах старательно маскировали. Пожалуй, только НДР своей конечную целью поставил задачу создания в Государственной Думе правоцентристской фракции. «Единство» заявляло, что смотрит «на политику, экономику, безопасность, все сферы жизни страны с точки зрения рядового гражданина России, того самого "простого человека", до которого обычно нет дела никому из "больших политиков"». Блок ОВР вообще представил себя как «объединение здоровых демократических, патриотических сил, людей дела…».

При анализе программ следует учитывать одно обстоятельство: накануне выборной кампании социологи проводили исследования, посвященные электоральным предпочтениям. Эти настроения авторы программ не могли не учитывать. Опрос ВЦИОМ, относительно элементов предвыборных платформ партий и избирательных объединений, проведённый в самом конце октября - начале ноября 1999 г., выявил, что граждане на первое место по важности проблем оказалась защита малообеспечённых слоёв населения и восстановление социальной справедливости – 60% респондентов. Далее шли: программа экономического развития России – 58%; возрождение России как великой державы – 48%; борьба с коррупцией, также набирала около половины голосов респондентов. В свою очередь защита прав личности, частной собственности, свободы слова и других демократических свобод всего 33%, т.е. в два раза меньше, чем социальная защита и экономика, в полтора раза ниже, чем великодержавность России и борьба с коррупцией [90]. Отсюда понятно, почему слово «демократия» у «Единства и НДР отсутствует полностью. В свою очередь ОВР, если и употребляло производные от этого слова, то, как правило, после этого следовала оговорка: «демократия сочеталась с порядком»; «наш блок сумеет увязать демократию с порядком», «органичное целое развитие демократии… с сохранением и прогрессом культуры русского и других народов нашей многонациональной страны» и т.д. Кстати, здесь ОВР впервые в своей короткой истории, но всего лишь раз, употребил в официальном документе слово «русский». «Единство» называла граждан России – «россиянами», с возмущением оговариваясь, что в зарубежных боевиках они «выступают людьми второго сорта». Активно эксплуатировалась патриотическая тематика. «Единство» условием прогресса общества и государства определило «возрождение отечественной культуры». ОВР рассуждал о «великих исторических традициях», «неповторимой российской цивилизации». НДР отметил, Россия отличается «традиционно высокой духовностью и культурой». Так как в областях экономики, социальной сфере, развития предпринимательства и культуры все три объединения отдавали решающую роль государству, то можно сделать вывод, что объединения по своей направленности можно было отнести к государственно-патриотическому месту идеологического спектра.

Все три объединения не провели объективного исторического анализа пройденного этапа в жизни страны, не указали причины сложившегося положения, если не считать отмеченное скороговоркой «Единством», что: «Современная политическая система родилась в период борьбы с КПСС…».

Ни одно из объединений не выступило за пересмотр итогов приватизации. «Единство» заявило протест против «нового передела» собственности, предложив «эффективное управлению ею». При этом, по мнению блока, «государство должно гарантировать собственникам их права, но взамен – потребовать гарантий эффективного управления, создания достойных условий труда и заработной платы для работников». ОВР также выступило против деприватизации, дважды, для убедительности, записав: «Собственность должна быть гарантирована от любых покушений на нее. Мы не допустим её передела» и «Государство имеет все средства и рычаги для наведения необходимого порядка, – естественно, и в экономической сфере. Не в плане передела собственности – это не наша цель». Так же, как и «Единство», ОВР пообещало передавать предприятия из рук неэффективного собственника, «в руки эффективного собственника – настоящего хозяина». В известном смысле позиция Лужкова, когда он 19 декабря 1998 г. на І съезде «Отечества» призвал к пересмотру итогов приватизации там, где она была «проведена беззаконными, воровскими, грабительскими методами», в блоке со «Всей Россией», была пересмотрена. В свою очередь, НДР пообещало защитить «права собственников и инвесторов всей мощью государства».

Вместе с тем, возможно из популистских соображений, «Единство» и ОВР обратили внимание на вопиющие факты социальной несправедливости. Кремлёвские сочинители записали, что отдельные законы «принимались в интересах нескольких финансово-промышленных групп и не отвечают интересам подавляющего большинства россиян». Далее, одно из положений «Тезисов», эти выдумщики, возможно загибаясь от гомерического хохота, явно взяли из риторики лидеров КПРФ: «Российская экономика должна работать не на кучку олигархов, а на рабочих и крестьян, честных предпринимателей и учёных, служащих и военных, врачей и учителей, студентов и пенсионеров». Результаты преобразований «Единство» – здесь, скорее всего без юмориста не обошлось – как бы грустно итожило: «В результате реформы оказались выгодны не тем, для кого их проводили». Однако ещё более резко, на уровне площадной брани, критиковало социальный раскол в обществе ОВР, которое требовало защитить людей «от произвола кучки преступников и негодяев», а так же то, что «экономика должна служить не обогащению горстки проходимцев, а благосостоянию широчайших слоев населения». НДР, возможно, из-за отсутствия электоральных ресурсов, сравнимых с ресурсами своих куда более мощных коллег, предпочёл отечественных «олигархов» не задирать.

Регулирующую роль в области экономики все три объединения безоговорочно отдали государству. Степень участия государства в каждой из платформ отличается незначительными нюансами. Так, например, «Единство» требовало усиления роли «государства в регулировании экономики как гаранта честной конкуренции и равномерного социально-экономического развития регионов». У ОВР решающая роль государства проходит красной нитью через всю программу: «Только сильное государство способно гарантировать справедливое устройство общества, защиту человека, условия развития производства»; «Государство должно установить и поддерживать справедливые "правила игры", честную конкуренцию, создавать условия для максимальной реализации потенциала как отдельной личности, так и организаций, так и общества в целом». НДР в свою очередь указал на Правительство, «и сформировавшее его большинство Государственной Думы», как непосредственно ответственных субъектов, «на которых и ляжет вся ответственность за результаты осуществляемой ими социально-экономической политики». Далее отдельно было записано: «Если же дела в стране пойдут не так, как надо, и Правительство вместе с думским большинством не смогут нормально руководить экономикой – у Президента будет право распустить Думу и назначить новые выборы».

Не сильно различались позиции всех трёх объединение на будущие политические реформы. Основы Конституции должны были остаться в неприкосновенности, но объём властных полномочий Президента и Федерального Собрания, каждая из организаций предлагала пересмотреть. В этом вопросе все участники политического процесса проявили полное единодушие, выступив за пересмотр объёмов полномочий у Президента в сторону их уменьшения. В этом отношении их программы отличались отдельными нюансами, связанными с их расположением на политическом поле. Пропрезидентское «Единство» намекнуло на здоровье действующего Президента и нравственную составляющую со стороны его политических оппонентов: «…необходимо пересмотреть объем президентских полномочий с тем, чтобы глава государства мог, с одной стороны, работать более эффективно, а с другой – не становился главной мишенью политических спекуляций…». В свою очередь, рвущийся к власти, ОВР был более конкретен указывая на субъектов политики, которым часть этих полномочий должна быть отнесена: «…Президент России должен нормализовать свои функции, передав их необходимую часть Правительству и Федеральному Собранию». Успокаивая лично Ельцина, ОВР предлагало: «Для морального здоровья общества весьма важно специальным законом гарантировать достойную жизнь президентам после нормального завершения срока их полномочий». Для будущего Президента, предлагалось специальным Законом «О статусе Президента Российской Федерации», определить его полномочия, ограничив их вопросами стратегии, обеспечения безопасности, внешней политики, государственного строительства, преодоления кризисных ситуаций и представительства Российской Федерации за рубежом». Близкой была и позиция «Нашего дома»: «НДР предлагает нынешнему и будущим президентам перейти на такую систему работы. Берите себе стратегию, а тактику оставьте другим!».

С уменьшением объёма власти у Президента, «партии власти» выступили за пересмотр полномочий Государственной Думы в сторону их увеличения. Пропрезидентские «Тезисы» оговаривались, что в Думе должны были заседать «ответственные депутаты». Кроме этого они должны быть лишены «большинства депутатских привилегий и депутатской неприкосновенности». Положения об «ответственной» Государственной Думе записали в свои программы ОВР и НДР. Ответственность, по их мнению, может наступить лишь в том случае, если Дума будет принимать непосредственное участие в формирование Правительства. Однако здесь были небольшие отличия: НДР предложило партийный характер формирования Правительства, а ОВР оставляла это право за Президентом, но Госдума давала бы своё согласие на назначение не только Председателя Правительства, но и ключевых министров. НДР предлагало сохранить за Президентом право роспуска Думы и Правительства, а ОВР право отправить Правительство в отставку передать Госдуме.

ОВР большое внимание уделил наделению дополнительных полномочий верхней палаты парламента – Совету Федераций. Вносилось предложение о придании обеим палатам Федерального Собрания права парламентского контроля деятельности федеральных органов исполнительной власти и должностных лиц. Предлагалось расширить полномочия верхней палаты в части принятия решения использовании Вооруженных Сил на территории Российской Федерации, под предлогом «обеспечения её суверенитета и территориальной целостности».

У «Единства» и ОВР просматривался разный подход к порядку формирования состава Государственной Думы. Президентская администрация ещё в первой половине 1995 г. неудачно пыталась продавить законодательные положения, которые отдавали преимущество мажоритарной системе голосования. В период подготовки к выборам в Госдуму ІІ созыва, предполагалось изменить порядок формирования парламента, где преимущество получали бы депутаты-одномандатники – 300 человек, а по партийным спискам предлагалось избрать 150 депутатов. Это было связано с возможностью использования административного ресурса на местах, выгодного на тот момент Администрации Президента. Объясняя свою позицию, «Единство» в качестве основного, приводила довод, заключавшийся в том, «депутаты от политических партий руководствуются не интересами своих избирателей, а интересами партий». Поэтому президентский блок и выступил «за дальнейшее усовершенствование избирательной системы, в которой основу составят мажоритарные выборы, когда все депутаты избираются по одномандатным округам, а кандидаты в Думу находятся в абсолютно равных условиях борьбы за голоса избирателей». Спустя несколько лет «Единая Россия» более демократичной признает выборы по партийным спискам. У ОВР инициатива перехода на мажоритарную систему формирования парламента восторга не вызвала, поэтому она отстаивала сохранение существующего порядка вещей. Все три объединения дружным молчанием обошли проблему формирования гражданского общества в России, что, в общем-то, и неудивительно учитывая классовую природу этих политических формирований. Правда, ОВР слукавил, дав целому разделу название «Сильное государство – эффективная власть – активное гражданское общество», но о предмете вопроса в нём не было сказано ни единого слова.

Блоки единодушно продекларировали борьбу с коррупцией. «Единство» в качестве метода борьбы с коррупцией предложило сократить госаппарат в два раза, что приведёт к автоматическому увеличению зарплаты у чиновников, а это, в свою очередь, даст необходимый антикоррупционный эффект. ОВР продекларировал, в разных разделах программы, защиту от коррупции методами принятия правильных законов и «повышения ответственности». У НДР борьба с этим социальным явлением так же прозвучала на уровне деклараций о намерениях: «решительно очистить страну от преступности и коррупции», «будем решительно бороться со всеми формами преступности и коррупции», «очистим государственные и правоохранительные органы от коррупционеров», «поддержим правоохранительные органы в борьбе с преступностью и коррупцией» и т.п.

Таким образом, по всем основным проблемам развития политической системы общества, «Единство», ОВР и НДР, демонстрировали полное единодушие. Появление на политической арене трёх «партий власти» в период выборов в Государственную Думу ІІІ созыва, свидетельствовали о расколе правящей элиты. Вместе с тем, у всех хватило благоразумия решить эти противоречия в рамках демократических процедур.

Как было отмечено выше, три блока стояли на позициях государственного патриотизма. С этих позиций выступали и большинство, может быть за исключением В. Рыжкова, лидеров федеральных списков предвыборных блоков. Показательно в связи с этим понимание своей идеологической позиции у лидеров «Единства». В конце сентября, пожалуй, не шибко начитанный, если не брать в расчёт Черномырдина, борец А. Карелин, на вопрос корреспондента газеты «Коммерсантъ» о его политической позиции, ответил честно и просто: «Национальное самоуважение и государственность. Создание реального госсектора в экономике, основанного не на популистских заявлениях по привлечению кредитов, а на реальных делах и на здравом мировоззрении россиян» [91]. Очень скоро и политические обозреватели обратили внимание на то, что у этого объединения на самом деле идеология наличествует. В газете «Завтра» от 9 ноября А. Глухов писал, что на повышение рейтинга этого блока играет «идеология блока, которая прослеживается в выступлениях Сергея Шойгу». Глухов обратил внимание на то, что некоторые его заявления о патриотизме и «работе на будущие поколения», «никогда не могли бы прозвучать в устах "либерала" или прозападно ориентированного "рыночника"» [92]. В интервью «Независимой газете» в 8 декабря, Шойгу по привычке отказывается от какой-либо идеологии, но, видимо сам не до конца ещё осознав, становится проводником идей государственного патриотизма: «Наши идеи просты и понятны всем. Это государственность, патриотизм, ориентация на конкретные дела». Далее он сказал: «Мы не связываем себя с каким-то узким идеологическим направлением. Мы не "центристы", не "правые" и не "левые". Мы – партия консолидации всех здоровых сил общества, вне зависимости от идеологических пристрастий. Для блока неприемлем только политический экстремизм в любых его формах и проявлениях». После вопроса корреспондента: «Но для консолидации общества нужен идейный стержень…», процесс идеологической трансформации министра МЧС получил своё завершение: «Это – государственность и патриотизм. Только на основе патриотизма возможно формирование не узкопартийной, а общенациональной идеологии. Нельзя уважать себя и не уважать свою страну. А уважать страну только на словах тоже нельзя. Ради своей родины иногда надо бывает чем-то жертвовать» [93].

Не только населению были ведомы нюансы партийных программ, но и губернаторы были поставлены в тупик. Если на избирателя обрушился поток разнообразной информации об избирательных блоках, политических партиях и движениях, то губернатор подыскивал себе местечко, в том или ином объединении, ради продолжения своей политической карьеры. Создание межрегионального движения «Единство» спутало не только предвыборные расчёты, но и заставило губернаторов дрейфовать из одного блока в другой. В разное время, большинство из них, за редким исключением (Удмуртия, Красноярский край, Липецкая и Тамбовская области), публично объявили о своём участии в той или иной «партии власти». При этом некоторые, вероятно для страховки, сумели «засветиться» в поддержке двух-трёх объединений – политсовет НДР, создание «Голоса России», участие в СПС, в заявлении «39-ти» и т.д. «Разницы между губернаторами, вступившими в ОВР, остающимися в НДР или перебегающими в "Единство", практически нет: зачастую это одни и те же люди, – констатировала «Независимая газета». – Разговоры о том, что Кремль собирает в "Единство" зависимых от него губернаторов, тоже не очень убедительны. Все губернаторы зависят от федерального Центра – как дадут трансферты, чем будут заниматься в регионе подчиненные Москве силовые и правоохранительные органы. Губернаторы от всего многообразия предложений вконец запутались. Президентам проще – Минтимер Шаймиев с Русланом Аушевым прекрасно знают, чего хотят, и идут не с Юрием Лужковым и Евгением Примаковым, а просто рядом с самым, по их мнению, перспективным. При худшем для них исходе их не тронут, а при хорошем они еще и получат дополнительные полномочия. Губернаторам хуже: полномочий никто не обещает, шантажировать Центр нечем, голосовать сердцем не умеют, а вернее – рассчитать все возможные варианты в нынешнем лабиринте очень трудно» [94]. Накануне предвыборной кампании в политсовет НДР входили 25 губернаторов, в инициативную группу «Всей России» и в КС «Единства» – по 13, в ЦС «Отечества» – 6 [95].

Первыми в ЦИК прошли регистрацию ОВР и НДР – 4 сентября. «Межрегиональное движение "ЕДИНСТВО" ("Медведь")» зарегистрировался только 15 октября.

По данным опроса ФОМ, проведённого 18-19 сентября в 56 населённых пунктах 29 областей, среди 1500 респондентов, в рейтинге наиболее популярных партий первое место уверенно занимал предвыборный блок ОВР. Готовность проголосовать за этот блок выразили на момент опроса 29% респондентов. На втором месте стояла КПРФ – 21%, на третьем «Яблоко» – 10%, остальные партии пользовались незначительной поддержкой, среди которых был и НДР с 2 процентами рейтинга. Главное, что привлекало людей к блоку ОВР, – его лидеры, причём больше Е. Примаков, чем Ю. Лужков. В них импонировала успешность их практической деятельности, внушающая надежды на результативность работы в будущем. В отношении НДР респонденты высказывались расплывчато. По мнению людей, готовых проголосовать за этот блок, лучшими характеристиками обладали их лидеры: Черномырдин – «мужик нормальный», «опытный политик», «хороший человек»; Рыжков «нормальный парень» и т.п. [96]. Идеологические пристрастия для опрошенных лиц не играли существенной роли.

Одной из причин, повлиявших на низкий рейтинг к НДР, В. Рыжков назвал активное заимствование их программных положений другими партиями: «Например, реформа госвласти, предложенная НДР – Правительство парламентского большинства при стабилизирующей роли Президента, – уже сейчас полностью воспроизведена Примаковым, он уже говорит о ней как о своей программе, добавляя от себя только пост вице-президента». В начале своей избирательной кампании свои шансы он рассчитывал достаточно высоко: «Наша задача сегодня – не царапаться за пять процентов, а максимально повысить результат нашего движения, чтобы получить серьезную мощную фракцию в будущей Госдуме» [97]. Несмотря на весьма призрачные шансы попасть в новую Думу и ограниченные финансовые средства, представители НДР храбро вели избирательную кампанию. Главный, в её начале, упор делался на поездки по стране. Сценарий всех поездок был практически одинаков: встречи руководства движения с избирателями, концерт «Старые песни о главном» с участием звезд эстрады. Обязательным элементом программы являлся просмотр, вместе с Н. Михалковым, его фильма «Сибирский цирюльник». По стране расходилась печатная продукция в виде плакатов с улыбающимся В. Черномырдиным и описанием принципов и ценностей движения; незатейливые плакаты с детским рисунком домика; множество карманных брошюр с предвыборной платформой движения. Уделялось внимание и телевизионной агитации. Среди прочего, был видеоролик с показом красот деревенской жизни, а также такой, где лидеры НДР признавались в ранее ими допущенных ошибках голосом Армена Джигарханяна. Кроме того, подготовили несколько фильмов, рассказывающих о лидерах НДР [98]. В конце избирательной кампании В. Черномырдин, косвенным образом признавая грядущее поражение на выборах, высказался за поддержку В. Путина на будущих президентских выборах [99].

Центральный штаб избирательного блока ОВР был сформирован на базе центрального штаба «Отечества». Возглавил его Босс и, поэтому неудивительно, что выходцы из «Отечества» фактически сохранили прежние посты. В его состав были кооптированы представители союзников «Отечества» по коалиции: В. Медведев от «Всей России», С. Мдоянц от Е. Примакова и Г. Кулик от АПР. Получив посты заместителей руководителя, они не принимали участия в определении реальной выборной стратегии блока. В самом же «Отечестве» не утихала «война всех против всех» за доступ к денежным ресурсам. При этом в одном из своих интервью Г. Боос заявил, что в объединенном штабе ОВР финансами распоряжался лично он. Попытка Е. Примакова повысить роль секретариата Координационного совета ОВР, куда входили его соратники, известные и влиятельные люди – К. Косачёв, С. Караганов, Т. Колесниченко, Б. Пастухов, И. Юргенс, оказалась неудачной. Штаб Примакова существенно уступал Боосу в сумме контролируемых финансовых ресурсов, а также не имел постоянной связи с центральным штабом ОВР [100].

  Конфликты, имевшие место в августе полностью решены не были, а в сентябре появились новые. Согласно СМИ, Е. Примакова возмущало бесконтрольное и бесцеремонное использование его имени со стороны руководства центрального штаба ОВР. Его болезненная реакция на происходящее подвигла Лужкова срочно заявить 17 сентября об отказе своих президентских амбициях: «Я ни при каких условиях не буду выдвигаться, если Евгений Примаков выдвинет свою кандидатуру» [101].

Острое недовольство со стороны региональных отделений вызвало формирование предвыборного списка. Нередки были случаи, когда списки, составленные региональными отделениями, возвращались из Москвы полностью переписанными. Принцип распределения мест в федеральном списке также непрозрачен. Г. Бооса обвиняли в том, что часть мест была предоставлена им никому не известным бизнесменам в обмен на финансирование избирательной кампании – т.е. фактически продана. В частности, согласно прессе, В.Лысенко, лидер Республиканской партии, вместо себя увидел в списке фамилию директора одного из столичных рынков. Не нашлось места в федеральном списке ОВР В. Никонову, советнику Е. Примакова. При этом, отказывая партнерским организациям в выделении «проходных» мест в списке, руководство центрального штаба ОВР ссылалось на некую «квоту Примакова», оцениваемую едва ли не в четверть списка [102].

В качестве центрального лозунга, во всей предвыборной кампании ОВР, был избран лозунг «Верьте только делам». Стержень идеологической составляющей выстраивался на противопоставлении успешных, прагматичных, с богатым жизненным опытом людей (Лужков, Примаков), коррумпированным представителям президентского окружения. Боос в начале кампании безапелляционно заявил, что объединение рассчитывает заручиться поддержкой 60-65% российских избирателей. Таким образом, он вдвое поднял планку по сравнению со своим же прогнозом, сделанным ещё в июле в статусе главы центрального штаба «Отечества» [103].

Бюджет избирательной кампании блока формировался за счет взносов группы «Мост», АФК «Система», ЛУКОЙЛ, «Татнефть» и «Газпром». Призвав избирателей «судить не по словам, а по делам», объединение пыталось представить себя как партию конкретных дел. Активно эксплуатировался имидж Правительства Примакова, которое вытащило страну из кризиса, в который она была ввергнута болтунами, умеющими лишь «красиво писать программы». С такой позицией блока оппонентам ОВР было легко бороться. Весьма благоприятные условия, в которых находился блок, штаб во главе с Боосом не смог эффективно использовать. Непрофессионально была сделана вся наглядная агитация, нерационально использованы предоставленные законодательством возможности. Допускалось очень много курьёзных ляпов, вызывавших недоумение. Так, например, на решающий футбольный матч Россия-Украина, Боос собрал семь тысяч сторонников «Отечества» одетых в сине-желтые куртки. Этот культпоход едва не завершился массовой потасовкой, остановленной только благодаря сотрудникам правоохранительных органов. Боос не стеснялся говорить заведомую ложь. Когда перед выборами все станции Московского метрополитена были заполонены рекламными листовками и плакатами с портретами трёх лидеров ОВР, то он не постыдился заявить на пресс-конференции, что эта рекламная продукция появилась в московской подземке исключительно по инициативе «вагоновожатых и контролёров», выразившим свои симпатии мэру Москвы и блоку «Отечество-Вся Россия» [104]. Никаким вниманием отмечена не была победа мэра г. Волгоград на муниципальных выборах, сторонника Лужкова. Но не только мэра Волгограда «прозевал» предвыборный штаб, самое главное это то, что он не заметил факторов изменения общественных приоритетов, выраженных в стремлении людей обеспечить свою личную безопасность. Более того, когда под носом штаба, Кремль проводил перегруппировку и консолидацию своих сил, верхушка блока продемонстрировала полное непонимание происходящего, удивительную беспомощность и политическую близорукость. Ход избирательной кампании ОВР не подвергся корректировке даже после создания «Единства». «Медведи» воспринимались Боосом всего лишь как «блок Березовского», однодневка, чья задача исчерпывалась мелкими интригами против ОВР [105]. На протяжении всей избирательной кампании можно было отметить, что ОВР постепенно терял своих сторонников, а «Единство» их приобретало. По данным ФОМ в сентябре число избирателей готовых проголосовать за ОВР было 26%, в октябре – 20%, 6 ноября – 13%, а 27 ноября всего 10% [106].

Единственным содержанием агитации блока, было голое отрицание и неприятие политического режима, сложившегося в России. Опросы ведущих социологических служб вначале кампании показывали, что люди воспринимали ОВР как «партию власти». Поэтому избирателям было совершенно непонятно, как лидеры «партии власти» критикуют «антинародный режим, сложившийся в стране» [107].

На этом фоне Кремль и развернул на «лужковскую» оппозицию свою пропагандистскую кампанию, которая только оттеняла унылую, административно-чиновничью пропаганду ОВР. На фоне ярких шоу занудство сторонников ОВР совершенно терялось. Так, например, первой тройке федерального списка ОВР в Кремле придумали весёлые прозвища – Трус, Балбес и Бывалый; вчера, сегодня, завтра; Мир, Труд, Май; друг, товарищ и брат; тройка, семерка, туз [108]. Но особенно неприятным для лидеров ОВР были 15 воскресных «Аналитических программ с Сергеем Доренко», которые прошли с 5 сентября по 12 декабря 1999 г. Эти передачи выводили себя лидеров предвыборного блока, заставляли их нервничать, совершать нелепые действия, которые только усугубляли ситуацию, ранее раскрученную обозревателем. После угрозы подачи Лужковым иска в Останкинский суд о защите чести и достоинства, тему «достоинства» Доренко обыгрывал едва ли не в каждой из последующих программ. Например, 26 сентября программа завершилась словами: «Но мы теперь с Лужковым заодно. Я не брошу его в беде. Потому что он сам об этом попросил. Он обратился в суд на меня о взыскании чести и достоинства. Лужков говорит, что я ущемил его достоинство. Не помню. Но я вот что предлагаю, чёрт с ней, с жалобой в суд. Зачем нам судиться. Пусть у нас будет теперь честь и достоинство одни на двоих, раз у него они поруганы и ущемлены. И мы вместе станем их защищать. От имени нас с Лужковым я объявляю крестовый поход за реабилитацию Юрия Лужкова. Я лично буду бороться за возвращение Лужкову честного имени. Мы с Лужковым объявляем о создании общественного комитета по отысканию для него чести и достоинства. Я знаток в вопросах чести и Лужков правильно сделал, что пришёл ко мне. Я знаю – это Чубайс подсказал Лужкову, куда надо обращаться в таких щекотливых ситуациях». В дальнейшем телепередача, как правило, начиналась с объявления о «нашем крестовом походе за возвращение Лужкову поруганной чести и утраченного достоинства». Далее могли идти рассуждения о том, что: «Но на этой неделе адвокат Лужкова меньше говорила о достоинстве мэра, в том самом, одной ей известном непристойном значении. Больше того, по ущемлению достоинства вообще вопросов на этой неделе не было. Из чего я делаю вывод о том, что мэрская сторона смирилась с ущемлением его достоинства не только в том смысле, который я имел в виду, но и в непристойном смысле, на котором настаивала прежде адвокат» [109].

Едва ли не каждый понедельник Лужков на встречах с общественностью пытался лично опровергнуть факты, приводимые Доренко, что давало ему повод в следующей передаче в издевательской форме комментировать высказывания мэра. Доренко оперировал копиями платёжных поручений, иными банковскими документами, показывая его взяточником и коррупционером. Ю. Лужков позиционировался как заказчик убийства, член тоталитарной секты, вор и т.д. 31 октября в прямой эфир телекомпании НТВ, во время телепередачи Е. Кисилёва «Итоги» позвонил и Примаков, который стал жаловаться на Доренко. Пожилой академик жаловался Кисилёву на бессовестное поведение Доренко, что дало тому возможность вновь и вновь обыгрывать тему «старого и больного лидера ОВР» рвущегося во власть.

Кроме подачи Лужковым заявления в Останкинский суд, 8 октября ГУВД г. Москва возбудил против Доренко уголовное дело «по фактам клеветы». С. Ястржембский обратился в Минпечати с требованием о наказании руководства ОРТ. Но ещё ранее Лужков с Примаковым ходили в Кремль к Путину, где потребовали прекращения «информационной войны». В конце октября, три лидера ОВР обратились с открытым письмом к Ельцину, потребовав от него, в частности, «немедленно принять необходимые меры в целях обеспечения нормального, демократического хода избирательной кампании, а также восстановление свободы слова и недопущение введения политической цензуры». Все обращения, заявления давали Доренко только повод для новых злых, остроумных высказываний, выводивших из себя этих пожилых, воспитанных в Советском Союзе, не привыкших к такому отношению к себе, людей. Даже призыв мэра к руководству ГУВД о прекращении уголовного дела против Доренко, немедленно получил ехидный комментарий: «Считаю это вопиющим примером варварства и азиатчины мэра Лужкова. Судите сами, ГУВД в рамках закона начинает против меня уголовное преследование, а Лужков его отменяет. Что это означает, что Лужков командует законами, что юстиции больше нет на территориях, подвластных московскому мэру» [110].

Однако никакие «грязные политические технологии» не шли в сравнение с тем образом, в котором предстал перед избирателем блок «Медведь». Создатели блока ориентировались не только на традиционный электорат, но и на молодёжь. Характерно, что все трое лидеров-«медведей» не воспринимались населением как чиновники-политиканы. Они казались просто практиками, хорошо выполняющими свою работу. «Имиджмейкеры «Единства» ставили своей целью создать принципиально новый продукт, – писал политический обозреватель А. Цуладзе. – В кратчайшие сроки предстояло из ничего раздуть целую партию, мыльный пузырь, который лопнет, как только выполнит своё прямое предназначение. Технология надувания «мыльных пузырей» стала одной из новинок этой кампании» [111].

«Единство» не проводило агитации, которая могла бы повлиять на рост своего авторитета, а также благодаря этому, снижению рейтинга ОВР. Блок пытался использовать весь спектр методов предвыборной агитации: выступления (монологи), интервью СМИ, пресс-конференции, «круглые столы», наглядная агитация, реклама, личное участие в массовых мероприятиях. Однако очень скоро стало ясно, что первая тройка «медведей» не умеет наладить прямого контакта с избирателем, складно говорить, не обижаться на острые вопросы. Совсем плохо выглядел Карелин. Шойгу был на грани нервного срыва. Лишь Гуров, более или менее, мог как-то справиться с аудиторией. В этих условиях предвыборный штаб «Единства» перешёл к новой тактике. Сократив количество телевизионных роликов о блоке, акценты были перенесены на информацию о лидерах. Шойгу отозвали из предвыборного отпуска, отправив его на Северный Кавказ решать «конкретные проблемы». Отныне интервью, он и Карелин, давали только в печатном виде [112]. Результат не заставил себя долго ждать. Не питавшая особых симпатий к «Единству», «Независимая газета» признала: «Предложения "Медведя" при всей своей жёсткости являются настолько корректными и осторожными, что политические соперники этого блока пока не находят поводов для критики, а явное преобладание здравого смысла над популизмом вынуждает даже те СМИ, которые явно поддерживают конкурентов "Единства", признавать его правоту» [113]. Работала на повышение авторитета «Единства» деятельность В. Путина. ФОМ 19 ноября огласил результаты своего последнего общероссийского опроса городского и сельского населения, в котором приняло участие до 2000 респондентов. Согласно этим данным, за полтора месяца число людей готовых за него проголосовать на президентских выборах, выросла с 14% от числа опрошенных респондентов до 41. Доля людей доверяющих Путину возросла до 58%. О хорошем впечатлении, которое производил своими действиями премьер-министр, говорили в начале октября 53% опрошенных, а в середине ноября – 75%. Такого доверия населения к премьер-министру в современной России не было никогда [114].

Возраставший авторитет новой политической фигуры, с одной стороны, стимулировал процессы разложения в блоке ОВР, а с другой – стал источником консолидации региональных элит. 18 ноября губернатор Ярославской области А. Лисицын заявил, что накануне президентских выборов избирательные блоки ОВР и «Единство» выдвинут единого кандидата на пост главы государства. Таким кандидатом Лисицын назвал В. Путина. Это было знаковое заявление – хотя бы потому, что это был не просто губернатор, а член политсовета «Отечество», одним из первых, ещё 1 октября 1998 г., покинувших ряды НДР. Именно в Ярославле прошёл первый этап ІІ съезда движения [115]. Спустя два дня, на одну из правительственных дач, к Путину пришли Примаков с Лужковым. В газете «Коммерсантъ» были изложены две версии цели этого визита. По первой версии, в обмен на поддержку ОВР на выборах в Госдуму, визитёры пообещали Путину поддержку в Госдуме и, возможно, на президентских выборах. По другой версии, исходившей из предвыборного штаба ОВР, гости потребовали прекратить «кампанию травли, организованную прокремлёвскими СМИ», а в обмен на это посулили Путину никому не рассказывать, что он имел какие-то связи с «семьёй Президента», не клеймить Шойгу за использование им служебного положения во время предвыборной кампании. Как бы то ни было, но итог был один – в добрые намерения уважаемых людей Путин не поверил. Широкой общественности об этой встрече поведал Ю. Лужков. Не только от себя лично, но и от имени всего блока ОВР, мэр сообщил о глубоких чувствах симпатии, которые все они испытывают по отношению к Председателю Правительства. Лужков заявил, что он сам и его сторонники полностью поддерживают политику премьера на Северном Кавказе, где федеральные войска добивали разбегавшихся по лесам и пещерам боевиков. По сути это была и его личная капитуляция, ибо незадолго до этого он призывал отпустить Чечню «из дружной семьи народов России» [116].

Вскоре и Чубайс в интервью Н. Геворкян, заявил о своём желании сделать «всё, чтобы его поддержать» на президентских выборах. Правда при условии, если сам Путин его об этом попросит [117]. 27 ноября ИТАР-ТАСС распространил сообщение о будущей поддержке Путина в случае его участи в президентской гонке, видным деятелем блока «Вся Россия», президентом Башкортостана М. Рахимовым. Несколько дней ранее, ряд других видных губернаторов и политиков, не замеченных в особых симпатиях к блоку «Единство», заявили о поддержке кандидатуры В. Путина на пост Президента России. Среди них были М. Прусак, А. Лебедь (губернатор Хакасии), заместитель Председателя Госдумы Б. Кузнецов [118].

Симптоматичным было то, что своё заявление Рахимов сделал после того, как Путин публично объявил о своей поддержке «Единства» на выборах в Государственную Думу. 24 ноября исполнилось 100 дней с момента пребывания Путина на посту Председателя Правительства. В этот день он дал интервью С. Сорокиной на телеканале НТВ, в программе «Герой дня», где заявил: «Я благодарен многим лидерам политических фракций, движений, партий, и просто рядовым гражданам, прежде всего за ту поддержку, которую я ощущаю. Но будет ли поддержано Правительство в целом, сказать трудно. Я вот за последнее время убедился, что везде есть люди, которые думают об интересах страны. Но мне никак не удаётся получить ясного ответа от лидеров этих движений, партий, как они будут выстраивать свою политику в отношении Правительства. Потому что они там… как бы это сказать так вот, мягко… давно сидят уже очень, вот, давно в этой каше варятся… прямых ответов почему-то ни от кого не удаётся добиться. Единственный человек, который говорит об этом прямо – это Шойгу. Но, кроме того, что он мой товарищ, он ещё и министр моего Правительства, он ясно и точно заявляет – да, «Единство» будет поддерживать Правительство в новой Государственной Думе, если попадёт туда. Значит, поэтому… вот, я сегодня уже сказал, и вам могу повторить — я лично, как гражданин, голосовать буду за "Единство"»[119]. Первый раз о своей поддержке «Единства» в этот день, Путин заявил около Центрального регионального центра МЧС, откуда С. Шойгу отправлялся в свою первую предвыборную поездку по стране [120].

2 декабря, вслед за Рахимовым, поддержку Путину высказал ещё один лидер ОВР – М. Шаймиев, когда вместе с другими лидерами регионов Поволжья подписал заявление, в котором, помимо прочего, говорилось: «Мы убеждены, что центром объединения для решительного рывка к экономическому росту и социальному спокойствию должно стать Правительство во главе с Владимиром Владимировичем Путиным» [121].

По мере приближения дня голосования, просчёты руководства избирательной кампании ОВР стали складываться в критическую массу, которая неизбежно должна была привести к унизительно скромному результату объединения на парламентских выборах. Всем становилось ясным, что блок ОВР не послужит трамплином ни для московского мэра, ни для Е. Примакова в гипотетической борьбе за президентский пост. Ю. Лужков в последний предвыборный месяц сосредоточился исключительно на выборах мэра Москвы, проходивших параллельно с выборами в Госдуму, пытаясь не допустить второго тура. Е. Примаков также почти никак не проявлял своего участия в избирательной кампании. Их лебединой песней можно считать последнее перед выборами, и снова безрезультатное, посещение В. Путина в Доме Правительства 1 декабря. Лидеры ОВР выставили премьеру три условия. Во-первых, они вновь попросили Путина повлиять на ОРТ и РТР, которые, по их мнению, слишком рьяно критикуют ОВР. Во-вторых, попытались заручиться его обещанием, публично объявить, что кроме «Медведя» он поддерживает и ОВР. В-третьих, попросили заступиться за начальника Московского ГУВД , которому грозила отставка. В ходе беседы Путин предложил Примакову вспомнить, удавалось ли ему в бытность его премьер-министром покомандовать телеканалами. Примаков согласился, что не удавалось. В ответ Путин намекнул, что пора им самим прекратить инициирование в иностранной прессе компромата на Президента России и его окружение, а также нападки на Ельцина и Кремль внутри России. Это предложение ОВР отвергло. Что же касается последней просьбы, Путин указал собеседникам, что МВД находится под непосредственным правлением Президента.  В одном пункте стороны могли бы достичь согласия: Путин готов был поддержать московский предвыборный блок, но при условии – ОВР должно выразить позицию, которую блок будет занимать по отношению к Правительству после выборов.  Однако его визави согласились только на проявление личной симпатии к Путину, но не к Правительству. Таким образом, третья встреча лидеров ОВР с премьером, как и первые две, завершилась ничем – лидеры ОВР так и не нашли ничего конкретного, чтобы могло его заинтересовать. Им ничего не оставалось делать, как угрожать созданием будущей коалиции с КПРФ в Государственной Думе[122].

Слухи о создании коалиции ОВР с КПРФ шли давно, что говорило об окончательной потере блоком титула «партия власти». О своём переходе в оппозицию заявил заработавший Совет по внешней и оборонной политике, своеобразный предвыборный штаб Примакова, куда входили его доверенные люди не нашедшие места у Бооса. Примаков 2 декабря заявил, что борьба Кремля направлена против ОВР из-за того, что блок «является единственной оппозиционной силой, способной реально противостоять» кремлевским обитателям. И не просто противостоять, но и», по словам Примакова, «крепко дать им по рукам, если избиратели за нас проголосуют» [123]. Угрозы старенького академика были вызваны и тем, что ОВР начал разваливаться на глазах – три кандидата в депутаты вышли из федерального списка ОВР. Вслед за губернаторами Поволжья, к поддержке Путина присоединились губернаторы Урала и «Сибирского соглашения».

9 декабря Лужков сделал этапное заявление: в случае победы ОВР будет не только консультироваться с КПРФ, но и «занимать консолидированную позицию» по проблемам представляющим взаимный интерес. Мэр заявил, что он достиг договорённости с Зюгановым о предстоящей встрече в ближайшее время «для консультации и координации позиции и сил» [124]. Однако всё уже было поздно. Не дождавшись 19 декабря, за несколько дней до голосования, политологи приступили к предварительному анализу причин приведших ОВР к поражению. Выступившие в «Независимой газете И. Бунин, А. Зудин, Б. Макаренко, К. Рославлев выделили три группы причин, которые ещё только должны были привести ОВР к печальному результату. Во-первых, рыхлая коалиции блока держалась исключительно на «предвкушении победы», которая должна была принести её титул «партии власти» автоматически. Появление «партии власти во главе с Путиным» привело к появлению сомнений в правильности сделанного выбора в пользу ОВР у многих заметных политических фигур. Во-вторых, серьёзной ошибкой было раскручивание конфронтации с Кремлём. Для многих стало неожиданным наличие у президентской администрации достаточных ресурсов для отражения этой атаки. Губернаторов, крупный бизнес, чья жизнедеятельность во многом зависела от их благосклонности, конфронтация не устраивала по определению. В-третьих, в ходе предвыборной кампании изменились приоритеты, которые волновали людей. Информационная атака на Лужкова и Примакова только завершила процесс представления их публике, как людей неадекватных [125]. В свою очередь, в ответ на заявленный союз ОВР с КПРФ, Путин открыто поддержал СПС. Одним из лозунгов СПС в кампании-99 стал слоган: «Путина – в Президенты, Кириенко – в Государственную Думу» [126].

Но вскоре появился ещё один слоган. 15 декабря С. Шойгу в Воронеже впервые своё движение назвал «партией Путина»: «Мы – проправительственный блок, мы, можно сказать, партия Путина». Вскоре словосочетание «партия Путина» стало ассоциироваться с «Единством», а позже его унаследовала «Единая Россия» [127]. Таблица 3.