Dzheffri_Alexander_Smysly_sotsialnoy_zhizni

ГЛАВА В

юзников с Ираком в начале 1991 года. Хотя Саид

повторяет знакомое описание американской по­ литики в отношении Ирака как результата •им­ перской идеологии~, он подкрепляет свои возра­ жения не путем указания на особую ценность на­ циональной или политической идеологии, а воз­ вышая универсализм: •Новый мировой порядок должен быть основан на подлинно общих принци­

пах, а не на избирательно применяемой силе одной

страны~ (Said, 1991). Что было еще более важно, Саид осудил президента Ирака Саддама Хусейна и

•арабский мир~ и представил их в категориях пар­

тикуляризма, которые оскверняли их как врагов

собственно универсализма.

•Традиционный дискурс арабского национа­

лизма, не говоря уже о довольно дряхлой государ­

ственной системе, неточен, нечуток, аномален и

массовой информации - сплошной стыд. В. араб­

ском мире трудно говорить чистую правду.

Здесь редко встречается рациональный анализ -

достоверные статистические данные, конкретные

и неискаженные описания арабского мира сегод­

ня, с его... сокрушительной посредственностью в

науке и многих культурных сферах. Аллегория,

сложный символизм и косвенные намеки заменя­

ют здравый смысл~.

Когда Саид приходит к заключению, что, по­

видимому, «арабам присуща безжалостная склон­

ность к насилию и экстремизму~, он подразуме­

вает конец оксидентализма. Если эта тенденция и изменилась с объявлением •войны~ террориз­ му после событий 11 сентября, то только в сторо­

ну усиления, и интеллектуалы Востока и Запада

582

ГЛАВА В

предприняли изощренные усилия - вопреки из­

ложенному в: Huntington (1996),- чтобы предста­ вить эту войну как защиту универсализма и чтобы

отделить ее от ориенталистекой предвзятости мо­

дернистской мысли.

Поскольку современное перекодирование про­

тивоположности универсализма нельзя ни предста­

вить как не-западное в географическом отношении,

ни обозначить как расположенное в более раннем

периоде во временном плане, парадоксальным об­

разом социальное сакральное неомодернизма нель­

зя представить как «модернизацию•. В идеологи­

ческом дискурсе современных интеллектуалов,

по-видимому, было бы почти так же трудно исполь­

зовать этот термин, как и соотнести добро с «соци­

ализмом•. Не модернизация, но демократизация,

не современное, но рыноквот термины, которы­

ми пользуются новые социальные движения пери­

ода неомодерна. Данные трудности репрезентации

помогают объяснить новое выдвижение на первый

план наднациональных, международных органи­

заций (Thomas & Lauderdale, 1988), выдвижение,

которое, в свою очередь, указывает на элементы

того, что может стать долгосрочной репрезентацией

жизнеспособной идеологической антиномии. Для многих критически расположенных европейских

иамериканских интеллектуалов (например, Held, 1995) Организация Объединенных Наций и Евро­ пейское сообщество вновь приобрели легитимность

ирепутацию и обеспечили институциональные

проявления нового универсализма, преодолеваю­

щие прежние огромные расхождения.

Логика этих красноречивых институциональ­

ных и культурных сдвигов заключается в том, что

583

ГЛАВА8

теперь •национализм• - а не традиционализм,

коммунизм или •Восток• - начинает представ­ лять собой главного противника недавно универ­

сализированного дискурса добра. •Национализм•

есть название, которое интеллектуалы и обще­

ственность все чаще дают отрицательным проти­

воположностям гражданского общества. Катего­

рии •иррационального•, •заговорщического• и

•подавляющего• воспринимаются как синонимы

решительных проявлений национализма и при­

равниваются к примордиальности и нецивили­

зованным социальным формам. Тем фактом, что гражданские общества всегда сами принимали национальную форму, с удобством пренебрегают,

равно как и фактом сохраняющегося национа­

лизма многих собственно демократических дви­ жений47. Разумеется, верно и то, что в столь не­

ожиданно изменившемен геополитическом мире

именно общественные движения и вооруженные

восстания во имя национального самоопределения

запускают военные конфликты, которые могут по­

родить крупномасштабные войны (Snyder, 2000).

Итак, стоит ли удивляться тому, что нацио­

нализм стал изображаться как преемник комму­

низма не только в семантическом, но и органи­

зационном смысле? Знак равенства между ними ставят и высоколобые интеллектуалы, а не только

рассчитанные на массовую аудиторию издания.

47Исключения из этого явления амнезии можно обнаружить в

текущих спорах, особенно в спорах в среде тех французских

специалистов по социальной теории, которые продолжают оста­

ваться под сильным влиянием республиканской традиции. См_, например, внятные аргументы Мишеля Вевёрки (1993: 23-70)

в пользу оспариваемого и двустороннего понимания национа­

лизма и яркую, пусть и ограниченную, защиту национального

характера демократического государства Доминик IПнаппер

(1994).

584

ГЛАВА В

«Коммунизм не только не покончил с национа­

лизмом, - пишет Лия Гринфельд (1992) в "Нью Репаблик", - но и увековечил и усилил прежние националистические ценности. И интеллигенция, верная этим ценностям, теперь обращается против

демократического режима, созданию которого она

невольно поспособствовала•. Неудивительно, что некоторые из самых многообещающих представи­ телей молодого поколения социологов переключи­

лисЪ с вопросов модернизации, теории критики и

гражданственности на проблемы идентичности и

национализма. В добавление к Гринфельд мож­

но отметить новые труды Роджерса Брубейкера,

в чьих исследованиях национализма в Централь­

ной Европе и России (например, Brubaker, 1994)

устанавливаются схожие связи между советским

коммунизмом и современным национализмом и

текущий пессимистический интерес которого к

национализму, кажется, заменил прежнюю увле­

ченность вопросами гражданственности и демо­

кратии (см. Calhoun, 1993).

Зимой 1994 года Theory and Society, издание,

определяющее состояние интеллектуальных тече­

ний в западной социальной теории, посвятило спе­ циальный выпуск национализму. Во введении к сборнику Джон Комарофф и Пол Стерн делают осо­

бенно очевидной связь между национализмом-как­

осквернением и национализмом-как-объектом­

социальной-науки: «Признаки ускорения темпов современной истории, нашего непонимания насто­

ящего и неверных прогнозов относительно этого

настоящего нигде не проявляются так явно, как

в... решительном возрождении национализмов....

События, происходившие в мире на протяжении

585

ГЛАВА8

последних нескольких лет, пролили особенно рез­ кий свет на более мрачные, более опасные сторо­ ны национализма и притязаний на суверенитет. И тем самым они показали, как мало мы разбираем­ ел в этом явлении. Эти события не только смутили ничего не подозревавший исследовательский мир. Они также показали, что давнее наследие социаль­

ной теории и социального прогнозирования просто

ошибочно» (Comaroff & Stern, 1994: 35).

Хотя, разумеется, эти теоретики не деконстру­

ируют свои эмпирические аргументы посредством

их увязывания с подъемом новой стадии мифа

и науки, стоит отметить, что они настаивают на привязке нового понимания национализма к от­ казу от марксизма, теории модернизации и пост­

модернистской мысли (35-7). В своей публика­

ции в этом специальном выпуске, посвященном

возрождению национализма, Лия Гринфельд и Дэниэл Чайрот настаивают на фундаментальной

противоположности демократии и национализма

в самых решительных выражениях. Рассмотрев

Россию, Германию, Румынию, Сирию, Ирак и

камбоджийских •красных кхмеров», они пишут:

•Рассматриваемые здесь случаи показывают, что

связь между определенными типами национализ­

ма и агрессивным, грубым поведением не являет­

ся ни случайной, ни необъяснимой. Национализм

остается самой могущественной, общей и примор­ диальной основой культурной и политической идентичности в мире. По всему миру его диапазон

все еще растет, а не уменьшается. И в большинстве

стран он не принимает индивидуалистической или

гражданской формы» (Greenfeld & Chirot, 1994: 123).

586

ГЛАВА8

Новое социальное представление национализ­

ма и осквернения, основанное на символическом

сходстве с коммунизмом, проникло и в массовые

издания. Экспансионистские военные авантюры

Сербии обеспечили важнейшее поле для коллек­

тивных представлений. См., например, категори­

альные отношения, которые устанавливаются в

передовице «Нью-Йорк Тайме•:

«Коммунизм может легко перейти в национа­

лизм. У этих двух кредо много общего. Оба они

предлагают простое решение запутанных про­

блем. Одна система высоко ценит классовую при­

надлежность, другая - этническое родство. Обе они обвиняют в реальных бедствиях воображае­ мых врагов. Как проницательно заметил один ин­ формант из России в разговоре с Дэвидом Шипле­

ром, приведеином в журнале "Нью-Йоркер": "И

то, и другое - идеологии, освобождающие людей от личной ответственности. Они объединяются во­ круг некой сакральной [читай: профанной] цели".

В различной степени и с различными последстви­ ями, но прежние большевики превратились в но­ вых националистов в Сербии и многих бывших ре­

спубликах Советского Союза•.

Автор передовицы в «Тайме• дополнитель­

но кодирует исторических акторов, уподобляя

распад Чехасловакии в девяностые годы не­

коему виду ядовитого национализма, кото­

рый наблюдался после Первой мировой войны.

«А теперь то же явление проникло и в Чехосло­ вакию.... Появилась... нравственная опасность, давно описанная еще Томашем Масариком, пре­ зидентом-основателем Чехословакии, у которого

национализм был неразрывно соединен с верой в

587

ГЛАВА8

демократию. "Шовинизм не оправдан нигде, - пи­ сал он в 1927 году, -и менее всего в нашей стра­

поднять народ усиленной деятельностью, никто не может противостоять. Шовинизм, расовая или на­

циональная нетерпимость, а не любовь к собствен­

ному народу, - вот враг народов и человечества".

Слова Масарикахорошее мерило для суждения о

толерантности обеих сторон• (June 16, 1992; при­

ведено в: International Herald Tribune).

Сходство между национализмом и коммуниз­

мом и их осквернение в качестве угроз новому

интернационализму проводится даже правитель­

ственными чиновниками бывших коммунисти­

ческих государств. Например, в конце сентября 1992 года Андрей Козырев, российский министр иностранных дел, призвал Организацию Объеди­ ненных Наций рассмотреть возможность создания

международных попечительских организаций для

того, чтобы следить за движением к независимо­

сти бывших неславянских республик Советского

Союза. Он утверждал, что только связи с ООН мо­

гут предотвратить дискриминацию в отношении

национальных меньшинств в недавно получив­

ших независимость государствах. Символический опорный пункт его аргументации состоял в прове­

дении сходства между двумя указанными типами

осквернения. •Раньше в защите нуждались жерт­

вы тоталитарных режимов и идеологий, - заявил

Козырев, выступая перед Генеральной Ассамбле­ ей ООН. - Сегодня даже чаще необходимо проти­

востоять агрессивному национализму, который

становится новой глобальной угрозой»48•

48 Бьорн Унтрок (1991) в красноречивом замечании по поводу па-

588

ГЛАВА В

Со времени убийств и социального опустоше­

ния, устроенного Аль-Каидой в Нью-Йор:ке 11

сентября 2001 года, эти и без того напряженные

усилия символически оформить тьму, угрожаю­

щую надеждам неомодерна, стали еще более ин­ тенсивными. «Террор• стал итоговым, сильно

обобщенным негативным свойством. Он не толь­

ко ассоциируется с бесчеловечными убийствами, но и с религиозным фундаментализмом, который вскоре после сентябрьской трагедии сменил наци­

онализм в качестве репрезентации сущности анти­

современности. «Террор• был термином, который применялея в послевоенной современности для

репрезентации фашистских и коммунистических

«других•, от которых эта современность обеща­

ла избавление. Однако фундаментализм - новое

понятие. Религиозность не ассоциировалась с то­

талитаризмом. Но когда обозначаются текущие

альтернативы гражданскому обществу, идет ли

речь о фундаментализме как таковом или только

о его исламских версиях? Является ли терроризм

настолько широко отрицательным явлением, что

военизированные движения против антидемокра­

тических, даже смертоносных режимов также

будут в свою очередь осквернены? Сделает ли про­

тивостояние «терроризму• и «фундаментализму•

неомодерн уязвимым для консерватизма и шови­

низма теории модернизации в ее ранней форме?

(Alexander, в печати).

радоксальной связи национализма с событиями недавнего про­

шлого говорит о том, что, когда Западная Германия настаивала на объединении, она опиралась на отвлеченный универсализм

таких понятий, как свобода, закон и рынки, но в то же время и

на идеологию национализма в ее наиболее избирательном, эт­

ническом и языковом смысле, а именно на представление о том,

что •немецкий народ• нельзя разделять.

589

ГЛАВА В

Возвращение модернизации? Надмениость

линеаризации

Когда в 1982 году Энтони Гидденс уверенно за­

явил о том, что «теория модернизации основана

на ложных предпосылках• (144), он лишь под­

твердил существовавшие тогда в социальной на­

уке общие настроения, или, по крайней мере, на­

строения его поколения. Когда исследователь до­

бавил, что эта теория «служила... идеологической

поддержкой господства западного капитализма над остальным миром•, он воспроизвел общую

трактовку того, почему в эту ложную теорию не­

когда верили. Сегодня оба этих суждения кажут­ ся анахронизмами. Теория модернизации (напри­

мер, Parsons, 1964) гласила, что великие мировые цивилизации сойдутся в направлении институ­

циональных и культурных параметров западно­

го общества. Несомненно, сегодня мы наблюдаем

нечто очень похожее на этот процесс, и порожден­

ный им энтузиазм невозможно объяснить, просто

ссылаясь на западное или капиталистическое го­

сподство.

Стремительные идеологические и объективные

преобразования, описанные в предыдущем разде­

ле, начали оказыватьвлияниеи натеорию. Перчат­

ку-вызов, которую различные направления нео­

модернизма бросили к ногам теории постмодер­

на, легко заметить. Изменяющиеся исторические

условия создали плодородную почву для такого

пост-постмодернистского теоретического осмыс­

ления, и интеллектуалы реагируют на эти усло­

вия, коренным образом пересматривая свои преж­

ние теории. Конечно, было бы преждевременно

590

ГЛАВА В

называть неомодернизм «теорией-преемником»

постмодернизма. Он только недавно закрепился

в качестве интеллектуальной альтернативы и тем

более не стал победителем в этом идеологически­

теоретическом поединке. Более того, неясно, под­

держивается ли это движение новым поколением

интеллектуалов или же отдельными группами

внутри поколений, соперничающих в данный мо­

мент, которые обрели в неомодернизме способ объ­

единения с целью лишить постмодернизм гегемо­

нии в современной сфере. Тем не менее, несмотря на сделанные оговорки, необходимо признать, что

на сцене появился новый и резко отличающийся

от других тип социально-теоретического осмысле­

ния.

Однако этому успеху сопутствует серьезная

опасность впасть в теоретическую амнезию в от­

ношении проблем прошлого, проблем, о которых

говорилось в связи с кратким рассмотрением собы­

тий 11 сентября. Всерьез началась ретроспектив­

ная верификация теории модернизации. Одна из

самых острых переоценок была предложена Кла­

усом Мюллером (1992), который вознес полноцен­ ную хвалу этой некогда презираемой точке зре­ ния, хотя и указал на то, что любая ее современная

версия должна быть основательно пересмотрена (см. Muller, 1994). «Теперь, когда социологиче­ ская теория современности обладает явно более

резким ощущением реальности, - пишет Мюллер

(1992: 111), - она зафиксировала долгосрочные

изменения в регионе Восточной Европы, которые

в настоящее время проходят в более насыщенной форме, задолго до того, как эти изменения можно

было подтвердить опытным путем». Для ровного

591