Dzheffri_Alexander_Smysly_sotsialnoy_zhizni

ГЛАВА В

Вданном очерке я не предлагаю возвращения

ктеории «Конвергенции» или к теориям модерни­

зации общества как таковым, как это делают не­

которые получившие второе дыхание сторонники

прежней традиции (lnkeles, 1991; Lipset, 1990).

Однако я полагаю, что современной социальной

теории нужно быть более чуткой к видимому по­

вторному сближению мировых режимов и к тому,

что мы, следовательно, должны попытаться встро­

ить некое общее ощущение универсальных и по­

всеместно разделяемых элементов развития в кри­

тическую, свободную от догм, рефлексивную тео­ рию социальных изменений. В сущности, в заклю­ чительной части настоящего очерка я покажу, что растущее число весьма разнообразных современ­ ных специалистов по социальной теории, от ли­

тературных радикалов и специалистов по теории

рационального выбора до посткоммунистов, в дей­

ствительности занято разработкой нового языка конвергенции. Я обращусь к сложному вопросу, столь язвительно сформулированному Клаусом

Мюллером (1992): сумеет ли это формирующееся обсуждение избежать относительно примитинной и обобщающей формы, стершей все сложные осо­ бенности ранних обществ, равно как и своеобразие

нашего.

Несмотря на то, что теория неомодернизма (neomodern theory), как я ее буду называть, приня­ ла новую и более сложную форму, она остается на­

столько же мифом, насколько и наукой (Barbour, 1974), настолько же нарративом, насколько и объ­

яснением (Entrikin, 1991). Даже если считать, что

такая более широкая и усложненная теория соци­

ального развития сейчас исторически убедитель-

512

ГЛАВА В

на, а я считаю именно так, это не отменяет того

факта, что всякая общая теория социальных изме­ нений укоренена не только в процессе познания, но

и в экзистенции - что у нее есть излишек смысла,

как весьма многозначительно сказал Поль Рикёр (1977). В конце концов, современность (modernity)

всегда была весьма относительным понятием

(Bourricaud, 1987; Habermas, 1981; Pocock, 1987).

Термин появился в пятом столетии, когда недавно

принявшие христианство римляне захотели отде­

лить свою религиозность от двух видов варваров,

античных язычников и не обратившихся в христи­

анство иудеев. В Средние века современность вновь

изобрели в качестве термина, подразумевающего

культурность и ученость, что позволило современ­

ным интеллектуалам ретроспективно соотносить

себя с классическим образованием собственно гре­ ческих и римских язычников. В век Проевещепия

современность стали отождествлять с рациональ­

ностью, наукой и идущим вперед прогрессом, что было семантически произвольным соотнесением, которое, по-видимому, благополучно сохраняется до сегодняшнего дня. Разве можно усомниться в том, что рано или поздно этот второй «век равно­ весия» (Burn, 1974), в который мы так непредна­ меренно, но удачно соскользнули, сменится новой

эпохой? Появятся новые противоречия и конкури­ рующие спектры возможностей в рамках мировой

истории, и маловероятно, что их будут рассматри­ вать в терминах становящейся теоретической схе­

мы неомодернизации.

Именно это ощущение нестабильности, неиз­ бежной переходиости мира вводит в социальную

теорию миф. Хотя мы и понятия не имеем, какие

513

33 Культурсоциология

ГЛАВА В

исторические возможности откроются перед нами,

каждая теория социальных изменений должна те­

оретически осмыслить не только прошлое, но и на­

стоящее и будущее. Это можно сделать лишь нор­

мативным и экспрессивным образом в отношении

не только того, о чем нам известно, но и в отноше­

нии того, во что мы верим, на что надеемся и чего

опасаемся. Каждому историческому периоду необ­

ходим нарратив, который определяет его прошлое в терминах настоящего и говорит о будущем, кото­ рое основополагающим образом отличается от со­

временного времени и обычно обещает быть «даже

лучше• него. Вот почему в теоретическом осмыс­

лении социальных изменений всегда присутствует

не просто эпистемология, но и эсхатология.

Я перехожу к рассмотрению ранней теории мо­

дернизации, ее современной перестройки и серьез­

ных интеллектуальных альтернатив этой теории, появившихся в промежуточный период. На протя­

жении всего исследования я подчеркиваю, что эти

теоретические достижения имеют отношение к

истории общества и культуры, потому что только

так мы можем понять социальную теорию не толь­

ко как науку, но и как идеологию в том смысле,

который стал знаменитым благодаря Клиффорду Гирцу (1973 [1964]). Если мы не признаем взаимо­

проникновение науки и идеологии в социальную

теорию, ни один из этих элементов нельзя будет

разумно оценить или прояснить. Опираясь на эту

структуру, я выделяю четыре характерных тео­

ретико-идеологических периода в послевоенной

социологической мысли: теория модернизации и романтический либерализм; теория антимодер­

низации и героический радикализм; теория пост-

514

ГЛАВА В

модерна и комическое отстранение и становящая­

ел фаза неомодернизации, или теория повторной

конвергенции (reconvergence theory), которая,

по-видимому, сочетает нарратииные формы каж­

дого из своих предшественников на послевоенной

сцене.

Хотя я уделяю внимание генеалогическому аспекту и определяю исторические истоки каждой

стадии послевоенной теории археологическим об­

разом, все же жизненно важно помнить о том, что

все теоретические остатки рассматриваемых мною

фаз сохраняют свою жизненную силу и сегодня.

Иными словами, мое археологическое исследова­

ние есть изучение не только прошлого, но и насто­

ящего. Поскольку настоящее является историей, наличие родословной поможет нам понять тот слой теоретических отложений, в котором мы живем.

Модернизация: код, нарратин и объяснение

Собственно теория «модернизации», которая

опирается на многовековую традицию эволюци­

онных и просвещенческих теорий социальных из­

менений, появилась с публикацией книги Марион

Леви о структуре китайской семьи (1949) и со­

шла на нет где-то в середине шестидесятых годов,

во время одной из тех чрезвычайно распаленных

•весен священных», с их студенческими волнени­

ями, антивоенными движениями и обратившими­

ел к гуманизму социалистическими движениями,

за которыми последовали длинные жаркие лет­

ние дни расовых беспорядков и движений за пра­

ва чернокожих граждан в Соединенных Штатах

Америки. Теорию модернизации можно и, несо-

515

зз·

ГЛАВА8

мненно, следует оценивать как научную теорию в

постпозитивистском, научном (wissenschafliche) смысле6• В качестве попытки объяснения модель

модернизации отличалась следующими идеально­

типическими чертами7 :

1. Общества воспринимались как согласованные

организованные (coherently organized) систе­

мы со связанными тесной взаимозависимостью

подсистемами.

2. Историческое развитие делилось на два типа

социальных систем, традиционную и совре­

менную, и считалось, что такой статус системы

определяет характер ее социальных подсистем

предопределенным образом.

3. Современное определялось через отсылку к социальной организации и культуре именно западных обществ, которые типалогически

концептуализировались как индивидуалисти­

ческие, демократические, капиталистические,

6Под термином •научный• я не подразумеваю принцилы эмпи­

ризма. Однако я все же имею в виду свойственные теории при­

тязания на объяснение и постулаты, которые необходимо оце­ нить в их собственных терминах. Эти объяснения и постулаты

могут быть интерпретативными и культурными, а также могут

избегать нарратинной или статистической причинности и даже

естественнонаучной формы. Под термином •вненаучный• я

подразумеваю мифическую или идеологическую функцию тео­

рии.

7Здесь я опираюсь на широкий диапазон исследований, кото­

рые были опубликованы в пятидесятые годы и в начале шести­

десятых такими авторами, как Дэниэл Лёрнер, Марион Леви,

Алекс Инкелес, Толкотт Парсонс, Дэвид Аптер, Роберт Белла,

Ш.Н. Эйзенштадт, Уолт Ростоу и Кларк Керр. Ни один из этих ученых не принимал каждый из этих принцилов именно в та­

кой форме, а некоторые из них, как будет показано, значитель­ но их •усложнили•. Тем не менее данные положения можно

принять как формирующие общий знаменатель, на котором

основывалась огромная часть объяснительной структуры тра­

диции. Для ознакомления с превосходным обзором этой тра­

диции, более подробным, но в основных отношениях согласу­

ющимся с подходом, избранным в данном очерке, см. Sztompka

(1993: 129-36).

516

ГЛАВА В

научные, светские и стабильные и как отделя­

ющие работу от дома гендерно-специфическим образом.

3. В качестве исторического процесса модерниза­

ция, как считалось, подразумевает нереволю­

ционные, постепенные изменения.

4. Историческое эволюционное движение к совре­

менности - модернизация - рассматривалось

как имеющее хорошие шансы на успех, что

подразумевало, что у традиционных обществ

будут ресурсы для того, что Толкотт Парсоне (1966) называл общим процессом адаптивного

(<улучшения•, включая экономический взлет к

индустриализации, демократизацию через ме­

ханизмы закона, а также секуляризацию и на­

уку, достигаемые благодаря образованию.

В этих идеях наличествовали важные верные детали, которые были сформулированы мыслите­ лями, способными к значительным историческим и социологическим озарениям. Например, одно верное наблюдение заключается в догадке, что к

демократии, рынкам и универсализации культу­

ры социальные структуры подталкивают не толь­

ко идеалистические, но и функциональные потреб­

ности, и что в любой подсистеме сдвиги по направ­

лению к (<Современности» оказывают существен­

ное давление на прочие подсистемы, побуждая их

реагировать комплементарным образом8 • Такая

8Возможно, самая изощренная формулировка этого верного на­

блюдения предложена Нейлом Смелаером (например, 1968),

описавшим в последние дни теории модернизации, как модер­

низация порождала опережения и отставания среди подсистем;

по примеру Троцкого Смелзер называл этот процесс неравно­

мерным и комбинированным развитием. Как и почти все важ­ ные молодые теоретики того периода, Смелзер постепенно от­

казался от модели модернизации, в его случае в пользу модели

•процесса• (Smelser, 1991), которая не выделяла каких-либо

517

ГЛАВА В

трактовка позволила наиболее искушенным среди сторонников этой теории пророчески предсказать,

что общества, основанные на государственном со­

циализме, постепенно придут к нестабильности, и это позволило данным ученым избежать конфуза

.. разумное-есть-действительное~. с которым при­ шлось столкнуться теоретикам более левого толка. Так, Парсоне (1971: 127) задолго до перестройки настаивал на том, .. что процессы демократической

революции в Советском Союзе еще не достигли точ­

ки равновесия, а дальнейшее развитие вполне мо­ жет пойти в основных чертах по пути образования

одного из западных типов демократического госу­

дарства, с ответственностью перед электоратом, а

не перед самоназначенной партией~9 • Возможно,

следует также подчеркнуть, что, какими бы не­

достатками они ни обладали, сторонники теории модернизации не были ограниченными людьми.

Несмотря на склонность к идеологизации, самые

значительные из них редко путали функциональ­

ную взаимозависимость с исторической неизбеж­

ностью. Например, в теории Парсонса (1964: 466, 474) подчеркивалось, что, по сути, возможность

исторического выбора открывается за счет систем­

ных потребностей.

.. сквозь толщу столь масштабных идеологи­

ческих противостояний [между капитализмом и

коммунизмом] пробивается важный элемент весь­

ма широкого консенсуса на уровне ценностей, со­

средоточенный в комплексе, который мы часто называем "модернизацией"... Очевидно, что ре-

особенных характеристик эпохи и позволяла подсистемам вза­

имодействовать совершенно свободно.

9 Перевод Л.А. Седова и А.Д. Ковалева.

518

ГЛАВА В

шительпая победа той или другой стороны - не

единственный возможный выбор. У нас есть и дру­

гая альтернатива, а именно постепенная интегра­

ция обеих сторон - равно как и тех, кто не решил, на чьей он стороне, - в более широкую систему

порядка• 10•

Тем не менее, несмотря на эти важные догадки, позднейшая социальная мысль не ошиблась в сво­

ем историческом суждении, оценив теорию модер­

низации как неудачную объяснительную схему.

Ни незападные, ни предшествовавшие эпохе со­ временности общества нельзя осмыслить как вну­ тренне однородные (см. Mann, 1986). Их подсисте­ мы соединены менее жестким образом (например,

Alexander & Colomy, 1990; Meyer & Rowan, 1977),

а их культурные коды болеенезависимы (напри­ мер, Hall, 1985). Не существует также дихотоми­

ческого исторического развития, которое могло

бы оправдать единое представление о традицион­

ном или о современном, как ясно следует из под­

робных исследований «цивилизаций осевого вре­

мени• Шмуэля Эйзенштадта (например, 1964).

Даже понятие «западного общества•, основанное на пространствеиной и исторической преемствен­

ности, недостаточно отражает исторические осо­

бенности и национальное разнообразие. Более

того, социальные системы вовсе не так внутренне

однородны, как считалось; точно так же нет бе-

10Выражаю мою признательность Клаусу Мюллеру (1992: 118)

за напоминание об этом отрывке. Мюллер отмечает острое

чувство реальности, демонстрируемое в •удивительных гипо­

тезах• (112) теории модернизации о постепенной кончине го­ сударственного социализма. Он настаивает, по моему мнению,

совершенно правильно на том, что •вовсе не [неомарксистская]

критика капитализма в семидесятых годах правильно прочи­

тывала долгосрочные тенденции конца двадцатого столетия, а

теория Парсонса• (112).

519

ГЛАВА8

зусловных оснований полагать, что модернизация окажется успешной. Прежде всего, универсализи­

рующие изменения не являются ни неизбежными,

ни связанными с развитием в идеалистическом

смысле; они часто неожиданны, вызваны слу­

чайным расположением сил и могут приводить к

убийственным последствиям11 • Далее, даже если

принять линейную понятийную схему, пришлось

бы признать правоту наблюдения Ницше о том,

что исторический регресс так же возможен, как и прогресс, и даже, вероятно, более возможен. На­

конец, даже если модернизация все-таки востор­

жествует, она необязательно приведет к большему

социальному удовлетворению. Может быть и так,

что, чем сильнее развито общество, тем больше оно

порождает, поощряет и использует резкие и часто

утопические выражения отчуждения и критики

(Durkheim, 1937 [1897]).

Если оглянуться на •научно дисквалифици­

рованную• ("scientifically invalidated") теорию,

господствовавшую над мышлением целой интел­

лектуальной прослойки на протяжении двух деся­

тилетий, те из нас, кто все еще предан идее раци­

ональной и обобщающей социальной науки, будут

склонны спросить себя: почему в нее верили? Если на свой страх и риск мы отвлечемся от факта суще­

ствования частично верных наблюдений теории

модернизации, мы будем правы, предположив,

что свою роль играли и вненаучные причины.

11•Если рассматривать "модернизацию" с исторической точки

зрения, она всегда была процессом, приводимым в движение

межкультурным обменом, военными конфликтами и эконо­

мическим соперничеством между государствами и силовыми

блоками -и, сходным образом, послевоенная модернизация За­

пада осуществлялась внутри недавно созданного мирового по­

рядка• (Muller, 1992: 138).

520

ГЛАВА В

Социальную теорию (Alexander & Colomy, 1990)

необходимо рассматривать не только как иссле­

довательскую программу, но и как обобщенный

дискурс, одной из очень важных частей которого является идеология. Теория социальной науки

действенно работает во вненаучном отношении

именно как смысловая структура, как форма эк­

зистенциальной истины12 • Следовательно, чтобы понять теорию модерни­

зации и ее судьбу, ее следует изучить не только

как научную теорию, но и как идеологию - не в

механистическом марксистском или, более общо,

в просвещенческом смысле (например, Boudon, 1984) «ложного сознания,., но в смысле, предло­ женном Клиффордом Гирцем (1973 [1964]). Тео­ рия модернизации являла собой символическую

систему, которая служила не только объяснению

мира рациональным образом, но и его истолкова­ нию таким образом, который обеспечивал «смысл

и мотивацию,. (Bellah, 1970). Она служила метая­

зыком, который указывал людям, как им следует

жить.

12Это экзистенциальное, или мифологическое, измерение тео­ рий социальных наук в трактовках социологической мысли

обычно игнорируется, за исключением тех случаев, когда эту теорию представляют как политическую идеологию (например,

Gouldner, 1970). Георг Зиммель признавал жанр умозритель­

ных размышлений в социальной науке, называя его •Философ­

ской социологией•, но тщательно отделял этот жанр от эмпири­

ческих дисциплин или их элементов. Например, в •Философии денег• он пишет о том, что философская социология необходи­

ма, потому что существуют вопросы, •на которые мы на данный

момент не смогли ответить и которые мы не смогли обсудить• (цит. по: Levine, 1991: 90). Тем не менее, по моему мнению,

вопросы, на которые в основном нельзя ответить, находятся в

самом сердце всех социологических теорий изменений. Это зна­

чит, что элегантно отделить эмпирическое от неэмпирического

невозможно. В терминах, которые я использую в дальнейшем,

даже теоретики в области социальных наук являются интел­ лектуалами, даже если большинство интеллектуалов не явля­

ются теоретиками в области социальных наук.

521