Dzheffri_Alexander_Smysly_sotsialnoy_zhizni

ГЛАВА В

современность приобрела при этом многие из тех

важнейших характеристик, которые ранее ассо­

циировались с традиционализмом и отсталостью.

Современный период модерна был представлен

как воплощение бюрократизма и репрессивности, а не демократии и индивидуализации. Современ­

ная Америка стала не свободным рынком и не

обществом на договорной основе, а •капиталисти­

ческой», уже не рациональной, независимой, со­

временной и дающей освобождение, но отсталой, алчной, анархической и нищающей страной.

Перестановка знака и символов, которые ранее

связывались с современностью, осквернила дви­

жение, ассоциировавшееся с ее названием. Было

объявлено о смерти либерализма (Lowi, 1969), и

его реформистское происхождение начала двад­

цатого века было осуждено в качестве маскировки усиления корпоративного контроля (Kolko, 1967; Weinstein, 1968). Терпимость стала ассоцииро­

ваться со взбалмошностью, безнравственностью

и подавлением (Wolff, Marcuse, & Moore, 1965).

Аскетизм западной религии критиковали за его

подавляющую современность, и вместо него са­

крализовались восточные и мистические религии

(Brown, 1966; см. Brown, 1959). Современность

приравнивалась к механизму машины (Roszak, 1969). В отношении третьего мира демократия

определялась как роскошь, а сильное государство -

как необходимость. Рынки стали не роскошью, а

врагами, так как капитализм представлялся как

гарантия недоразвития и отсталости. Такая пере­

становка экономических идеалов распространи­

лась и на развитые страны. Гуманистический

социализм заменил капитализм государства все-

542

ГЛАВА 8

общего благосостояния в качестве высшего сим­

вола блага. Считалось, что капиталистические

экономики порождают только огромную бедность

иогромное богатство (Kolko, 1962) и что капита­ листические общества суть источники этнических

конфликтов (Bonacich, 1972), фрагментации и от­

чуждения (Ollman, 1971). Не рыночное общество,

но социализм должен был обеспечить богатство, равенство и восстановление сообщества.

Эти явления сопровождались фундаменталь­

ными изменениями в социальных нарративах. На

поверхность всплыли интеллектуальные мифы и превратились в истории коллективного триумфа

игероических преобразований. Настоящее было переосмыслено не как исход долгой борьбы, а как

путь к другому, лучшему миру26 • В рамках этого

26Книга под редакцией Дэвида Аптера • Идеология и недоволь­ ство• (Ideology and Discontent)- это публикация, которая при

взгляде на нее сегодня выглядит как репрезентирующий и ре­ презентационный водораздел между данными историческими

стадиями, а также между теорией модернизации и тем, что за

ней последовало. Среди авторов были ведущие социологи-специ­

алисты по модернизации, старавшиеся справиться со все более заметными аномалиями этой теории, в частности, с сохраняю­

щейся значимостью утопической и революционной идеологии

встранах третьего мира, которая вдохновляла революции, и

спровалом •прогрессивного• модернизирующего развития в

целом. •Идеология как культурная система• Клиффорда Гирца

(в: Geertz, 1973 [1964]), столь важная для идей развития в пост­ модернистских теориях, впервые появилась в этом сборнике. Как оказалось, сам Аптер прошел через личную теоретическую эволюцию, соответствующую описанным здесь более широким изменениям, и сместился от восторженного припятня и объяс­

нения модернизации третьего мира, сосредоточенного на уни­

версальных категориях культуры и социальной структуры (см., например, Apter, 1963), к постмодернистскому скептицизму

относительно •несущих освобождение• перемен и к сосредото­ ченности на культурном партикуляризме. Данная позиция про­

является в осознанно антимодернистских и антиреволюционных

мотивах в рамках поразительной деконструкции маоизма, кото­ рую Аптер опубликовал в конце восьмидесятых годов (1987). В

интеллектуальных карьерах Роберта Беллы и Майкла Уолцера

обнаруживаются сходные, хотя и не идентичные очертания. Эти и другие примеры (см. примеч. М 8 и 20) наводят на интри­

гующий вопрос, который Миллс описал как отношение между

543

ГЛАВА В

героического мифа акторы и группы в обществе

настоящего воспринимались как находящиеся «в

состоянии борьбы» за построение будущего. Ин­

дивидуализированный, интроспективный нар­

ратив романтического модернизма исчез, а с ним

и неопределенность и ирония в качестве предпо­

читаемых социальных ценностей (Gitlin, 1987:

377-406). Теперь этические границы проводились

резко, а политические императивы оттискивались

черным по белому. В литературоведении «новая

критика» уступила место новому историзму (на­

пример, Veeser, 1989). В психологии морализа­ тора Фрейда теперь считали антиподавляющим,

эротичным и даже полиморфно извращенным

(Brown, 1966). Новый Маркс иногда оказывался

адептом ленинизма, а иногда радикальным ком­

мунитаристом; его лишь изредка изображали как

социал-демократа или гуманиста в прежнем, мо­

дернистском смысле27 •

Небольшал история, с которой открывается этот очерк, иллюстрирует данное изменение в идейной

чуткости. В ходе спора с Инкелесом Валлерстайн

зловеще заявил, что «пришло время отложить

детские игрушки и посмотреть в лицо реальности •>

(1979; 133). В этой ситуации он выступал не как

реалист, а скорее как человек, примеривший на

историей и биографией. Как интеллектуалы справлились с исторической сменой схем кодовjнарративов, толкавшей их в самую толщу сплетений •нового мира нашего времени•? Неко­

торые из них сохранили верность прежним схемам и в резуль­

тате либо на время, либо навсегда •устарели•. Другие выбрали

другую схему и стали современными, не обязательно из приспо­

собленческих соображений, но в силу личного переживании бо­

лезненного исторического опыта, который порою позволял им

остро ценить •новое•.

27 См., например, исполненный ощущения конца света тон совре­

менных статей, опубликованных в сборнике Smiling through the

Apocalypse: Esquire's History of the Sixties (Esquire, 1987).

544

ГЛАВА8

себя образ героя. Ведь нарративное красноречие того периода опиралось на темы освобождения и революции, а не (как мог бы сказать Вебер) на

трудную, унылую задачу справляться с будничны­

ми потребностями. Валлерстайн утверждал, что быть реалистомзначит осознавать, что «мы жи­

вем в эпоху перехода» к «социалистическому ме­

тоду производства, нашему будущему мировому правительству» (136). Экзистенциальный вопрос,

который он предложил своим слушателям, зву­

чал так: «Как мы относимся к этому?» Он предпо­

ложил, что есть только две альтернативы: можно

отнестись к неотвратимой революции «как раци­

ональные бойцы, вносящие в нее свой вклад, или как ее умные противники (неважно, злонамерен­ ные или циничные)». Риторическое построение

этих альтернатив показывает, как здесь соедини­

лисЪ перестановка бинарного кодирования (чет­

кая граница между хорошим и плохим, при этом

современность оскверняется) и создание нового ге­

роического нарратива (воинственно проникнутая

ощущением конца света ориентация на будущее спасение)28 • Напомним, что Валлерстайн изложил

свои замечания в ходе научного выступления,

позднее опубликованного под названием «Теория

28 Чтобы предупредить неионимание относительно тех аргумен­

тов, которые здесь излагаются, мне следует подчеркнуть, что

это и другие сходства, которые я провожу между кодом, нар­

ратином и теорией, составляют то, что Вебер, с опорой на Гете, называл •избирательным сродством•, а не историческими,

социологическими и семиотическими причинными связями.

ПриверженноетЪ этим теориям могла бы, в принципе, быть вы­

звана иными видами идеологических формулировок и могла бы

существовать в более ранние времена и в других национальных окружениях. Эти конкретные версии кода и нарратива необя­ зательно всегда сочетаются. Тем не менее в рассматриваемых здесь исторических периодах эти позиции действительно сме­ шивались взаимодополняющим образом.

545

35 Культурсоциология

ГЛАВА8

модернизации: да упокоится с миром». Он был од­

ним из самых влиятельных и оригинальных спе­

циалистов по социальной теории периода теории

антимодернизации.

Социальные теории, предложенные этим новым

поколением радикальных интеллектуалов, могут

и должны рассматриваться в научных терминах

(см. Alexander, 1987; van den Berg, 1980). По сути,

их идеи приобрели господствующее влияние в се­

мидесятые годы и сохраняли верховенство в со­

временной социальной науке еще долго после ис­ чезновения идеологических общностей, в которых

они были изначально укоренены29 • Однако я вновь

29 Это краткое упоминание об •отставании• в смене поколений

важно подчеркнуть. В основном именно новые поколения, при­

ходящие в политическое и культурное самосознание, создают

новые интеллектуальные идеологии и теории, и, как впервые

подчеркнул Карл Мангейм, идентичность поколения обычно

остается постоянной, несмотря на изменения в историческом

времени. В результате в любой отдельный момент времени •ин­ теллектуальная среда•, которая считается целостной, обычно

содержит ряд соперничающих идеологических формулировок,

предлагаемых исторически порожденными археологическими

формациями. Более того, поскольку внутри каждого поколе­

ния сохраняются личности, обладающие интеллектуальным

авторитетом, постольку прежние интеллектуальные идеологии

продолжают социализировать некоторых членов последующих

поколений. Иными словами, социализация через влияние авто­ ритетов усиливает эффект отставания, который еще дополни­

тельно усугубляется тем фактом, что доступ к организацион­

ным инфраструктурам социализации, например, контроль над

программами обучения аспирантов в важнейших университе­

тах и редакцией ведущих журналов, могут получить влиятель­

ные представители поколений, чья идеология/теория может уже быть •отвергнутой• теми изменениями, которые происхо­

дят в среде молодого поколения. Эти соображения создают мно­

гослойный эффект, из-за которого трудно распознать цепочку

интеллектуальной преемственности до тех пор, пока идеи не за­ крепятся в окончательной форме.

Такие инерционные эффекты формирования поколений подра­ зумевают, что новые идеологии/теории могут быть вынуждены

реагировать не только на непосредственно предшествующую

им формацию, которая является для них первичной точкой от­ сылки, но и вторичным образом они могут быть реакцией на все формации, которые сохраняются в социальной среде в момент

их складывания. Например, в то время как постмодернизм в

данном очерке представлен в основном как ответная реакция

546

ГЛАВА 8

настаиваю на том, что для того, чтобы изучить про­

цесс упадка некоего типа знания, необходимо при­ нимать во внимание и более широкие, вненаучные

соображения. Теории создаются интеллектуалами в процессе поиска смысла. В ответ на непрерывные

социальные изменения в процессе смены поколе­

ний происходят сдвиги, из-за которых научные и

идеологические достижения предшествующих по­

колений интеллектуалов могут казаться не только

эмпирически неубедительными, но и психологи­

чески поверхностными, политически неуместны­

ми и морально устаревшими.

К концу семидесятых годов энергия радикаль­ ных общественных движений предшествующего периода угасла. Некоторые из требований, вы­ двигавшихся этими движениями, были инсти­

туционализированы; другие требования были заблокированы масштабными движениями, вы­ званными реакцией возмущения (massive backlash movements), которые породили консервативные

группы общественности и привели к власти прави­ тельства правого толка. Культурно-политический сдвиг был столь быстрым, что снова казалось, что

он представляет собой своего рода исторический и эпистемологический перелом30• В среде полити-

на революционно настроенные теории антимодернизации, он

так~е появился вследствие необходимости показать несосто­

ятельность послевоенного модернизма и, по сути, довоенного

марксизма. Однако, как будет отмечено ни~е, реакции постмо­ дернизма на эти последние дви~ения опосредованы его главной

реакцией на идеологию/теорию, которая непосредственно ему предшествовала. В сущности, постмодернизм рассматривает более ранние движения лишь в том виде, в каком они были изу­

чены поколением шестидесятых.

30Это ощущение надвигающихся апокалипсических иреобразова­

ний в восьмидесятые годы было представлено в постмарксист­

ском и постмодернистском британском журнале •Марксизм

Тудэй•, который в исполненных ощущения конца света вы­ ражениях nриветствовал наступление •новых времен•: •Если

547

ГЛАВА8

чески влиятельных лиц идеализм сменился мате­

риализмом, и данные опросов обнаруживали все большую консервативность взглядов среди моло­

дежи и студентов университетов. Идеологи марк­

сизмана ум приходят Бернар-Анри Леви (1977) в Париже и Дэвид Горовиц (Horowitz & Collier, 1989) в Соединенных Штатах Америки - стали антикоммунистическими nouvelles philosophes31 ,

а некоторые из них - неоконсерваторами. Йиппи32

превратились в яппи. Для многих интеллектуа­

лов, достигших зрелости в период радикализма

шестидесятых и семидесятых годов, эти новые из­

менения принесли с собой невыносимое разочаро­ вание. Были очевидны параллели с пятидесятыми годами. Коллективный героический нарратив со­

циализма снова умер, и казалось, что снова насту­

пил конец идеологии.

Теория постмодернизации: уход и комическое

отстранение

Постмодернизм можно рассматривать как объ­

яснительную социальную теорию, которая поро­

дила новые модели среднего уровня в отношении

культуры (Foucault, 1977; Huyssen, 1986; Lyotard,

1984), науки и эпистемологии (Rorty, 1979), клас­ совой принадлежности (Hall, 1993), социальной

левое движение не смирится с этими новыми временами, ему

идентичности, ощущение нашего "Я", наши собственные субъ­

ективности. Мы находимся в переходе к новой эре• (October

1988, цит. по: Thompson, 1992: 238).

31Новыми философами ( фр.)

32Yippies - американское политизированное молодежное движе­

ние левого толка конца шестидесятых годов.- ПримеЧ-. пер.

548

ГЛАВА8

деятельности (Crespi, 1992), половой принад­

лежности и семейных отношений (Halpern, 1990;

Seidman, 1991Ь) и экономической жизни (Harvey,

1989; Lash, 1985). Во всех этих сферах, как и в

других, постмодернистские теории внесли свой

оригинальный вклад в понимание реальности33 • Однако постмодернизм оставил свой след в исто­

рии вовсе не как теория среднего уровня. Данные

дебаты обрели значимость лишь благодаря тому,

что, как принято считать, они послужили приме­

рам новых общих тенденций в истории, социаль­

ной структуре и нравственной жизни. В сущности,

именно за счет переплетения уровней структуры и

процесса, микро- и макроуровней с уверенными

заявлениями о прошлом, настоящем и будущем

современной жизни постмодернизм и сформиро­

вал широкую, всеобъемлющую общую теорию общества, такую теорию, которую, как и прочие

рассмотренные здесь теории, следует изучать с по­

мощью вненаучных категорий, а не только как ис­ точник объяснений.

Если мы считаем постмодернизм мифом - не

только лишь познавательными описаниями, но и

кодированием этих описаний и иревращением их

в нарратив в виде «осмысленной• схемы,- то его

необходимо рассматривать как идеологию, сме­

нившую радикальную социальную теорию и по­

явившуюся вследствие неспособиости реальности

развертываться таким образом, который совпа-

33Собрание постмодернистских нововведений в рамках теорий

среднего уровня в социологическом знании было осуществле­

но в: Crook, Pakulski, and Waters (1992). Для ознакомления с

убедительной критикой социально-экономических постулатов,

.которые либо продвигают, либо подразумевают та.кие теории

среднего уровня эпохи постмодерна, см. Herpin (1993), Archer

(1987), Giddens (1991 ).

549

ГЛАВА В

дал бы с ожиданиями, порожденными догматами антимодернизации. С этой точки зрения понят­

но, что, хотя постмодернизм, как кажется, имеет

дело с настоящим и будущим, его горизонт зада­ ется прошлым. По крайней мере изначально он был идеологией интеллектуального разочарова­

ния; интеллектуалы-марксисты и постмарксисты

создали постмодернизм в ответ на тот факт, что

период героического и коллективного радикализ­

ма, по-видимому, сходил на нет34• Они переопреде­

лили это восторженное коллективное настоящее,

которое, как утверждалось, предсказывает неиз­

бежное даже еще более героическое будущее, как период, который теперь закончился. Они объяви­

ли, что он сменился не в силу политического по­

ражения, а вследствие собственно структуры исто-

34 В декабре 1986 года •Гардиан•, ведущая независимая британ­

ская газета левого толка в широком его понимании, три дня

подряд публиковала важную серию статей •Модернизм и пост­

модернизм•. В вводной статье Ричард Готт объяснял, что •рево­

люционные импульсы, которые некогда электризовали полити­

ку и культуру, явно устарели• (цит. по: Thompson, 1992: 222).

В предложенном Эдвардом Томнеоном анализе этого события

проявляется особая чуткость к основной роли, которую в нем

играет историческое снижение героического революционного

мифа:

•данная газета явно сочла тему предположительного куль­

турного сдвига от модернизма к постмодернизму достаточно

важной для того, чтобы посвятить ей множество страниц и не­ сколько номеров_ Причина, по которой эта тема была сочтена важной, указывалась в подзаголовке: "Почему сошло на нет

революционное движение, которое осветило первые десятиле­

тия века. В большой серии критики "Гардиан" анализируют бо­

лезнь конца двадцатого века".. _. В последующих статьях стало

еще более очевидно, что культурная "болезнь", представленная

уходом от модернизма, рассматривалась как симптом более се­

рьезного социального и политического заболевания• (222). Распространение революционного пыла и самого термина •мо­

дернизм• практически на весь двадцатый век до начала пери­ ода постмодерна, а иногда и на весь период после Просвеще­

ния - это характерные для теории постмодернизма тенденции.

Будучи естественным отражением бинарных и нарратявных функций постмодерна, такие заявления общего характера игра­

ют жизненно важную роль в определении места эпохи •постмо­

дерна• в отношении будущего и прошлого.

550

ГЛАВА В

рии35 • Провал утопии грозил мифологически неио­ следовательной перспективой, а именно историче­

ским регрессом. Этот провал угрожал разрушить смысловые структуры интеллектуальной жизни.

С помощью теории постмодерна это неизбежное

поражение можно было иреобразовать в пораже­ ние имманентное, в необходимую часть самого

исторического развития. Героические •болыпие

нарративы~ левого движения сталинеуместными

просто в силу хода истории; они не потерпели на­

стоящего поражения. Миф все еще мог работать. Смысл был сохранен.

Самые влиятельные ранние характеристики

постмодернизма были исполнены прямолинейных

откровений относительно теоретической запутан­

ности, свидетельств резких изменений реальности

и выражений экзистенциального отчаяния36 • На-

35 "La revolution qu'anticipaient les avant-gardes et les partis d'extreme gauche et que denoncaient les penseurs et les organisations de droit ne s'est pas produite_ Mais les societes avances n'en ont pas moins subl une transformation radicale. Tel est le constat commun que font les sociologues ... qui ont fait la postmodernite le theme de leurs analyses". ( • Революция, кото­

рой ждали авангардные движения и крайние левые и которую

осуждали мыслители и организации правого толка, не произо­

шла. Но продвинутые общества тем не менее подверглись ко­

ренному преобразованию. Таков обычный вывод, к которому

приходят социологи... сделавшие темой своих исследований

постмодерн• (фр.)- Примеч. пер.) (Herpin, 1993: 295).

36Именно такие переживапил характерны для ранних размышле­ ний Ч. Райта Миллса о том, что он в интервью на радио в 1959

году назвал •четвертой эпохой•; насколько мне известно, это

был первый раз, когда прозвучал термин •постмодерн• в его со­

временном смысле.

•Мы подошли к концу того, что называют современной эпохой.

Так же, как за античностью последовали несколько столетий

возвышения Востока, которые западный мир с его локальным

сознанием называет Темными веками, так и сейчас современ­

ную эпоху сменяет период постмодерна. Возможно, мы назовем

его четвертой эпохой. Окончание одной эпохи и начало другой,

разумеется, есть вопрос определения. Но определения, как и все

социальное, привязаны к определенным историческим обстоя­

тельствам. А сейчас наши основные определения общества и

"Я" захвачены новыми реальностями. Я имею в виду не только

551