Dzheffri_Alexander_Smysly_sotsialnoy_zhizni

ГЛАВА8

пример, Фредри:к Джеймисон (1988; 25) указывал на «новый и практически невообразимый :кванто­ вый прыжок в технологическое отчуждение». Не­

смотря на свои методологические принципы, Джей­

мисон удерживается от побуждения опереться на неомар:ксистс:кие твердые убеждения предыдущей эпохи. Заявляя о том, что изменения в производ­ ственном базисе общества породили путаницу в над­

стройке в переходный период, исследователь опла­

кивал «неспособность нашего ума, по :крайней мере в настоящий момент, составить :карту великой ми­ ровой многонациональной и децентрализованной коммуникационной сети, в которую пойманы мы, индивидуальные субъекты» (15). Говоря о тради­ ционной роли искусства как средства достижения культурной ясности, Джеймисон жаловался на то, что этот рефлекс распознавания смысла заблоки-

то, что мы чувствуем, что находимся в периоде эпохально­

го перехода. Я имею в виду то, что слишком многие из наших

объяснений родом из великого исторического перехода от

Средневековья к современности и что когда эти объяснения

обобщаются для использования в наши дни, они становятся не­ уклюжими, неуместными, неубедительными. Я также имею в виду, что нашиосновные ориентирылиберализм исоциализм­ практически сокрушены в качестве подходящих объяснений

мира и нас самих• (Mills, 1963 [1959]: 236. Цит. по: Thompson,

в печати).

В качестве специалиста по теории критики с антикапиталисти­

ческими взглядами, пережившего глубокое разочарование в героическом утопизме коммунизма и общественных движений,

ориентированных на классовые отношения, Миллс в своих лич­

ных обстоятельствах предвосхитил •опыт переходао, который

вдохновил движение постмодернизма двадцать лет спустя. Од­

нако в 1959 году, в период сильного господства модернизма, по­

пытки Миллса разобраться в истории вряд ли могли отозваться

всердцах слушателей. Либерализму еще предстояло пережить

свои лучшие дни, а героический радикализм шестидесятых го­

дов едва намечался. Данный факт снова показывает, что, хотя

влюбой отдельно взятый исторический период существуют со­

перничающие между собой мифологические конструкты, те из

них, которые не попадают в ногу с данной стадией, игнорируют­

ся; будет считаться, что они не могут •объяснить• •новый мир

нашего времени•.

552

ГЛАВА В

рован: мы не можем «сосредоточиться на нашем

собственном настоящем, как если бы мы утратили способность создавать эстетические репрезентации

нашего собственного актуального опыта»37 (20)38 •

Однако триумф интеллектуального смысло­

творчества зрелого постмодернизма виден уже в

том, как Джеймисон описывает этот новый поря­ док как частный, фрагментированный и коммер­ ческий. В этих терминах путаницу и блокировки рациональности, которые сумел обозначить Джей­

мисон, можно объяснить не как личный провал, а

как исторические необходимости, основанные на самом разуме. То, что угрожало бессмыслицей, те­

перь становится самой основой смысла; сконстру­

ировано новое настоящее и новое прошлое. Не­ удивительно, что Джеймисон описывал (1988; 15)

постмодернизм прежде всего как «периодизирую­

щий концепт» и заявлял, что данный термин был

придуман для того, чтобы интеллектуалы и их ау­ дитории могли разобраться в этом новом времени:

«Новый постмодернизм выражает сокровенную

истину недавно возникшего социального порядка

позднего капитализма» (15).

37Здесь и далее Джеймисон цитируется по: Джей.мисон Ф. Пост­

модернизм и общество потребления// Логос.- 2000. N2 4. С. 6377.- При.меч. пер.

38Это настроение пессимизма следует сравнить с отчетливо бо­

лее оптимистичным тоном предисловия Джеймисона к книге

•Политическое бессознательное: нарратив как социально-сим­ волический акт•, сборнику очерков, написанных в течение

семидесятых годов, в которых он пытается •предсказать... те

новые формы коллективного мышления и коллективной куль­

туры, которые лежат за пределами границ нашего собственного

мира•, и описывает их как •пока что неосознанное, коллектив­

ное и децентрализованное культурное производство будуще­

го, находящееся вне рамок как реализма, так и модернизма•

(1980: 11). Менее чем десять лет спустя оказалось, что то, что

Джеймисон рассматривал как лежащее вне рамок модернизма,

сильно отличается от той коллективной и несущей освобожде­

ние культуры, которая ему виделась.

553

ГЛАВА8

Итак, в довольно строгих терминах, теори.я

постмодерна может рассматриваться как попытка

исправить проблему смысла, порожденную пере­

живаемым провалом «шестидесятых». Только так

можно пон.ять, почему вообще возникла дихото­

мия модерна и постмодерна и почему содержание

этих двух исторических категорий описывается

именно так, как описывается. С предлагаемой в

данной книге точки зрения, ответы выглядят до­ вольно ясными. Преемственность в отношении

более раннего периода антимодернистского ради­

кализма поддерживается за счет того, что постмо­

дернизм тоже воспринимает «современное» как

.явного врага. В бинарной кодировке данной интел­ лектуальной идеологии современность остается по

оскверненную сторону границы и представляет со­

бой «другого» в постмодернистских нарративных

сказаниях.

Тем не менее в этот третий период послевоенной

социальной теории содержание современного пол­ ностью изменилось. Интеллектуалы радикального

толка подчеркивали партикуляризм и Привержен­

насть частному современного капитализма, узость

его интересов, а также фатализм и пассивность, к

которым он приводит. Предлагаемая ими постмо­

дернизационная альтернатива на самом деле была

не постмодернистской, а общественной, герои­

ческой, коллективной и всеобщей. Разумеется,

именно эти последние качества теория постмодер­

низации осудила как самое воплощение собствен­ но современности. И, наоборот, любовь к частно­ му, сниженные ожидания, субъективизм, инди­

видуальность, партикуляризм и приверженность

местному кодиравались как воплощения добра.

554

ГЛАВА8

Что касается нарратива, то основные историче­

ские постулаты постмодернизма-упадок большо­

го нарратива и возвращение к местному (Lyotard, 1984), восхождение пустого знака, или симул.я­

кра (Baudrillard, 1983), конец социализма (Gorz,

1982), акцент на плюрализм и различия (Seidman, 1991а, 1992)- являют собой прозрачные репрезен­

тации сниженной нарратинной схемы. Это ответы

на спад «прогрессивных» идеологий и их утопиче­

ских убеждений.

Таким образом, сходства с радикальным анти­

модернизмом поверхностны и обманчивы. На са­

мом деле гораздо более значимая связь существует

между постмодернизмом и периодом, предшество­

вавшим радикализму, то есть собственно теорией модернизации. Как мы помним, теория модерни­ зации сама являлась сниженной идеологией, сме­ нившей предшествовавший ей героический пери­ од радикального поиска. В ней тоже уделялось

особое внимание частному, личному и местному. Хотя эти сходства и показывают, насколько об­

манчивыми могут быть интеллектуальные саморе­ презентации интеллектуальных идеологий, тем не

менее то, что эти два подхода основополагающим

образом отличаются друг от друга, разумеется, правда. Эти отличия проистекают из их положения в конкретном историческом времени. Послевоен­

ный либерализм, вдохновивший теорию модерни­

зации, пришел вслед за радикальным движением,

которое рассматривало трансцендентность внутри

прогрессивной схемы, схемы, которая стремилась

сделать модернизм более радикальным, но в то же время практически от него не отказывалась. Так,

хотя романтическое и ироническое измерения

555

ГЛАВА8

послевоенного либерализма снизили пафос геро­

ического модернизма, его отход от радикализма

сделал основные аспекты модернизма еще более

явными.

Постмодернизм, напротив, пришел вслед за ра­

дикальным поколением интеллектуалов, которые

осуждали не только либеральный модернизм, но и

ключевые постулаты самого понятия модерниза­

ции как такового. «Новые левые• отвергали «ста­

рых левых• отчасти потому, что эти последние

были связаны с проектом модернизации; новое

движение предпочитало Франкфуртскую школу

(например, Jay, 1973), чьи уходящие в немецкий

романтизм корни более четко совпадали с его соб­ ственным антимодернистским звучанием. Итак, хотя постмодернизм действительно является сни­

женным нарративам по отношению к героическо­

му радикализму, особенности его исторического

положения означают, что он вынужден поместить

как героическую (радикальную), так и романтиче­ скую (либеральную) версии современного по одну и ту же негативную сторону границы. Интеллек­

туалы, приходящие на смену своим предшествен­

никам, склонны переворачивать бинарный код го­ сподствовавшей ранее теории. Для постмодерниз­

ма новый код модернизм: постмодернизм подразу­

мевал больший разрыв с «универсалистскими• за­ падными ценностями, чем код традиционализм:

.модернизм сразу после войны или сменившая его

капиталистическая дихотомия .модернизм: социа­ листическая анти.модернизация39•

39Теоретики постмодерна считают, что антимодернистские исто­

ки их философии связаны с романтизмом, с такими критика­

ми Просвещения, как Фридрих Ницше, с Георгом Зиммелем и с темами, развивавшимпса ранней Франкфуртской школой.

556

ГЛАВА 8

Также и в терминах нарратива наблюдаются

заметно большие снижающие изменения. Хотя, конечно же, романтический тон и даже коллекти­

вистские аргументы в пользу героического осво­

бождения сохраняются в некоторых направлени­

ях постмодернистской мысли, эти «Конструктив­

ные» версии (Rosenau, 1992; Thompson, 1992) со­

средоточиваются на личном и интимном и обычно

представляют собой ответвления общественных

движений шестидесятых годов; это, например,

«борьба» гомосексуалистов и лесбиянок, женское

«движение» и активисты-экологи, такие как «зе­

леные». Поскольку такие движения вовлекаются

в публичную политику, постольку они формули­ руют свои требования в гораздо большей степени на языке различий и партикуляризма (например, Seidman, 1991а, 1992), чем в универсалистских терминах коллективного блага. Кроме того, основ­

ной и, несомненно, самый четко выраженный по­

сыл постмодернистского нарратива поразительна

отличается от вышеизложенного. Постмодернизм

отвергает не только героизм, но и романтизм, он

более фаталистичен, критичен и пассивен, одним

словом, в нем больше комического агностицизма, чем кажется по данным в большей степени поли­ тическим движениям подъема и реформы. Пост­ модернизм не возвышает аутентичность отдельной

личности, а скорее в лице Мишеля Фуко и Жака

Однако и более раннее, стоящее ближе к традиционному марк­

сизму бунтарское движение против теории модернизации часто

выводило свое происхождение сходным образом_ Как показал

Стивен Сейдман (1983) прежде, чем обратился в постмодер­

низм, романтизм сам по себе обладал значительными универса­

листекими чертами, и между Ницше и Зиммелем существуют

принципиальные разногласия по поводу оценки собственно со­

временности.

557

ГЛАВА8

Деррида объявляет о смерти субъекта. По словам Фредрика Джеймисона (1988: 15), <<подобный род индивидуализма и переопальной идентичности ушел в прошлое». Отход от прежней, более роман­ тической версии модернизма заключается также

и внеобычном отсутствии иронии. Примером слу­

жит политическая философия Ричарда Рорти. Так

как исследователь соединяет иронию и сложность

(например, Rorty, 1985, 1989), он выступает за по­ литический, если не эпистемологический либера­

лизм, и вследствие таких принципов вынужден

отдалиться от постмодернистской схемы.

Вместо романтики и иронии в постмодерниз­

ме пышным цветом расцвела комическая схема.

Нортроп Фрай называет комедию высшей урав­

нительницей (the ultimate equalizer). Поскольку

добро и зло нельзя разделить на части, действую­

щие лица - герои и злодеи - находятся на одном

и том же нравственном уровне, так что зрители не

вовлекаются в действие нормативным или эмоци­

ональным образом, а могут усесться поудобнее и получать удовольствие. Жан Бодрийяр (1983) - мастер сатиры и насмешки, а весь западный мир

превращается в огромный Диснейленд. По сути, в

постмодернистской комедии избегают даже само­

го понятия действующих лиц. Не без издевки, но с идеей о новой теоретической системе Фуко объ­

явил о смерти субъекта; Джеймисон канонизиро­ вал эту идею, заявив о том, что «подобный род ин­

дивидуализма и переопальной идентичности ушел

в прошлое». Постмодернизм - это пьеса внутри

пьесы, историческая драма, придуманная с целью

убедить зрителей в том, что драма умерла и что истории больше не существует. Остается только

558

ГЛАВА В

ностальгия по исполненному символов прошлому.

Возможно, данное обсуждение стоит закончить упоминанием о Дэниэле Белле, интеллектуале,

чья карьера удачно воплощает собой все научно­ мифологические фазы истории, которые описа­

ны в данной книге. Белл обрел интеллектуальное

самосознание в качестве троцкиста в тридцатые

годы. Некоторое время после Второй мировой вой­

ны он оставался верным героическим антика­

питалистическим идеям таких персонажей, как Ч. Райт Миллс, которого он встретил в качестве коллеги в Колумбийском университете. Его зна­ менитый очерк о конвейерной ленте и деквалифи­

кации труда (1963 [1959]) обнаруживает преем­

ственность с довоенным левым движением. Белл

настаивал на понятии отчуждения и тем самым

оказался приверженцем термина «капитализм»,

а не «индустриализм», сторонником эпохальных

иреобразований и противником послевоенной ли­

нии модернизации. Однако вскоре Белл перешел к

реализму и стал выступать за модернизм скорее с

романтически индивидуалистической, чем с ради­ кальной социалистической позиции. Хотя книга

«Пришествие постиндустриального общества» вы­

шла только в 1973 году, Белл впервые вывел это по­ нятие в качестве продолжения идей Раймона Аро­

на об индустриализации почти двадцатью годами

ранее. Термин «постиндустриальный» означал пе­ риод, поддерживавший прогресс, модернизацию и

разум и разрушавший возможности героического

превосходства и классовой борьбы. Книга <<При­

шествие постиндустриального общества» появи­

лась в разгар восстания против модернизма и была

встречена замешательством и презрением со сто-

559

ГЛАВА8

роны многих интеллектуалов антимодернистского

левого движения, хотя некоторые также замечали

ее косвенную связь с теориями общества, избавив­

шегося от дефицита (postscarcity society).

Однако самым поразительным аспектом этого карьерного периода Белла является то, насколь­

ко быстро модернистское понятие постиндустри­

ального общества уступило место постмодерниз­

му, если не по форме, то-в содержательном пла­

не. У Белла этот переход, разумеется, произошел

не вследствие разочарования в радикализме, а

вследствие разочарования в том, что он называл

поздним модернизмом. Когда Белл отвернулся от пришедшего в упадок модернизма в книге «Куль­

турные противоречия капитализма» (1976), его

повествование изменилось. Постиндустриальное общество, некогда бывшее олицетворением модер­

низма, теперь порождало не разум и прогресс, а

эмоциональность и иррациональность, то есть ка­

тегории, представленные в молодежной культуре шестидесятых годов, что вызывало у него беспо­

койство. Предлагаемое ученым решение проблемы

неизбежного саморазрушения западного общества

заключалось в призывах вернуться к сакральному

(1977); это решение говорило о ностальгии по про­

шлому, которую Джеймисон позднее определил

как верный признак наступления эпохи постмо­

дерна.

В этом отношении довольно показательно срав­ нение постиндустриальных заявлений Дэниэла Белла с постфордизмом Дэвида Харви. Харви ус­

матривает схожие явления в производственной инфраструктуре капитализма периода высоких информационных технологий, но делает совер-

560

ГЛАВА В

шенно иной вывод о воздействии этих явлений на

сознание эпохи. Антимарксизм Белла, то есть его (1978) внимание к асинхронизму систем, позволя­ ет ему оформить бунт в форму молодежной куль­

туры, а культурное спасение - в идеал «возвраще­

ния к священному» (см. Eliade, 1954). Напротив,

Харви сохраняет приверженность к ортодоксаль­

ному мышлению в терминах базиса-надстройки, что позволяет ему постулировать фрагментацию и приватизацию как неизбежные и неотвратимые результаты постфордистского метода производ­

ства. Консервативные нападки Белла на модер­

низм включают в себя ностальгию; радикальные

нападки Харви на постмодернизм подразумевают

поражение.

Разумеется, теория постмодерна по-прежнему

в значительной степени находится еще на стадии

формирования. Как упоминалось ранее, в ее фор­

мулировках среднего уровня содержатся важные

истины. С другой стороны, оценка важности тео­

рии в целом зависит от того, попадает ли под кры­

ло теории постмодерна постструктурализм40• Ко-

40Эта оценка также зависит от ряда других произвольных ре­

шений, например, от решения игнорировать заявления самого

постмодернизма о том, что он не располагает общей теорией и не продвигает ее (см., например, спор с Сейдманом в моих ранних

исследованиях [Alexander, 1991] и ero ответ [Seidman, 1991а]).

Кроме того, существует проблема гораздо более общего характе­

ра относительно того, можно ли о постмодернизме даже рассуж­

дать как о единой точке зрения. В данной книге я придержива­ юсь того мнения, что постмодернизм можно обсуждать таким

образом, хотя я и признал разнообразие взглядов внутри 3той теории. Действительно, не приходится сомневаться, что каж­ дая из рассмотренных здесь четырех теорий как таковая суще­ ствует только вследствие акта герменевтической реконструк­ ции. По моему мнению, такая методология идеальных типов не

только философски обоснована (например, Gadamer, 1975), но

и интеллектуально неизбежна в том смысле, что герменевтика

здравого смысла постоянно ссылается на •постмодернизм• как

таковой. Тем не менее, эти соображения не должны отвлекать

внимание от того факта, что здесь имеет место типизация и иде-

561

36 Культурсоциологии