Н.Ф. Филатов

Великого педиатра Нила Федоровича Филатова пригласили на консультацию. Мнение врачей разделилось: одни считали, что у ребенка корь, другие даже полагали, что это оспа. Изнуренный болезнью ребенок спал. Не желая его беспокоить, профессор попросил не зажигать свечи. Он в темноте осторожно ощупал лицо ребенка и по плотности папул установил правильный диагноз. У Нила Федоровича были до тонкости развиты зрение, слух, обоняние, что очень помогало ему при исследовании больного, диагностировании недуга. Впрочем, этими качествами обладали в той или иной степени все выдающиеся врачи.

Источник: Н.Б. Коростылев - Профессор Московской медицинской академии имени И.М. Сеченова. Из записных книжек.

С.П. Боткин

Ряд диагнозов Боткина вошел в историю медицины. Так, на­пример, Боткиным впервые в мире был поставлен прижизнен­ный диагноз закупорки воротной вены. Один из современников вспоминает, что, когда Сергей Петрович поставил этот диагноз, никто не верил в него. Больной прожил несколько недель, «теша злорадство недоброжелателей Боткина». Они надеялись на клиническую ошибку со стороны Боткина и рассчитывали, что вскрытие наглядно докажет «шарлатанскую заносчивость молодого профессора».

Больной умер. Анатомический театр переполнился друзья­ми и недругами Сергея Петровича и просто любопытными. Легко представить себе настроение этой толпы, когда профессор Илинский (тогдашний патологоанатом) извлек воротную вену, действительно содержащую тромб. Недоброжелатели Сергея Петровича в конференции академии притихли с этих пор.

Боткин предложил новый метод диагностики блуждающей почки и тщательно описал все симптомы этого заболевания, проходившего ранее мимо внимания врачей. В литературе о Боткине приводятся случаи, когда при диагностике Сергей Пет­рович проявлял буквально чудеса. Вот, например, один из таких случаев. В клинику положили женщину с очень высо­кой температурой. Палатный ординатор поставил диагноз - катаральное воспаление легких. Симптомы: сухой кашель, синюха на лице, холодные конечности, сонное состояние, от­каз от еды. Больную показали докторам Чудновскому и Кошлакову. Они констатировали упадок сердечной деятельности и определили воспаление легких или тиф. Боткин, осмотрев больную, сказал:

- Ищите завтра при вскрытии нарыв в заднем средосте­нии вблизи пищевода. Больной помочь уже нельзя.

Чудновский с улыбкой выразил некоторое недоумение, Кошлаков промолчал.

На другое утро больная скончалась. Вскрытие полностью подтвердило заключение Боткина: гнойное воспаление пище­вода с образованием нарыва на заднем средостении и гнойное заражение крови.

И тут все вспомнили, что больная повторяла: «Дён 8 назад после ухи занемогла». Никто не обратил внимание на это, но нарыв был вызван попавшей в пищевод рыбной костью.

И все-таки и у этого великого диагноста бывали ошибки. Переживал он их тяжело, даже очень тяжело. Был такой слу­чай: фельдшерский ученик, работавший в аптеке, заболел брюшным тифом. После выздоровления он жаловался на го­ловные боли, но никаких объективных показаний не было, и его выписали. Через три месяца он пришел с жалобой на непрекращающиеся головные боли. И опять никаких объектив­ных показаний. На следующий день он умер. Вскрытие про­водилось на лекции профессора Руднева. Когда он спросил, какой был диагноз, ему сказали, что Сергей Петрович не на­ходил никакой причины, могущей объяснить его продолжитель­ные жалобы, и в «скорбном листе» было записано: «Симуля­ция». При вскрытии был обнаружен обширный гнойник. Профессор Руднев сказал язвительно-насмешливым тоном: «Этого достаточно, я думаю, чтобы убедиться в том, что не от симуляции умер лентяй фельдшер». Много дней потом недоброжелатели радостно рассказывали о гнойнике под названием «симуляция» и смаковали ошибку Боткина. Но не это угнетало Сергея Петровича - он не мог простить себе, что не поверил жалобам больного и не принял вовремя мер. Когда же диагноз был поставлен правильно (а это бывало почти всегда), Сергей Петрович был очень изобретателен в отыскании способов лечения.

Лечил Боткин иногда очень своеобразно. Вот, например, как вспоминает о лечении ее во время тяжелой нервной бо­лезни жена Ивана Петровича Павлова: «Осмотрев меня, Сергей Петрович прежде всего спросил, могу ли я уехать. Когда я сказала «ни в коем случае», то он ответил: «Ну, не будем об этом говорить». «Скажите, вы любите молоко?» «Совсем не люблю и не пью». «А все же мы будем пить молоко. Вы южанка, наверно, привыкли пить за обедом». «Никогда, ни капли». «Однако мы будем пить. Играете ли вы в карты?» «Что вы, Сергей Петрович, никогда в жизни». «Что же, будем играть. Читали ли вы Дюма и еще такую прекрасную вещь, как Рокамболь?» «Да что вы обо мне думаете, Сергей Петрович? Ведь я недавно кончила курсы, и мы не привыкли интересоваться такими пустяками». «Вот и прекрасно. Значит, вы будете пить сначала полста­кана молока в день, потом стакан. Так вы подниметесь до 8 стаканов в день, а затем спуститесь обратно к полстакану. В каждый стакан будете вливать по чайной ложке хорошего, крепкого коньяка... Дальше, после обеда вы будете лежать час-полтора. Будете каждый день играть в винт, робера 3-4, и бу­дете читать Дюма. И ежедневно гулять во всякую погоду не меньше часа. Да, еще будете на ночь обтираться комнатной водой и растираться толстой крестьянской простыней... Теперь прощайте. Я уверен, что вы скоро поправитесь, если исполните все мои предписания». Действительно, исполняя точно все его советы, я была че­рез 3 месяца здоровой женщиной».

Источник: Нилов Е. Боткин. – М.: Молодая гвардия, 1966. – с. 64-66