Гуссерль.Э.2001.Логические.исследования.Т.2(1)

§ 19. ВОЗРАЖЕНИЯ.

А) ИСКЛЮЧИТЕЛЬНАЯНАПРАВЛЕННОСТЬВНИМАНИЯ НА КАКОЙ-ЛИБО ПРИЗНАК КАК МОМЕНТ [ПРЕДМЕТА] НЕ ВЫДЕЛЯЕТ ЕГО ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ

То, что мы должны отклонитьтакую привлекательнуювначале кон­ цепцию, сразуже станет очевидным,если мы представимсебе цель, ко­ торой должна служить теория абстрагирования,а именно: прояснить различие общих и индивидуальныхзначений, т.е. выявить сущность этого различия, коренящегосяв созерцании. Мы должны воспроизве­

сти те интуитивные акты, в которых простые словесные интенции

(символическиезначения)осуществляютсяв созерцании,чтобы мы мо­ гли видеть, что "собственноподразумевается"посредствомвыражений и значений.Абстрагированиедолжно быть, следовательно,актом, в ко­ тором реализуется сознание общего как осуществлениеинтенции об­ щих имен. Это мы должны постоянно иметь в виду. Присмотримсяте­ перь, способна ли эта выделяющая направленностьвнимания достиг­ нуть этого только что ясно обрисованногорезультата, и в особенности

при допущении, которое играет в теории существеннуюроль - а имен­

но, что содержание, которое выделяется в абстрагирующем внимании, есть к о н с т и т у т и в н ы й момент конкретного предмета созерцания, признак, который ему реально (reell) присущ.

Как бы ни характеризоватьвнимание, это есть функция, которая в своеобразнойдескриптивнойманере отдает предпочтениекаким-либо предметамсознания и различается (отвлекаясьот определенныхстепе­ ней) в том или ином случае только благодаря предметам, которым она отдает предпочтение. Вследствие этого, согласно теории, которая от­ ождествляетабстрагированиес направленностьювнимания, не может быть никакого существенного различия между актом, в котором под­ разумевается (Meinen) индивидуальное, как это имеет место в случае интенции собственного имени, и актом, в котором подразумевается общее, которое присуще именам атрибутов;это различиесостоиттоль­ ко в том, что в одном случае как бы фиксируетсяво внутреннемвзоре весь индивидуальныйпредмет, а в другом - атрибут. Однако теперь мы спрашиваем, не должен ли атрибут, ибо он все же по смыслу этой тео-

ятии, В котором мы можем не обращать внимания на то или другое; Юбер­ вег переводит более верно: "не все воспринятое принимается во внима­

ние" (nicht alles Регziрiегtе in Betracht gezogen wird); мы предпочли сохра­

нить утвердительныйсмысл при слове "все", и отрицательныйпри "прини­ мать во внимание".- Прим, перевл.

146

рии должен быть к о н с т и т у и ру ю Щ и м м о м е н т о м пр е Д м е т а, точно так же быть индивидуально единичным, как и весь предмет. До­

пустим, что мы концентрируем наше внимание на зеленом цвете стоя­

щего как раз перед нами дерева. Пусть эта концентрация усиливается насколько это возможно, вплоть до допускаемой Миллем неосо­ знанности всех других связанных с зеленым цветом моментов. Тогда, говорят, все исходные точки, которые могут быть схвачены нами для осуществления индивидуализирующего различия, исчезают. Если бы внезапно нам представили другой объект точно такого же цвета, то мы не заметили бы никакого различия; зеленое, на которое мы исключи­ тельно направляли наше внимание, было бы одним и тем же. Допустим, что это так. Однако Д е й с т в и т е л ь н о л и б ы л о б ы это зеленое точно таким же, как и то? Может ли наша забывчивость или наша наме­ ренная слепота в отношении всего различающегося изменить что-либо в том, что то, что объективно различно, как и прежде остается различным, и что предметный момент, на который мы обращаем внимание, есть как раз э т о т, существующий здесь и теперь, и никакой другой?

Мы не можем все-таки сомневаться, что отличие действительно су­ ществует. Сравнение двух конкретных, отделенных друг от друга явле­ ний "того же самого" качества, скажем, "того же самого" зеленого, с

очевидностью показывает, что каждому явлению принадлежит с в о е

з е л е н о е. Оба явления не срослись друг с другом, как будто бы они со­ обща имели "то же самое" зеленое как индивидуально-тождественное;

скорее, зеленое одного явления отделено реально от зеленого другого

явления, как отделены и конкретные целостности, которым они при­

сущи. Как же иначе существовали бы единые по качеству конфигура­ ции, в которых может воспроизводиться то же самое качество, и какой смысл имело бы говорить о распространении цвета на всю плоскость? Каждому геометрическому дроблению плоскости соответствует оче­ видным образом дробление единой окраски, в то время как мы, предпо­

лагая все же совершенно равную окраску, скажем и можем сказать: "этот" цвет повсюду "тот же самый".

Поэтому эта теория не дает нам никакого разъяснения относи­ тельно смысла, в соответствии с которым мы можем говорить об одном и том же тождественном атрибуте, о виде как единстве многообразия. Очевидно, что при этом мы имеем в виду нечто другое, чем предмет­ ный момент, который выступает в чувственном явлении как отдельный случай вида. Высказывания, которые обладают смыслом относительно отдельного случая, для видов становятся ложными и прямо-таки абсурд­ ными. Окраска имеет свое местоположение и свое время, она имеет свою сферу распространения и интенсивность, она возникает и исчеза-

147

ет. Если это применить к цвету как виду, то эти предикаты дают чистый абсурд. Если сгорает дом, то сгорают все его части; индивидуальные формы и качества, все конституирующие части и моменты вообще ис­ чезают. Однако сгорают ли соответствующие геометрические, квалита­ тивные и прочие виды, или же говорить об этом чистый абсурд?

Резюмируем сказанное. Если теория, согласно которой абстрагиро­

вание основано на внимании, верна и если, как она утверждает, на­

правленность внимания на весь объект в целом и направленность вни­

мания на его части и признаки есть по существу один и тот же акт, раз­

личающийся только посредством объектов, на которые он направлен, то для нашего сознания, для нашего знания, для наших высказываний нет никаких видов. Различаем ли мы или принимаем одно за другое,

сознание направлено все время на индивидуально единичное, и это

единичное присутствует для него как таковое. Так как, однако, нельзя отрицать, что мы говорим о видах в особом смысле, что мы в бесчис­

ленных случаях имеем в виду и именуем не единичное, но его идею, что

об этом идеально Одном (dieses idea! Eine) как субъекте мы можем точ­ но так же делать высказывания,как и об индивидуальноединичном,то теория не достигаетсвоей цели; она хочет объяснитьсознаниеобщего и отказываетсяот него по ходу своего объяснения.

§ 20. В) ОПРОВЕРЖЕНИЕАРГУМЕНТА ИЗ [ОБЛАСТИ] ГЕОМЕТРИЧЕСКОГОМЫШЛЕНИЯ

Как же обстоитдело с теми выгодами, которыеобещаеттеория для понимания мышления общего? Не является ли верным то, что Беркли проводит с такой настойчивостью: что при геометрическом доказа­

тельстве относящегосяко всем треугольникамутверждениямы имеем в

виду каждый раз единичный треугольник, треугольник на чертеже, и что мы при этом используемтолько те определения,которымиобозна­ чается вообще треугольниккак треугольник, в то время как мы отвле­ каемся от всех других определений?То, что мы используемтолько эти определения,означает, что мы только на них обращаемвнимание, что мы только их делаем объектами исключительноговнимания. Мы обхо­ димся, таким образом, без допущенияобщих идей.

Последнеенесомненно,если мы под этим понимаемидеи в смысле локковскогоучения. Однако, чтобы избежатьэтих рифов, нам не нуж­ но блуждать по ложным путям номиналистическогоучения. Берклев­ ское рассуждениемы можем в существенномвсецело одобрить; однако

толкование, которое он полагает в его основу, мы должны отклонить.

Он смешивает основание абстрагированияс абстрагированным,кон-

148

кретный единичный случай, из которого сознание общего черпает свою интуитивную полноту, с предметами интенции мышления. Берк­ ли говорит так, как будто геометрическое доказательство было прове­ дено для треугольника, нарисованного чернилами на бумаге или мелом на доске, и как будто вообще в мышлении общего отдельные объекты, случайным образом представшие перед нами, вместо простой опоры нашей интенции мышления были бы его объектами. Геометрический метод, который был бы направлен в берклевском смысле на н а р и с 0- в а н н у ю фигуру, дал бы примечательные, но едва ли обнадеживаю­ щие результаты. Для нарисованного в физическом смысле не имеет

силу ни одно геометрическоеутверждение, так как это нарисованное

не есть, собственно, и не может быть вообще какой-либо геометриче­ ской фигурой. Идеальные геометрические определенности не нахо­ дятся в нем так, как, скажем, в созерцаниичего-либоокрашенногопри­ сутствует цвет. Конечно, математиксмотрит на чертеж, и он является ему как один из прочих объектов созерцания. Однако ни в одном из своих мыслительныхактов он не полагаетэтот чертеж или какую-либо

индивидуальнуюотдельнуючерту в нем; но он полагает, если только он

не отклоняетсяот темы, "прямую вообще". Эта мысль есть субъект его

теоретическогодоказательства.

То, на что мы, следовательно, обращаем внимание, не есть ни кон­ кретный объект созерцания, ни какое-либо "абстрактное частичное со­ держание" (т.е. некоторый н е с а м о с т о я те л ь н ы й момент), напро­ тив, это есть идея в смыслевидовогоединства.Она есть абстрактное(Abstraktum) в логическом смысле; и в соответствиис этим в сфере логики и теориипознанияабстрагированиемследуетназыватьне простовыделение некоторого частичного содержания, но своеобразное сознание, которое непосредственносхватываетвидовоеединствона интуитивнойоснове.

§ 21. РАЗЛИЧИЕ МЕЖДУ НАПРАВЛЕННОСТЬЮ ВНИМАНИЯ НА НЕСАМОСТОЯТЕЛЬНЫЙМОМЕНТ СОЗЕРЦАЕМОГОПРЕДМЕТА И НА СООТВЕТСТВУЮЩИЙ АТРИБУТ КАК ВИД IN SPECIE

Было бы небесполезноеще немного проследитьтрудностиоспари­ ваемой теории. В выявленной противоположностинаша собственная концепциястанетболее отчетливой.

Сконцентрированноена атрибутивноммоменте внимание должно [согласно этой теории] явить собой интуитивное осуществление об­ щего значения (того, что в нем "доподлинно" подразумевается), кото­ рое присуще имени соответствующего атрибута. Интуитивно полагать

виды и осуществлять концентрированное внимание - это должно быть одним и тем же. Но как обстоит дело, спрашиваем мы, в тех случаях, когда мы я в н о в с м а т р и в а е м с я в и н Д и в и Д у а л ь н ы й м о­ м е н т? Что же составляет различие между этими случаями? Если нам бросается в глаза какая-либо индивидуальная черта в предмете, его своеобразный цвет, его благородная форма и т.д., то мы обращаем вни­ мание на эту черту и все же не осуществляем какое-либо общее пред­ ставление. Тот же вопрос касается и полных конкретностей (Konkreta). В чем заключаетсяразличие между исключительнойнаправленностью

внимания на отдельную являющуюся статую и интуитивным схватыва­

нием соответствующейидеи, которая могла бы быть воплощенав бес­

численныхреальныхстатуях?

Противнаясторона могла бы, пожалуй, ответить: при рассмотрении единичного в сферу интереса попадают индивидуализирующиемомен­ ты, при рассмотрении вида они остаются исключенными;"интерес на­ правлен только на общее", Т.е. на содержание, которого самого по себе недостаточнодля различения индивидуального.Вместо того чтобы на­ стаиватьздесь на вышеприведенномвозражении- действительно ли ин­

дивидуальность создается направленностью внимания на индивидуализи­

рующие определения, а при отсутствии внимания снова уничтожается -

поставим лучше вопрос, действительно ли мы при рассмотрении единич­ ного, все же обязательно обращая попутно внимание на индинвидуализи­ рующие моменты, их также с необходимостью и подразумеваем. Именует ли имплицитно индивидуальное собственное имя также и индивидуа­ лизирующие определения, например, время и местоположение (Ortlichkeit)? Здесь находится мой друг Ганс, и я называю его Ганс. Несомненно, он индивидуально определен, ему присуще каждый раз определенное местоположение, определенное положение во времени. Если бы эти оп­ ределенности также при этом подразумевались, то имя меняло бы свое значение при каждом шаге, который делал бы мой друг Ганс, и в каждом отдельном случае, когда я его собственно называю. Едва ли будут утвер­ ждать что-либо подобное, а также прибегать к уловке, что имя собствен­ ное есть, собственно, общее имя: как будто присущее ему общее по отно­ шению к многообразным временам, положениям, состояниям одного и того же вещественногоиндивида не отличалось бы по форме от видового общего вещественногоатрибутаили от родовой идеи "вещь вообще".

Во всяком случае, Здесь и Теперь при концентрации внимания на части или характерной черте предмета зачастую достаточно для нас безразличны. Мы, следовательно, не обращаем на них особого внима­ ния, пока мы не думаем о том, чтобы осуществитьабстракцию в смысле общего представления.

150

Возможно, здесь прибегнут к допущению, что на индивидуализиру­ ющие определения внимание направляется поп у т н о (п е Ь е п Ь е i). Но это нам мало поможет. Весьма многое замечается попутно, однако поэтому оно еще не имеется в виду. Там, где сознание общего интуитив­ но осуществляет истинное и подлинное абстрагирование, индивидуаль­ ный предмет фундирующего созерцания несомненно со-осознается, хотя совершенно не имеется в виду. Высказывания Милля о неосознан­ ности абстрактно исключенных определений есть бесполезная и, гово­ ря точнее, даже абсурдная фикцияll3• Зачастую там, где мы при взгляде на отдельный созерцаемый факт высказываем соответствующее общее,

отдельное остается перед нашими глазами, мы не становимся внезапно

слепыми в отношении единичного; конечно, это не так, когда мы, на­

пример, смотрим на этот цветущий куст жасмина и, вдыхая его запах, говорим; жасмин имеет опьяняющий запах.

Если хотят, в конце концов, найти новый выход из положения [и утверждать], что на индивидуализирующее хотя и не направляется

специально внимание, как на то, чем мы преимущественно интересу­

емся, а также не направляется к нему внимание и попутно как на нахо­

дящийся совершенно вне господствующего интереса объект, но скорее н а п р а в л я е т с я н а н е г о в н и м а н и е и м п л и Ц и т н о (mitbeachtet) как на относящеесяк нашемуинтересуи своеобразнозаключен­ ное в его интенции,то тогдауже тюкидаютпочву этой теории. Она все же претендуетна то, чтобы обойтисьлишь точечнойнаправленностью взгляда на данный конкретный предмет или на данную в нем особен­ ность, и теперьзавершаетэто тем, что предполагаетразличныеформы сознания, от которыхона должнабыла бы избавиться.

§22. ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЙПРОБЕЛ

ВФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКОМАНАЛИЗЕ ВНИМАНИЯ

Это указывает нам сразу же на самый удивительныйпункт теории. Он заключен в вопросе: что такое внимание? Мы ставим в упрек тео­ рии, естественно, не то, что она не осуществилафеноменологическое

113 Легко видеть, что если следовать этой мнимой "неосознанности", то

этим воспроизводится абсурдный хropЮfl6с; (отделение - перев.) локковской общей идеи. То, что "неосознанно", не может дифференцировать осознан­

ное. Если бы исключительная направленность внимания на треугольник вообще была возможна и была такого рода, что из сознания исчезали бы дифференцирующие свойства, то тогда "осознанный" созерцаемый пред­ мет был бы треугольником вообще и ничем более.

или психологическое исследование внимания, но что она не проясняет

Теория должна была удостовериться в том, что дает слову "внимание" единый смысл, чтобы далее присмотреться, насколько простирается область его применения и каковы каждый раз объекты, которые, в со­ ответствии с нормальным смыслом, рассматриваются как предметы нашего внимания. И она должна была себя спросить, как акт внимания относится к акту придания значения или подразумевающему [предмет­ ность] акту, который превращает имена и прочие выражения в осмыс­ ленные. Такого рода оспариваемая теория абстрагирования становится возможной только благодаря введенному Локком предрассудку, что предметы, на которые сознание непосредственно и собственным обра­ зом направлено, и в особенности предметы внимания, необходимо должны быть психическими содержаниями, реальными (reell) собы­ тиями в сознании. Ведь кажется совершенно само собой разумею­ щимся: акт сознанияможет непосредственновоздействоватьтолько на то, что в сознаниидействительнодано, следовательно,на содержания, которые он в себе заключает реально, как свои составные части. То, что вне (В этом смысле] осознаваемого (АulЗегЬеwulЗtеs), может быть

только опосредствованнымпредметом акта, и это происходит просто

потому, что непосредственноесодержаниеакта, его первичный пред­ мет функционируеткак репрезентант,как знак или как образ не-осозна­ ваемого(des nicht ВеwulЗtеп)1I5.

111 В А следует в сноске: {А. ф. Мейнонг судит иначе (1877) в своих весьма интересных Hume-Studien (1, 16 [198]): "Если внимание также принадлежит к тем фактам духовной жизни, для прояснения которых психология еще очень мало сделала, то все же мы, благодаря внутреннему опыту, доста­ точно хорошо знаем, что вопрос об абстракции по меньшей мере может рассматриватьсякак разрешенный, как только он, в чем едва ли можно со­ мневаться,будет сведен к феноменамвниманияи ассоциацииидей".}.

115 Гуссерль различает "осознавать" и "воспринимать". Осознаются, как это

видно из дальнейшего, ощущения (см. также V Иссл., § 2), а воспринима­ ются (в широком смысле) предметы и их свойства. Для Гуссерля осозна­ ются "реальные" (гееВ) части, которые можно было бы назвать "внутренне реальными" - в этом он как раз близок к Локку, однако, то, что вне этого осознания - смысл, содержание, - не есть, вопреки Локку, опосредство­ ванное "реальными" частями акта содержание, первые - это не репрезен­ танты последнего. Смысл "нереален", он вне акта с его "реальными" кон­ ституентами, однако он не есть нечто "вне сознания". Поэтому неточно

переводить Auf.\crbcwuBtes как "вне сознания", а des nicht BcwuBtcn - как

"за пределами сознания", как это сделал Дж.Н. Финдли в переводе на англ.

152

Если привыкают к этому способу рассмотрения, то тогда легко слу­ чается, что для прояснения объективных отношений и форм, которые

принадлежат интенции актов, смотрят прежде всего на наличествую­

щие содержания сознания как на предполагаемые непосредственные

предметы, и тогда, введенные в заблуждение кажущейся самопонятно­ стью высказываний о репрезентантах и знаках, совершенно оставляют без внимания собственные, якобы опосредствованные предметы актов. К содержаниям незаметно примешивают все то, что акты, в соответст­ вии с тем, что в них непосредственно подразумевается (пасh ihrer sсhliсhtеп Меiпuпg), вкладывают (legen) в предмет; его атрибуты, его цвета, формы и Т.д. сразуже обозначаютсятогда как содержанияи дей­

ствительно истолковываются как содержания в психологическом

смысле, напримеркак ощущения.

Насколько вся эта концепция противостоит очевидному феноме­ нологическомуположениюдел и сколько бед натворила она в теории познания, мы еще будем иметь случай тщательно рассмотреть. Здесь достаточно было бы указать на то, что, когда, например, мы представ­ ляем лошадь или судим о ней, то мы как раз представляемили судим о

лошади, но не представляем наши соответствующиеощущения или су­

дим о них. Последнее мы делаем, очевидно, лишь в психологической рефлексии,а модусы схватывания,в которыхпротекаетэта рефлексия, нельзя отнести к непосредственнымфактам. То, что соответствующая совокупность ощущений или фантазм пер е ж и в а е т с я и в этом

смысле о с о з н а е т с я, не означает и не может означать, что эта сово­

купность есть п р е Д м е т нашего сознания в смысле направленныхна

него актов восприятия,представления,суждения.

Эта ложная концепцияоказываетвредное влияние и на теорию по­ знания. Мнимая самопонятностьсбивает с толку, и пережитые содер­ жания принимаютза нормальныеобъекты, на которые мы направляем внимание. Являющаяся конкретностьрассматриваетсякак некий ком­ плекс содержаний, сросшихсяв один созерцательныйобраз, а именно [комплекс] атрибутов. И в отношенииэтих атрибутов, понятыхкак пе­

режитые психическиесодержания, это означает тогда, что они, вслед­

ствие своей несамостоятельности,не могуг быть отделеныот конкрет­ ного и завершенногообраза, но только могуг быть в нем выделеныбла­ годаря вниманию. Каким образом посредствомтакой теории абстраги­ рования должны возникать абстрактные идеи тех классов атрибутив­ ных определений,которые, хотя и могуг быть восприняты,однако, по

(См. указ. во вступительнойстатье англ. перев., р. 381). Конечно, здесь не идет речь и о "бессознательном".- Прим. перев.

153

своей природе, никогда не MOryr быть воспринятыадекватноили даже быть даны в форме некоторого психического содержания, остается непонятным. Можно упомянуть только пространственныйобраз трех измерений, в особенностизамкнутыеповерхностител или целые тела, как шар или куб. Как обстоит дело с бесчисленными отвлеченными (begrifflich) представлениями,которые могут, пожалуй, реализоваться

с помощью чувственногосозерцания и которым все же не соответству­

ет ни один созерцательныймоменткак отдельныйслучай, даже в сфере внутренней чувственности? Здесь, конечно, не может быть и речи о простой направленности внимания на данное в (чувственном) созер­

цании, или даже на пережитые содержания.

Прежде всего, в сфере ч у в с т в е н н о г о абстрагирования, кото­ рой мы отдаем предпочтение из-за простоты, следовало бы, с точки зрения нашей концепции, провести следующие различия: между ак­ тами, в которых созерцательно"дан" атрибутивныймомент, и выстро­ енными на них актами, которые, вместо того чтобы быть актами про­

стого внимания, направленного на этот момент, скорее суть акты но­

вого типа; обобщая, они имеют в виду соответствующиевиды (Spezies). При этом не играет роли, дает ли созерцание атрибутивный момент адекватным образом или нет. Дополнительномы бы различили; случаи чувственного абстрагирования, т.е. абстрагирования непосредственно

или при определенныхусловиях адекватно соразмерного чувственному

созерцанию, и случаи нечувственного или не более чем частично чув­ ственного абстрагирования, т.е. случаи, когда реализованноесознание общего только частично строится на основе актов чувственного созер­ цания, а затем, в другой своей части, выстроено на основе нечувствен­ ных актов и, таким образом, отнесено к мыслительным (категориаль­ ным) формам, которые, по своей природе, не MOryr осуществиться в чувственности.Примеры первых - это простые понятия внешней или внутренней чувственности, такие, как цвет, шум, боль, суждение, воля,

примеры последних - такие понятия, как ряд, сумма, дизъюнкция, то­

ждество, бытие и Т.П. ЭТО различие должно серьезно занимать нас в

последующих исследованиях.

§ 23. ОСМЫСЛЕННЫЕВЫСКАЗЫВАНИЯО ВНИМАНИИ ОТНОСЯТСЯ КО ВСЕЙ СФЕРЕ МЫШЛЕНИЯ,

А НЕ ТОЛЬКО К СФЕРЕ СОЗЕРЦАНИЯ

Общий смысл высказыванийоб актах внимания так мало требует "содержаний" в психологическомсмысле (как предметов, которые мы замечаем), что он выходитза пределысферы созерцанияи охватывает

154

всю сферу мышления. При этом безразлично, каким образом протекает мышление - функционирует ли оно созерцательно или чисто символи­ чески. Если мы теоретически занимаемся кулътурой Ренессанса, древней философией, развитием астрономических представлений, эл.лиnти'ЧеС'КUМИ фуuк'Цuя.ми, кривыми и-ного порядка, законами. алгебраических операций и т.д., то мы на все это направляем внимание. Если мы осуществляем мысль формы какое-либо А, то мы направляем внимание именно на какое­ либо А, а не на это наличное. Если наше суждение имеет форму все А сутъ В, то наше внимание направлено на это универсальное положение дел, речь идет о всеобщности, а не о той или иной единичности. И так вез­ де. Конечно, каждая мысль, или, по крайней мере, непротиворечивая, может стать интуитивной, когда она надстраивается определенным образом над "соответствующим" созерцанием. Однако направленность внимания, осуществляемая на его основе, на основе внутренней или внешней чувственности, не может означать направленность внимания на феноменологическое содержание этого созерцания, и так же мало - на являющийся в нем предмет. Что-либо определенное или 'Что-либо произ­ вольное, все или каждое, и, или, не, если и то и т. п. не есть нечто, обнаружи­ ваемое в предмете фундирующего чувственного созерцания, это не есть нечто, что можно ощущать или даже внешним образом изобра­ жать и рисовать. Естественно, всему этому соответствуют определен­

ные акты; слова имеют ведь свои значения, понимая их, мы осуществ­

ляем определенные формы, которые принадлежат предметной интен­ ции. Однако не эти акты суть объективное (das Objektive), которое мы подразумеваем, это ведь сами акты, подразумевающие [объективное] (акты представления), они становятся предметными в психологиче­ ской рефлексии. Объективное, которое подразумевает­

В. Ни созерцание единичного, которое, например, сопровождает мыс­ лительные представления, фундируя очевидность, ни типологические свойства актов, которые формируют созерцание или осуществляются интуитивно в сформированном, но м ы с л и т е л ь н ы е о б ъ е к т ы, ставшие на такой основе в осуществлении актов "разумно-понятными", о бъ е кт ы и пол ож е н и я Д ел, схваченные так-то и так-то в мышлении, есть то, н а ч т о мы направляем внимание. И, естествен­ но, "абстрагирование", в котором мы постигаем мыслимое, сообразное значению, вместо того чтобы просто всматриваться в созерцаемое единичное (воспринимать его, направляя на него внимание, и т.д.),

155