44. Чего нельзя говорить вслух

Н. Троицкий

Новая религия. Политкорректность стала своего рода религией западного мира. Причем почти государственной. Если у традиционных верующих не принято упоминать имя Господа всуе, то новое учение накладывает табу на всякое упоминание о расовой, национальной, религиозной и половой принадлежности отдельных людей, а также об их физических недостатках. Нару-шителей этих запретов привлекают к ответственности – не только моральной, но и юридической.

После одного из матчей нынешнего сезона польский вратарь шотландской футбольной команды «Селтик» Артур Боруц предстал перед Королевским судом Шотландии по обвинению в «провоцировании толпы посредством крестного знамения». Дело в том, что во время игры с «Глазго Рейнджерс» вратарь осенил себя крестом по католическому обряду. Этот жест вызвал взрыв возму-щения и хулиганские действия со стороны болельщиков «Рейн-джерс», в большинстве своем протестантов. Суд вынес футболисту-католику предупреждение – «за то, что чрезмерно афишировал принадлежность к своей конфессии».

Англиканская церковь в 2002 году выпустила документ под названием «Ответ на насилие в семьях». В нем утверждается, что церемония венчания может спровоцировать домашнее насилие. В этой связи предложено отказаться от употребления любых местоимений мужского рода по отношению к Богу, поскольку, по мнению англиканских иерархов, они подчеркивают превосходство мужчины над женщиной, что, разумеется, неполиткорректно. В том же году, но уже в Германии, вышел перевод Библии с поправками на политкорректность и современное мышление. В притче о работниках на винограднике говорится, что они были вовсе не лентяями, а безработными. Бог в переводном тексте именуется «Вечностью», что позволяет избежать мужского рода, а вместо евангельского «Отче наш» в тексте Иисусовой молитвы фигурируют «Отче наш и Матерь наша». Как объяснил один из переводчиков, «среди обычных верующих существует потреб-ность в новом тексте Библии, принимающем во внимание участие женщин в первых христианских общинах».

Кабы чего не вышло. Если в угоду политкорректности можно переиначивать даже Священное писание, то со светской литературой церемониться тем более не принято. Пару лет назад в США снимали полнометражный мультфильм по новелле Э.-Т.-А. Гофмана «Щелкунчик и мышиный король». Его бюджет составил 12 млн долларов. Из них 90 тыс. долларов были потрачены на то, чтобы привести сюжет в соответствие с законами политкорректности. Главные требования были таковы: слуга не должен быть негритенком, а соратники главного героя не должны стрелять в мышиное войско из пистолета, пускай даже игрушеч-ного. Иначе у малолетних зрителей может сложиться негативное отношение к животным.

Ассоциация издателей газет города Юджина (штат Орегон) опубликовала в 2006 году перечень слов и выражений, которые запрещено использовать в рекламе недвижимости. Например, признаны недопустимыми фразы вроде «рядом с домом находится церковь», поскольку клиент, таким образом, сообщает о своих религиозных предпочтениях, а это является формой дискриминации представителей иных вероисповеданий. Также неуместны выражения «прекрасный вид из окна» (может оскорбить слепых), «пять минут пешком до...» (на это могут обидеться безногие инва-лиды) или «в тихом месте» (оскорбятся глухие). Это кажется чистей-шей воды анекдотом, но на Западе с такими вещами не шутят.

А началось все в 1980-е годы, когда появился сам термин «политическая корректность». Его ввела в оборот известная амери-канская правозащитница Карен де Кроу. Вполне естественно, что эта мода зародилась в США – стране, где борьба с расизмом еще совсем недавно была очень даже актуальной политической задачей. Но дальше сработала известная советская формула «Есть у революции начало, нет у революции конца». Российский автор Виктор Фридман пишет в своей книге с любопытным названием «Социалистические штаты Америки»: «Рациональное объяснение политкорректности заключалось в предотвращении нанесения обид. Для этого предлагалось запретить методы поведения или выражения, способные оскорбить определенные слои населения: гомосексуалистов, женщин, небелокожих, инвалидов, глупых, толстых и страшных». Автор 11 лет прожил в США и видел своими глазами, во что воплощаются эти благие намерения.

Прежде всего, борьба с дискриминацией одних групп населения обернулась дискриминацией других. В тех же США еше в 1960-е годы была принята государственная программа «аффирмации» (Affirmative Action – утверждающее действие), которая вводила льготы для чернокожих американцев при поступлении в вузы и приеме на работу. Очень скоро ущемленными почувствовали себя граждане с белым цветом кожи. С одной стороны, это вовсе не способствовало изживанию расовой неприязни, а с другой не принесло пользы осчастливленному негритянскому меньшинству. Несмотря на все льготы и привилегии, доля специа-листов высшей квалификации среди афроамериканцев по-преж-нему значительно ниже, чем среди их белых сограждан. Компетентные эксперты понимают, что любые привилегии развращают, порождают лень, иждивенчество, сеют общественную рознь, но отменить «аффирмацию» уже нельзя – теперь это было бы в высшей степени неполиткорректно.

Столь же сомнительны и результаты политкорректного отно-шения к женщинам. Представительницы лучшей половины западного человечества добились, чтобы мужчины не указывали им на их половую принадлежность. Однако это не отразилось на их зарплате: в целом мужчины все равно зарабатывают больше. И ничего нельзя поделать с тем, что программистами, физиками или летчиками-испытателями работают в основном мужчины, а зарплата у них в среднем выше, чем у секретарш, подавляющее большинство которых – женщины. Оттого, что проблему неравенства полов ныне обставили частоколом запретов, неравенство никуда не исчезло – просто теперь его причины не принято обсуж-дать всерьез. Политкорректность – это способ замять вопрос, запретив определенные слова.

Критики политкорректности утверждают: действие, задуманное и заявленное как «предотвращение обид», само становится актом унижения. Ведь люди, которые накладывает вето, например, на слово «инвалид», тем самым дают понять увечному человеку, что инвалидность – свидетельство ущербности и ее надо стыдиться. Сторонники упомянутой «аффирмации» неустанно твердят, что все расы одинаково полноценны, и выжигают каленым железом всякие упоминания о цвете кожи. Однако, требуя льгот для расовых меньшинств, они, таким образом, говорят: эти люди неспособны добиться успеха на общих основаниях, им нужны послабления. Тем же пороком двоемыслия поражены и защитники всех прочих меньшинств – этнических, религиозных, сексуальных.

В России политкорректность пока не привилась. Впрочем, одно деяние в этом духе наша власть однажды совершила, распорядившись убрать из паспорта графу «национальность». Почему-то было решено, что граждан РФ должно унижать указание их нацпринадлежности. Но как только пресловутую пятую графу отменили, раздались протесты из многих национальных республик, особенно из Татарии и Башкирии. Оказалось, татары и башкиры восприняли ликвидацию пятой графы как дискри-минацию по национальному признаку. И вот совсем недавно, в ноябре, Татарстан добился, чтобы жителям этой республики выдавали вкладыши в паспорта, где будет фиксироваться национальность владельца.

Этот случай показывает, что адепты политкорректности не очень-то считаются с мнением тех, кого они хотят облагодетельствовать. Как замечают психологи, главное в этой игре по замене слов – продемонстрировать свои высокие моральные качества. Именуя негра «афроамериканцем», инвалида – «лицом с ограниченными физическими возможностями», здоровые белые люди испытывают то же чувство, что и богач, подающий нищему. Они гордятся своей способностью сочувствовать слабому, но отнюдь не стремятся стать равными ему. Ведь тогда у них не будет возможности совершать политкорректные поступки¹.