Часть II. Где допустили ошибки наиболее известные либертарианцы
доктор Бомбастикус восклицает: «Я в аду! Я раскаиваюсь! Я убил ваши души»283.
Верил ли Рассел — величайший скептик — в мифо логию душевной болезни и в самом деле или он просто использовал институциональную психиатрию как удоб ный социальноправовой механизм контроля непокор ных членов своей семьи? Его представление психиатрии в «Сатане в предместье» не позволяет сомневаться в отве те. К 1953 г. и, возможно, раньше — пожалуй, на протя жении большей части своей жизни — Рассел не имел ил люзий по поводу истинной роли психиатра и психиатри ческой больницы: он распознал во врачевателе безумия неразборчивого в средствах агента общественного контр оля, а в сумасшедшем доме — тюрьму.
Заключение: Рассел, апостол разума
С раннего возраста доминирующим увлечением Рассе ла был Разум. Во введении в «Скептические эссе» (1928) он объявил: «Я хочу вынести на благосклонное рассмо трение читателя доктрину, которая, как я опасаюсь, мо жет показаться чрезмерно парадоксальной и подрывной. Доктрина такова: нежелательно принимать положение на веру, если нет каких бы то ни было оснований полагать, что оно верно»284.
Фанатичный рационалист, объявивший себя атеистом и скептиком, Рассел уверовал в исправление человечества логикой, разумностью и наукой. Когда этот бог подвел его, он оставил идею спасения человечества и переключился на верование в то, что человечество заслуживает погибе ли. Рассел выразил это чувство в «Инфракрасном глазе» — неудачной футуристической фантазии285. В то время как Советский Союз и Соединенные Штаты нацелились на уничтожение друг друга и еще остального мира, ужас пе ред воображаемым вторжением марсиан объединяет их:
«Перед воплощением замысла в жизнь Запад и Восток были на грани войны, и многие думали, что человечество
172
Глава 6. Бертран Рассел |
|
уничтожит себя в тщетной ярости. Теперь реальная опас |
|
ность отступила перед страхом воображаемой. Кремль и |
|
Белый дом, объединившись в ненависти к воображаемым |
|
марсианам, стали лучшими друзьями... «Пожалуй, думал |
|
он, только с помощью лжи людей можно заставить жить |
|
разумно. Пожалуй, людские страсти таковы, что до конца |
|
времен истина будет опасна. Пожалуй, я ошибался в своей |
|
преданности истине...»286. |
110 |
История заканчивается, когда воображаемые марсиа не оказываются настоящими, а человечество истребляют. «Телефоны замолкли. Смерть воцарилась в мире. Марси ане — на этот раз настоящие — пришли». Марсианский историк, по поручению вождя документировавший по следние дни человечества, пишет:
«Великий Марсианин, обратив внимание на проявле ния среди его подданных малодушной сентиментально сти в отношении этих лживых двуногих, которых его во инство истребило столь доблестно и столь заслуженно, в своей мудрости решил, что всю имеющуюся информа цию надлежит использовать для изложения в точности всех обстоятельств, предшествовавших нашей победо носной кампании.
Поскольку он полагает — и я уверен, что каждый про читавший предыдущие страницы согласится — что бы ло бы ошибкой позволять подобным созданиям продол жать загрязнять наш чистый космос... Каждое истинно марсианское сердце забьется с радостью, узнав, что этих тварей больше нет»287.
В траектории жизни Рассела можно проследить прев ращение молодого человека, исполненного рвения к раз умности и свободе, хотя и с душой, развращенной из быточным тщеславием и самовлюбленностью, в старика, переполненного ненавистью к человечеству. В конце сле дующей истории, озаглавленной «Хранители Парнаса», Рассел вкладывает в уста рассказчика такие слова: «Я не
знал радостей любви, но я знал радости ненависти. И кто знает, какие из них больше?»288.
Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/