Философия. Учеб. пособие_2009

прикладных исследований, выявивших эффекты фазовых переходов и образования диссипативных структур (структуры в жидкостях, химические волны, лазерные пучки, неустойчивость плазмы).

В междисциплинарных исследованиях наука, как правило, сталкивается с такими сложными системными объектами, которые в отдельных дисциплинах зачастую изучаются лишь фрагментарно. По этой причине эффекты их системности могут быть вообще не обнаружены при узкодисциплинарном подходе, а выявляются только при синтезе фундаментальных и прикладных задач в проблемноориентированном поиске.

Объектами современных междисциплинарных исследований все чаще становятся уникальные системы, характеризующиеся открытостью и саморазвитием. Объекты такого типа постепенно начинают определять и характер предметных областей фундаментальных наук, детерминируя облик современной, постнеклассической науки.

Исторически развивающиеся системы представляют собой более сложный тип объекта даже по сравнению с саморегулирующимися системами. Последние выступают особым состоянием динамики исторического объекта, своеобразным срезом, устойчивой стадией его эволюции. Сама же историческая эволюция характеризуется переходом от одной относительно устойчивой системы к другой системе с новой уровневой организацией элементов и саморегуляцией. Исторически развивающаяся система формирует с течением времени все новые уровни своей организации, причем возникновение каждого нового уровня оказывает воздействие на ранее сформировавшиеся, меняя связи и композицию их элементов. Формирование каждого такого уровня сопровождается прохождением системы через состояния неустойчивости(точкибифуркации),ивэтимоментынебольшиеслучайные воздействия могут привести к появлению новых структур.

Взаимодействие с такими системами требует принципиально новых стратегий. Их преобразование уже не может осуществляться только за счет увеличения энергетического и силового воздействия на систему. Простое силовое воздействие часто приводит к тому, что система просто-напросто «сбивается» к прежним структурам, потенциально заложенным в определенных уровнях ее организации, но при этом принципиально новые структуры могут не возникнуть. Чтобы вызвать их к жизни, чтобы система перестроилась и возник новый уровень организации с новыми структурами, необходим особый

– 121 –

способ действия: в точках бифуркации иногда достаточно небольшого энергетического «воздействия-укола» в нужном пространственновременном фокусе. Саморазвивающиеся системы характеризуются синергетическими эффектами, принципиальной необратимостью процессов. Взаимодействие с ними человека протекает таким обра- зом,чтосамочеловеческоедействиенеявляетсячем-товнешним;оно включаетсявсистему,видоизменяякаждыйразполееевозможныхсостояний. Включаясь во взаимодействие, человек уже имеет дело не с жесткими предметами и свойствами, а со своеобразными «созвездиями возможностей». Перед ним в процессе деятельности каждый раз возникает проблема выбора некоторой линии развития из множества возможных путей эволюции системы, причем сам этот выбор необратим и чаще всего не может быть однозначно просчитан.

В естествознании первыми фундаментальными науками, столкнувшимися с необходимостью учитывать особенности исторически развивающихся систем, были биология, астрономия и науки о Земле. В них сформировались картины реальности, включающие идею историзма и представления об уникальных развивающихся объектах (биосфера, Метагалактика, Земля как система взаимодействия геологических, биологических и техногенных процессов). В последние десятилетия на этот путь вступила физика. Представление об исторической эволюции физических объектов постепенно входит в картину физической реальности, с одной стороны, через развитие современной космологии (идея «Большого взрыва» и становления различных видов физических объектов в процессе исторического развития Метагалактики), а с другой — благодаря разработке идей термодинамики неравновесных процессов и синергетики.

Именноидеиэволюциииисторизмастановятсяосновойтогосинтеза картин реальности, вырабатываемых в фундаментальных науках, которые сплавляют их в целостную картину исторического развития природы и человека и делают лишь относительно самостоятельными фрагментами общенаучной картины мира, пронизанной идеями глобального эволюционизма.

Среди исторически развивающихся систем современной науки особое место занимают природные комплексы, включающие в качестве компонента самого человека. Примерами таких «человекоразмерных» комплексов могут служить медико-биологические объекты, объекты экологии и биосфера в целом (глобальная экология), объек-

– 122 –

ты биотехнологии (в первую очередь генной инженерии), системы «человек-машина» (включая сложные информационные комплексы и системы искусственного интеллекта) и т. д.

При изучении «человекоразмерных» объектов поиск истины оказывается связанным с определением стратегии и возможных направлений преобразования такого объекта, что непосредственно затрагивает гуманистические ценности. С системами этого типа нельзя свободно экспериментировать. В процессе их исследования и практического освоения особую роль начинает играть знание запретов на некоторые стратегии взаимодействия, потенциально содержащие в себе катастрофические последствия.

В этой связи трансформируется идеал ценностно-нейтрального исследования. Объективно истинное объяснение и описание применительно к «человекоразмерным» объектам не только допускает, но и предполагает включение аксиологических факторов в состав объясняющих положений. Возникает необходимость экспликации связей фундаментальных внутринаучных ценностей (поиск истины, рост знаний) с вненаучными ценностями общесоциального характера. В современных программно-ориентированных исследованиях эта экспликация осуществляется при социальной экспертизе программ. Вместе с тем, в ходе самой исследовательской деятельности с человекоразмерными объектами исследователю приходится решать ряд проблем этического характера, определять границы возможного вмешательства в объект. Внутренняя этика науки, стимулирующая поиск истины и ориентацию на приращение нового знания, постоянно соотносится в этих условиях с общегуманистическими принципами и ценностями.

Развитие новых методологических установок и представлений об исследуемых объектах приводит к существенной модернизации философских оснований науки. Научное познание начинает рассматриваться в контексте социальных условий его бытия и его социальныхпоследствий,какособаячастьжизниобщества,детерминируемая на каждом этапе своего развития общим состоянием культуры данной исторической эпохи, ее ценностными ориентациями и мировоззренческими установками. Осмысливается историческая изменчивость не только онтологических постулатов, но и самих идеалов и норм познания. Как следствие, развивается и обогащается содержание категорий «теория», «метод», «факт», «обоснование», «объяснение» и т. п.

– 123 –

В онтологической составляющей философских оснований науки начинает доминировать «категориальная матрица», обеспечивающая понимание и познание развивающихся объектов. Возникает новое понимание категорий пространства и времени (учет исторического времени системы, иерархии пространственно-временных форм), категорий возможности и действительности (идея множества потенциально возможных линий развития в точках бифуркации), категорий детерминации (предшествующая история определяет избирательное реагирование системы на внешние воздействия) и др.

Итак, в историческом развитии науки, начиная с XVII столетия, возникли три типа научной рациональности и, соответственно, три крупных этапа эволюции науки, сменявшие друг друга в рамках развития техногенной цивилизации: 1) классическая наука (в двух ее состояниях — додисциплинарная и дисциплинарно организованная наука); 2) неклассическая наука; 3) постнеклассическая наука. Между этими этапами существуют своеобразные «перекрытия», причем появление каждого нового этапа не отбрасывало предшествующих достижений, а только ограничивало их применимость к определенным типам задач. Каждый этап характеризуется особым состоянием научной деятельности, направленной на постоянный рост объективноистинного знания. Если схематично представить эту деятельность как отношения «субъект-средства-объект» (включая в понимание субъекта ценностно-целевые структуры деятельности, знания и навыки применения методов и средств), то описанные этапы эволюции науки выступают в качестве разных типов научной рациональности, характеризующихся различной глубиной рефлексии по отношению к самой научной деятельности.

Классический тип научной рациональности, центрируя внимание на объекте, в теоретическом объяснении и описании стремится элиминировать все, что относится к субъекту, средствам и операциям его деятельности. Такая элиминация рассматривается как необходимое условие получения объективно-истинного знания о мире. Цели и ценности науки, определяющие стратегии исследования и способы фрагментации мира, на этом этапе, как и на всех остальных, детерминированы доминирующими в культуре мировоззренческими установками и ценностными ориентациями. Но сама классическая наука не занимается осмыслением этих детерминаций.

– 124 –

Неклассический тип научной рациональности учитывает связи междузнаниямиобобъектеихарактеромсредствиоперацийдеятельности. Экспликация этих связей рассматривается в качестве условий объективно-истинного описания и объяснения мира. Но связи между внутринаучными и социальными ценностями и целями по-прежнему не являются предметом научной рефлексии, хотя имплицитно они определяют характер знаний (определяют, что именно и каким способом мы выделяем и осмысливаем в мире).

Постнеклассический тип рациональности расширяет поле рефлексии над деятельностью. Он учитывает соотнесенность получаемых знаний об объекте не только с особенностями средств и операций деятельности,ноисценностно-целевыми структурами.При этом эксплицируется связь внутринаучных целей с вненаучными, социальными ценностями и целями.

Каждый новый тип научной рациональности характеризуется особыми, свойственными ему основаниями науки, которые позволяют выделить в мире и исследовать соответствующие типы системных объектов (простые, сложные, саморазвивающиеся системы). При этом возникновение нового типа рациональности и нового образа науки не приводит к полному исчезновению представлений и методологических установок предшествующего этапа. Напротив, между ними существует преемственность. Неклассическая наука вовсе не уничтожила классическую рациональность, а только ограничила сферу ее действия. При решении ряда задач неклассические представления о мире и познании оказывались избыточными, и исследователь мог ориентироваться на традиционно классические образцы (например, при решении ряда задач небесной механики не требовалось привлекать нормы квантово-релятивистского описания, а достаточно было ограничиться классическими нормативами исследования). Точно так же становление постнеклассической науки не приводит к уничтожению всех представлений и познавательных установок неклассического и классического исследования. Они будут использоваться в некоторыхпознавательныхситуациях,толькоутратятстатусдоминирующих и определяющих облик науки.

«Открытая» и «закрытая» рациональность. При анализе рационализма необходимо обсудить и вопрос об опасности «отчуждения» теоретического мира от живого человека, превращение мира науки в некую самодовлеющую суперструктуру. Свойственное рациональному

– 125 –

сознанию стремление к схематизации образа мира может приводить к его отчуждению от многокрасочной действительности с ее противоречивыми тенденциями. При определенных условиях идеальные конструкции науки могут превратиться в догму, которая выступает в качестве «идеального плана», программы, проекта тотального преобразования действительности — общества, людей, природы. Не зря Н. А. Бердяев подвергает критике науку с позиции своей «философии свободы», обвиняя ее в бездушии и бездуховности.

Вкакой-тостепениэтитенденцииприводиликдискредитациираци- ональностикактаковой,порождалиискаженныепредставленияопоследней. Между тем именно в нашей современной драматической ситуации жизненнонеобходимаподлиннаякультурарациональности,проникнутая духом ответственности и самокритичности, бескомпромиссного анализа реальной ситуации. Четко сознавая вред догматических и конформистских деформаций рациональности, не надо также забывать и о вполне реальных опасностях антирационалистических тенденций, которые могут составлять питательную среду для агрессивных авторитарных идеологий фашистско-популистского, расистско-националистического или религиозно-фундаменталистского типа. Конструктивная критика скепсиса или негативизма должны преодолеть неправомерное сужение образа рациональности, сведение ее к частным, узким, ограниченным или даже искаженным формам.

Анализируя проблему рациональности в целом, следует исходить из многообразия форм рациональности, из определенного спектра возможностейреализациипринциповрациональности.Исходнымможет стать различение закрытой и открытой рациональности. В своей основе оно характеризует различные способы работы с концептуальными конструкциями рационального сознания в науке и философии. В реальной рационально-познавательной деятельности тесно переплетены и органически взаимосвязаны два ее типа. В деятельности первого типа осуществляется познавательное движение внутри некоторойзаданнойконцептуальнойсистемы.Такаядеятельностьисходит из определенной совокупности выраженных с большей или меньшей степенью эксплицитных предпосылок и положений, лежащих в основанииэтойсистемы,определяющихеерамкииструктуру.Этадеятельность предполагает уточнение входящих в концептуальную систему абстракций и понятий, выявление новых связей между ее элемента- ми,экспликациюимеющегосявнейрационально-познавательногосо-

– 126 –

держания. Наиболее ясный пример — дедуктивный вывод следствий из посылок (в дедуктивно-аксиоматической теории), ассимиляция новой эмпирической информации в рамках данной концептуальной системы, объяснение и предвидение на ее основе и пр.

Пользуясь известным термином Т. Куна, можно сказать, что описанная выше деятельность является деятельностью внутрипарадигмальной, то есть осуществляется в рамках известной парадигмы. Пределы этой «внутрипарадигмальности», закрытости концептуального пространства могут быть различными. Это может быть парадигма в собственном смысле, но это может быть и деятельность

врамках какой-либо теории, концепции, гипотезы и т. д. Во всех случаях исследовательский поиск происходит в «закрытом» концептуальном пространстве некоторых утверждений, выступающих

вданном познавательном контексте как исходные, не подлежащие критическому анализу постулаты.

Было бы ошибочно недооценивать научную и практическую значимость такого рода деятельности, тем более что в реальной, фактически существующей науке количественно она преобладает. Неправильно также интерпретировать ее как нетворческую деятельность. Пользуясь термином психологии, можно было бы охарактеризовать эту деятельность как «репродуктивное творчество». Оно подразумевает ассимиляцию познавательного содержания в рамках уже существующих фиксированных концептуальных норм, смыслов, предпосылок, а также уточнение самих этих норм. Рациональность такого рода и можно характеризовать как «закрытую» рациональность.

Таким образом, «закрытая» рациональность характеризуется утверждением уже существующей концептуальной позиции, ее разработкой и распространением. В контексте же практической деятельности «закрытая» рациональность, выступая как идеальный аспект, программа практики, связана с целесообразностью этой деятельности, с ее направленностью на определенный зафиксированный конечный итог, эффект. Творческий конструктивный характер такого рода рациональности проявляется в отыскании наиболее эффективных путей и средств достижения уже поставленной ранее цели.

Зачастую упомянутые выше формы «закрытой» рациональности отождествляют с рациональностью вообще, соответственно деформации «закрытых» форм рациональности приписываются рациональности как таковой. Преодоление же недостатков «закрытой» рацио-

–127 –

нальности и возникающих на ее основе деформаций ищут при этом за пределами рациональности, в сфере внерациональных форм сознания. Между тем «закрытой» рациональности и в познавательной, и в практической деятельности противостоит тот тип рационального сознания, который правомерно назвать «открытой» рациональностью. Последняя предполагает способность выхода за пределы фиксированной системы готовых познавательных координат, за рамки жестких конструкций, ограниченных заданными исходными смыслами, абстракциями, предпосылками, концептуальными ориентирами и пр. Обязательным качеством, отличающим «открытую» рациональность от «закрытой», является установка на критический рефлексивный анализ исходных предпосылок тех концептуальных систем, которые определяют основу данной познавательной позиции, ее «парадигмы». «Открытая» рациональность тем самым предполагает перманентное развитие познавательных возможностей человека, горизонтов его постижения реальности. Такая предметно-содержательная установка на все более глубокое проникновение в реальность, не ограниченное какими-либо заданными априорными структурами, реализуется через радикальную критическую рефлексию над любыми парадигмами, над любыми «конечными» (выражаясь гегелевским языком) картинами

исхемамимиропониманияимироотношения.Напряженностьтворческих усилий сознания, направленного на неограниченное постижение человеком окружающего его мира, связанного с максимальной открытостью перед этим миром в критической рефлексии по отношению к любым фиксированным «конечным» позициям мировосприятия,

исоставляет существо рационально-рефлексивной культуры на высоте ее возможностей, является неотъемлемой ценностью нашей цивилизации (несмотря на все ее проблемы и издержки).

«Открытая» рефлексивная рациональность преодолевает и ограниченность закрытой рациональности, и те деструктивные, вырожденные формы псевдорациональности, которые возникают при догматизации закрытой рациональности. Именно сведение рациональности к этим формам сознания и приводит к ее противопоставлению свободе, риску, «поступку», напряженности усилий личностного сознания и т. д. «Открытая» же рациональность с необходимостью предполагает все эти факторы.

В истории философии различению закрытой и открытой рациональности в известной мере соответствует разграничение рассудка

– 128 –

и разума в немецкой классической философии у И. Канта и Г. Гегеля. Во всяком случае, в понятиях рассудка и разума можно выделить признаки, соответствующие различению закрытой и открытой рациональности. Так, и для И. Канта, и для Г. Гегеля рассудок выступает как интеллектуальная деятельность в рамках определенных фиксированных форм мысли, «конечных определений мысли» (по выражению Г. Гегеля), осуществляет нормативно-ассимиляционную функцию по отношению к материалу чувственности. «Разум» же, по Г. Гегелю, — это рациональность, способная к творчески-конструктивному развитию своих позиций в результате самокритики при обнаружении каких-либо данностей, не укладывающихся в рамки этих позиций. Правда, в истолковании Г. Гегеля этот процесс развития мысли выступает как последовательное утверждение одной исходной заданной позиции. На самом же деле развитая, открытая рациональность предполагает столкновение и взаимообогащение способных к самокритике и, в то же время, к риску принятия на себя свободной ответственности равноправных познавательных позиций.

В философии науки XX столетия идея принципиальной открытостирациональностинапределееевозможностейполучилавыражение во взглядах К. Поппера и его сторонников. Как известно, К. Поппер считал,чтокритериемнаучнойрациональноститойилиинойконцепции является не просто подтверждаемость, а способность выдержать критическое испытание в столкновении с возможными контрпримерами. Исходная идея, известная как принцип фальсифицируемости К. Поппера, послужила предпосылкой для преодоления тезиса логических позитивистов о принципиальном противопоставлении при методологическом анализе научного знания так называемого контекста оправдания и контекста открытия. Она оказалась продуктивной также для разработки методологических критериев и схем совершенствования и развития научного знания в процессе его столкновения с контрпримерами. Это направление исследований, связанное с именем И. Лакатоса, привело к ряду оригинальных и конструктивных идей, полезных для анализа различных стратегий развития научного знания в рамках исследовательских программ и сопоставления конструктивных возможностей последних. В то же время, несомненно, интересные методологические модели, разрабатываемые на основе охарактеризованного выше подхода, вызвали достаточно обоснованную критику за их претензии на универсальную нормативность.

– 129 –

Следует признать безусловную заслугу «критического рационализма» К. Поппера и его последователей в том, что они подчеркнули значение «открытости» и самокритичности в качестве обязательного признака подлинной рациональности и научности. Вместе с тем, приходится согласиться, что их опыт свидетельствует о невозможности выразить саму эту идею в виде какого-то нормативного, объективированного в жесткой логико-методологической форме критерия. Установка на открытость, самокритичность рационального сознания скорее может существовать в виде некоего императива, который реализуется личностными усилиями носителей рационального сознания в конкретных ситуациях (наподобие императивов нравственного сознания).

Выработка познавательных идеалов миропонимания органически связана с формированием смысложизненных установок, идеалов мироотношения; исходные истины рационального «миропонимания» становятсяосновойдлярегуляцииреальногоповедениялюдей.Вданномслучаерациональность,вотличиеотеепозитивистскойинтерпретации, никоим образом не является этически нейтральной. Существует взаимообусловленность: подлинно рациональное миропонимание определяет исходные установки мироотношения, но, с другой стороны, (и это очень важно учитывать) проблематика смысложизненных ценностей и идеалов человека, исходных ориентиров его мироотношения задает предметную направленность рациональному познанию. Предметом подлинно рационального познания может стать только то, что воздействует на исходные принципы мироотношения, самореализации человека в мире. Иначе говоря, рациональность обладает ценностью для культуры постольку, поскольку она выполняет функцию познания мира, одновременно выступая как орудие духовного совершенствования человека в процессе выработки им исходных смысложизненных ориентиров.

Представление о мире как о совокупности объектов, лишенных всякой субъективности, одушевленности, внутренней активности, движение частиц которого однозначно детерминируется механическими законами, не может вместить в себя образ человека как субъекта свободной воли, наделенного способностью целеполагания, самодетерминации. Возникает дуализм природного мира и человека, который является характерной чертой европейского сознания Нового времени и который не знаком античности, Средневековью или вос-

– 130 –