Выпуск 3

3.«Три кисти»

Вяпонской культурной традиции существует заимствованнаяиз Китая практика, которая заключается в выборе трёх самых лучших каллиграфов того или иного времени, если это самое время подарило истории таковых. Практика этапоявилась в Японии сравнительно недавно, во время Мэйдзи, нопервая отобранная «тройка лидеров» относится к эпохе Хэйан. Точнее сказать, выделяют дватипа троек:

«три [мастера] кисти» («сампицу») и «три следа [туши]» [«сансэки»). К последним относится всего одна тройка: это жившие в эпоху Хэйан Фудзивара-но Юкинари/Кодзэй(j|jgf ffjfc, 972—1028), Фудзивара-но Сукэмаса/Сари (ЦЩЦЕШ* 944—998) и ужеупомянутый Оно-ноМи- тикадзэ/Тофу [^щ лщ, 894—967).

«Три кисти» образуют более длинный список, составленный хронологически;небольшим исключением являютсятрое каллиграфов, объединённые по принципу принадлежности кодной дзэнской школе.

1.период Хэйан (794—1185):

a.Кукай (2g#f, 774—835),

b.Татибана-но Хаянари [Щ%&Щ, 782—842),

c.император Сага (üflÖclb 786—842);

2.время Канъэй (1624—1643), период Эдо (1603—1867):

a.Хонъами Коэцу (^ртезШ» 1558—1637),

b.Коноэ Нобутада (йШн53". 1565—1614),

c.Сёкадо Сёдзё №ШШШ> 1582—1639);

3.Обаку (японская школа дзэн-буддизма, основана в 1654 году, период Эдо):

a.Ингэн Рюки (йШЙШ» 1592—1673),

b.Мокуан Сёто (т|сяИ*1§. 1611—1684),

c.СокухиНёицу(@р^$ц^, 1616—1671);

4.время Бакумацу (1853—1867), конец Эдо:

a.ИтикаваБэйан (гШШаь 1779—1858),

b.НукинаСуо (ЩЖ^, 1778—1863),

c.Маки Рёко (#^йВ, 1777—1843);

5.период Мэйдзи (1868—1912):

a.Накабаяси Готику (t|:i^^fj, 1827—1913),

b.Кусакабэ Мэйкаку (g Т§|5м|||, 1838—1922),

c.Ивая Итироку (jft^—А. 1834—1905);

6.период Сева (1926—1989):

a.Хибино Гохо (рй^ЯРЩЦ» 1901—1985),

b.Тэсима Юкэй (^ft^jgp, 1901—1987),

c.Нисикава Нэй (®j||3p, 1902—1989).

Таким образом, Нисикава Нэй входит в последнюю тройку «сампицу», что ставит его в один ряд с выдающимися мастерами прошлого. В шутку можно предположить, что отец Нэя, Нисикава Сюндо (ШЛ№М» 1847—1915), сам будучи выдающимся каллиграфом своего времени и состоя в дружбе с «тремя кистями» эпохи Мэйдзи,непотеснил никогоиз них только потому, что, видимо,решил оставить место сыну, предвидя его судьбу и посчитав, что два представителя на одну семью в столь почётном списке—нескромно.

4. Бундзин и его жизненный путь4

Если попробовать составить библиографическую справку, наметить основные этапы жизни Нисикавы Нэя,то к тем сведениям, которые упоминаются в эссе Аоямы Санъу, необходимо добавить следующее.

Об увлечении каллиграфией с детства под влияниемНисикавыотца уже упоминалось. Далее, в 1925 году, в возрасте двадцати трёх лет, Нисикава Нэйзаканчивает университет Кэйо, отделение китайской словесности, где впоследствии преподаёт на подготовительном отделении. В 1933 году с группой единомышленников (в число которых входил и Аояма Санъу) Нэйосновывает каллиграфическое сообщество «Кэнсин»(fffcfjt). Далее, втечение трёхлет, начинаяс 1938 года, командированный в Китайв качестве специального научного сотрудника при МИДеЯпонии,он проходит обучение в Пекине, где изучает китайскую литературу и эпиграфику. С 1943 года Нэйзанимает должность профессораподготовительного отделенияуниверситета Кэйо, с 1946 становится лектором того же университета на факультете словесности. С 1947 по 1962 год, в качестве научного сотрудника Государственного музея Токио, ещё сильнее углубляется в изучение произведений китайскойкаллиграфии, в том числе хранящихся в музее. В 1948 году Нэйв рамках самой крупной ежегодной выставки японского искусства «Ниттэн» учреждает номинацию «каллиграфия» и входит в состав жюри по отбору участников в этой номинации. С 1950 года каллиграф становится ведущим общественным советником «Ниттэн». В 1955 году каллиграф получает премию «Ниттэн» за парную надпись в стиле рэйсё (см. рис. 1), а в 1958 становится членом совета этой премии. С 1959 года Нэй занимает должность профессораТокийского образовательного университета (ныне университет Цукуба). В 1960 году, защитив упомянутую в эссе Аоямы диссертацию натему «ПисьменадинастииЦзинь, обнаруженные в Западных Землях: исследование письма с историческойточки зрения»,Нэйста-

жении всей жизни НисикаваНэйсовмещал каллиграфическую практику с научными подходом — разысканиямив области истории и теории иероглифической письменности. В многочисленных альбомах и собраниях работ мастера содержится немалое количество цветных рисунков тушью в традиционной китайскойманере, а также набросков вполне в европейской традиции, предварительных этюдов будущих каллиграфических работ5, о которых зппоминает Аояма Санъу.

По китайским канонам,основнымидостоинствами благородного мужа являются три умения: живопись тушью, каллиграфия и сочинение стихов. Стихов, насколькоизвестно,втворческом наследииНисикавы Нэя не обнаружено. Однако если стихосложение заменитьна-

писанием научных трудов, то Нисикаву Нэя с полным правом можно именовать эпитетом «бундзин»(кит. «вэнъжэнъ»), то есть manofletters,

«человек письма» или «человек культуры». Аояма в своём эссе использует этот титул применительно к Чжао Чжи-цяню, наиболее высоко ценимому Нэем китайскому каллиграфу. В свою очередь, «бундзином» считали Нэя современные ему китайские ценители и знатоки каллиграфии, что для китайцев по отношению к японцам — редкость, для японца же заслужить такой почётный титул со стороны Великого Со- седа—большая честь.

Поистине, каллиграф и учёный Нисикава Нэй был «человеком письма» во всех смыслах этого слова: последнее изданное на сегодняшний день полное собрание научных сочинений каллиграфа составляет десять томов, не говоря о многочисленных альбомах с каллиграфическими работами.

Рис. 2. Нисикава Нэй. «Мокудзэн тоситэ варау»

Помимо письма, преподавания и научной деятельности Нисикава Нэй занимался изданием ежемесячника, посвященного каллиграфии. Журнал назывался «Сёхин»: сокращение от «седо сакухин» («каллиграфические произведения»), но это слово само по себе можно более общо перевести как «Предметы каллиграфии», то есть и непосредственно «предметы каллиграфического искусства», и всё сопутствующее. Иероглифы заглавия для обложки каждого нового номера Нисикава традиционно писал собственноручно. В журнале публиковались научные статьи, исследования, в основном посвященные

китайским памятникам каллиграфии с переводами и комментариями к ним; в специальных номерах помещались копии выставочных работ каллиграфов-современников Нэя, участников и членов основных японских каллиграфических сообществ. Журнал был основан в 1949году ипросуществовал до 1981года [2].

5. Наследование китайской традиции. Чжао Чжи-цянь

Небезынтересно чуть подробнее остановиться наличности уже упоминавшегося китайского каллиграфа поимени Чжао Чжи-цянь6 [Щ£-Ш> 1829—1884), ставшего главным каллиграфическим ориентиром для Нэя, но для начала нужно сказать несколько общих слово том, чтотакое наследование традиции в каллиграфии.

Как правило, каждый серьёзный японский каллиграф напротяжении своего творческого пути опирается на теили иныепамятники китайской каллиграфии. Поначалу опора этазаключается втом,что начинающий (даи продолжающий) каллиграф в качестве тренировки, «набивания руки», занимается переписыванием классических текстов как можно ближе кстилистике оригинала. Это занятие называется «ринсёк Всамом начале следуют «программные» каноны:например, уставной стиль (яп. «кайсё»,кит. «кгашду») таких мастеров династии Тан, как Оуян Сюнь (557—641), Янь Чжэн-цин(709—785) и Люй Гун-цюань (778—865) (которые, кстати, образуют одну из«троек» китайских каллиграфов), полускорописные (яп. «гёсё», кит. «син- шу») шедевры Ван Си-чжи (303—361), скоропись (яп. «сосё», кит «цаошу»)Чжан Сюя (658—747), Хуай-су (735?—800?) и такдалее. Одним из главных «букварей» длякаллиграфа является китайская «Пропись

тысячи знаков» (яп. «Сэндзимон», кит. «Цянъ цзывэнъ»), составленная придворным поэтом и каллиграфом Чжи-юном (ок. 557—617?). Этот текст насегодняшний день существует в самых разных стилях и написаниях самых разных каллиграфов, однако считается, что стиль оригинала восходит к манере Ван-Сичжи[3].

Примерно такова «обязательная программа». Далее чаще всего современный японский мастер-каллиграф выбирает один-единствен- ный основной стиль, относящийся к определённой эпохе (опятьже, часто китайской, если речь неидёт отрадиционно японской каллиграфии направления капа, то есть японская азбука), и создаёт свои работы, развивая этот стиль. Стиль этот, точнее сказать, уже авторский почерк, может восходить к самым разным исходным образцам: например, кзнакам неизвестного авторства набамбуковым планках (яп. моккан или тиккан)династии Хань, как в случае Нисикавы Нэя,

альная выставка, приуроченная к столетиюсо дня рождения Нисикавы Нэя. В качествесвоеобразного эпиграфа устроителисопроводили экспозицию следующимтекстом [4],который в данном случае хочется использовать в качестве эпилога итаким образом, опятьже, чужими словами, завершить рассказ ободном из самыхзамечательных каллиграфов Японии двадцатого века, а слова этого эпиграфа хочется адресоватькаждому, кто найдёт в себе силы и желание ознакомиться с творчествомвыдающегосямастера.

Идеальная каллиграфия в понимании Нисикавы Нэя

В каллиграфии есть какПрелесть,так и Прилежание.

Многие говорят: «Каллиграфия—дело сложное». Возможно, одна из причин этой сложности заключается в «Прилежании», то есть, в прикладной, практической сторонекаллиграфии. Для того, чтобы судить о каллиграфии,первым делом надо уметь её читать, но большинство людей не в состоянииразобрать даже полускорописи, не говоря о скорописиили древних печатях, а уж языкакитайской классики и подавно никто не знает. Для нас, воспитанных в культуре, основанной на иероглифическом письме, каллиграфия должна бытьсамым близким и понятным искусством, однако большинство людей совершенно отказываются воспринимать письмо по причине того, что попростуне способны сквозь негопродраться. Не знаю, может быть, такое положение дел вызвано тем, что в образовательные программы больше не включаютизучение ипрописывание канонови не учат критическомуанализу письма, трудносказать.

К слову, идеал каллиграфии в понимании Нисикавы Нэя заключался вовсе не в механическом набивании руки посредством школьных прописей инее принадлежности какому-тоопределён- ному направлению; идеальной ему представлялась та каллиграфия, которая занимает центральное место среди трёх благородных занятий — «поэзия-каллиграфия-живопись»— к овладению которыми стремились китайские люди культуры. Речь идёт о той каллиграфии, в основе которой лежит образ жизни, неразрывно связанный с философией, литературой и, в конечном счёте, верой.

Такс какой же стороны лучше всегоподойти к каллиграфии Нисикавы Нэя? Попробовать уследить за порядком черт, с которым выписаны его знаки, или же приобщиться к его эстетическим критериям, попытавшись проникнуться опытом мастера? Поистине

многое заслуживаетпристальноговнимания: баланс между свободным и заполненным тушью пространством на бумаге; пульс, возникающий благодаря растёкам, пятнам туши и, наоборот, сухим прогалам; наконец, просто красивый почерк.

Конечно,для того, чтобы полностью оценить каллиграфию человека культуры, в которой и в которомНисикава Нэй видел свой идеал,необходимо обладать теми же знаниями, способностями ипониманием красоты, которыми был наделён мастер. Это, безусловно, так,но прелесть, которуюявляет собой его каллиграфия, можно попытаться прочувствовать, основываясь и на своём личном опыте. Взглянуть своими глазами, вынести свою оценку, подойти со спокойным сердцем.

Списоклитературы

1.Аояма Санъу. Нисикава-сэнсэй // Седо Кэнкю.Токио, 1989.

2.Нисикава Нэй. Иэндзассан (Собрание разных текстов из прекрасного сада). Токио: Нигэнся, 1989.

3.БелозёроваВ. Г.Искусство китайской каллиграфии. М.: РГГУ, 2007.

4.Сё-но кёдзин Нисикава Ясуси. Сэйтан хякунэн кинэн токубэцутэн. Classicism inmodernity: The Calligraphy ofNishikawa Yasushi. (Специальная выставка, приуроченная к столетию содня рождения каллиграфа. Аннотация к выставке). Токио, 2002. Режим доступа— http://event. yomiuri. co.jp/2002/S0142/index. htm,—свободный.

Примечания

1 Другое чтение его имени— Нэй, об этом ниже.

2Здесь идалее переводы мои. — А.Б.

3Часто цитируемая ииспользуемая в каллиграфической практике фраза из «Суждений и бесед» Конфуция.Воригинале: {::#й?.

4Более подробно основные факты биографии Нисикавы Нэя изложены в [2].

5Вообще, ни для китайской, ни для японскойкаллиграфической традициинехарактерна практика,предполагающая наличие предварительных набросков. Копий, вариантов, попыток написания одного итого же текста может быть множество, но каждый раз произведение пишется «счистого листа». Всилу того, что поздние работы Нэятяготели к абстракции, это уже не было каллиграфией вобычном, традиционном смысле, следовательно, исам процесс создания произведения приобретал новые черты. Предварительные наброски, в первую очередь, были необходимы автору для выбора наиболее удачного композиционногорешения. Неисключено, что такой новаторский, аналитический и в чём-то даже деконструкторский подход (по наброскам видно, что исходное элементное строение иероглифа может быть разрушено

или сильно изменено в угоду изобразительным эффектам целого произведения, см., например, его программную работу «Мокудзэн тоситэ варау» («Молча улыбаюсь»), рис. 2) был продиктован влиянием западных художников-аб- стракционистов (в первую очередь Пикассо и Миро).

6 Подробнее об этом каллиграфе см.: БелозёроваВ. Г. Искусство китайской каллиграфии. М.: РГГУ, 2007. С. 343—346.