Выпуск 3

...Недавноминистр земледелия Муцу остановился проездом в Акаси на ночь в гостинице; в соседней комнате ночевали купцы, которые пригласили гейш и кутежом с ними не давали спатьрешительно никому; Муцу, выведенный из терпения, послал за тайкомоци12 — прийти с большим барабаномк нему в комнату —ив аккомпанемент к балалайке и пению гейш раздался неумолкающий оглушительный трескбарабана, потопивший все звуки; это заставило, наконец, купцов прекратить свою музыку, или перевести место кутежав другое пространство [Т.II.С. 550].

Однако к цитре кото, являющейся одним из самых ярких представителей японской музыкальной культуры, своего рода ее репрезентантом, владыка испытывал настолько живой интерес и глубокое почтение, что в 1902 г. по его инициативе был создан класс игры на кото в женской школе при ТокийскойПравославной Миссии. Обучение было поставлено весьма серьезно; по окончании курса женской школы воспитанницамвыдавались соответствующие свидетельства, а успехи учениц обязательно демонстрировались на выпускных торжествах.

...В заключение выпускные пели прощальную свою песнь школе — четыре строфы стиховсвоего сочинения, весьма милых и трогательных. Затем следовала, в первый раз нынче, игра на кото: принесли четыре инструмента, и на них сыграли учительницаЕвфимия Ито и три ученицы четвертогокласса весьма стройно. Им даны свидетельстваоб окончанииими ученья на кото (Дневник от 24 июня/7 июля 1903 г). [Т. IV. С. 828].

Добавим, что вышеупомянутый Комитет по изучению музыки — Онгаку Торисирабэ Гакари — под руководством Идзава Сюдзи провел немалую работу пообработке иусовершенствованию популярных пьес музыки для кото,подготовив к изданию сборник подназванием «Сокёку сю» («Сборник музыки для японского кото»), который был опубликован в 1888 г. Токийской Академией музыки как пособие для публичных школ, в которых ведется изучение традиционной музыки. Все пьесы вданном сборникепредставляли собойкомпозиции для голоса в сопровождении кото и были даны в европейской (пятилинейной) нотации. Поскольку преподавание музыки и хорового пения в Миссии велось с использованием именно такой нотации (объяснение этой системы составляло одну из основных трудностей обучения японцев нотной грамоте), а также потому, что Миссийскаяженская школа вполне подпадала под вышеозначенное определение, можно предположить, что, хотя о. Николайв Дневниках не приводит названий исполняемых на кото композиций, основу репертуара воспи-

310 H. Ф. Клобукова (Голубинская)

танниц женской школы составляли пьесы именно из вышеупомянутого сборника13.

Помимо цитры кото, воспитанницы учились играть на фортепиано и фисгармонии, в чем делали значительные успехи, а также изучали хоровое пениеи музыкальную грамоту, благодаря чему можно сказать, что программа музыкального образования в женской школе Миссии была в то время одной из самых глубоких и разносторонних.

Профессор РафаилГуставович Кёбер... в Женскойшколе прослушал игру Надежды Такахаси14 и задал дальнейшийурок на фортепьяно. Слушаяпревосходную игру Надежды, одобренную и самим Кёбером, я не мог не выразить ему искреннейблагодарности: «Никогда и не воображал, что услышу японку, хорошо играющуюна фортепьяно,— и между тем, вот теперь на самом деле вижу это; исключительно этимМиссияобязанаего9РафаилаГуставовича, доброте, ис-

тинной, бескорыстной, в полномсмысле прекрасной доброте».., (Дневник от 11/23 июля 1897 г.) [Т.III.С. 559].

Заметим попутно, что обучение двухголосному пению под фортепиано или орган и западной пятилинейной нотации, проводимое в Миссии с конкретной целью воспитания певчих для церковных хоров, вполне соответствовало принципам всеяпонской образовательной программы, о которой мы упоминали выше. Более того, в провинциальных православных храмах обучение церковному пению давало любопытные результаты:

Молодой христианин из Тега... в восхищении,что учитель церковного пения Исаак Масуда пожил там и поучил церковному пению, — дети и подростки все теперь поют субботнюю и воскресную службуотличнои постоянно упражняютсяв пении; приобретение фисгармонии очень способствует оживлению;зато христианские детитампо пению лучшиев школах, иихзаэто оченьхвалят.. (Дневник от 28 марта/9 апреля 1897 г.) [Т.III.С. 496].

Наконец, одной из самых ярких страниц музыкальной жизниТокио эпохи Мэйдзи была, несомненно, русская духовная музыка в исполнении хора Токийской Православной Миссии, явление по тем временам уникальное для Японии. Известно, что становление православного певческого канона в Японской Церкви и создание профессионального церковного хора было осуществлено благодаря титаническому труду владыки Николая, в течение полувека неустанно переводившему богослужебные книги на японский язык, делавшему, совместно с русскими регентами Я. Д. Тихаем, а затем Д. К. Львовским, хоровые переложения песнопений Всенощного бдения, Боже-

ственной литургии, молебнов, треб, праздничных службит. д., издававшему нотные сборники одно- и двухголосного пения, неустанно наставлявшему и опекавшему хор и певчих Миссии и провинциальных приходов. Страницы Дневника пестрят упоминаниями отом, как прошла та или иная церковная служба и как при этом пел хор. Напрмер, в Дневнике от 9/22 апреля 1905 г. читаем:

С6-ти часовЛитургия. Пели на клиросестаршие семинаристы

ипопросились пропеть «Херувимскую»,«Милость» и «Отче Наш» по-русски. Я позволил«Херувимскую» и «Отче Наш». Пропели превосходно, хоть бы и русским семинаристамтак. Классы двухголосного пения видимо,приносят пользу;ученики научились владеть своими голосами.[Т.V. С. 221].

О. Николай очень радовался, когда слышал стройное молитвенное пение, и, несомненно, ему было приятно слышать похвалы вадрес своих певчих состороны каксоотечественников, так имиссионеров иных христианских конфессий, живших в Токио, которые очень любили русское хоровое пение15.

Вчера вечером однадама—протестантка, тоже хотелабыть у всенощной, но, нашедши собор запертым, зашла ко мне; эта,как видно,наслушалась уже нашегопения;говориламне: «Когда мнебывает печально, я вспоминаю вашепение, иэто утешаетменя» (Дневник от 23 декабря 1908/5 января 1909 г.) [Т.V. С. 477].

Кроме того, хорТокийской Православной Миссии часто получал приглашения спеть небольшие духовные концерты ивнемиссийских стен. О. Николай, какправило, не возражал:

ПетрИсикава, редактор,приходил;просилпозволенияхору пропеть несколькопесней наших на благодарственном концерте. Просят иностранные миссионеры о сем; очень нравится им нашецерковноепение.Концерт будет 15-гофевраля нового стиля, в субботу, на Масленой. Зная что у нас в субботу всенощная, просятв девять часов вечера,когдавсенощная кончится.Пусть пропоют; дело доброе...Димитрий Константинович Львовский не хочет идти, но он наставит Алексея Обара, который тоже отличноуправит хором. Могут пропеть «НарекахВавилонских», чтоонипоют претрогателъ- но,«Избранной»—печального напева,сочинения ЯковаДимитриевича Тихая, «Достойно», прекраснопереложенное. Набольшее едвалибудет время.— Участвует в концерте, междупрочим, Рафаил Густавович Кёбер; фортепьяно— его часть (Дневник от 18/30 января 1896 г.)

[Т. III.С. 246].

Однако не все было так безоблачно. Вот еще цитата:

За всенощной был некто Ювачев Иван Павлович, командир амурского парохода, едущий вРоссию... Говорил, —до слезрастрогало наше пение. Совершенно то же самоеутром сказал Громбчевский, католик,утершийнавернувшиеся слезыдаже и во времяразговора о сем...

Итак,пениенашесильнотрогающее, или богомольцы легко трогающиеся?Судяпо тому,как сегодня небрежно пели, и иногда безобразно кричали или пищали, конечно, — последнее(Дневник от 19 апреля/1 мая 1897 г.) [Т. III.С. 512].

О трудностях, сопутствовавших формированию и становлению хорового искусства в Японии,начало которого, несомненно,былоположено русским православным певческим каноном, свидетельствуют многочисленные записи в Дневниках, посвященные ошибкам, недочетам, даже катастрофам во время пения церковных служб:

Торжественность праздничной всенощной и молитвенное настроение духа испорчены были дурным пением. Львовскийв Посольстве, АлексейОбара, единственныйрегентиз японцев, лежитбольноьц правилправымхоромИннокентийКису, этотбездарный quasiрегенпгц несмотряна то, что учился в России, в Певческой капелле, и что многолет все же регентствует, не умеет тоназадать и не смыслит, как поправить, когда заразняпь На «Ныне отпущаеши» так расползлись все певчие— кто в лес, кто по дрова— и так заорали,что я в ужас пришел, и бежалбы из Церкви, если б не был в облачении. И всю всенощную то там, то здесь заразняпь А в Церкви иностраннык миссионеров и миссионерок еще больше собралось,чем наших христиан, — и все именно слушать пение приходят.Показал им Кису наш хор с новойстороны (Дневник от 24 декабря 1907/ 6 января 1908 г). [Т.V. С. 345].

Однако, по зрелому размышлению, не стоит искать причины подобного плохого пениятолько в нерадивости и немузыкальности японских певчих. Причина сложностей, связанных с обучением партесному (то есть четырехголосному) пению, кроется, как нам кажется, в самом музыкальном менталитете японцев,кардинально отличающемся от того звукового мышления, которое присуще славянским народам. Японская музыкальная культура не только необычайно богата, она вокальна по своей природе и в своей основе, однако гармоническое хоровое многоголосие ей не свойственно. Те жанры хоровой музыки, которые существуют в японской традиции (хоровое пение во время синтоистских и буддийских богослужений, хор театра Но, народное хоровое пение), относятся к гомофонному (унисонному) хоровому стилю. Гармония же как вертикаль, образованная консонантнымисозвучиями, японской музыкальной традиции не присуща; кроме того,

в японском хоровом многоголосии точность интонации и совпадение тембров не обязательны в силу абсолютной ценности каждого отдельного звука. В русской же православной хоровой традиции, которая к концу XIX в. сложилась как симбиоз одноголосного знаменного роспева и партесного (многоголосного) пения, напротив, первостепенное значение придается безупречному интонированию и нерасчлененности хорового звука, — хор должен петь («дышать») как один человек. Научить так петь людей с инымтипом музыкального мышлениякрайне сложно. Помимо этого, крайне сложно научить певчих петь хотя бы и на два голоса в рамках определенной гармонической функции, объяснить им само понятие гармонической вертикали, поскольку таковое в их вокальной культуре отсутствует в принципе. Поэтому создание к 1891 г. прекрасного четырехголосного хора Токийского Воскресенского собора, способствовавшего популяризации нового для Японии певческого жанра, а также порождение культуры одно-двух- голосного церковного пения в приходских храмах и молельных домах, о чем свидетельствуют многочисленные записи в Дневниках, можно с уверенностью назвать великим подвигом на ниве духовного музыкального образования. Истинная ценность церковного пения, его глубинная сущность находят свое выражение в столь же краткой, сколь и прекрасной характеристике, данной владыкой Николаем в Дневнике от 11/24 октября 1904 г.:

Нужно только в Церкви внятно читать и петь, а молящемуся внимательноприслушиваться, — и целое море христианского научения вливается в душу — озаряет ум познанием догматов, оживляет сердце святою поэзиею, одушевляети движет волювслед святых

примеров [Т.V. С. 154].

Таким образом, на страницах Дневников равноапостольного высокопреосвященного владыки Николая, основателя и архипастыря Японской православной церкви, перед нами предстает удивительно разнообразный, пестрый, бурлящий событиями мир Японии эпохи Мэйдзи не только в словах и красках, но и в звуках, каждый из которых, в полном согласии страдиционной японскойэстетикой, прекрасен, самоценен и музыкален.

Список литературы

1.Бесстремянная Г. Е.Христианство и Библия в Японии. М., 2006.

2.Биографий композиторов с IV по XX век с портретами. Иностранный и русский отдел под редакцией А. Ильинского, польский отдел под ре-

4Справедливости ради отметим, однако, что Н. Фигнеру во время гастролей в Японии был 51 год, А. Лабинскому же — всего 36 лет, время расцвета певческого таланта и относительной «молодости» голоса. Общеизвестно, что по физиологическим причинам тенор как высокий по тесситуре мужской голос «старится» и теряет гибкость и широту диапазона намного быстрее, чем баритон и тем более бас. Напомним,что Ф.И.Шаляпину во время его триумфальных гастролей по Китаю и Япониив 1935—36гг. было больше 60 лет, но его уникальный бас звучал прекрасно.

5Подробнее об этом см. [11].

6Портрет самого К.М. Думчева долго неудавалось отыскать; в архивеМосковской государственной консерватории сохранилось личное дело исполнителя, однако фотографического портрета (как втайне надеялся автор) там не оказалось.Темне менее благодаря упорству и помощизарубежных коллег удалось связаться с потомственным уфимским фотографом Н. Ю.Посниковым,

вархиве которого сохранилась фотография юного КостиДумчева («мальчика соскрипкой»).Фотографиябыла подарена его деду,Н.Е. Пикачеву,в 1894 г. во время гастролей юного скрипача в Уфе, идо настоящего времени нигде непубликовалась. На обратной стороне — надпись рукой К.М.Думчева: «Напамять Николаю Егоровичу Пикачеву от Кости Думчева. Прошу не забывать меня». Автор выражает сердечную признательность Николаю Юрьевичу Посникову за возможность ознакомиться с уникальным иконографическим документом.

7За время своего пребывания в Японии (сиюняпо август 1918 г.) Прокофьев дал три авторских концерта — два в Токио (в здании Императорского театра) и один в Иокогаме.

8Интересно,что БоЦзюив «Собрании экзаменационныхтем»(«Лес тем» — «Цэлинь»), рассуждая о новой и старой музыке и восстановлении произведений древности, говорит следующее: «Правитель умиротворяет духови людей, облагораживает нравы и обычаи именно тем, что совершенствует правление и радует сердца народа, а не тем, что изменяет ноты и ищет совершенства в звуках». [ 10. С. 212]. Другими словами, предпочтение новых музыкальных течений и исполнение музыки нового времени не может навредить госу-

дарству при мудром и гармоничном управлении государством.

9Цит. по: [15. С. 57] / Пер. мой.— К К

10В настоящее время марка музыкальных инструментов «Ямаха» известна во всем мире благодаря не только высочайшему качеству своей продукции, но и уникальным звуковым характеристикам. Заметим также, что в 1927 г. ученик Торакусу Ямаха Коити Каваи (1886—1955), который работал на фабрике «Ямаха» c i l лет, в том же городке Хамамацу, где находится головное предприятие «Ямаха», основал компанию «Каваи» по производству музыкальных инструментов. Там же находится фабрика по производству роялей «Роланд». Вплоть до настоящего времени в Хамамацу выпускается 100 % японских клавишных музыкальных инструментов.

11Из опыта личного общения с японскими музыкантами автору известно, что сямисэнпо сравнению с кото, бива и сякухати считается инструментом более низкого статуса, несмотря на то что принадлежит к классическому

инструментарию и составляет вместе с кото и сякухати классическое трио санкёку.

12Тайкомоти — шут, скоморох, играющий на бочкообразном барабане тайко.

13Приведем названия некоторых пьес: «Химэ-мацу» («Сосновая дева»), «Хана-курабэ» («Битва цветов»), «Хотару» («Светлячок»), «Ута-но мити» («Путь песни»), «Ракубай» («Опадающие лепестки сливы») и т. д. Заметим, что знаменитая песня «Сакура», ставшая своеобразным музыкальным символом Японии, также впервые была опубликована именно в этом сборнике.

14Надежда Такахаси—одна из лучших выпускниц женской школыТокийской Православной Миссии; после выпуска осталась в школе преподавательницей, затем с 1903 г. была директрисой женской школы во вновь освященном Кафедральном соборе Благовещения Пресвятой Богородицы в Киото.

15Американский епископальный миссионер Джефферис даже пел одно время в правом хоре Токийского Воскресенского собора (см. Дневник от 26 марта/8 апреля 1905 г.) [Т.V. С. 217].

Разведка и японоведы:

становление осведомительной службы на Востоке и тематические задания

для Б. Д. Поливанова и Н. И. Конрада

Я. А. Шумилов

ДВГГУ (Хабаровск)

К началу второго десятилетия XX века японоведение в Россииподошло к качественно новой ступени развития. Это, в первую очередь, связано с именами выдающихся учёных — Н. И. Конрада, Н. А. Невского, О. О. Розенберга, М.Н. Рамминга и других1, окончивших восточный факультет Петербурского университета в начале 1910-х годов, а также их учителя по Практической восточной академии Д. М. Позднеева, много сделавшего для становения научного изучения Японии как в Петербурге, так и на Дальнем Востоке России2. Средилюдей, внёсших неоценимый вклад вотечественное имировоеяпоноведение,следуеттакже выделить талантливейшихисследователей своеговремени—выпускникаисторико-фи- лологического факультета Петербурского университета Е. Д. Поливанова3

иС. Г. Елисеева, единственного на тот момент иностранца, успешно закончившего Токийский императорский университет4. Как справедливо указывал В. М. Алпатов, «японисты предшествовавших поколений...

были прежде всего практиками, знавшими язык и реалии, но далёкими от науки»5.

Вто же время изучение Япониироссийскимивоеннымикуказанному периоду также претерпело существенные изменения. Как известно, во время русско-японскойвойны армия испытывала недостаток не только в специалистах по Японии,но даже в переводчиках с японскогоязыка. Поражение в войне привело не только к всплеску интереса к молодой азиатской империи,стремительно ворвавшейся в когорту мировых держав, но

ик появлению среди российских военных талантливых аналитиков, занимавшихся изучением Японии. Среди них особо следует выделить А. Н. Воскресенского6, проработавшего 12 лет морским агентом (атташе)

вТокио, докладные запискикоторого относительно военного потенциала Японии, экономической,финансовой и внутриполитической обстановки

встране отличались точностью и глубиной анализа. Также стоит отметить деятельность военногоагента В. К.Самойлова,занимавшего этудолжность в Токио до и после русско-японской войны7. Вместе с А. И.Руси-

ным, также служившим накануне войны 1904—1905 гг. морским агентом в японскойстолице8, эти фигуры являлись одними из ведущих знатоков Япониив органах оперативного руководства армии и флота,причём и Воскресенский, и Самойлов самостоятельно и довольно прилично овладели японскимязыком.

Количество военных специалистов, занимавшихся японским направлением на местах, также заметно увеличилось. Основную их массу составляли слушатели Восточного института во Владивостоке, периодически проходившие стажировку для улучшения своих знаний,

втом числе по японскому языку. При этом ряд офицеров получал возможность пройти практику непосредственно в стране изучаемого языка. Так, после окончания курса обучения во Владивостоке,

в1908 г. в Токио на годичную стажировку для усовершенствования знаний в японскомязыке был отправлен капитан Генштаба В. В. Кривенко, а в 1909 г. его командировка в стране была продлена ещё на один год9. На практику в Японию отправлялись и другие офицеры,

восновном из Приамурского военного округа (ПВО). Языковую подготовку офицеров округа курировал подполковник Крыжановский из Владивостокской крепости. Помимо Японии, штаб ПВО под предлогом языковых стажировок направлял офицеров-слушателей института в поездки в приграничные области, попутно давая задания по сбору сведений о военных приготовлениях соседей с использованием различных методов, включая фотосъёмку. Специалисты по японскому языку в основном работали на севере Корейского полуострова и по обе стороны корейско-китайской границы10.

Вместе с тем нельзя не указать на существенные недостатки подготовки специалистов по Японии в армейской среде. Обращал на себя внимание довольно низкий уровень организации языковых стажировок офицеров на Японские острова, в том числе ограниченный срок командировок, слабое финансовое обеспечение стажёров, отсутствие чётких учебных программ и экзаменов по итогам обучения, недостаточная проработка документальной стороны вопроса (офицеры приезжали в Японию в штатском как частные лица) и т. д.11 В центральном аппарате покатакже не появилисьпрофессиональныекадры, фундаментально занимавшиеся японским направлением, необходимость развития которого после поражения в войне 1904—1905 гг. остро ощущалось военными властями. Отражением этого явления стало стремление военного и морского ведомств привлекать к аналитической работе перспективных исследователей из гражданской среды, благо, как было уже отмечено выше, в отечественной науке появилась целая плеяда выдающихся японистов и востоковедов.