Выпуск 1

ках, принадлежат кисти Гу Кайчжи20 (иллюстр. 2). Они являют нам образ женственности того времени: мягкие, изящные позы, тонкие фигуры, полные грации, окутанные легкими, струящимися тканями, облегающими силуэт. Хрупкие, невесомые, словно небесные феи, с точеным овалом лица. Описания таких красавиц часто встречаются в произведениях периода Шести династий (III—VI в н. э.).

Живописные полотна, созданные в период Тан (618-907), наоборот, выделяются жизнеутверждающей красотой и полнокровностью образов. Чжоу Фан21 запечатлел знатных дам, одетых по последней моде, с высокими прическами, дородных, не- торопливо-изящных в своих движениях, с ликом, «что полная луна», с пышной грудью, тонкой талией и тяжелыми бедрами (иллюстр. 3, 4). Такая манера изображения присуща и фресковым картинам Танского периода, украшавшим могильные склепы, а также скульптурным фигурам трехцветной керамики (иллюстр. 5). Существует версия, что такой эталон женской красоты ведет начало с известной романтической истории, героями которой были танский император Сюань-цзун и его любимая наложница Ян Гу-фэй, отличавшаяся пышностью телесных форм.

Знаменитая красавица изображена на свитке Чжоу Фана после купания в одном из павильонов дворца (иллюстр. 6). Подробно выписано ее прозрачное покрывало, прикрывающее изнеженное тело, сложная прическа-туча, изящные черты лица и намек улыбки. Хотя этот образ и был несколько осовременен копиистом, однако не вышел за рамки танского канона красоты.

Образ прекрасной девы, запечатленный в китайской лирике древности и раннего средневековья, как и художественные образы, не был однотипным, он изменялся с появлением новых эстетических идеалов. Поэты воспевали образ женщины земной, затем на смену пришел образ женщины — «прекрасной дамы», каждым движением которой любуется поэт, и, наконец,

20Гу Кайчжи (344-406), мастер портретной и жанровой живописи, один из первых теоретиков китайского искусства.

21Чжоу Фан (вторая половина VIII в. — начало IX в.?) — художник эпохи Тан, известный мастер женского портрета.

женщины-феи, любовного идеала, воспоминания, сна, недоступного в жизни22. Они же говорили о моральных качествах, которыми должна обладать дама. Так, например, в песнях «Шицзина»23 основное внимание обращается на нравственные достоинства жены: верность мужу, умение вести домашнее хозяйство и соблюдать необходимые церемонии и т. д. В «Жизнеописаниях образцовых матерей» Лю Сяна разъясняются обязанности супруги: она должна «уметь приготовить пять яств, подать на стол вино и соус, ухаживать за свекром и свекровью, шить одежду». Отдельно подчеркивается, что «женщина поступает не как ей вздумается, а следует трем установлениям: в молодости слушаться отца и мать, выйдя замуж, слушаться мужа, а после его смерти — сына. Так требует этикет»24. Жена, не следующая этим установлениям, не могла оставаться в доме мужа. Позднее подобные конфуцианские догмы были перенесены и на японскую почву, приняты и переосмыслены в соответствии

ссобственными традициями.

ВIV—VII веках Япония поддерживала оживленные культурные и торговые отношения с государствами Корейского полуострова. Оттуда везли в Японию шелка, предметы культа и домашнего обихода. Вполне закономерно, что был воспринят и соответствующий эталон красоты. На сохранившихся фрагментах гобелена с изображением Рая (Тэндзюкоку мандала) (иллюстр. 7), вытканного мастерами китайского и корейского происхождения, проживающими в Японии, можно увидеть людей, одетых в корейское придворное платье того времени. Костюм,

вкоторый облачен принц Умаядо (более известный под именем Сётоку-тайси) на знаменитом посмертном портрете, должен быть скорее корейского типа25, однако на изображении перед нами (иллюстр. 8), возможно, более поздняя «реконструкция» художника периода Нара, сделанная уже под влиянием китайской модели.

22 Кравцова М. Е. Красавица — женский образ в китайской лирике (поэзия древности и раннего средневековья) // Проблема человека в традиционных китайских учениях. М., 1983,с. 153-162

В 1972 году в центральной Японии (префектура Нара) было обнаружено захоронение Такамацу-дзука. Согласно одной из распространенных гипотез, Такамацу-дзука является усыпальницей одного из сыновей государя Тэмму (672-686), однако для нашего исследования более важны сохранившиеся в гробнице фрески, на которых представлены придворные дамы конца VII — начала VIII веков.26 Фигуры изображены в костюмах, сходных с одеянием фигур на гобелене. Любопытно также, что фрески кургана Та- камацу-дзука имеют много общего с фресками кургана Сасал-ли и Санъёнчхон, с настенной росписью гробницы Сусин-на и Ток- хва-ри27, расположенных на территории древнекорейского государства Когурё28. Однако пропорции и позы придворных дам явно соответствуют канонам танской живописи — круглые овалы лиц с полными щеками, удлиненные узкие глаза, маленький рот с пухлыми губами (иллюстр. 9).

Возможно, таким образом менялось представление о красоте в Японии: сначала за идеал был принят корейский образец, когда же усилилось влияние китайской цивилизации, изменились современные каноны и были «скорректированы» каноны прошлого. В период Нара японцы с таким же энтузиазмом, как прежде корейскую, приняли китайскую культуру и государственное устройство. Административные и придворные обычаи и костюм были приведены в соответствие с континентальными образцами (иллюстр. 10). Однако необходимо помнить, что заимствование материковой культуры не было единовременным (а продолжалось на протяжении долгого периода) и целостным (и китайская, и корейская культура постоянно обновлялись). Нельзя также сказать, что японцы слепо копировали чужие традиции, поскольку «прижилось» только то, что не вступило в конфликт с местными социо-культурными ценностями и моральными устоями.

26 Нихон сисоран (Общее изложение истории Японии), Токио, 2003 . с.36.

2 7 Наибольший интерес представляет изображение закрытого эки-

2 8 Воробьев М. В. Указ. соч., с. 300 .

402История и культура традиционной Японии

Впериод Хэйан шло активное освоение и переосмысление полученных знаний. Япония в этот период как бы обратилась внутрь себя, политическая стабильность дала возможность обнаружить свою «эстетическую идентичность», способствовала выработке собственных эстетических идеалов и величайшему художественному расцвету.

Говоря об эстетическом каноне, сформировавшемся в этот период, нельзя не отметить, что он был достаточно «объемным», т. е. включал в себя не только внешние проявления красоты (описания нарядов, причесок, косметики), но и «внутренние» — набор определенных морально-этических качеств.

В эпоху Хэйан основные формы японского костюма изменяются (иллюстр. 11), они постепенно отдаляются от китайских образцов, приобретая свободную складчатую форму с множеством заломов и многослоиность (придворный костюм назывался дзю.ни хитоэ — платье двенадцати слоев), что делало его довольно массивным (иллюстр. 12). Ткани в костюме тщательно подбирались по цвету, фактуре и орнаменту согласно социальному положению, придворному этикету, времени года, торжественному случаю и т. д. Материалы отличала приглушенность, нежность оттенков, предпочтение стало отдаваться мелким растительным и геометрическим орнаментам, поскольку крупный узор терялся в многочисленных складках.

Из хэйанских источников явствует, что существовали различные виды костюма: кроме парадного платья были также домашние и ночные одеяния, дорожные, траурные платья и одежда для принявших постриг дам. Все они различались количеством слоев (надетых одно на другое платьев), расцветкой (например, траурные одеяния были только темных цветов: серого, коричневого, синего) и орнаментом.

Одежда была многофункциональна: она служила определенным статусным показателем, указывая на принадлежность дамы к сословию и рангу. По костюму хэйанской дамы можно было определить семейное положение дамы и ее статус внутри семьи, судить о ее благосостоянии, равно как и о ее вкусе — все зависело от подбора тканей, расцветок и узора. Однако цветовая гамма наряда красноречиво говорила не только о вкусе, но и о возрасте дамы. Например, яркие исподние одежды носили молодые дамы, дамы же в возрасте облачались в более темные,

пурпурные тона. Знатные дамы пропитывали свою одежду различными ароматами, для чего воскуривались специальные благовония, хранившиеся в горшочках.

Большинство описаний в литературных источниках также делает акцент на красоте и ухоженности волос. Еще встречается изображение высоких танских причесок (иллюстр. 13): «В пространстве, образованном занавесками, небольшой светильник ярко освещал ее как бы прозрачную кожу, и я подумала, что когда густые волосы государыни завязаны на затылке, это делает ее еще привлекательнее»29. «Волосы по торжественному случаю были красиво забраны наверх — точь-в-точь как на китайской картине»30. Однако подобные описания эпизодичны.

Складывается впечатление, что в этот период формируется новый эталон — длинные волосы. В «Макура-но соси», например, сказано: «Пряди разметанных волос льются по полу волнами— с первого взгляда можно понять, какие они длинные»31. Предпочтение явно отдается густым прямым волосам, а курчавые относятся к разряду того, «что считается претенциозно пошлым»32. «Густые пряди волос льются на одежду из блестящего шелка и рассыпаются свободными волнами, не оскорбляя глаз своим беспорядком»33 (иллюстр. 14).

Можно с уверенностью сказать, что волосы были предметом гордости хэйанских аристократок. «Блестящие, заботливо причесанные волосы девушки были подрезаны на концах, и, словно ровные метелки полевого мисканта, падали до самых пят, закрывая подол»34. «Занавес касается ее волос, ниспадающих блестящими прядями... сколь прекрасны эти волосы— густые вплоть до самых кончиков...»35.

Надо отметить, что длина волос была также своеобразным показателем социального статуса. Так,обычно придворные дамы носили длинные волосы, чуть длиннее собственного роста. Однако если дама удалялась от мирской суеты, становясь мо-

32 Там же, с. 175.

33 Там же, с. 213.

404 История и культура традиционной Японии

нахиней, то волосы ей довольно коротко остригали: «Госпожа Оомия тщательнее обыкновенного уложила подстриженные помонашески волосы»36. Волосы стригли не только уходящим от мира дамам. Девочкам регулярно подравнивали концы волос, для чего специально выбирался благоприятный день37.

Не всех хэйанских аристократок природа наделила густыми волосами, у некоторых они начинали выпадать с возрастом38, после рождения ребенка или после длительной болезни39. Для придания волосам густоты широко использовались накладки (шиньоны), причем накладка, сделанная из собственных волос, считалась довольно дорогим подарком40. Природный черный цвет волос дамы умело подчеркивали светлыми нарядами. Вот как описывает это Мурасаки Сикибу: «Я окинула взглядом придворных дам в белоснежных одеждах, сгрудившихся перед государыней, и отчетливое сочетание черного с белым напомнило мне превосходный рисунок тушью — темные волосы на белых одеждах»41.

Как видно из вышеприведенного уходу за волосами уделялось много времени. Немалая его часть — мытью, сушке (сушили волосы обычно лежа, расстелив волосы на полу) и расчесыванию. «Она лежала, раскинув мокрые пряди вокруг себя. Сохли они медленно, но не сбивались, не путались, а струились красивыми волнами»42.

Причесывать собственные длинные волосы, очевидно, было не под силу самим дамам, а, возможно, это занятие просто не соответствовало этикету, эту функцию брали на себя кормилицы, фрейлины или даже монахини: «Госпожу всегда причесывала монахиня, она попыталась распустить их сама, что оказалось довольно трудной задачей»43.

Расчесывание волос можно, пожалуй, назвать своеобразным

Белила использовались всеми дамами, особенно теми, кто пытался скрыть свой возраст. Но иногда результат получался прямо противоположный: «Дамы покрыли лица толстым слоем румян и белил, отчего примириться с их безобразной наружностью стало еще труднее. Они прикрывают волосами щеки, не подозревая, какое жалкое зрелище являют собой сзади, злоупотребляют красками»50.

Таким образом, получается, что косметика выполняла не только эстетическую, но и «защитную» функции, скрывая истинную внешность дамы от чужих глаз (недаром для этих же целей использовался веер или рукав). Использование дамой косметики являлось показателем ее аристократического происхождения. Наконец, за толстым слоем пудры можно было скрыть свой возраст или некоторые недостатки51.

Дамы, видимо, тщательно ухаживали за кожей, так как использование белил, вероятно, приводило к сухости и быстрому ее увяданию. Однако сведений о каких-либо косметических средствах в источниках встречается мало.

Считается, что хэйанские дамы выщипывали брови и вместо них на лбу наносились две широкие черты, что хорошо видно на свитках эмакимоно. Последним штрихом была помада: «Она наложила на губы ярко-алую помаду, тщательно причесалась и принарядилась».52

Если попытаться представить образ дамы, внешность которой была только что описана, то он покажется, возможно, слишком ярким: белое лицо, оттененное черными волосами, яр- ко-алые губы, начерненные брови. Но если принять во внимание, что в традиционном японском доме никогда не бывает прямых лучей света и все погружено в полумрак, то, возможно, эти броские акценты становились более мягкими.

В «Новых записях о саругаку», составленных прославленным ученым мужем Фудзивара-но Акихира (989?-1066), автор рассуждает, какие характерные идеальные черты должны быть присущи аристократке. Он отображает не только черты внешнего облика, но и «внутреннюю кра'соту» — определенные мо-

51 Там же, т. 2, с. 165.

5 2 Мурасаки Сикибу. Повесть о Гэндзи. Указ. соч., т. 2, с. 165.

рально-этические каноны, нормы, которым должна следовать дама. Он также в некоторой назидательной манере дает «антипод» красоты, т.е. те черты характера, манеры поведения, которых дамы должны во что бы то ни стало избегать. Вот как он представляет красавицу, которая в его повествовании называется Двенадцатой госпожой:

«У Двенадцатой госпожи есть пять [высокопоставленных] возлюбленных: ближний государев слуга, глава государевой канцелярии, старший судебный чин, служащий государевой канцелярии и помощник начальника левой управы по охране дворцовых врат.

Один из них посылает ей с нарочным письма, прикрепленные к ветке сливы, другой посылает стихи, написанные на лепестках „сакуры". [Иными словами], любовные письма в ее адрес текут рекой.

Какой же ее внешний облик?

Декоративные шпильки для волос, сделанные из перьев зимородка, прекрасно гармонируют с волосами. Фигура ее, облаченная в прекрасные одеяния, обворожительна. Она источает бесконечное обаяние: и когда невзначай вздрогнут ее прекрасные, словно лепестки лотоса, веки и, когда тень улыбки появляется на ее лице. Ее брови вразлет, выкрашенные в темно-синий цвет, слегка изгибаются, и на лицо нисходит успокоение. Кажется, что все обаяние мира заключено в этой девушке. Госпожа не накладывает белил и румян, у нее от природы белоснежная кожа и легкий румянец. Ее влажные губы блестят, как спелые красные плоды. Светящаяся кожа сверкает белизной, словно снег. Красота белых пухлых ручек может сравниться с благородным сиянием яшмы. Ровные белоснежные зубы будто сделаны из раковин, привезенных из южных морей. Говорит она немного, но в ее словах есть особая манера — говорить только о важном. Голос у нее тихий. Слова — понятны. Ее одежды — от легких накидок до расшитых узорами одеяний — благоухают благородными ароматами орхидеи и мускуса. Она не выпускает из рук зеркальца, сделанного наподобие [раскрывшегося хвоста] фазана.

Девушка прилежна в обучении, старательно прописывает знаки письмом, известным под названием „следы птичьих лапок".

Поскольку она со строгостью воспитывалась во внутренних покоях, подальше от чужих глаз, то никто о ней ничего толком не знал. Но слухи о ее красоте стали быстро распространяться в Поднебесной. И хотя она и жила в