Ivanov_N_A_Osmanskoe_zavoevanie_arabskikh_stran_1516-1574

кую необъявленную войну на берегах Аравии, Индии и Восточной Африки. В 1502—1507 гг. Васко да Гама, д'Альбукерке и другие прославленные адмиралы опустошали берега Индийского океана, захватывали и жгли торговые суда, в том числе с мусульманскими паломниками. Сотни людей погибли, тысячи были изуродованы. Португальцы без жалости отрезали носы у всех пленных женщин, носы и правую руку — у мужчин. В 1507 г. «франки» захватили о-в Сокотру и впервые появились на Красном море. В Омане крестоносцы взяли штурмом и сожгли города Кирьят, М аскат и Хорфакан, навязали дань Сухару и Ормузу.

ВКаире царило беспокойство. Султан Кансух аль-Гури напра­ вил весь красноморский флот для борьбы с подданными короля Португалии, который получил от папы претенциозный титул «Повелитель мореплавания, завоевания и торговли Эфиопии, А ра­ вии, Персии и Индии». В марте 1508 г. около Чаула (к югу от Бомбея) египетский флот под командованием Хусейна Мушрифа при поддержке кораблей Малика Айаза — правителя Диу, мам­ люка русского происхождения, — нанес поражение португальской эскадре Лоренсо д'Альмейды. Однако 3 февраля 1509 г. в мор­ ском сражении у Диу египетский флот был полностью уничтожен. Португальцы стали хозяевами Аравийского моря и Персидского залива. В 1509 г. они разрушили Кальхат в Омане, опустошили берега Дофара. В 1515 г. правитель Ормуза был вынужден при­ знать сюзеренитет Португалии и поддерживать ее экспансию в зоне Персидского залива. Бахрейн, Эль-Катиф и все побережье Эль-Хасы перешли в руки «франков». В 1527 г. они построили крепость в Маскате, закрепив свою власть над приморскими рай­ онами Омана.

ВКрасном море португальцев преследовали неудачи. В 1513 г. мамлюкам удалось отразить их нападение на Аден и Суакин. О г­

раничившись захватом о-ва Камаран, крестоносцы совершили всего лишь несколько пиратских рейдов. Для решительного удара по Египту у них явно не хватало сил. К тому же мамлюки восста­ новили красноморский флот и в 1515 г. поставили его под коман­ дование опытного османского адмирала Сальмана. Что касается бредовых идей д'Альбукерке отвести воды Нила и уничтожить Египет без войны, то они были чистейшей химерой. Едва ли большим реализмом отличались планы завоевания Х и дж аза и святых мест ислама. «В Джидде и М екке, — писал д'Альбу-

керке, — нет вооруженных людей, только отшельники; зато в стране пресвитера Иоанна полно людей и полно лошадей. Разве могут 3 тыс. мавров что-нибудь сделать с 500 конными порту­ гальцами? Если 500 не сделают, возьмите 1000. Мекку так легко уничтожить, что я думаю, что она уже уничтожена» (цит. по [126,

С.156]).

Из всех этих планов единственное, что чего-нибудь стоило, — это создание коалиции восточных государств, враждебных к мамлюкскому Египту. Союз со слабой христианской Эфиопией, этой

таинственной страной пресвитера Иоанна, не решал проблемы. И в 1513 г. португальцы направили посольство к энергичному и безжалостному правителю Ирана Исмаил-шаху, бросившему вы­ зов всему суннитскому исламу. Опираясь на кочевые тюркские племена Ближнего Востока, он поднял знамя шиитского экстре­ мизма и встал во главе движения кызылбашей — воинствующей полусуфийской секты последователей знаменитого ардебильского шейха Сафи ад-Дина (1252—1334) — предка Исмаил-шаха и эпонима иранской династии Сефевидов. В 1502 г. Исмаил взял Тебриз, создав могущественную шиитскую державу, которая вклю­ чала Иран, Азербайджан и Восточную Анатолию. В 1508 г. он захватил Багдад и присоединил к своим владениям Ирак, оконча­ тельно ликвидировав государство Ак-Коюнлу. В 1511 г. кызылбаши подняли восстание в Западной Анатолии, пытаясь «завоевать Османскую империю изнутри» [92, с. 195].

Массовый террор и бесчинства кызылбашей, особенно вождя анатолийского восстания Ш ах Кулу (царев раб), которого сунни­ ты прозвали Шайтан Кулу (чертов раб), сеяли страх и ненависть в мусульманском суннитском мире. Приверженцы Исмаил-шаха разрушали мечети, жгли деревни, уничтожали дервишские обители и гробницы святых. К негодованию правоверных мусульман они изменили текст Корана, обвинили в святотатстве всех праведных халифов, кроме Али, и в довершение ко всему предали анафеме и объявили проституткой Айшу — любимую и самую почитаемую из жен пророка, с именем которой были связаны многие хадисы, положенные в основу суннитского шариата (см. [69, т. И, с. 176; 111, т. I, с. 1 2 2 -1 2 3 ]).

Экстремизм кызылбашей вверг мусульманский Восток в крова­ вый водоворот религиозных войн и восстаний. С 1502 г. Египет находился на грани войны с Сефевидами. Разгром узбекских

войск Шейбани-хана при Мерве в 1510 г. вызвал в Каире панику. Ждали вторжения кызылбашских полчищ. В 1512 г. после воору­ женных столкновений на Евфрате Сирия и Египет вновь замерли

и вторжения в арабские земли, находившиеся под властью мамлю­ ков (см. [121, С. 34]).

Султан Кансух аль-Гури, видимо, не знал о переговорах И с­ маила с португальцами. Тем не менее мамлюки понимали, что угроза, шедшая с запада, юга и востока, все ближе подступает к Каиру. И з Гренады и Ф еса, из Туниса и Йемена, из Каликута, Камбея и других мусульманских центров Гуджарата, из Багдада и даже Грузии прибывали гонцы с просьбой о помощи и защите. Весь мир ислама находился в состоянии крайней тревоги. Ждали новых нападений «франков» и кызылбашей. В Сирии и Египте ловили иностранных лазутчиков и шпионов, перехватывали письма Исмаила на запад, как полагали, в Венецию. Египет лихорадочно вооружался. Формировались экспедиционные армии, строились крепости, восстанавливался флот. Повсюду искали оружейных мастеров, днем и ночью лили пушки. Сам султан присутствовал на артиллерийских учениях, лично инспектировал арсеналы и кора­ бельные верфи.

Вооружаясь до зубов, Египет тем не менее не начинал войны. В течение почти ста лет мамлюки не встречались с серьезным противником. Создается впечатление, что они вообще отвыкли воевать. Мамлюкские воины отказывались нести службу в отда­ ленных крепостях, неохотно выступали в поход, бунтовали и бес­ чинствовали на улицах Каира, Дамаска и Халеба. Все это порож­ дало чувство неуверенности. Мамлюки просто боялись начинать военные действия. В 1503 г. они уклонились от объявления войны Португалии, в 1509 г. — Сефевидам. Ничего, кроме заверений в солидарности, не получили мусульмане Испании и Северной Африки. Д а и правители Гуджарата фактически были предостав­ лены самим себе.

Не решаясь воевать, мамлюки ничем не могли помочь жертвам европейской экспансии. Угрозы Каитбая и Кансуха аль-Гури раз­ рушить церкви, закрыть святые места для западных паломников и репрессировать христиан не имели действия. Посольства на Запад Ф р а Мауро в 1504 и Тагрибирди в 1506—1507 гг. не дали ника­

ких результатов, если не считать выкупа пленных. Заключение в тюрьму в 1510 г. католических купцов и клириков (около 1 тыс. че­ ловек) и закрытие в январе 1511 г. храма Гроба Господня были всего лишь жестом бессильной ярости. К тому же через год с небольшим эти меры были отменены. В 1512 г., к изумлению пра­ воверных мусульман, мамлюки приняли послов Исмаила.

УТ Р А Т А Г Е Г Е М О Н И И

ВМ У С У Л Ь М А Н С К О М М И Р Е

Неспособность мамлюков противостоять европейской экспансии окончательно подорвала престиж Египта как покровителя и за ­ щитника ислама. После громких побед Салах ад-Дина над кре­ стоносцами, после отражения монгольского нашествия и войск Тимура правители Египта претендовали на главенствующее поло­ жение в мусульманском мире. Они носили титул «султан ислама и мусульман», а свое государство рассматривали как центр мусуль­ манства, как Богом хранимую «землю халифата» («дар уль-хиля- ф а»). Гегемонистские устремления мамлюков выражались также в их притязаниях на вселенский имамат в качестве истинных про­ должателей дела Мухаммеда. При этом следует иметь в виду, что сама концепция халифата и верховной власти в исламе, как пока­

крайней мере со времен Айюбидов у суннитов вообще не было никакой общепризнанной доктрины халифата. «Предположение, что она существует, — говорит Х.Гибб, — не подкрепляется ни в сочинениях самих юристов, ни в психологии суннитского ислама» [77, с. 148].

В X III—X V I вв. ашаритское учение о халифате, в частности концепция аль-Маверди (991—1058), утратило силу. В это время

рые по-новому подошли к проблеме верховной власти в исламе. «Можно сказать, что начиная с этого времени, — пишет Х.Гибб, — общепризнанное учение о халифате считало, что халифат длился только в течение тридцати лет и что после этого был лишь има­ мат, к которому как бы из признательности прилагались халиф­ ские титулы» [77, с. 145].

Имамат, следовательно, рассматривался как осуществление вер­ ховной власти в исламе. Он принадлежал в соответствии со взгля­ дами эпохи самому могущественному мусульманскому правителю (султану), который в качестве гази (борца за веру) мог защитить ислам от посягательств неверных. В качестве имама (религиозного главы) султан осуществлял функции светского и духовного руко­ водителя общины. В случае благочестивого характера правления имамат мог восприниматься как халифат, т.е. как праведное му­ сульманское государство, где царит шариат, где правитель осуще­ ствляет, говоря словами В.В.Бартольда, правду Божью на земле [4, с. 43]. Понятие халифата, таким образом, приобретало не столько правовое, сколько моральное, оценочное содержание. Фактически оно сливалось с понятием праведного имамата и как бы оттеняло его благочестивый, истинно мусульманский характер.

В связи с этим сам термин «халиф» утратил значение носителя верховной власти. П о существу, он стал своего рода почетным титулом или званием, которое присваивалось наиболее заслужен­ ным правителям, пользовавшимся «известностью как защитники ислама и шариата, покровители наук и искусств» [4, с. 49]. Именно в этом смысле халифские титулы были приняты целым рядом суннитских правителей: Тимуром (1370—1405), его сыном Шахрухом (1405—1447), делийскими султанами Индии, узбек­ ским ханом Шейбани (ум. в 1510 г.) и т.д. Османские гази и султаны, по крайней мере со времен М урада I (1 3 6 0 —1389), также носили халифскую титулатуру [123, с. 21], что помимо хро­ ник засвидетельствовано архивным и эпиграфическим материалом (см. [77, с. 1 4 6 -1 4 7 ]).

Наличие сравнительно большого числа сильных, независимых и самостоятельных мусульманских правителей, величавших себя имамами и халифами, отнюдь не исключало в сознании мусульман единства уммы (мусульманской общины). Независимо от полити­ ческих границ земля ислама всегда воспринималась как единое целое, где мусульманин «повсюду находился под сенью своей ве­ ры, встречал того же Бога, те же молитвы, аналогичные законы и схожие обычаи» [25, с. 14]. Эта единая земля ислама должна была иметь единого вождя и наставника. Им считался самый ав­ торитетный и самый могущественный мусульманский правитель, власть которого признавалась в Мекке и Медине — священных городах ислама. Он должен был представлять и защищать интере­

сы всех мусульман, оказывать помощь паломникам и проявлять заботу о священных городах, где его имя чеканилось на монетах и читалось в пятничной хутбе. Глава мусульманского мира выявлял­ ся путем пробы сил. Его главенствующее положение, как неодно­ кратно подчеркивал В.В.Бартольд, «определялось исключительно степенью его могущества и характером его правления» [4, с. 43, 51, 77]. Никакие другие «права», включая происхождение из пле­

«султан ислама», по словам В.В.Бартольда, сливался с понятием об «имаме» и «халифе» [4, с. 77]. Они руководили хаджем, по­ кровительствовали священным городам и имели исключительное право отправлять махмаль (паланкин) со священным покрывалом для Каабы — символ первенства в средневековом исламе. Осуще­ ствление этих халифских прерогатив подчеркивалось у них особым титулом: «хадим аль-хурамейн», т.е. «служитель обоих священных городов». Впервые он был принят Салах ад-Дином во время кон­ фликта с аббасидским халифом ан-Насиром [100, с. 899]. С са­ мого начала этот титул противопоставлялся халифскому сану, по меньшей мере был равен ему и означал духовный приоритет «султана ислама».

Роль мамлюкских султанов как вселенских руководителей ис­ лама подчеркивалась также наличием в Каире четырех верховных кадиев (или шейх уль-исламов) по числу признанных суннитских мазхабов, а также покровительством, которое они оказывали по­ томкам аббасидских халифов, нашедшим убежище в Египте. В о ­ преки существующему в литературе мнению аббасидские халифы никогда не были в противовес султанам духовными руководителя­ ми мусульманского мира, «тем же, чем был римский папа для католической Европы» [4, с. 3 5]*. Халифы никогда не возглавля­ ли какой-либо особой духовной организации и вообще не имели никаких религиозных функций или полномочий. В лучшем случае

Т.А рнольд, М .Годфруа-Демомбин и Прич, подчеркнувшие абсолютную неразделимость в исламе светского и духовного начал (см. об этом [125, с. 2 4 4 — 2 4 5 ]).

ны, олицетворяя истинное благолепие и чин. Они присутствовали па церемониях, приводили к присяге новых султанов и вместе с шейх уль-исламами ежемесячно поздравляли их. Тем самым Аббасиды как бы символизировали преемственность верховных начал в исламе, подчеркивали исключительность Египта как «земли ха­ лифата» и придавали блеск легитимности гегемонистским устрем­ лениям мамлюков.

Султанов Египта совершенно не беспокоило то, что имелись другие халифы, в том числе курейшитского происхождения, и тем более принятие халифских титулов правителями дружественных мусульманских государств. Явно не без их ведома в пятничной мечети Медины на виду у паломников всего мира была сделана надпись в честь османского султана Баязида II (1481—1512), в которой он именуется «мауля-на амир аль-муминин ас-султан альмалик аль-музаффар» («владыка наш, повелитель правоверных, султан, непобедимый король») [77, с. 146]. В противоположность этому мамлюки крайне ревниво оберегали свое исключительное право на титулы «султан ислама» и «хадим аль-хурамейн». Ради них они не останавливались даже перед угрозой вооруженного конфликта. «Суть дела в том, — писал, выражая их интересы, аз-Захири (1372—1468), — что поистине на титул султана имеет право только владетель Египта, да поможет ему Бог; он теперь стоит выше всех царей и самый благородный из них, вследствие достоинства главы первых и последних и вследствие того, что эмир правоверных почтил его вручением ему султанства на закон­ ном основании, согласно постановлению четырех имамов (т.е. главных представителей четырех правоверных мусульманских тол­ ков)...» (цит. по [4, с. 41]).

Претензии мамлюков на вселенский имамат были далеко не общепризнанны. Наиболее могущественные мусульманские прави­ тели X IV —X V вв. выступали против их главенства, включая пра­

(правитель Ирана из династии Ак Коюнлу) в 1472 г. подвергли мамлюков резким нападкам и заявили о своих правах на покрови­ тельство священным городам. Каждое из этих притязаний грозило войной. «Однако, — пишет В.В.Бартольд, — исключительное по­ ложение египетских султанов, как покровителей священных горо­ дов, не было поколеблено на долгое время ни „халифатом" Тиму­ ра, Ш ахруха и их преемников, ни туркменами Черного барана, ни

очевидностью выявилась неспособность мамлюков противостоять Западной Европе. «Султан ислама» оказался не в состоянии за ­ щитить жизнь, имущество и саму религию мусульман. Более того, как покровитель священных городов он не смог обеспечить без­ опасность хаджа. Сотни паломников, как уже отмечалось, попали в руки португальцев. Другие стали жертвой насилий бедуинов во время хиджазского восстания 1502—1508 гг. В 1503 г. Мекка подверглась разгрому, который современники сравнивали лишь с бесчинствами карматов. В 1506 г. впервые при мамлюкской власти хадж был временно остановлен. Мир ислама был потрясен. Со всей остротой вновь встал вопрос о том, кто может и должен счи­ таться истинным имамом времени и главой мусульманского мира?

М О Р А Л Ь Н Ы Й Р А С П А Д О Б Щ Е С Т В А

В течение трех веков мамлюки изображали свое государство как образцовую модель праведного мусульманского общества. Здесь, по утверждению мамлюкских улемов, соблюдались все принципы шариата и отвергались нечестивые новшества (бид‘а), здесь царили благочестие и истинная вера, жили ученые, правед­ ники и настоящие аббасидские халифы, которых «не перестает любить» народ. «И теперь, — писал ас-Суюти (1445—1505), — в разных странах есть цари, у которых больше силы и войска, чем у царей Египта, например в Персии, Ираке, Руме, Магрибе; но у них нет той веры, как в Египте, нет того соблюдения правил ис­

Действительность, однако, была очень далека от картины, на­ рисованной ас-Суюти. Большинство мусульман откровенно вос­ принимали Египет как страну беззакония. Абу-ль-Махасин ибн Тагрибирди (1411—1470) с горечью писал, что про Египет гово­

с. 570]). Иноземных гостей потрясала жадность египетской сол­ датчины, продажность чиновников и всеобщая погоня за легкой наживой. Неправый суд Египта был притчей во языцех. Верхов­ ные кадии и их многочисленные помощники имели прочную репу­ тацию продажных дельцов. Суд рассматривался не иначе как со­ стязание взяткодателей. Последние аббасидские халифы даже в записках Ибн Ийаса предстают как вздорные косноязычные ин­ триганы, склонные к мелкому жульничеству и пресмыкательству перед властями. Все сверху донизу грабили казенные и вакфные имущества. Повсеместно злоупотребляли пивом, вином и гаши­ шем. Сам султан Кансух аль-Гури однажды в сердцах обвинил помощников верховных кадиев в том, что они пьют вино, занима­