Ivanov_N_A_Osmanskoe_zavoevanie_arabskikh_stran_1516-1574

— Хафсидский султан признал себя вассалом испанской коро­ ны. Он обязался платить дань в размере 12 тыс. дукатов в год, или 600 тыс. аспр по курсу того времени (примерно 120— 140 тыс. золотых франков). Кроме того, в знак своей вассальной верности он должен был ежегодно поставлять ко двору Карла V шесть породистых коней и двенадцать соколов.

—Мулай Хасан уступал Карлу V в исключительное владение Ла-Гулетту и часть побережья у Карфагена, а также города Аннабу, Бизерту и Махдию. Последнюю, впрочем, предстояло еще отвоевать у Хайраддина Барбароссы.

—Султан предоставлял испанцам право беспрепятственно се­ литься и торговать на территории Туниса, а также свободно от­ правлять свой религиозный культ. Различного рода споры и кон­ фликты, которые могли возникнуть между христианами, должны были разрешаться испанским консулом и судьей.

—Султан предоставлял Карлу V монополию на добычу и торговлю кораллами у побережья Туниса. Мулай Хасан должен был освободить всех христианских пленников, находившихся в стране, а также не принимать и не оказывать никакой помощи морискам Испании и не давать убежища мусульманским корсарам.

—Мулай Хасан признавал, наконец, все завоевания, сделанные испанцами в Северной Африке, а также те, которые будут сделаны.

—Карл V , со своей стороны, обязался оказывать покрови­ тельство подданным тунисского султана и не удерживать их в

качестве рабов в своих владениях. Самое главное, он обещал М у­ лай Хасану содействовать в восстановлении его власти на всей территории Туниса, за исключением, естественно, тех местностей, которые отходили к Испании.

— В случае третьего нарушения договора хафсидский султан должен был отречься от престола и выехать за пределы страны [44, с. 127; 106, с. 3 9 - 4 0 ; 82, т. V , с. 2 5 4 - 2 5 5 ].

17 августа 1535 г. Карл V покинул берега Туниса. В Ла-Гулет- те и других приморских центрах были оставлены испанские гарни­ зоны. Лично в распоряжение Мулай Хасана был выделен отряд из 200 испанцев, которые должны были размещаться в Касбе и охранять особу султана. Генерал-капитаном Ла-Гулетты, фактиче­ ски наместником Карла V в Тунисе, был назначен дон Бернардино де Мендоса, маркиз де Мондехар, граф де Тендилья. Его первой заботой было строительство испанских крепостей в Ла-Гулетте,

Бизерте и Аннабе, а также разрушение стен, которые защищали мусульманские кварталы этих новых испанских президиос (см. [98, с. 115-117]).

Страна была враждебна к испанцам. Население отказалось признавать договор о протекторате и восстало против Мулай Х а ­ сана. Его власть не выходила за пределы дальности полета испан­ ской пули. Лишь некоторые племена, скомпрометировавшие себя во время июльского погрома, продолжали оказывать ему поддержку.

Города Сахеля и Джерида, весь тунисский юг по-прежнему признавали власть Порты. Ссылаясь на донесения агентов, дон Бернардино де Мендоса писал, что города Сус, Монастир, Махдия, Сфакс, вообще все побережье к югу от Келибии было «за турок» [64, с. 155]. 26 октября 1535 г. он сообщал Карлу V , что эти города «стоят за Барбароссу и платят ему дань на имя Вели­ кого Сеньора» [81, с. 49]. В сельских районах власть принадле­ жала марабутам — сторонникам Хайраддина Барбароссы. Они опирались на вооруженные отряды, состоявшие из тунисских пов­ станцев и османских гази. Как правило, ими командовали тунис­ ские каиды (аль-Аббас, Ахмед аль-Ашфи и др.), в большинстве своем нотабли из г. Туниса, отказавшиеся служить хафсидскому султану. Они собирали под свои знамена крестьян, беженцев из г. Туниса и в некоторых случаях бедуинов [98, с. 119—120].

Основной базой османского влияния был Сахель — страна земледельцев, рыбаков и мелкого торгово-ремесленного населения. В портах Сахеля испанские шпионы постоянно обнаруживали одну или несколько турецких бригантин, а также другие военные и транспортные суда. Их передвижение, писали они, было окружено глубокой тайной. Время от времени распространялись слухи о прибытии более крупных сил османского флота [98, с. 120]. Эки­ пажи турецких кораблей вместе с османскими гази, к которым присоединились остатки экспедиционного корпуса Хайраддина Барбароссы, участвовали во всех боях с испанцами. Они были вооружены огнестрельным оружием и, хотя составляли не более 15—2 0 % общей численности повстанцев, всегда выделялись в испанских донесениях как особые военные формирования [98, с. 119-120].

Среди вождей антииспанского движения в конце 30-х годов выдвинулся один из ближайших сподвижников Хайраддина Бар­ бароссы, Доргут Рейс (по-турецки Тургут, у европейских авторов

Драгут или Даргут) — «великолепный сеньор моря», как обра­ щался к нему король Франции. Этот «чудовищный архипират», по словам итальянского писателя X V I в. Горацио Нукулы, или «сиртский сокол», по народным преданиям Туниса, был выходцем из Ю го-Западной Анатолии. Он родился около 1485 г. в семье крестьянина-бедняка из деревни Сарабалас на побережье Ментеше [81, с. 21; 117, с. 136]. Его фамильное прозвище — «Тургут», возможно, говорит о его отдаленном происхождении из племени юрюков (кочевых тюрков) тургутогуллары (или тургутлу), кото­ рое, по наблюдениям В. А. Гордлевского, оставило о себе память во многих турецких и даже греческих фамилиях [9, с. 43, 111]. Двенадцатилетним подростком Доргут Рейс поступил юнгой в османский флот, был матросом, канониром, капитаном бриганти­ ны, затем командовал 'эскадрами, которые действовали в Адриа­ тике и восточной части Средиземного моря. В 1538 г. он отличил­ ся в сражении у Превезы, где командовал правым крылом флота Хайраддина Барбароссы.

Доргут Рейс рано покинул Анатолию и фактически натурали­ зовался в Тунисе. Есть предположение, что он участвовал в обо­ роне Джербы. Во всяком случае, этот остров стал его второй ро­ диной. Здесь он женился, приобрел небольшой дом и постоянно возвращался сюда после морских походов (см. [81, с. 23—25]).

Еще в первые годы пребывания на Джербе Доргут Рейс уста­ новил связи с османскими гази, в частности с Хайраддином Бар­ бароссой. Фактически он был его представителем на Джербе, а затем, после экспедиции Карла V , встал во главе антииспанского движения в Сахеле. События 1535—1540 гг., пишет Тахар Гига, показывают его все возрастающую роль в обороне тунисских бере­ гов [81, с. 25]. Турки были далеко, и официальная Порта не уча­ ствовала в войне. К тому же Доргут Рейс не был связан условно­ стями османской дисциплины. В значительной мере он действовал на свой страх и риск, выступая в лучшем случае как вассал и союз­ ник Сулеймана Великолепного. По выражению Ш .-А . Жюльена, он «повторил на берегах Восточной Берберии приключения от­ важного Барбароссы» [14, с. 322]. Как и его покровитель (до 1533 г.), он создал здесь самостоятельное повстанческое государ­ ство, которое лишь номинально признавало сюзеренитет Порты.

имел собственный флаг: красно-белое полотнище с синим полуме­ сяцем посредине, свой флот, свои войска, самостоятельно проводил свою внешнюю и внутреннюю политику. Как и другие османо­ фильские деятели, он обещал тунисцам «добрый и точный суд» [96, с. 161], справедливость к бедным, а также защиту прав угне­ тенных и обездоленных.

В борьбе против испанцев Доргут Рейс действовал в тесном союзе с марабутами Шаббийи. Это был могущественный орден, простиравший свое влияние, по словам Махмуда Буали, «на обшир­ ную область, имевшую своими границами окрестности г. Туниса, Сахель, рубежи Сахары, Орес и ближайшие пригороды Констан­ тины» [64, с. 153]. Во главе ордена находился второй сын его

внука Сиди Арфы, 114 тыс. человек приняли присягу в качестве его мюридов [64, с. 149]. Они почитали его как святого, и, если верить донесению дона Франсиско де Товары — преемника Мен­ досы на посту генерал-капитана Ла-Гулетты, он пользовался у них «влиянием больше, чем король или кто-либо другой» [64, с. 154].

Некоторые историки склонны видеть в движении Сиди Арфы нечто подобное проявлению «исконного мусульмано-ифрикий- ского — смутно национального — самосознания» [64, с. 153]. Махмуд Буали пишет даже, что Сиди Арфа стремился к установ­ лению своей власти в г. Тунисе [64, с. 154], давая тем самым понять, что он был не прочь основать здесь самостоятельное на­ циональное независимое государство. Тунисцы безусловно отстаи­ вали свою самобытность. Но они делали это не в форме «про­ явления» пусть только зарождающегося и даже бессознательного национального чувства. Это вообще было нехарактерно для X V I в., и подобного рода тезис невольно воспринимается как модерниза­ ция истории, дань современным представлениям или, во всяком случае, как националистическое перепрочтение романтической кон­ цепции Ш .Моншикура — талантливого французского историка и колониального администратора, который первым разработал исто­ рию Шаббийи (1450—1592), увидев в ордене третью силу, проти­ востоявшую как испанскому, так и турецкому экспансионизму.

Марабуты Шаббийи — это прежде всего религиозное движе­ ние. В религиозной форме они выражали представления народа о национальной самобытности и социальной справедливости. С этой

[81, с. 4 8 —49 ]). Население Туниса отвернулось от султана, пре­ зирало его за ту роль, которую он играл во время июльского по­ грома. Единственной опорой султана были рийахидские племена улед сайд, улед беллиль и улед мескин. Они поставляли ему кон­ ные ополчения, участвовали в походах, направленных на подавле­ ние народного движения.

Главной надеждой Мулай Хасана были испанцы. Он чуть ли не ежедневно досаждал им своими просьбами о присылке оружия и солдат. Испанцы охраняли султана, участвовали в карательных экспедициях, стояли гарнизонами в северо-восточных городах Т у ­ ниса. Мулай Хасану с большим трудом удалось вернуть в столицу часть беженцев, заставить земледельцев взяться за работу в ЛаМарсе, Радесе и других местностях, прилегающих к г. Тунису [106, с. 40]. Крестьяне и жители городов не скрывали своих анти­ патий к султану. «Предместья, — докладывал 20 декабря 1535 г. дон Бернардино де Мендоса, — очень плохо настроены к Мулай Хасану. Последний арестовал нескольких турок, которые тайно находились в городе и составили заговор, чтобы убить христиан­ ских купцов» (цит. по [81, с. 4 9]). В столице, как доносили ис­ панские агенты, шли разговоры о конфискациях имущества и алч­ ности властей. Поговаривали даже об убийстве султана [98, с. 119]. Мулай Хасан чувствовал эту всеобщую ненависть и с еще большей настойчивостью добивался поддержки испанцев. В архи­ вах Пармы, сообщает Тахар Гига, сохранилась целая пачка писем, в которых канцелярия и лично Мулай Хасан умоляли императора не бросать их на произвол судьбы. Временами султана охватывало настоящее отчаяние. В 1536 г. в письме командору Леона он про­ сил его оказать содействие в выезде из страны, если Карл V ни­ чего не предпримет. «Я не могу, — писал он, — ни одного часа оставаться в Тунисе, если Его Величество откажется прийти мне на помощь» (цит. по [81, с. 47]).

Мендоса, как мог, ободрял султана. Посулами и угрозами он подталкивал его к активным действиям. В своих письмах Карлу V , по крайней мере в первое время, генерал-капитан не скрывал сво­ ей надежды покорить страну с помощью бедуинов (см. [98, с. 119]). Прежде всего он хотел подчинить Сахель и взять Махдию. Но Мулай Хасан не решался на это. Он ждал подкреплений и до их прибытия сосредоточил все свои усилия на борьбе с Сиди Арфой.

В 1535-1540 гг. хафсидские войска, состоявшие из испанских наемников, пеших «мавров» и бедуинских ополчений, совершили четыре похода на Кайруан. Все они закончились неудачей. В сен­ тябре 1535 г. во время первого похода в сражении при Батн-эль- Гарне в 12 км к западу от Кайруана войска Сиди Арфы при под­ держке турок «наголову разбили» Мулай Хасана [64, с. 154]. Во время второго похода его постигла новая неудача. В сражении под стенами Кайруана в ночь на 28 января 1536 г. Мулай Хасан по­ терпел сокрушительное поражение. Бежав с поля боя, он укрылся в шатре своего союзника Балдийафа — шейха племени улед сайд, переменил лошадей и через 14 часов непрерывной скачки был уже в г. Тунисе [98, с. 118]. Весной 1540 г. во время третьего похода хафсидские отряды численностью около 8 тыс. человек под ко­ мандованием сына султана были опрокинуты и полностью р аз­ громлены. Самое крупное поражение Мулай Хасан потерпел в ноябре того же года. Он вел на Кайруан 2 тыс. испанцев и 15 тыс. бедуинов, шедших со своими женами и детьми, всего око­ ло 60 тыс. человек. 12 ноября 1540 г. в сражении при Джеммале (в 19 км к югу от Монастира) тунисско-османские войска числен­ ностью 38 тыс. человек разгромили армию Мулай Хасана. После ожесточенной битвы, продолжавшейся с 9 часов утра до захода солнца, они рассеяли неприятельские войска как «листья по ветру» [64, с. 158].

Боевой дух армии султана был исключительно низким. Бедуи­ ны сражались только ради грабежа. Испанцам также надо было обещать золото, богатства Кайруана и рабов. В войсках, по словам Мендосы, не было ни доблести, ни порядка [64, с. 155]. В походе они напоминали караван, в бою — шайки налетчиков, которые отступали при первом серьезном отпоре. В сражении при Джем­ мале, по свидетельству испанского историка X V I в. МармольКарвахаля, «все мавры» из армии султана, оказавшись под угро­ зой окружения, «перешли на сторону врага» [81, с. 54; 64, с. 157].

В повстанческом лагере положение было совершенно иным. Здесь царил дух священной войны. Воины Доргут Рейса и Сиди Арфы считали себя шахидами — мучениками за веру. Они были полны ненависти к Мулай Хасану. Марабуты объявили его султа-

Испанские наместники понимали сложность ситуации. Не наде­ ясь более на Мулай Хасана, они требовали подкреплений. Наме­ стники жаловались, что испанские войска в Тунисе были малочис­ ленны, состояли в основном из новобранцев и испытывали недос­

степени нищеты, особенно те, кто обзавелся женами и детьми, были готовы сделаться маврами» [106, с. 47]. Они умоляли от­ править их на родину и положить конец невыносимым мучениям.

Повстанцы все ближе подходили к г. Тунису. В феврале 1536 г. ополчения Суса при поддержке четырех турецких кораб­ лей взяли Хаммамет и появились на южных подступах к столице [98, с. 119]. Карл V был серьезно встревожен. В 1537 г. он при­ казал Фернандо де Гонзагу, вице-королю Сицилии, перейти к активным действиям. В 1538 г. эскадра сицилийского флота при поддержке бедуинов Мулай Хасана попыталась совершить напа­ дение на Сус, но была отброшена, потерпев «жалкий провал» [106, с. 45]. В довершение ко всему 27 сентября 1538 г. флот Карла V был разгромлен при Превезе и утратил господство на морях.

Лишь через два года Фернандо де Гонзаг возобновил наступа­ тельные операции. 15 июня 1540 г. Доргут Рейс попал в плен к испанцам. Он был захвачен на о-ве Корсика и почти четыре года провел на галерах (см. [81, с. 431]). Сахель остался без вождя, и Фернандо де Гонзаг решил воспользоваться ситуацией. В сентяб­ ре того же года войска, состоявшие из контингентов, сформиро­ ванных в Сицилии, Неаполитанском королевстве и Венгрии, при поддержке флота А.Дориа двинулись к берегам Туниса. Здесь их ждали орды бедуинов под командованием Мулай Хасана. Совме­ стными атаками с суши и с моря они захватили Монастир, Х ам ­ мамет, Сус и Сфакс. В соответствии с договором 1535 г. эти го­ рода были переданы Мулай Хасану, который учредил здесь хафсидскую администрацию. 10 ноября 1540 г. в преддверии зимы Фернандо де Гонзаг отправился обратно, оставив в распоряжении султана около 2 тыс. солдат.

Получив долгожданную помощь, Мулай Хасан немедленно двинулся в свой четвертый поход на Кайруан. 12 ноября 1540 г., как уже отмечалось, он потерпел сокрушительное поражение. Его власть в Сахеле пошатнулась и к весне 1541 г. окончательно рух­

нула. Сус, Сфакс, Хаммамет и другие города побережья один за другим изгоняли хафсидских каидов и вновь принимали османских гази [81, с. 55]. В апреле 1541 г. Фернандо де Гонзаг эвакуиро­ вал Монастир. На обратном пути христиане атаковали и разгра­ били Келибию. Около 1 тыс. человек, включая детей, было захва­ чено в плен; столько же погибло при защите города [64, с. 159].

После эвакуации испанцев города Сахеля обрели автономию. Они образовали своего рода городские республики, или сеньории. Номинально они признавали сюзеренитет Порты и время от вре­ мени платили дань туркам, точнее, османским гази, у которых были здесь свои базы. Непосредственную власть осуществляли местные хунты, отдельные вожди (например, аль-Гляи в Сусе или аль-Мокни в Сфаксе), пользовавшиеся поддержкой могуществен­ ных городских кланов, и целые семьи наподобие знаменитых Бану ас-Семумни на о-ве Джерба. Однако их власть была крайне не­ прочной и постоянно оспаривалась соперниками. В городах шла непрерывная борьба фракций, одни из которых поддерживали османских гази, другие ориентировались на Кайруан, третьи иска­ ли покровительства у бедуинов.

Анархия в Сахеле, неудачи Мулай Хасана, наконец, смерть повелителя Кайруана Сиди Арфы (1542 г.) изменили ситуацию. Появились новые нюансы. В частности, оживилась старая хафсидская «партия», опиравшаяся на феодальную знать и патрицианские фамилии города. В начале 40-х годов она вновь вышла на полити­ ческую арену. Во главе ее встал сын Мулай Хасана Абу-ль- Аббас Ахмед, или Мулай Хамида, как его называли в Тунисе. Это был, по словам Сервантеса, «самый жестокий и самый храб­ рый мавр на свете» [35, т. 1, с. 444]. В течение ряда лет он за ­ нимал пост наместника в Аннабе, установил широкие связи среди айянов и выступал в качестве поборника их интересов. Он апел­ лировал, как пишет Э.М ерсье, к «мусульманскому фанатизму» [106, с. 56] и не раз заявлял о своем сочувствии к тем, кто по­ страдал от испанского вторжения [64, с. 160].

Своеобразие ситуации заключалось в том, что испанцы сами были недовольны Мулай Хасаном. Их раздражала его никчем­ ность. Создается впечатление, что они только и ждали случая, как бы сместить его и посадить на трон другого, более подходящего кандидата. Как бы то ни было, в своих письмах дон Бернардино де Мендоса не раз отмечал, что «король (имеется в виду Мулай

Хасан. — Н.И.) причинил столько зла маврам и стал столь не­ выносим для всех, что следовало бы положить конец этой невыно­ симой ситуации» (цит. по [81, с. 50]).

После Джеммаля Мулай Хасан был полностью изолирован. Испанцы не давали ему ни войск, ни снаряжения. В Тунисе он чувствовал себя в полном одиночестве. Характерно, что в 1543 г. в его окружении не нашлось ни одного человека, которому он мог бы доверить свои сокровища. Он сдал их на хранение генералкапитану Ла-Гулетты. После поражения Карла V под стенами г. Алжира в октябре 1541 г. Мулай Хасан жил в постоянной тре­ воге. При одной мысли о появлении флота Хайраддина Барбарос­ сы его охватывал панический ужас. Он истерично требовал под­ креплений. Молчание Карла V он объяснял отсутствием доброй воли у властей Ла-Гулетты и летом 1543 г. решил лично отпра­ виться в Италию для свидания с императором.

Едва он покинул Тунис, как в столице произошел дворцовый переворот. Айяны и придворная знать объявили о низложении Мулай Хасана и призвали к власти Мулай Хамиду. С помощью горожан этот хафсидский принц разгромил бедуинские ополчения и вступил в город. Испанская гвардия, оставленная Карлом V для охраны Мулай Хасана, перешла на сторону заговорщиков и под­ держала переворот (см. [44, с. 127; 106, с. 56; 81, с. 57]).

Для испанцев это было серьезной неприятностью. Разделяя чувства гвардии и знати к Мулай Хасану, они тем не менее не питали никакого доверия к Мулай Хамиде, рассматривая его как главу «партии недовольных» [79, с. 105]. В противовес ему они поддержали кандидатуру Мулай Абд аль-Малека — брата М у­ лай Хасана и провозгласили его султаном. Через 36 дней он не­ ожиданно умер. Тогда испанцы возвели на престол его племянни­ ка, одного из многочисленных сыновей Мулай Хасана, эмира М у­ лай Мухаммеда [106, с. 57; 64, с. 163].

Что касается Мулай Хасана, то, узнав в Италии о перевороте, он немедленно изменил свои планы и предпринял отчаянную по­ пытку вернуть власть. В Неаполе он в спешном порядке завербо­ вал 2 тыс. наемников, в основном из уголовных элементов, и вме­ сте с ними двинулся на завоевание Туниса. В сражении под Хер- бет-эль-Клах на берегу тунисской лагуны он потерпел очередное поражение. Отряд наемников был разгромлен. Мулай Хасан пы­ тался бежать, но попал в зловонную трясину, откуда «его выта­