4. Закон спроса и предложения в условиях общего

равновесия: Леон Вальрас

4.1. Теория общественного богатства

В первом параграфе было отмечено, что Вальрас отличал чистую теорию (теоретическую политическую экономию), прикладную экономику и мораль (социальную экономику). Предметом политической экономии, как указано в подзаголовке Элементов, является общественное богатство. Определение общественного богатства, данное Вальрасом, отличает от существующих определений у классиков, начиная Смитом и Рикардо, и заканчивая Марксом, его связь с понятием редкости. По Смиту, “богатство народов” состоит из “необходимых для жизни вещей”, которыми индивидуумы, ввиду существования разделения труда, обеспечивают себя посредством обмена1. Согласно Рикардо, оно складывается из воспроизводимых свободным образом товаров2. Маркс считал, что оно “выступает как “огромное скопление товаров”3. Тот факт, что источником богатства является производство товаров, подчеркивается всеми приведенными определениями. Вальрас же, упоминая полезность благ, как и классики, не связывает вторую составляющую понятия ни с производством, ни с обменом, являющимися только следствиями данного определения. Вторым элементом определения у него является ограниченность количества, отброшенная Рикардо при анализе общественного богатства.

Редкость является синтетическим понятием, заключающим в себе оба аспекта богатства, полезность и ограниченность количества. Для того, чтобы избежать возможной неопределенности, существующей в обыденной речи, между понятиями редкости и

1См. выше, глава 3, раздел 2.

2См. выше, глава 4, раздел 2.

3Karl Marx, Le Capital. Critique de l’économie politique, livre I (1867), Paris, Editions sociales, tome 1, 1971, стр. 51. Цитируется по: К. Маркс. Капитал.

Москва, Издательство политической литературы, 1988. т.1, стр. 43.

небольшого количества блага, Вальрас подчеркивал, что каким бы ни было количество блага, оно является редким, если его объем недостаточен для удовлетворения потребностей в этом благе:

“Уточним смысл слов редкий и редкость. Это научные понятия, такие же, как скорость в механике и теплота в физике. Для математика и физика скорость не является противоположностью медленного движения, а теплота — холода, как в обыденной жизни: с точки зрения первого медленное движение характеризуется меньшей скоростью, для второго холод — небольшим количеством теплоты. Тело, выражаясь научным языком, обладает скоростью с момента начала движения и теплотой, если оно имеет некоторую температуру. Аналогично, редкость и изобилие не являются противоположными понятиями: в каком бы изобилии не имелось благо, в политической экономии оно редко, если оно полезно и его количество ограничено, точно так же, как в механике тело обладает скоростью, если за некоторое время оно преодолевает некоторое расстояние” (22).

Редкость имеет три следствия. Первое это присвоение. Если благо бесполезно, то никто не стремится обладать им. Если оно полезно, но его количество не ограничено (Вальрас приводит пример

“атмосферного воздуха в обычных условиях” (23)), то никто не может его присвоить, что, впрочем, не представляет никакого интереса, поскольку в любой момент потребность в этом благе может быть удовлетворена. Напротив, если благо является редким, то возникает смысл и возможность владения им (для личного потребления или обмена). Редкость является естественным явлением (существующем в каждом обществе), присвоение тоже. Этим оно отличается от собственности, которая есть не что иное, как

“законное или справедливое присвоение” (23), зависящим, таким образом, от морали.

Второе следствие редкости вытекает из первого: это обмен и его последствие, меновая ценность. Присвоив однажды блага, индивидуумы могут расстаться с ними, чтобы обменять в некоторых пропорциях на присвоенные другими индивидуумами блага:

“Полезные вещи, количество которых ограничено, как мы только что отметили, обладают ценностью и могут обмениваться. Между присвоенными однажды редкими вещами (что случается только с ними, причем обязательно случается с каждой редкой вещью), возникает отношение, состоящее в том, что независимо от непосредственной полезности вещи, каждая из них приобретает особое свойство — способность обмениваться на прочие вещи в той или иной пропорции” (24).

Меновая ценность имеет естественный характер, так же как и являющаяся ее источником редкость:

“Возникнув, меновая ценность приобретает естественный характер, естественный по своим причинам, своему проявлению и существованию. Рожь и серебро имеют ценность потому, что они редки, то есть полезны, и количество их ограничено (два естественных условия). Ценность ржи и серебра относительно друг друга определяется их большей или меньшей редкостью, то есть большей или меньшей полезностью и большей или меньшей ограниченностью их количеств, двумя естественными условиями, о которых упоминалось выше.” (26-27).

Меновая ценность является результатом свободной конкуренции между покупателями и продавцами: участникам обмена не остается ничего другого, как принять ее, поскольку нельзя уклониться от действия естественного закона:

“Это не означает, что мы не оказываем никакого воздействия на цены. Из того, что сила тяготения определяется законами природы, не следует, что мы можем только наблюдать за ее действием. Мы можем либо противостоять ей, либо нет, в зависимости от ситуации, но мы не можем изменить ни ее характер, ни законы, ее определяющие. Мы не управляем ею, мы зависим от нее. То же самое относится и к ценности” (27).

Третьим следствием редкости является производство, т.е. совокупность работ, направленных на увеличение располагаемого количества благ и, следовательно, на уменьшение их редкости.

Согласно определению, приведенному в начале данного параграфа (Элементы, стр. XI), только одно из трех следствий редкости является предметом теоретической политической экономии. Это объясняется тем, что только обмен может быть описан некоторой величиной, меновой ценностью, которая может быть исследована с помощью математического аппарата:

“Меновая ценность является некоторой величиной и, как мы увидим далее, величиной значимой. И если математика занимается исследованием подобных величин, то, несомненно, существует еще недостаточно разработанное математическое направление, теория меновой ценности.

Нам уже известно, что эта наука является политической экономией. Сила и скорость также являются значимыми величинами, и математическая теория сил и скорости не охватывает всю механику. Очевидно, однако, что этот раздел теоретической механики должен предшествовать разделу прикладной механики.

Также существует теоретическая политическая экономия, которая должна предшествовать прикладной политической экономии, причем теоретическая политическая экономия является наукой, схожей с физико-математическими науками” (29).