сообщества, следовательно, ожидается от возрастания степени распространенности рынков во всех сферах, везде, где это возможно. Именно в этом истинная основа экономического либерализма, как мы увидим далее.
•теория рыночной экономики может, по крайней мере, в своих существенных аспектах, абстрагироваться от денег. Они являются лишь посредниками в обмене, и их использование не влияет на принципы, регулирующие меновую ценность товаров. Таким образом оправдывается реальный подход, который будет доминировать в экономической мысли вплоть до Кейнса, более чем полтора столетия после появления Богатства народов1.
3.Теория ценности, основанная на праве распоряжения
чужим трудом
3.1. Богатство как власть над чужим трудом
Анализ товара с точки зрения его меновой ценности не обязательно означает игнорирование потребности, которую он удовлетворяет, т.е. его потребительской ценности. Теория маржиналистов, которая будет принята в экономической науке через столетие после Смита, установила взаимосвязь этих ценностей, и, начиная с XVIII века, нет недостатка в авторах, которые подчеркивают это обстоятельство2. Смит, между тем, настаивает на том, что между меновой и потребительской ценностью нет никакой связи ни в ту, ни в другую сторону. Именно это он иллюстрирует парадоксом ценности воды и алмазов:
“Надо заметить, что слово ценность имеет два различных значения: иногда оно обозначает полезность какого-нибудь предмета, а иногда возможность приобретения других предметов,
1 Эта инструментальная концепция денег встречается уже у учителя Адама Смита, Дэвида Юма. См. эссе О деньгах в его Политических речах (1752).
2 Например, Etienne de Condillac и Ferdinando Galiani.
которую дает обладание данным предметом. Первую можно назвать потребительной ценностью, вторую — меновой ценностью. Предметы, обладающие весьма большой потребительной ценностью, часто имеют совсем небольшую меновую ценность или даже совсем ее не имеют... Нет ничего полезнее воды, но на нее почти ничего нельзя купить, почти ничего нельзя получить в обмен на нее. Напротив, алмаз почти не имеет никакой потребительной ценности, но часто в обмен на него можно получить очень большое количество других товаров” (96-97, 36-37).
В противоположность тому, что будут утверждать маржиналисты, источником этого парадокса является не игнорирование Смитом влияния редкости на меновую ценность. Он объясняется самой природой рыночной экономики. В обществе, основанном на обмене, положение отдельного человека определяется не запасом благ, которым он располагает, а его способностью приобретать их на рынке. Эту характеристику, которая позволяет также отличать один народ от другого, мы будем называть богатством. Исходя из установленной связи между разделением труда и обменом, это богатство заключается — через способность покупать товары, произведенные другими — в способности покупать труд других людей или, как говорит Смит, получать его в свое распоряжение:
“Каждый человек богат или беден в зависимости от того, в какой степени он может пользоваться предметами необходимости, удобства и удовольствия. Но после того как установилось разделение труда, собственным трудом человек может добывать лишь очень небольшую часть этих предметов: значительно большую часть их он должен получать от труда других людей; и он будет богат или беден в зависимости от количества того труда, которым он может распоряжаться или которое он может купить” (99,38).
В этом заключается настоящая революция в способе понимании
богатства, т.е. экономического положения, занимаемого индивидуумами. Богатство является одновременно конкретным (поскольку это способность покупать вещи) и общим (поскольку это власть над всеми остальными людьми). Это также революция в концепции власти, т.е. социального положения индивидуумов.
Власть в таком обществе принимает не любые формы: она обязательно получает рыночное выражение:
“Как говорит Гоббс, богатство, это — сила. Но человек, который приобретает или получает по наследству большое состояние, не обязательно приобретает вместе с ним или наследует политическую, гражданскую или военную власть. Его состояние, может быть, дает ему средства приобрести ту или другую, но одно лишь обладание этим состоянием не дает ему непременно такую власть. Обладание этим состоянием дает ему немедленно и непосредственно лишь возможность покупать, располагать всем трудом или всем продуктом труда, который имеется на рынке. Богатство его более или менее велико в прямом соответствии с размерами этой возможности, т.е. с количеством труда других людей, которое он благодаря своему богатству может купить или получить в свое распоряжение” (100, 3839).
Таким образом, богатство и власть Смитом отождествляются, и в таком виде они существуют постольку, поскольку проявляются в обмене. Определение меновой ценности товаров не имеет таким образом ничего общего с техническим вопросом типа: почему цена на такой-то товар сегодня возросла? Это единственный способ согласованно ответить на вопрос о том, каковы отношения между людьми в обществе?
“Меновая ценность всякого предмета должна быть всегда в точности равна размеру той власти, которую данный предмет дает своему обладателю” (100, 39).
Следует подчеркнуть, что теория меновой ценности — это теория любого общества, поскольку обмен — это вечная и универсальная склонность людей. Политическая экономия, понимаемая как наука о меновой ценности, благодаря Смиту становится общей теорией общества.
Принцип, лежащий в основе меновой ценности товара, непосредственно вытекает отсюда; это труд, который можно получить в свое распоряжение:
“Поэтому ценность всякого товара для лица, которое обладает им и имеет в виду не использовать его или лично потребить, а обменять на другие предметы, равна количеству труда, которое он может купить на него или получить в свое распоряжение” (99, 38).
Здесь необходимо несколько уточнений, по крайней мере отрицательных. Нет большей ошибки, чем считать, что эта теория ценности, основанная на труде, который можно получить в свое распоряжение, основана на гипотезе, согласно которой труд есть единственный “фактор производства”, если принять терминологию, развитую маржиналистами. На самом же деле:
•Смит обращает внимание на то, что труд — это “изначальная основа” производства, но в качестве производства потребительской ценности. Однако мы видели, что меновая ценность с ней не связана; значит, труд, который можно получить в свое распоряжение, не имеет ничего общего с фактором производства и говорить, что он является единственным фактором производства, лишено смысла. Смит подчеркивает эту разницу: