§2. Основные антиномии сознания

Глава 5. Сознание как объект гносеологических исследований 321

Взгляд на душевную жизнь человека как на часть Мировой Души развивался уже Платоном и неоплатониками. В рамках христианской традиции человек признается образом и подобием Божиим, а его ин­ дивидуальное сознание рассматривается в некоторых религиозно-фи­ лософских моделях как укорененное в бесконечном трансцендентном божественном сознании, на что мы уже указывали в связи с понятием абсолютного субъекта познания. Подытоживая краткий анализ оппо­ зиции «трансцендентное—имманентное», можно утверждать, что со­ знание и автономизирует меня от мира, и связывает меня с ним; в со­ знании я могу быть самим собой и в то же время отождествляться с тем, что есть «не-Я». У меня столько же оснований считать себя час­ тью вселенского или общественного сознания, сколь и настаивать на уникальности своего духовного мира, т.е. я могу занять равно обосно­ ванные позиции персонализма и имперсонализма.

Перейдем к рассмотрению другой антиномии. Мое сознание есть нечто субъективно-бременящееся, существующее в виде необратимого и невоспроизводимого потока образов, ассоциаций и воспоминаний, которые я никому, никогда и никак не смогу передать абсолютно адекватно, точно так же, как не могу питать надежду на аутентичное вхождение в чужой субъективно Бременящийся поток. Данный взгляд на сознание как на непрерывно-обновляющееся бытие, по сути находящееся в перманентном процессе становления, в косвен­ ной форме присутствует уже в античной традиции — у Гераклита и особенно у его ученика Кратила; в новейшей европейской филосо­ фии — у А. Бергсона1, у У. Джемса (см. его понимание сознания как потока «волн» или «полей», которые неизвестно откуда и как возни­ кают в нашей голове)2, в современной отечественной философии — у М.К. Мамардашвили3.

Однако при всей значимости внутреннего времени для моего «Я»4, в его бытии присутствуют и объективно-сверхвременные идеи, ценнос­ ти и образы-архетипы, как бы парящие над стихией моих темпораль­ ных переживаний и, безусловно, существующие в качестве таковых в чужом сознании. Благодаря им я не только нечто субъективно осо­ знаю, но и объективно со-знаю и переживаю одинаково с другими «Я». Отметим, что если антиномия «трансцендентное—имманентное» характеризует пре^жде всего форму переживаний сознания (личны они

1 Бергсон А. Собр. соч. Т. 1. СПб., 1913. С. 11-12.

- Джемс У. Психология в беседах с учителями. М., 1902. С П .

3Мамардашвили М.К. Необходимость себя. М., 1996. С. 255. Мы уже писали об этом в онтологическом разделе учебника.

21 -7712

или сверхличны), то анализируемая здесь пара категорий выявляет I диалектику содержания наших переживаний.

Природа объективно-сверхвременных содержаний сознания впер- ] вые была систематически продумана Платоном и помещена им, какИ известно, в особый сверхчувственный мир идей. В последующей тра- I диции признание объективно-общезначимого знания совсем не обя- 1 зательно было связано с приданием ему особого онтологического ста- I туса, независимого от индивидуального человеческого сознания. 1 Подобный подход представлен в послегегелевском периоде развития I германской философии, начиная с К. Маркса и неокантианцев и кон- I чая онтологией Н. Гартмана и феноменологией. Здесь везде признает- I ся сверхличная объективность в содержании индивидуального созна- 1 ния (логических структур, научных идей и духовных ценностей), но 1 при этом категорически отрицается самостоятельное бьпие послед- I них. В таком мире объективного духа, по Н. Гартману, «нет сознания... 1 нет наследственности; его продолжение безличностно, он передает се- 1 бя таким образом, что индивиды врастают в него, его перенимают и ] передают»1. Не вдаваясь в анализ правомерности или неправомерное- I ти данной конкретной интерпретации природы объективных содержа- I ний сознания, отметим, что следует признать общую обоснованность ] как сверхвременно-объективистских, так и экзистенциально-темцо- I ральных философских моделей сознания.

Другая антиномия сознания особенно зримо проявилась в фило- 1 софских исканиях XX в.: сознаваемое (сознательное) — неосознаваемое.

Приоритет в идентификации сознания прежде всего с осознанностью СВСИХ переживаний и с процессами мышления принадлежит, без! сомнения, Р. Декарту. Впоследствии отождествление сознания не с мышлением вообще, а именно с логическим мышлением как квинт- 1 эссенцией сознательности, предельно рельефно выявилось в панно- I гизме Гегеля. Сознание оказывается у него тождественным логико-ре- J флексивнои деятельности, причем логическая мысль способна снять I все неосознаваемые (нерефлексивные) ипостаси жизни сознания в I качестве своих несовершенных (превращенных) форм. «Мышле- ] ние, — пишет в этой связи Гегель, — составляет не только субстанцию J внешних вещей, но также и всеобщую субстанцию духовного. Во вся- ] ком человеческом созерцании имеется мышление. Мышление есть также всеобщее во всех представлениях, воспоминаниях и вообще в каждой духовной деятельности, во всяком хотении, желании и т.д. Все I

1 Гартман Н. Старая и новая онтология // Историко-философский ежегодник. М, 1988. С. 323.

они представляют собой дальнейшие спецификации мышления»1. В утверждении основополагающей роли логического мышления есть глубочайший смысл, и любые.— типа постмодернистских — попытки избавиться от его «шор», «огрублений», «предрассудков», «репрессив­ ности», осуществленные в форме хоть сколь-нибудь связного текста, претендующего на доказательность и интерсубъективность, всегда бу­ дут лишь объектом критики. Другое дело, что явно не всё в нашем со­ знании логично и прозрачно для сугубо рациональной рефлексии.

Как мы уже отмечали выше, при анализе феноменов явного и неяв­ ного знания, в человеческом сознании присутствуют такие воспомина­ ния, телесно-эмоциональные импульсы и желания, которые не только не осознаются в данный момент времени, но и вообще не могут бьпь нами самостоятельно осознаны без помощи другого сознания. В запад­ ной философии идея бессознательного была впервые в явной форме высказана Г. В. Лейбницем, затем положена в основу метафизических систем А. Шопенгауэра и Э. Гартмана, а детально философски-психо­ логически эксплицирована во фрейдистской традиции. Знаменатель­ но, что если в ранних работах основоположника психоанализа бес­ сознательное трактовалось лишь как вытесненные содержания сознания, то в последующей эволюции взглядов 3. Фрейда и его учени­ ков бессознательное приобретало все большее значение по сравнению с сознательными компонентами психики. Но если Фрейд всегда, в сущности, пытался остаться рационалистом и противопоставлял осо­ знаваемые интеллектуальные компоненты сознания деструктивным бессознательным влечениям (см. его гимн науке и интеллекту в позд­ ней работе «Будущее одной иллюзии»2), то его ученик К.Г. Юнг прямо заявлял, что «сознание является фило- и онтогенетически вторичным феноменом»3 и именно в архетипах коллективного бессознательного коренится и устойчивое «ядро» личности, и все многообразие ее твор­ ческих сознательных идей. Правда, в поздней своей работе «Синхро­ низм: акаузальный принцип связи» швейцарский психолог развил не­ сколько иную теорию архетипов, существенно отличающуюся от его ранних биологизаторских интерпретаций. Теперь из бессознательного коррелята инстинктов они превратились скорее в сверхсознательную компоненту психики, близкую к миру идей Платона. Идея о том, что неосознаваемое не сводится только к бессознательному уровню, лежа­ щему «ниже» нашего сознательного «Я», а включает в себя сверхсозна-

Гегель. Энциклопедия философских наук. Т. 1. Наука логики. М., 1975. С. 122. См.: Фрейд 3. Будущее одной иллюзии//Вопросы философии. 1988. № 8.

3 JungC.G. Memories, Dreams. Reflections. Glasgow, 1967. P. 381.

21*