7.3 Динамика развития посттравматических стрессовых расстройств

В процессе ответной реакции на стрессовое собы­тие А.М. Бандурка и др. выделяют:

– фазу первичной эмоциональной реакции;

– фазу «отрицания», выражающуюся в эмоциональ­ном оцепенении, подавлении и избегании мысли о случившемся, избегании ситуаций, напоминающих о психотравмирующем событии;

– фазу чередования «отрицания» и «вторжения». «Втор­же­ние» проявляется в «прорывающихся» вос­поминаниях о психотравмирующем событии, снах о событии, повышенном уровне реагирования на все, что напоминает психотравмирующее событие;

– фазу дальнейшей интеллектуальной и эмоцио­нальной переработки травматического опыта [10, с. 388].

В соответствии с работами Национального института психического здоровья (США) психические реакции при катастрофах подразделяются на четыре фазы: героизма, «медового месяца», разочарования и восстановления.

Героическая фаза начинается непосредственно в момент катастрофы и длится несколько часов, для нее характерны альтруизм, героическое поведение, вызванное желанием помочь людям, спастись и выжить. Ложные предположения о возможности преодолеть случившееся возникают именно в этой фазе.

Фаза «медового месяца» наступает для выживших после катастрофы и длится от недели до 3–6 месяцев. Эти лица испытывают чувство гордости за то, что преодолели опасности и остались в живых, они верят, что их проблемы будут разрешены.

Фаза разочарования (от 2 месяцев до 1–2 лет) характеризуется гневом, негодованием и горечью вследствие крушения надежд.

Фаза восстановления начинается тогда, когда выжившие осознают, что им необходимо налаживать быт и решать возникающие проблемы самим, и берут на себя ответственность за выполнение этих задач.

В современных классификациях выделяются три основных ва­рианта течения ПТСР. Острую форму ПТСР диагностируют, когда симптомы возникают в пределах 6 месяцев после перенесённой трав­мы и сохраняются в течение полугода. Хроническое посттравмати­ческое расстройство выявляется, когда выраженные клинические симптомы проявляются в срок более 6 месяцев. И, наконец, для от­сроченного ПТСР характерно появление основных признаков после латентного периода.

Более подробная характеристика этапов формирования пост­травматического стрессового нарушения рассматривается Е. О. Александровым:

1. Этап невротических постреактивных расстройств или до­ клинический период.

Эта стадия начинается после выхода человека из психотравмирующей ситуации и продолжается до одного месяца. Условно выде­ляются три основных варианта постреактивного реагирования:

– астенический вариант характеризуется сильной усталостью, апатией и сонливостью, могут быть отмечены единичные эпизоды эйфории и раздражительности;

– в астено-депрессивном варианте помимо астенического синд­рома выделяется депрессивный компонент. В этой группе также на­блюдаются эпизодические вегето-сосудистые реакции: тахикардия, колебания артериального давления;

– в тревожном варианте постреактивного реагирования или в группе с проявлениями выраженной дезадаптации к вышеперечис­ленным симптомам добавляется тревожный компонент с гиперакти­вацией, мышечным напряжением, повышенной бдительностью, вспышками гнева, нарушениями сна.

С определённой долей вероятности можно предположить, что доклинический период станет начальным этапом развития пост­стрессового расстройства в группе пострадавших с симптомами выраженной дезадаптации, а также у отдельных из них с астено-депрессивным и астеническим вариантом постреактивного реагирова­ния при наличии у человека постоянного напряжения и тревожнос­ти более 7–10 дней.

2. Этап формирования ведущего клинического синдрома или этап репереживания.

Продолжительность этой стадии от 2-х до 7 лет. С позиций клинико-динамического подхода данный период соответствует ста­дии невротического расстройства, который начинается спустя 6 ме­сяцев после травмы и при отсутствии специальной помощи продол­жается до 2-х лет. Главная особенность этой фазы заключается в ак­туализации повторяющихся негативных переживаний стрессовой ситуации в виде навязчивых воспоминаний, представлений, снов, кошмаров, а также в появлении, фиксации и утяжелении невротиче­ской симптоматики. Анализ психопатологической картины на этапе невротических расстройств позволяет выделить в его рамках не­сколько клинических вариантов:

– астено-депрессшный тип характеризуется стойко сниженным фоном настроения, чувством обиды на судьбу, суицидальным пове­дением. Всё это протекает на фоне астенических проявлений: слабо­сти, вялости, повышенной психической и физической утомляемости, вегетативной лабильности, повышенной чувствительности к яркому свету и громким звукам, нарушений сна;

– тревожно-панический тип, где доминирующим является чув­ство тревоги, внутренней напряжённости, дискомфорта. Вегетатив­ные нарушения сопровождаются чувством страха, тахикардией, ощущением «пустоты в животе», чувством «нехватки воздуха»;

– обсессивно-фобический тип характеризуется постоянным страхом перед тягостными воспоминаниями о пережитой психогении, навязчивыми мыслями и опасениями, касающимися любых ме­дицинских манипуляций. Военнослужащие стремятся избегать ин­формационных или чувственных стимулов, каким-либо образом на­поминающих о травматических событиях;

– истерический тип, где ярко выражено стремление вызвать со­чувствие окружающих, демонстративность жалоб, капризность, дек­ларирование особой тяжести своего состояния, значительное ухудше­ние самочувствия при упоминаниях о травме, самовнушаемость;

– эксплозивный симптомокомплекс характеризуется повышен­ной раздражительностью, взрывчатостью, злобностью и агрессив­ностью;

– психоорганическая симптоматика, как правило, развивается у пострадавших, перенёсших черепно-мозговую травму, и может проявляться в таких состояниях, как астения, дисфория, нарушения памяти, эмоциональные расстройства, проблемы со сном.

Основными феноменами этой стадии являются эхомнезии (повторяющиеся воспоминания), флэшбэк-эффекты, симптомы диссо­циации и гиперактивации, нарушения сна, депрессия, суицидальные намерения и панические расстройства.

3. Этап патохарактерологических изменений.

В среднем этот этап развивается спустя 2 года после травмати­ческого события при условии неблагополучного течения ПТСР и от­сутствии терапевтического вмешательства. Происходящие изменения представляют собой неблагоприятную динамику имеющихся не­вротических расстройств. На фоне снижения частоты и выраженно­сти невротических проявлений и редукции ряда симптомов ПТСР происходит относительное смещение акцентов в сторону характеро­логических, преимущественно эмоционально-волевых и поведенчес­ких нарушений. Наряду с этим прослеживается потеря «очевидной связи» формирующихся симптомов с психотравмирующими переживаниями, но, в то же время, отмечается рас­ширение спектра психогений, способных вызвать появление и усиле­ние этих симптомов. В связи с такими изменениями у многих воен­нослужащих выявляется тенденция к психосоциальной дезадапта­ции и антисоциальному поведению [3].

И.В. Гурин предлагает выделять следующие варианты патохарактерологических деформаций, являющихся следствием боевой травмы:

– аффективно-неустойчивый тип как исход астено-депрессивного или истерического варианта второй стадии. К основным харак­теристикам можно отнести раздражительность, гневливость, возбу­димость, неустойчивость настроения, конфликтность, развитие раз­личных аддикций;

– дистимический тип также является следствием астено-депрессивного варианта. В данном состоянии отмечаются суточные коле­бания настроения, некоторые признаки эндогенезации депрессии, замкнутость и отгороженность;

– соматоморфный тип возникает вследствие развития обсессивно-фобического и истерического вариантов стадии репереживания. В качестве признаков выступают множественные жалобы на здоровье и ипохондрическое поведение;

– тревожно-фобический тип как результат обсессивно-фобического варианта [84]. В качестве основных характеристик выступают вы­сокий уровень тревожности, напряжение и навязчивые страхи.

В некоторых исследованиях стадия патохарактерологических изменений рассматривается не как этап развития ПТСР, а как фор­ма дезадаптивного разрешения этого расстройства «при попытке прийти к соглашению с травмой» [68, с. 143]. В этом случае ПТСР трактуется не просто как нормальная реакция челове­ка на воздействие экстремальных стрессогенных факторов, а как особая форма аномального развития личности. Деятельность в осо­бых условиях приводит к извращению различных психологических механизмов – в результате формирования ПТСР мы имеем дело с особой психической организацией личности, которой свойственны свои психологические структуры, процессы и образования. Такая деформация личности выражается в своеобразном «устройстве» и функционировании эмоциональной, волевой, интеллектуальной, мотивационной и поведенческой сфер личности, В основе этой трансформации лежит замена базового убеждения о безопасности мира на ценностную установку о его опасности и непредсказуемос­ти. Такая позиция лишает пострадавшего человека воз­можности эффективного планирования жизни и жизненной актив­ности. По утверждению В.A. Van-der-Kolk с соавторами единственным ориентиром для травмированной личности являются эмоции травмы [102]. Таким образом, собственный внутренний мир ста­новится для человека опасной зоной. В результате этого формирует­ся устойчивая реакция избегания любых чувств, не только негатив­ных, но и положительных. Основной причиной социальной дезадап­тации становятся эмоции раздражения и гнева, которые помогли че­ловеку выжить в опасной ситуации, и у многих пострадавших яв­ляются единственно возможным ответом на любые раздражители внешней среды.

Ещё одно психоэмоциональное расстройство, возникающее в результате действия психогении, описывается термином «алекситемия». Во многих случаях люди с посттравматической симптомати­кой испытывают затруднения в переводе кинестетических ощуще­ний в слова и символы, и в итоге любые эмоции субъективно расце­ниваются как соматические проблемы. На «языке» внутренних орга­нов человек переживает дистресс.

Молодые солдаты, прошедшие войну, усваивают низкую цену человеческой жизни. С одной стороны, это связано с неустоявшейся системой ценностей и идеалов в юношеском возрасте, что нарушает ценностные ориентиры мирной жизни. Другой психологической причиной является процесс идентификации с противником, в ре­зультате чего присваиваются не свойственные нашей культуре цен­ности, и в частности, отношение к человеческой жизни.

Кроме базового убеждения о безопасности мира, нарушается ещё одно глубинное убеждение – возможность и необходимость привязанности к другим людям. На войне нельзя никого любить, чтобы не испытать боль утраты. Привязанность является одной из первых и важнейших биологических функций, необходимых для воспроизводства и выживания организма, так как она лежит в осно­ве таких чувств, как любовь и дружба. В результате нарушения это­го убеждения человеком овладевают одиночество и отчуждение от других людей.

Наличие таких факторов, как изменение в регуляции эмоций и чувство отчуждения приводит к проблемам в семейной жизни. Наи­более частые жалобы от жён ветеранов-военнослужащих касаются напряжённой обстановки в доме, отсутствия стабильности, мораль­ного и физического насилия [80].

С течением «посттравматического» времени на первый план выходят «вторичные» факторы травматизации [99]. В сознании человека посттравматическое состояние всё менее связывается с фактом травмы, на поведение человека в большей степени оказывают влияние такие симптомы, как избегание и гиперреактивность [43].

На этапе личностных изменений происходит окончательная хронизация соматических проявлений посттравматического стрессо­вого состояния. Серьёзные психосоматические изменения наблюда­ются в тех органах и системах, которые наиболее сильно реагирова­ли в момент воздействия психотравмы. В первую очередь это сер­дечно-сосудистая, лёгочная, желудочно-кишечная и мочеполовая си­стемы. Развивается ипохондрический синд­ром с такими симптомами, как навязчивые мысли о собственном здоровье, частое обращение к врачам различных специальностей и т.д.

Ещё одна особенность, которая появляется после перенесённой психической травмы – это стремление к риску. После «горячих точек» военнослужащие часто стремятся вновь попасть на войну, где им гораздо легче взаимодействовать с самими собой и другими людьми, так как изменения, произошедшие в центральной нервной системе, подготовили их именно к условиям боевых действий. Этот факт име­ет нейробиохимическую основу. Люди с посттравматическими нару­шениями в обычной жизни испытывают дефицит многих нейромедиаторов, в том числе и адреналина – для «нормального» функциони­рования им периодически становится необходим адреналиновый допинг. В связи с этим актуализируются не только различные действия, связанные с риском, но и внезапные приступы гнева и раздражитель­ности. Конфликт с окружающими в этом случае рассматривается как своеобразная «подзарядка» адреналином.

Описание патохарактерологических изменений личности, раз­вивающихся в результате посттравматического расстройства, в за­падной литературе обозначается термином «сложное ПТСР» [102]:

1. эмоциональные нарушения: изменения в регуляции эмоций; гнев, изменения в регуляции гнева; самоповреждения; суицидальная настроенность; трудности регуляции сексуальных отношений; чрез­мерная вовлечённость в риск;

2. изменения во внимании и концентрации: амнезия; преходя­щие диссоциативные и деперсонизирующие эпизоды;

3. соматизация: изменения в пищеварительной системе; хро­ническая боль; кардиолёгочные симптомы; нарушения общения; сексуальные проблемы;

4. изменения самовосприятия: неспособность планировать; чувство постоянной опасности; виновность; стыд; убеждение в том, что тебя никто не может понять; преуменьшение собственных проблем;

5. изменения в отношении с другими: невозможность доверять; обратное преследование; желание мучить других;

6. изменения в системе мышления: отчаяние и безнадёжность; потеря ранее усвоенных убеждений.

Влияние военных действий на военнослужащих

После возвращения из Вьетнама в середине 1970-х гг. солдаты американской армии не могли адап­тироваться к мирным условиям существования. Каждый 74-й, а по некото­рым данным, каждый 30-й ветеран покончил жизнь са­моубийством, многие до сих пор ведут затворнический образ жизни. После экстремальных воздействий военно­служащий попадал в социальную группу, которая не при­знавала его ценностей. Это приводило к конфликтам, вследствие чего ветераны лишались поддержки в обще­стве. В новой группе оказывался невостребованным эк­стремальный опыт личности, от которого участники ло­кальных конфликтов не могли отказаться, в соответствии с принципом необратимости развития психики.

По данным экспертов Военно-медицинской академии, у участников боевых действий (по сравнению со здоровыми людьми) в 2–3 раза выше вероятность таких заболеваний, как гастрит, гипертоническая болезнь, язвенная болезнь желудка и двенадцатиперстной кишки. Кроме того, отмеча­ются нарушения сна, эмоциональная неустойчивость, у не­большой части из них – аномальные сдвиги личности. Эти аномальные сдвиги вовсе не сводятся к агрессивности. В обществе сло­жился стереотип о том, что ветераны – совершенно неуп­равляемые психопаты, склонные к девиантному поведению и готовые любую ссору превратить в стрельбу. В дей­ствительности эти люди отгорожены от общества очень плот­ной стеной, лишены способности воспринимать все краски жиз­ни, не склонны ни с кем делиться своими переживаниями, погружены в себя, трудно находят свое место.

Пребывание на войне является той экстремальной си­туацией, когда человек постоянно находится в сильней­шем психоэмоциональном стрессе, преодолевать который приходится волевым усилием. Мировая статистика показывает: каждый пятый уча­стник боевых действий при отсутствии каких-либо физи­ческих повреждений страдает нервно-психическими расстройствами, среди раненых и калек эта цифра увеличива­ется до каждого третьего. Другие последствия могут проявляться через несколько месяцев после возвращения к нормаль­ным условиям жизни. Это различные психосоматичес­кие заболевания. Нельзя забывать, что расширяется и круг жертв, в их число попадают не только непосредственные участники событий, но и их родственники.

Самым опасным для участников боевых действий счи­тается период, который наступает сразу после возвраще­ния домой. На этом этапе высока вероятность суицид­ных попыток, и поэтому особую важность приобретает постоянная поддержка близких людей.

Через три года после возвращения домой у участников боевых действий завершает­ся первый период. К этому времени полностью формиру­ется синдром посттравматических стрессовых рас­стройств. За это время большинство из них сумеет адаптироваться, но все же они останутся больными.

По мнению специалистов, полное выздоровление от бо­евого посттравматического синдрома невозможно, и реаби­литация может иметь временный, но значительный успех плюс резкое улучшение качества жизни. Обратного восстановления быть не может – личность изменилась. Важная особенность: син­дром имеет тенденцию не только не исчезать, но стано­виться все более отчетливо выраженным, а также проявляться внезапно на фоне общего внешнего благополучия.

Большинство авторов вслед за М. Горовицем выделяют три основных группы симптомов ПТСР:

– чрезмерное возбуждение (включая вегетативную ла­бильность, нарушение сна, тревогу, навязчивые воспо­минания, фобическое избегание ситуаций, ассоцииру­ющихся с травматической);

– периодические приступы депрессивного настроения (притупленность чувств, эмоциональная оцепенелость, отчаяние, сознание безысходности);

– черты истерического реагирования (параличи, слепо­та, глухота, припадки, нервная дрожь) [101].

Среди невротических и патохарактерологических син­дромов выделены характерные для ПТСР состояния: «сол­датское сердце» (боль за грудиной, сердцебиение, прерыви­стость дыхания, повышенная потливость), синдром выжив­шего (хроническое «чувство вины оставшегося в живых»), флешбек-синдром (насильственно вторгающиеся в созна­ние воспоминания о непереносимых событиях), проявле­ния «комбатантной» психопатии (агрессивность и импуль­сивное поведение со вспышками насилия, злоупотреблени­ем алкоголем и наркотиками, беспорядочностью сексуаль­ных связей при замкнутости и подозрительности), синд­ром прогрессирующей астении (послелагерная астения, на­блюдающаяся после возвращения к нормальной жизни в виде быстрого старения, падения веса, психической вялос­ти и стремления к покою), посттравматические рентные состояния (нажитая инвалидность с осознанной выгодой от полагающихся льгот и привилегий с переходом к пас­сивной жизненной позиции).

ПТСР – это комплексное расстройство, которое пред­полагает нарушения в основных четырех сферах психотравмированной личности: физиологической, эмоциональ­ной, интеллектуальной и поведенческой. Нарушения каж­дой сферы составляют определенный симптомокомплекс.

1. Физиологический симптомокомплекс ПТСР.

Наиболее характерными соматическими нарушения­ми являются: учащенное сердцебиение; повышение кровяного давления; чувство сжатия в груди; затрудненное дыхание; потливость ладоней; дрожание и подергивание мышц; напряженность мышц шеи и (или) спины; тяжесть в руках и ногах; головные боли; частое мочеиспускание; расстройство стула; тошнота, рвота; нарушение сна; потеря аппетита; частое чихание; приступы слабости; склонность к простудам и аллергиям; скрипение зубами во сне; «придавленная поза».

2. Эмоциональный симптомокомплекс ПТСР.

Наиболее характерными эмоциональными нарушени­ями являются: повышенная раздражительность и гневливость; чувство собственной некчемности; подавленность; мнительность и подозрительность; ревнивость; тревожность; нетерпеливость; безразличие; отчужденность; снижение интересов и инициативы; слезливость или внутренний плач без слез; снижение способности сочувствовать и сопереживать; повышенная критичность к себе и другим; склонность обвинять окружающих, самообвинения; переживание травмировавших событий в снах; внезапные и яркие вспышки пережитого в сознании.

3. Интеллектуальный симптомокомплекс ПТСР.

Наиболее характерными интеллектуальными наруше­ниями являются: рассеянность и забывчивость; зацикленность на мыслях; математические и грамматические ошибки; ошибки в определении расстояния; снижение концентрации внимания, к деталям и ме­лочам особенно; периоды неспособности думать; поглощенность прошлым; снижение творческих способностей; ослабление воображения.

4. Поведенческий симптомокомплекс ПТСР.

Наиболее характерными поведенческими нарушени­ями являются: суетливость; избегание общения или, наоборот, неспособность оста­ваться одному; проблемы и конфликты в общении; стремление избегать всего напоминающего о травме; неспособность выразить свои мысли устно или письменно; семейные проблемы; вспышки гнева и (или) агрессии; усиление потребности в «оглушении» – алкоголь, та­бак, наркотики.

У каждого ветерана боевых действий с ПТСР могут быть как все пере­численные симптомы, так и разное их сочетание. Распоз­нать их помогает довольно характерная динамика – они развиваются, изменяются во времени, проходя вполне оп­ределенные стадии.

Для многих ветеранов боевых действий характерно изменение, которое специа­листы называют травматической личностью. Под трав­матической личностью понимается более-менее устой­чивый набор узнаваемых черт, формирующихся под воз­действием боевой травмы.

Основные черты, которые характеризуют травматичес­кую личность:

1. Романтизм, причем в негативном смысле этого сло­ва. Такие люди знают, в чем счастье человечества, и ради этого готовы пожертвовать всеми, кто имеет дру­гие представления о счастье.

2. Преобладание групповых ценностей над индивидуаль­ными. Для человека жизнь группы, особенно боевых соратников, становится важнее, чем жизнь отдельно­го индивида. Следовательно, ради счастья группы, ради ее блага можно пожертвовать жизнью одного или дру­гого человека, а также своей собственной.

3. Стремление к саморазрушению – образующийся вме­сте с предыдущими качествами комплекс, который можно обозначить, как счастье принести себя в жерт­ву ради групповых интересов.

4. Иллюзия справедливости устройства мира. Некоторые люди считают, что зло обязательно будет наказано, а добро непременно восторжествует. Это, как правило, честные, благородные, принципиальные и справедли­вые люди. Правда, их честность и благородство отно­сится только к членам своего сообщества, а ради прин­ципа они готовы пожертвовать и своей жизнью, и жиз­нью близких, и чужой жизнью.

5. Иллюзия простоты устройства мира. Согласно этой иллюзии, мир после войны делится на две части: наши – это те, кто имеет боевой опыт, и не наши – это те, кто были даже не столько на стороне против­ника, сколько вообще не прошли войну. По отноше­нию к нашим необходимо использовать честность, бла­городство и принципы, по отношению к не нашим может быть применена совершенно другая мораль.

Травматической становится не каждая личность, по­бывавшая на войне. Прежде всего, это личность незре­лая. Человек, который попал на войну не из реальной жизни, живет в иллюзорном мире своих идеальных пред­ставлений. Но первое же столкновение с реальностью по­казывает, что человек не хочет разрушения иллюзий, он предпочитает лишь заменить их на другие, часто проти­воположные, но такие же, только другие иллюзии. Это естественно, ведь жить в мире идеалов уютнее, чем в не­предсказуемой и жестокой реальности. Известный аме­риканский психолог Дж. Ялом предложил рассматривать все психологические проблемы боевого стресса с точки зрения смерти, изоляции, свободы и бессмысленности. В боевой ситуации эти темы выступают не абстрактно, а являются абсолютно реальными объектами переживания. Так, смерть предстает перед человеком в двояком виде. Человек становится свидетелем, очевидцем смерти дру­гих людей, как знакомых, так и не знакомых, и оказыва­ется перед лицом своей возможной смерти. В обычной жизни у человека есть психологические защиты, которые создаются не сразу. Впер­вые страх смерти возникает у маленького ребенка. В даль­нейшем ребенок создает психологические защиты, вы­ступающие в виде базовых иллюзий. Их три:

– иллюзия собственного бессмертия, которая выглядит примерно так: «Умрут все, кроме меня»;

– иллюзия справедливости гласит: «Каждый по­лучает по заслугам»;

– иллюзия простоты устройства мира, которая говорит: «Мир прост, в нем есть черное, белое, добро и зло, наши и не наши, жертвы и агрессоры».

Мир как бы делится на две антагонистические части. Разрушение базовых иллюзий – момент болезненный для любого, и если человек может выйти из мира хоть и удоб­ных, но опасных иллюзий в мир реальный, значит, он по­взрослел. Если он не смог преодолеть этот барьер, то делает вывод, что мир ужасен, или строит другие иллюзии, которые воссоздают его представления о собственном бессмертии.

Тема свободы. Самым сильным ограничителем свобо­ды является чувство вины и вытекающие из него возмож­ные долги, обязательства и так далее. У людей, переживших боевые травмы, оно возникает в трех видах. Это чувство вины за воображаемые грехи, чувство вины за то, что он не сделал, и «вина выжившего», когда человек испытывает чувство вины только за то, что он жив, а другой – умер.

Тема изоляции. Чувство изоляции хорошо знакомо жертвам боевого стресса. Многие страдают от одиночества, от трудностей, от невозможности установления близких от­ношений с другими людьми. Их переживания, их опыт на­столько уникальны, что другим людям невозможно понять таких людей, и им самим другие люди начинают казаться скучными, ничего не понимающими в жизни. Именно по­этому боевые ветераны тянутся друг к другу. По их мнению, только человек, испытавший нечто подобное, может их по­нять. Но одиночество, переживаемое ветеранами, это не толь­ко психологическая реальность, но и социальная. Очень часто жертва войны вызывает агрессию, а не сочувствие со сторо­ны окружающих людей. Таким образом, пострадавшие в войне оказываются не только в психологической, но и в физической, социальной изоляции.

Тема бессмысленности. В. Франкл убедительно пока­зал в своих работах, что человек может вынести все, что угодно, если в этом есть смысл. А боевая травма неожи­данна, беспричинна и поэтому воспринимается как бессмыс­ленная. Это заставляет пострадавших искать какое-нибудь объяснение тому, что произошло, чтобы переживание не было напрасным. У человека, получившего боевую психо­логическую травму, изменяется вся эмоциональная сфера. Основными базовыми реакциями на воспоминания о бое­вых событиях являются грусть, беспомощность, повторяю­щееся переживание события. Человек может внезапно начать чувствовать себя так, как будто событие вновь с ним происходит. Эти переживания тяжелые и пугающие: оцепенение, жизнь в заимствованном времени. Боевой опыт меняет взгляд человека на важные моменты жизни. На­дежды на лучшее будущее могут быть утрачены или заме­нены вследствие глубокого разочарования в самой жизни.

Напряженность и беспокойство. Человек чувствует себя взвинченным, что затрудняет отдых, засыпание, меша­ет сосредоточиться. Снять тяжелое внутреннее напряже­ние помогает плач, но существующие в обществе стереоти­пы, что мужчины не плачут, не дают возможность выра­зить свои эмоции. Злость, страх, вина, вместо чувства облегчения от того, что человек выжил. Он переживает силь­нейшее чувство вины. Человек спрашивает себя: почему он выжил, в то время как другие, достойные люди, погибли? Пережитые на войне эмоциональные состояния человека настолько ярки и необычны, настолько не соответствуют житейским переживаниям, что многие ветераны стремят­ся вновь пережить это состояние и возвращаются в зону боевых действий уже по контракту или стремятся найти себя в тех профессиях, которые вызывают похожие эмоции: они идут в спасатели, получают другие экстре­мальные профессии. Жертвами войны являются не толь­ко воевавшие, но и члены их семей. Исследо­вания психологов показали, что меняются отношения не только с близкими, но и отношение к собственным детям становится другим. Участники боевых действий воспринимают собствен­ных детей не как младших, нуждающихся в опеке и забо­те, а как равных. Меняется отношение чело­века к базовым ценностям. Все это требует ква­лифицированной помощи и участия близких.

Изучение ведущих симптомов и основных вариантов течения ПТСР способствует проведению дифференцированной диагностики и осуществления целенаправленной коррекции это­го нарушения.