Впечатление от создания партии эсеров

Образование Партии социалистов-ре­волюционеров поразило своей неожи­данностью даже старых народников. Эсер Андрей Аргунов вспоминал, как он сидел в это время в московской Та­ганской тюрьме:

«Кругом не было слышно наших голо­сов, они терялись в шумном хоре про­тивников. В тюрьме кругом были со­циал-демократы, смотревшие на нас со снисходительной улыбкой». Для марксистов революционеры-народни­ки выглядели тогда чем-то вроде жи­вой древности, ископаемой диковины.

«Но вот, — писал А. Аргунов, — (я хо­рошо помню тот день) меня кто-то громко вызвал стуком по трубе. То был сосед, только что прибывший с воли, и труба его рукою передала ошеломив­шую меня новость: что все социально-революционные организации в России и за границей соединились в единую партию.

У меня дыхание, как говорится, спёрло от таких новостей, скрежещущие звуки трубы показались дивной музы­кой... А там и единомышленники стали всё чаше занимать по соседству каме­ры, повалили и студенты, и крестьяне, и даже, к удивлению социал-демокра­тов, появились рабочие-эсеры. Словом, по остроумному выражению одного крестьянина, „эсерь пошла"».

69

Е. Брешко-Брешковская.

и умирать?». Чтобы разрешить спор, обратились к Бабушке, кото­рая бывала в этом доме. В. Чернов так излагал её слова: «Бабушка не уклонилась от ответа. Печальным, но ровным и твёрдым голо­сом отвечала:

— И мы в своё время мучились тем же вопросом и говорили евангельскими словами: „Да минует нас чаша сия...". Вот и ныне придётся выстрадать ответ. Опять идём мы к срыву в бездну, опять мы вглядываемся в неё, и бездна вглядывается в нас. Это значит, что опять террор становится неизбежным...».

Увлечённый революционно-народническими идеями, Г. Гершуни стал вслед за Е. Брешковской ездить по стране. Но роли их несколько отличались. Под влиянием Бабушки молодёжь объ­единялась в союзы, как они себя называли, социалистов-револю­ционеров. Г. Гершуни связывал эти группы между собой и посте­пенно сколачивал из них единую партию социалистов-револю­ционеров. Побывав за границей, он соединил их и с близкой по духу эмиграцией.

К началу 1902 г. этот процесс в основном завершился. В Рос­сии возникла новая подпольная партия — социалистов-револю­ционеров, или сокращённо — эсеров. В ней состояло несколько сотен человек.

ПЕРВЫЕ ТЕРРОРИСТИЧЕСКИЕ ПОКУШЕНИЯ

14 февраля 1901 г. бывший студент Пётр Карпович выстрелом смертельно ранил министра народного просвещения Николая Боголепова. Министр прославился своими правилами 1899 г., по которым свыше двухсот мятежно настроенных студентов отда­ли в солдаты.

П. Карповича приговорили к каторге. Позднее, в 1907 г., он бежал с поселения и вскоре вступил в Партию социалистов-ре­волюционеров. Выстрел Карповича произвёл большое впечатле­ние и на Россию, и на эмиграцию. «Ну, кажется, террор начал­ся!» — с удовлетворением воскликнул будущий глава Боевой ор­ганизации (БО) эсеров Евгений Азеф.

2 апреля 1902 г. состоялось первое собственно эсеровское покушение — на министра внутренних дел Дмитрия Сипягина. Покушением впервые заявила о себе Боевая организация эсеров во главе с Г. Гершуни. Добровольцем-исполнителем стал 20-лет­ний бывший студент Степан Балмашев. Переодетый в офицер­скую форму, он явился в приёмную министра и представился посланцем великого князя Сергея. Вручив министру пакет с при­говором Боевой организации, террорист дважды выстрелил в Д. Сипягина, смертельно ранив его.

Сразу после этого Григорий Гершуни, по свидетельству то­варища, «весь дышал успехом» и бодро восклицал: «Гордиев узел разрублен. Террор доказан. Он начат. Все споры излишни». Убий­ство Д. Сипягина означало, что Боевая организация эсеров как бы подняла оружие, выпавшее из рук Исполнительного комите­та «Народной воли».