Глава 5 идея творческого акта

Настоящее, художественное искусство рождается из свободного вдохновения, из той духовной напряженности, окрыленности и цельности, которые дают человеку высшую власть и открывают ему пути к художественному ясновидению. Эту напряженность, эту окрыленность, эту цельность нельзя вызвать ни по личному произволу, ни тем более по внешнему заказу и приказу. Смысл жизни в том, чтобы любить, молиться и творить; а любить, молиться и творить можно только свободно. И вот, искусство есть любовь, молитва и творчество; и без свободы оно невозможно. Но это требование «свободы» не означает, что искусству безразлично, что происходит в душе творящего художника. И это не значит, что художественное искусство не может родиться из любого душевного хаоса, из духовного безначалия, из нравственной распущенности, из волевого распада, из умственной лени, из ожесточенного сердца, из разнузданного воображения. Духовно ничтожный и душевно разложившийся человек никогда еще не создавал художественного произведения и никогда не создаст его.

Каждый художник творит по-своему, по-своему созерцает, по-своему вынашивает, по-своему находит образы, по-своему выбирает слова, звуки, линии и жесты. Этот самобытный способ творить искусство и есть его «художественный акт», – гибко-изменчивый у гения и однообразный у творцов меньшего размера... Итак, каждый художник творит по-своему, но это не значит, что но не может творить иначе, чем он творит в данный миг, он может и должен совершенствоваться. Совершенствоваться – значит развивать не только внешнепрофессиональную технику и не только умножать систему сведений по истории искусства, по его естествознанию…и по его гуманитарным отраслям.., но это значит работать над своим творческим актом. Необходимо развивать силу своего творческого созерцания, свою способность к сосредоточению внимания, свое умение вынашивать «замыслы» долгого и непрерывного дыхания... Необходимо приучать себя сосредоточиваться на существенном, отделять главное от неглавного, постигать одним взглядом сокровенную «пружину» каждого обстояния, его живую душу… Необходимо сообщать своему восприятию гибкость, чуткость, умение приспосабляться и перестраивать свой опыт по требованию предмета: надо по-иному увидеть уличный быт и по-иному слушать молчание гор, надо уметь страдать со слепым нищим и радоваться вместе с птицами восходящему солнцу, надо молиться с кипарисом, любить вместе с молодою матерью и умирать вместе с подстреленной ланью; надо создать и развернуть в себе абсолютное чувствилище души, те «вещие зеницы», о которых говорил А.С.Пушкин, тот Орган духа, который открывает художнику и

…неба содроганье,

и горных ангелов полет,..

и дольней лозы прозябанье…

Надо уловить и постигнуть слабые стороны своего творческого акта, его пределы, его опасности, его соблазны; с тем, чтобы или раздвинуть эти пределы или же, если это невозможно, не выходить из них; с тем, чтобы помнить эти соблазны и опасности и не поддаваться им. Подобно тому как музыканту нужно развивать абсолютный слух, так художник (кто бы он ни был – поэт, музыкант, живописец, скульптор, архитектор или актер) должен строить, расширять, углублять, укреплять свой творческий акт; или же, если это невозможно, держаться в пределах сродных ему сюжетов, тем и предметов...

Художник призван культивировать свой творческий акт, чтобы душа его владела всеми струнами, потребными вихрям мира и зовам Бога, чтобы она могла, если понадобится, перестроить себя на всякий тон и лад, требуемый художественным предметом. Художник должен знать творческий диапазон своей души и своего духа, никогда не выходить за его пределы, и всегда растить и совершенствовать его. И при всем том искать не своеобразия и не оригинальности – это дано каждому изначально и может только расти и укрепляться,- а художественной верности предмету.

Вот что Н.В.Гоголь писал о чувстве и о зрелом вынашивании: «Художник может изобразить только то, что он почувствовал и о чем в голове его уже составилась полная идея, иначе картина будет мертвая, академическая картина». А вот – о пророческом призвании художника и о значении сердца и молитвы: «На колена пред Богом и проси у Него гнева и любви! Гнева – противу того, что губит человека, любви к бедной душе человека, которую губят со всех сторон и которую губит он сам. Найдутся слова, найдутся выражения; огни, а не слова, излетят от тебя, как от древних пророков, если только, подобно им, сделаешь это дело родным и кровным своим делом, если только, подобно им, посыпав пеплом главу, разодравши ризы, рыданием вымолишь себе у Бога на то силу и так возлюбишь спасение земли своей, как возлюбили они спасение богоизбранного своего народа».

Есть на свете незримая сокровищница художественности, и истинный художник должен вложиться в нее в твердой уверенности, что в ней не пропадает ни одно духовное усилие и ни одно творческое создание. Он должен применить два основных требования, или завета, искусства: приближение к художественному предмету и верность закону художественности. А остальное приложится само. Но в чем же состоит этот закон художественности?