Глава 9 школа художественности

Основные идеи художественного творчества и художественного критерия свидетельствуют о том, что есть особая школа художественности и что всякий, творящий искусство, может и должен учиться своему делу. От этой обязанности не освобождает никакой талант, никакая гениальность. Говоря о «школе» и об «учении», я разумею не технику только… Техника дает власть: материал должен покоряться. Техника требует изучения и упражнения; изучение и упражнение предполагают школу.

Всякий творящий артист (художник – прим. ред.) может и должен учиться, помимо техники, еще и художественности. «Техника» и «художественность» совсем не одно и то же. Большой художник может обладать малым умением и обратно: великий «техник» может создавать совершенно нехудожественные вещи… Мало иметь власть над материалом: надо мочь, хотеть и уметь – еще нечто высшее, труднейшее, священнейшее. «Техника» как умение, власть, мастерство, очень важна, драгоценна в искусстве; но сама по себе она не есть искусство и не создает его. Одно дело – искусник, а другое дело – художник…

Надо учиться не только «технике», но и художеству… Один из верных и необходимых приемов этого научения состоит в том, что творящий художник внутренно связывает себя законом «экономии». Этот закон «экономии» имеет два значения или как бы два лица: одно обращено к творческой душевной глубине самого художника, к художественному предмету, который привел его в движение; другое обращено к внемлющему человеку, которому художник хочет «показать» свое создание. На этих двух «экономиях» творящий человек и должен воспитать в себе истинного художника. Первую можно описать, как домоводство художественного предмета, вторую – как домоводство немощного внимания…

Когда художник творит, его душевный взор и слух должны быть направлены внутрь, в глубь себя… Творящий художник творит изнутри. Но это не «нутро» его изменчивых настроений, а нутро созревшего и художественно-рождающегося Предмета: это Он, Предмет, ищет себе художественных образов и художественных слов. И в этом все... В глубине души творчески ожил и зажил художественный Предмет: он жаждет облечься в одежду точных образов и завернуться в точных словах... Надо будить и поддерживать в себе волю к художественности; ибо все «дело письма» не в «изобразительности», как думают многие, а именно в художественной изобразительности. Что же делать для этого?

Обязать свою душу к образной и словесной экономии; твердо решиться на то, чтобы оставлять только необходимое, а критерий «необходимости» переложить в глубину Предмета, сосредоточенно запрашивая его священный мрак…

Общее правило художественности: где можно сократить, там обязательно сократить.

Художник обязан искать необходимого – единственно верного и единственно точного. Он должен учиться кузнице, ювелирному делу. Непозволительно увлекаться «облаками», «воланами», «рюшами» и «красочностью». Надо учиться не восхищаться собственной пышностью; недопустимо заставлять всю сцену декорациями так, чтобы главному герою (художественному Предмету) негде было появиться. Это можно было бы выразить так, что лаконизм есть истинная школа художественности.

Но ведь художественный Предмет может потребовать и словесной щедрости, и обилия образов, и декорации, и «облаков», и «воланов». Это верно: может потребовать. Но надо сначала научиться распознавать, требует ли он всего этого на самом деле. Если он этого требует, то душа обязана отозваться на это требование и дать все необходимое; но и здесь – не иначе как в меру художественной необходимости. Т.о. соблюдение закона предметной экономии приучает творящую душу к вынашиванию предмета и к созерцанию его; и в то же время оно заставляет автора сосредоточенно требовать от себя верности предмету, а от своих образов и выражений – необходимости и точности. В этом и состоит школа предметной экономии в искусстве.

Обратимся теперь ко второму закону экономии – к домоводству немощного внимания.

Искусство всегда творится для других… Ибо самая сущность искусства состоит в том, что один человек создает для других людей (нечто художественное – ред.), раскрывающее им природу Бога, мира и людей, дающую им мудрость и блаженство, духовную силу и победу. Поэтому искусство требует живой духовной встречи людей, в которой один дает, а другой берет… И вот искусство состаивается в полном смысле этого слова только тогда, когда внимание зрителя, слушателя принимает в себя и воссоздает, вылепливает у себя в душе создание автора. «Внимание» означает «внутрь имание», взятие внутрь, принятие в душу; от этого художественное произведение и получает впервые свою полноту бытия, ибо ему необходимо быть не только созданным, но и воспринятым.

Внимание есть драгоценнейшая способность и готовность сосредоточенно раскрыться душой и принять дар художника. В.О.Ключевский заметил однажды, что «внимание студента» есть «птица» непостоянная, беспокойная и непоседливая; поймать ее нелегко, а удержать – еще труднее. И артист должен помнить, что это относится ко всем зрителям, читателям и слушателям. Внимание их сосредоточивается с трудом, ненадолго и поверхностно… Необходимо его экономить... Не проматывай читательского внимания, не пустословь ни в звуках, ни в линиях, ни в жестах, ни в образах, ни в словах…

Итак, можно и нужно создавать внутри себя школу художественности в искусстве, школу духовного углубления в предмет, школу верного образа и точной эстетической материи. Указанный нами способ не единственный, но необходимый. И тот, кто его не убоится, создаст в искусстве настоящую дисциплину предметного мастерства.