8.История человечества (социокультурная эволюция)

8.1 Векторы исторической эволюции

…человеческая история на свой лад и на своём уровне реально продолжает органическое развитие жизни. Благодаря присущим ей феноменам социального разветвления она всё ещё является естественной историей.

П.Т. де Шарден

…историки должны быть готовы рассматривать прошлое во многих различных масштабах вплоть до масштаба времени самой Вселенной – отрезка в 10-20 млрд. лет. Именно это я называю Большой историей.

Д. Кристиан

Начиная с Геродота, не утихают споры о сути истории. Можно условно выделить 3 подхода:

• история как постепенное нисхождение от прошлого золотого века (Платон¹²⁰);

• история как последовательность циклов рождения, расцвета угасания этносов, цивилизаций, культур (А. Тойнби, О. Шпенглер, Л.Н. Гумилёв);

• концепция исторического прогресса (Р. Декарт, Л.Г. Морган, К. Маркс, П.Т. де Шарден).

Сегодня концепция исторического прогресса с позиций междисциплинарной единой модели УИ представлена работами А.П. Назаретяна, Э. Тоффлера, Ф. Спира, Д. Кристиана. Проблема прогресса в истории одна из самых сложных в науке, поскольку необходимо отвечать на следующие вопросы:

• существуют ли объективные законы и логика истории? можно ли в калейдоскопе исторических событий на больших интервалах Вр проследить сквозные векторы изменений?

• какую роль в истории играли личности? возможно ли осуждение исторических событий?

• что же конкретно улучшалось, возрастало в истории? чему она нас научила, или история учит только тому, что ничему не учит? становился ли человек лучше: терпимее, нравственнее, мудрее, ответственнее?

• если история человечества имеет начало, то, есть ли у неё конец¹²¹?

• существует ли смысл истории? и, наконец, что нас ждёт в будущем?

Материалы дискуссии по данным вопросам, развернувшейся на страницах журнала ОНС были опубликованы в отдельном сборнике Социально-исторический прогресс: мифы и реалии в 1999 г.

В рамках единой модели УИ Вселенной история человеческой цивилизации представлена как одна из эволюционных фаз. Генеральное направление остаётся неизменным: удаление от термодинамического равновесия обеспечивалось эффективностью использования энергии за счёт роста организационного разнообразия и обогащения информационных моделей. На уровне социально-исторической стадии УИ единые критерии прогресса сохраняются, но усложняются. Выделим сквозные векторы прогресса в истории.

Рост технологической и военной мощи: типы цивилизаций в истории (донеолитическая, аграрная, индустриальная и постиндустриальная) отличались уровнем развития производительных сил (К. Маркс) или более эффективным способом использования энергии. Способность концентрировать и целенаправленно использовать энергию увеличилась от каменного топора до ядерной боеголовки на 12-13 порядков. С ростом технологической мощи коррелирует рост уровня развития коммуникации: интеллектуальный рост и рост количества информации, находящейся в распоряжении социумов (Назаретян 1991: 117-118, 1999: 116; Тоффлер 1999; Социально-исторический прогресс 1999: 27-29).

Рост продолжительности жизни и сокращение детской смертности: в палеолите люди жили чуть более 20 лет. А. Невский согласно летописи дожил до старости, хотя умер в возрасте 41 года. Из всех тех, кто родился от палеолита до наших дней, 40-летнего рубежа смогли достичь менее 10%, а 50-летнего – не более 2% (Назаретян 1996: 98).

Рост организационной сложности. Более сложной, разнообразной становилась социальная организация: стадо и племя, племенной союз и классовое расслоение, город-государство и современное мировое сообщество. С усложнением социальной системы увеличивались масштаб группового самоопределения, эволюционировала система общественных отношений, возрастало разнообразие форм деятельности и образов мира.

Возникновение более прогрессивных политических режимов и рост степеней социальной свободы: авторитарные деспотические кастовые режимы Древнего Египта не создали предпосылок для возникновения науки, демократия Древней Греции привела к появлению философии и науки.

Демографический рост: несмотря на увеличивающую силу боевых орудий и периодически обострявшиеся антропогенные кризисы, население Земли умножалось.

• 250 тыс. лет назад – популяция гоминид составляла приблизительно 2-4 млн.;

• 10 тыс. лет назад население мира вряд ли превышало 10 млн.;

• в течение последних 10 тыс. лет человеческое население возросло с 10 млн. примерно до 200 млн. (2 тыс. лет назад);

• 1600 г. – чуть более 500 млн., 1800 – один млрд., 2000 г. – более 6 млрд., к 2030 г. – прогнозируют 10 млрд. (Капица и др. 1997: 208; Кристиан 2001: 141).

Развитие технологий и разделение труда требовали интеллектуального обогащения действующих субъектов. С расширением мировосприятия сопряжена неолитическая революция (ум скотовода отличается от ума охотника). Но и рабовладельцу (как и рабу) не понять тактику феодальной эксплуатации, а ранние капиталисты не видели практического смысла в системе социальных защит (затраты на обучение, помощь бедным).

Возрастающее разнообразие деятельности людей увеличивало ёмкость информационного моделирования мира. Исследования по информатике, психологии и лингвистике показывают, с каким трудом давалось людям овладение интеллектуальными техниками (чтение и письмо, счёт и приёмы аргументации, знания о мире и проч.), которые представляются нашему современнику элементарными (Назаретян 1991: 119-120, 1999: 116-117).

Рост терпимости и ограничения агрессии: наращивая деструкторные, боевые способности, носитель Интеллекта должен был породить и совершенствовать новые эволюционные феномены: культуру, мораль, совесть.

Огромную роль в исторических событиях играла конкуренция между племенами, этносами, государствами¹²² за Пр и энергию. В условиях конкуренции решались задачи сохранения гомеостаза социальной системы. Конкуренция обеспечивала отбор социальных организмов с более эффективной экономикой¹²³ (закон возвышения потребностей человека, рост населения), мощной военной технологией.

Конкуренция на уровне социальной истории это силовой конфликт, война. Во всех войнах после неолита погибло более 4-х млрд. человек. Войны приносили невиданные потери материальных, духовных ценностей. Но, один из величайших парадоксов человеческой истории, на который много раз указывали великие мыслители – Гераклит¹²⁴ и Гегель¹²⁵, в том, что войны объективно играли роль катализатора социального прогресса, при всех ужасах и страданиях. Постоянная угроза войны мобилизовывала физические и духовные силы, стимулировала научный прогресс. Достаточно вспомнить достижения науки и техники во Вр холодной войны сверхдержав ХХ века. Цивилизация до сих пор жива, потому что люди, становясь сильнее, умели становиться мудрее, ответственнее, прозорливее (Назаретян 1991: 121-123, 1996: 93).

Об этом очень хорошо написал Г.С. Померанц. История – это прогресс нравственных задач. Не свершений, нет, – но задач, которые ставит перед отдельным человеком коллективное могущество человечества, задач всё более трудных, почти невыполнимых, но которые с грехом пополам всё же выполняются (иначе всё бы давно развалилось). В истории прослеживается несколько грандиозных скачков в Э нравственности (Померанц 1991: 59; Назаретян 1999: 119).

• Формирование надинстинктивных, небиологических механизмов регуляции поведения внутри стада, ограничивших агрессию по отношению к “своему”: “не убий”, перенос агрессии на “чужаков”. Тем самым было обеспечено дальнейшее развитие гоминид путём грегарного¹²⁶ отбора.

• Смена нормативного геноцида, людоедства зачаточными формами коллективной эксплуатации с симбиозом сельскохозяйственных и “воинственных племён”: человека открыли в процессе его порабощения (Ахундов 1975: 59).

• Гигантским скачком в Э нравственности было появление ответственности за свой субъективный выбор, индивидуального самоконтроля – феномена совести как альтернативы богобоязни.

В течение нескольких в. середины I тыс. до н. э. человечество переродилось, только тогда люди узнали мораль и совесть, тогда появилось то, что, мы называем личностью в современном смысле, ответственностью, нравственным выбором.

За исторически короткий срок передовые цивилизации, развившиеся в удалённых друг от друга регионах, испытали влияние новых идей, преобразивших облик культуры. Не может быть случайностью, что почти одновременно за 600 лет в качестве реформаторов народной религии выступили в Персии Заратустра, в Индии Будда, в Китае Конфуций, у иудеев пророки, в Риме царь Нума, в Греции первые философы (Ясперс 1994: 39; Назаретян 1996: 74-85).

Исследователи отмечают, что до Заратустры (X-VII в. до н. э., Иран) не существовало общего представления о добре и зле, им был сделан первый шаг “перехода” от всевластия внеличностных мифологических форм мышления к личностно-ориентированному мышлению. От Заратустры ведут начало и образы Бога и Дьявола, ада и рая. Впервые в лице Заратустры человек дорос до критического отношения к сложившимся традициям.

Идеи Заратустры отразились в политике первым в истории примером политической демагогии в международном масштабе. “Энергетические” затраты на достижение военной победы и удержание власти могут быть сэкономлены, если переориентировать противников на добровольное сотрудничество с завоевателями. Персидский царь Кир II в 539 г. до н. э. захватил Вавилон и обратился к местному населению с манифестом: персидские войска пришли для защиты вавилонян от их же собственного царя Набонида.

В VI-V в. до н. э. в Индии формировалось учение Будды. Идеалом его учения были идеи Абс ненасилия и родственности всего живого. Буддизм распространился по Индии и его принял грозный император Ашока. Жестоко покорив вольную страну Калингу (на юге Индии), убив множество людей, императора охватила скорбь. Подлинная историческая сенсация: завоеватель скорбит по поводу убитых врагов! Для сравнения можно привести сообщения императоров и летописцев из предыдущей эпохи.

Воинов города Харимме, коварного супостата, оружием я побил, никого не оставил, трупы их на кольях я развесил, вокруг города велел поставить. Вражеское войско стрелами и дротиками я преуменьшил, и все тела их пронзил, словно решето. Словно жертвенным баранам, перерезал я им горло. Трупами бойцов их, словно травой, наполнил я землю. Я отрезал им бороды и тем обесчестил, я отрубил им руки, словно зрелые плоды огурцов. Страну я разорил, города сжёг. Для бога Халди я эти подвиги за один год совершил (Хрестоматия 1980: 217-218, 303).

В Китае одновременно с Буддой жил Конфуций, создавший учение, стержнем которого был принцип: чего не хочешь себе, того не делай и другим. В противовес данному учению разрабатывались прямо противоположные лозунги: культ силы, прославление войны, кнут в управлении.

Новые идеи великих мыслителей воплощались в новой практике человеческих отношений, в действиях императоров, политической демагогии, скорби завоевателя по поводу убитых врагов, гуманном правлении, переосмыслении целей и методов ведения войны (Назаретян 1996: 74-78, 1999: 119).

Но самые замечательные суждения о морали оставили философы Древней Греции, особенно Сократ. Софисты утверждали: над человеком не довлеют никакие Абс, человек есть мера всех вещей. Человек, а не бог! Сократу не нравилось отсутствие Абс. Он совершает переворот в традиционной системе ценностей: Абс это знание. Знание тождественно добродетели. Знание и мудрость есть справедливость, умеренность: чем меньше человеку надо, тем ближе он к богам, совесть, нравственность и добро. Знание, а не страсть управляет человеком. Тот, кто совершает зло, делает это по незнанию.

От Сократа ведёт свои истоки и феномен совести как регулятор поведения. Ранее моральные резоны были мифологическими, замкнуты на кару всемогущих богов. Мифологически, религиозно мыслящему человеку недоступна индивидуальная ответственность и личностное переживание, а свобода от богов – всегда самоконтроль, самоограничение, совесть не богобоязненной личности. Божество Сократа бессубъектное, нет трансцендентального источника поощрений и наказаний. Это был величайший прорыв, признак того, что психическое бытие индивида достигло небывалого уровня сложности (Реале, Антисери 1994, т.1: 66-67).

Сократ “опережает” даже моральный переворот Нового Завета¹²⁷. Иисус сделал то, что не сумел сделать Цезарь, вернулся к нравственной интуиции, оставленной законниками: способность любить врагов как самого себя, солидарность без кровной мести, вражды (Померанц 1991: 58-59).

Со становлением личностного начала стали формироваться гражданское право, логика и математика как науки доказательства, риторика и демагогия, пришедшие на смену силовым методам в политических действиях. Духовный процесс, который шёл между 800 и 200 гг. до н. э. привёл к резкому повороту истории.

С тех пор люди творили зла не меньше, но в культурах, сумевших “прорасти” в осевое Вр истории¹²⁸, личность становится ядром исторического бытия, ответственным субъектом выбора, носителем совести и объектом пристрастного суждения. О необратимости в Э нравственности свидетельствуют следующие примеры:

• современные нравственные критерии не применимы к кроманьонцу, раскалывающему череп малолетнего нелюдя неандертальца или к царю ацтеков, который лакомится блюдом из человеческого мяса;

• идеи пощады, пленения, жалости недоступны носителю первобытной культуры;

• угрызения совести недоступны тому, кто по воле богов либо убивает, либо делает людей рабами;

• мифологически, религиозно мыслящему субъекту недоступна индивидуальная ответственность (Ясперс 1994: 32-50; Назаретян 1996: 81-83).

В чём же причина параллелей в истории, почему революционные события произошли одновременно в далёких друг от друга обществах? К. Ясперс считает, что никто не может полностью понять, что здесь произошло, как возникла ось мировой истории! По логике междисциплинарной теории прогресса, у истоков всех грандиозных преобразований следует искать соразмерный по масштабу кризис, в данном случае кризис в развитии общества (Ясперс 1994: 48; Назаретян 1996: 84; Тоффлер 1999; УИ 2001).