Раздел I

КЛИЕНТАРНЫЕ ОТНОШЕНИЯ: МНОГООБРАЗИЕ ФОРМ И ВАРИАТИВНОСТЬ РОЛЕЙ

Глава 1. Роли в традиционном контексте

В политической социологии утвердилось понимание патрон-клиент­ныхотношений как отношений преимущественно (1) личностных, частных и неформальных, основанных (2) на неравенстве в обладании ресурсами власти и разнице социальных статусов и в то же время (3) на взаимных обязательствах и заинтересованности.⁶²Л.Ронигер и С.Н.Айзенштадт подчеркивают смешанный (точнеебы сказать - синкретичный) характер осуществляемого патроном иклиентом обмена разнотипными ресурсами, которые реализуютсяне дифференцированно (как, например, в договоре найма или арен­ды), а в «пакете». Поскольку патрон-клиентные отношения представляютсобой отношения одновременно личнойзависимостии межперсональнойсолидарности, их характер противоречив, дажепарадоксален. Важными чертами подобных отношений выступают:«во-первых, весьма характерная комбинация неравенства и властной асимметрии с видимой взаимной солидарностью, выраженной в личной идентификации, личном сочувствии и обязательствах;во-вторых, комбинация возможного принуждения и эксплуатации сдобровольными отношениями и обязательствами; в-третьих, комбинацияподчеркнутой обоюдности, солидарности и взаимодействия патронов и клиентов с некоторой неофициальностью, полулегальностью таких отношений»⁶³.

Патронат, по всей видимости, вырастает из потестарных отношений (сторон) родства и свойства.⁶⁴Связь патрона и клиентавсегда копировала связь семейную: патрон - «отец», клиент - «сын».Но ведь по тому же образцу выстраивалась и родовая централизация, и выросшее из нее «вождество»; квазисемейными чертами обладали и те формы собственно политического господства,которые принято называть патриархальными и патримониальными. Всеэти асимметричные иерархические связи имеют общие биосоциальныекорни: территориальное поведение, индивидуальное стремление особей к лидерству, потребность в иерархии для стабилизации сообщества⁶⁵. Ранние формы публичной власти роднит с патрон-клиентными отношениями и реципроктный механизм реализации, основанный на обмене деятельностью и дарами. Важнейшим ресурсом и главной целью участников обмена был престиж, показателем же и способом приращения престижа было не потребление, а раздача и растрата. Поэтому неэквивалентность такого обмена вела к потере престижа со стороны того, кто не смог подарить много, и к приобретению престижа тем, кто сумел дать больше.⁶⁶Всеобщим было представление об обязанности «старших», «боль­ших» одаривать и о привилегии «нижестоящих» пользоватьсядарами. Две стороны этого универсального обычая замечательно характеризуютдве пословицы - огузская: «Не сгубив своего имущества, человеку не прославить себя (щедростью)», и эскимосская:«Подарки создают рабов, как кнуты собак». Итак, патрон-клиент­ныеотношения и первичные формы публичной власти имеют общие биосоциальные корни; и те, и другие уподобляются семейным узам; и те, и другие реализуются посредством реципроктного, ноасимметричного обмена деятельностью и дарами. Дело не в «парал­лелизме»и «взаимопроникновении» - такое истолкование грешило бы ретроспективной модернизацией. Следует, видимо, говорить обизначальном синкретизме«публичной» власти и «частного» патроната. В политической антропологии первую принято персонифицировать в фигуре вождя, а второй - в фигуре «бигмена»(М.Салинз); при этом данные персонажи разводятся типологическии эволюционно: из бигмена вырастает вождь⁶⁷. П.Л.Белков довольноубедительно показал напрасность таких построений; его вывод: «По-видимому, не существует двух внешних друг для друга типовлидерства, каждый понятен только в контексте своей противоположности. И тот, и другой определяет свою «полноту» (И.Г.Фихте)посредством синтеза того целого, которое они вместе составляют. <...> Перефразируя Ю.М.Лотмана, возможность быть «толькособой» (бигменом) и одновременно выступать в качестве «пред­ставителя» группы (вождя) - один из исходных семиотических механизмов лидера на любой стадии развития политическойкультуры». При этом механизм воспроизводства статуса лидера (в обеихего ипостасях) становится и механизмом социальной эволюции: «В естественном стремлении к самосохранению в роли родового вождя по существу, т.е., удерживая позиции бигмена, старейшина рода, в зависимости от различных обстоятельств, рано или поздно поднимается до уровня бигмена среди вождей»⁶⁸. Именно личныедостоинства, харизматический потенциал локального вождя, реализующего «личное превосходство» (Б.Малиновский) и становящегосявождем вождей, определяли величину, форму и гомогенностьнадобщинного территориального образования - племени/вождества. Первобытный синкретизм как раз и проявляется в том, что соотношение«частные» бигмены-«публичный» вождьоборачивается проблемойцентрализма - децентрализации,унитаризма - федерации,автократизма - аристократизмаи т.п. - в зависимости от нашей аналитической точки зрения.

Тот или иной индивид, став благодаря каким-то выдающимся достоинствам и заслугам родовым предводителем, становился «хо­зяином церемоний» и распорядителем общественного фонда⁶⁹. Такимобразом, его личный престиж превращался уже в престиж рода, и наоборот, «богатство вождя рассматривалось как магическинеобходимое для процветания всего коллектива»⁷⁰. Могущество знатнойперсоны зависело от места, занимаемого в иерархической системе«власти-собственности» (Л.Васильев). Возможность приоткрыватьили прикрывать общественную кормушку, по выражению Н.Н.Кра­дина, была важным фактором усиления зависимости подданных, в первую очередь ближайшего окружения вождя. Разного рода зависимые люди: клиенты, невольники, жены, дети, домочадцы - были объектом накопления, а их число - показателем престижа. Еще раз отметим единство механизма лидерства вождя-бигмена (а) в рамках личной клиентелы, (б) в отношениях с рядовыми соплеменниками в целом и (в) во взаимоотношениях с другими знатными людьми (к последним, помимо членов правящего клана, могли относиться старейшины родов и вожди ассоциированных общин, дальние родственники вождя и просто разбогатевшие общинники⁷¹). В этой завязи угадываются и будущий патронат, и вассалитет, и политические отношения власти-подданства. Впервичном контексте «власти-собственности» невозможно разграничитьчастную клиентелувождя-царя игосударственную клиентелу: пленников, переселенцев, должников, а со временем также ремесленников, торговцев, артистов, строителей, администраторов и профессиональных воинов - всех тех, кто был занят в общественном секторе, превратившемся во дворцовый комплекс.

Наряду с функциями перераспределения, широкие возможностидля общественной карьеры, проявления личной доблести и укрепле­нияличной власти давала война. В результате походов и дележа трофеев «около правителей или вокруг военных предводителей (при функциональной разграниченности элиты) постепенно концентрируется круг профессиональных воинов - дружина, которая слабо связана с традиционными общественными структурами и ориентирована на личную преданность своему военачальнику»⁷². Нечто похожее происходило и в процессе колонизации.⁷³Заметимвыявленный политантропологами алгоритм, характерный для эволюциирассматриваемого нами типа отношений. Военно-колониза­ционное лидерство, будучи связанным с архаической организацией(отрядом юношей-воинов)⁷⁴, перерастая во власть - долгое времянеформальную - конкурирующих знатных предводителей, приводитк разрушению и отмиранию традиционной системы⁷⁵.

Последний сюжет подводит к новому проблемному полю: как уживаются патрон-клиентные отношения с прогрессирующей социальной стратификацией и усложнением структуры общества? Л.С.Васильев выстраивает эволюционный ряд из трех основных систем неравенства: 1) выросшая из рангово-ролевой родовой организации иерархическая стратификация(страты замкнуты - вплоть до эндогамных каст); 2) возникшее уже в сложившихсягосударствах, т.е. в сложных, этнически неодносоставных обществах,правовое неравенство: «свои» - полноправные, «чужие» - неполноправные(от не вполне равных близких или метисованных группдо рабов); 3) появившееся в результате приватизации имущественное неравенство- уже не как функция должностного положения, а на основе частной собственности. Все три системы «сосущество­вали (по мере своего возникновения) параллельно, взаимовлияядруг на друга и к тому же весьма изменяясь за счет этоговзаимодействия»⁷⁶. Важным фактором развития социального неравенстваи одновременноответомна него выступали патрон-клиентные отношения. Последние, как подчеркивают Айзенштадт и Ронигер, будучи вертикальными связями индивидов, а не организованныхкорпоративных групп, по всей видимости, подрывают горизонтальнуюгрупповую организацию и солидарность клиентов - так же и патронов, но особенно клиентов.⁷⁷Место в институциональной среде и социальная роль патрон-клиентных отношений могут быть и бывали различными. Выделю главные тенденции и основные историко-цивилизационные варианты.

Широкое распространение в древности имела кастовая система,а тенденция кастеизации социальных страт была, видимо, универсальной. В Индии, где в силу политических обстоятельств и благодаря брахманизму касты стали (остались) базовой социальной структурой, они жестко закрепили первобытную специализацию(прежде всего сам принцип) родов и племен, привязали ремесленныепрофессиональные группы, с одной стороны, к городской знати и купечеству, а с другой - к доминирующим (владеющим землей) всельской местности кланам, - так сложилась многокастовая община.«Определенные крестьянские хозяйства обладали в рамках этой системы как бы правом на традиционный наем или на трудопределенных профессий ремесленников. Последние, по существу, былинесвободны, прикреплены к этим хозяйствам, передавались по наследству, разделялись при разделе самого хозяйства между родственникамии т.д.»⁷⁸В городе ремесленники часто работали в домахзнатных людей и жили под их защитой. Отношения традиционногонайма облекались в форму «фиктивного родства». Помиморемесленников, в Индии традиционно существовали обширные неимущиеслои населения, не столько продававшие рабочую силу, сколько отрабатывавшие даже не пожизненную, а наследственную задолженность. «Но эта эксплуатация сопровождалась целым рядом социальных обязательств, хозяин как бы опекал своего неприкасаемого. В свою очередь работник должен был всегда и вездезащищать интересы хозяина в любых конфликтных ситуациях, дажеесли это противоречило интересам его собственной касты. В то же время обладание правом на чужой труд, труд неприкасаемых, былоэлементом престижа для хозяина-землевладельца. Его положениев деревне во многом определялось и тем, сколько человек из низших каст было у него в услужении».⁷⁹Как видим, патрон-клиентные отношения встроены в кастовую систему, выступая ее непременным элементом, элементом необходимым, но подчиненным. Автономия личных связей сильно ограничена, - при этом контроль реализуется не только и не столько государством, но прежде всего обычаем, ритуалом, традиционными формами сообщества и общественного сознания.⁸⁰В качестве элемента кастовой системы патрон-клиентные отношения выполняют присущие им компенсаторные, стабилизационные, консервативные функции, а вот их индивидуализирующие, приватизирующие, антитрадиционалистские потенции - например, роль альтернативного механизма ускоренной социальной карьеры - остаются под спудом.

Централизованное регулирование земледелия⁸¹ и значительноеобщественное хозяйство - будь то «царские поля» в Египте, «великиеорганизации» в Месопотамии или государственный, корпоративный (знатных родов) и храмовый хозяйственные комплексы вимперии Инков - были сопряжены с государственным деспотизмом,ростом царской клиентелы и администрации. Госаппарат, вырастав­шийиз сильной и жесткой родовой иерархии⁸², интегрировалпле­менную аристократию вплоть до полной ее «бюрократизации», какэто произошло в Китае⁸³. Для древних империй Востока, Тропической Африки и Америки характерно, «что понятия частного пользования, владения и собственности складывались на базе государственной собственности и противопоставления ей. Как правило,расширение частной собственности за счет государственнойосуществлялось в периоды ослабления центральной власти. Наоборот,в ходе нового усиления централизации нередко происходило поглощение частных владений государственной собственностью».⁸⁴Мощная традиционная структура власти (власти-собственности)блокировала дезинтеграционные тенденции частнособственническихотношений, определяя жесткие границы и условия существования частного сектора.⁸⁵В результате дворцовая и провинциальная знать, статус, привилегии, богатство и могущество которой зависели от служебного положения⁸⁶, превращалась, по определениюМ.А.Чешкова, в «класс-государство»⁸⁷. Следует подчеркнуть, что«класс-государство», возвышаясь, оставался связанным с плотнойсетью родственных, квазиродственных и корпоративных сообществ: кланов, общин, цехов, гильдий, землячеств и т.д. Родовые и земляческиесвязи пронизывали и сам госаппарат. Так синологи указывают, что основной ячейкой традиционного китайского общества всегда былклан⁸⁸, а социальное поведение китайцев определяетклановая этика: «социальный холизм» («группоцентризм») и крайний«фамилизм» (семья - главная ценность), забота о сохранении«лица», отсутствие действенной модели отношений индивида с другими людьми, если они не объединены какого-то рода «связями»⁸⁹.Наложение административной системы на решетку клановых связей не просто задавало институциональную среду, оно определялосмысл и логикуфункционирования патрон-клиентных отношений. Последние служат для повышения статуса индивида и его семьи вродовой, корпоративной, государственной (уездной, провинциальной, столичной) иерархиях, - эти же связи используются для смягчения давления институциональной системы, для обеспечения известной свободы от обязательных правил и предписаний. В клановой бюрократической организации китайского общества, воплощающей тип эволюционного развития традиционной системы власти-собственности, патроном почти всегда выступает иерарх,начальник: от старшин пятидворок и десятидворок до императора.«Естественность» (а потому и устойчивость) традиционной китайской империи проявляется, в частности, в том, что некоторыеважные ее учреждения и процедуры суть не что иное, как институционализированные патрон-клиентные отношения. Например, институт«тени»(инь) давал возможность чиновникам предоставлять в соответствии с полученным рангом протекцию и защиту своим сыновьям, младшим братьям, внукам и правнукам, что обеспечивало не только благоприятные условия для начала карьеры, но и смягчение - вполне легальное! - уголовного наказания сыну благодаря чину отца. Однако официальный протекционизм отнюдь не исчерпывался узаконением семейственности; наряду с экзаменами и продажей должностей (в разные эпохи соотношение способовнабора чиновников было различным), важнейшим каналом выдвижения были рекомендации соответствующего уровня: самого императора, высоких сановников, областных и уездных руководителей.⁹⁰

Совершенно иначе обстояли дела в империях кочевников- племенных союзах, объединяемых ханами, чьи права исходили по идее из старшинства в генеалогической иерархии родов и племен. Имманентно присущая кочевым обществам частная собственностьна скот вела к расслоению, бедняки вступали в клиентные отношения с обеспеченными скотовладельцами. Такие связи представлялисобой широкий спектр отношений, на одном полюсе которых находилась внешне безвозмездная раздача скота обедневшим соплеменникам, а на другом - явная эксплуатация. Из зависимых эров собирались личные дружины и челядь бегов. Без зависимых бег не мог поддерживать свой престиж, лишившийся же скота эр не мог прожить без материальной помощи и защиты бега.⁹¹Война вомногом определяла образ жизни номадов, в том числе отбор правителей. Важным инструментом и в то же время соучастником этогоотбора выступала дружина, комплектовавшаяся и функционировавшая уже не как клановый и общинный, а какпатримониальныйинститут. В силу эколого-экономических и военно-политиче­ских особенностей жизни кочевников, «какой бы властью ни обладалправитель, его наследник, даже если получал престол в силу законных притязаний, чаще всего был вынужден все начинать сначала»⁹². Отметим, что личная клиентела и харизма-патримо­ниальная власть стали центральными элементами общественнойжизни номадов, хотя вполне высвободиться и сформировать новуюнадплеменную систему эти элементы могли лишь в случае завоевания земледельческих цивилизаций, уже в рамках «экзополитар­ных» (Н.Крадин) образований. Возможность откочевать от государя, качание власти между деспотизмом и смутой, безграничье и крайности - все эти евразийские обстоятельства вызывают у человека, изучавшего русскую историю, ощущение чего-то знакомого и важного. Заметим и это.

Раннее развитие частной (семейной) собственности не связано исключительно с кочевым скотоводством. Например, археологический и этнографический материал Юго-Западной Азии, по оценке Ю.Е.Березкина⁹³, свидетельствует о потестарной организацииземледельческих народов, отличающейся от выраставших из иерархии родов протоимперских пирамидальных объединений. Речь идетоб акефальном, децентрализованном, но многочисленном сообществе, единство которого поддерживалось сложным переплетением связей достаточно равноправных семейных групп, - «автономной догосударственной протогородской общине» (Ю.Березкин), где родственные отношения не играли определяющей роли, земля же находилась не в общинной, а в частной собственности. Но как же подобное сообщество избегало концентрации богатств и власти в руках немногих семей? Во-первых, за счет патлачевидных раздач, которые в жестко стратифицированных обществах лишьподтверждали социальное размежевание, а в «предполисных» общинах вы­полняли скорее функции поравнения и солидарности. Во-вторых, за счет несовпадения статусной и имущественной иерархий. Последнюю институциональную особенность следует отметить особо:ей предстоит сыграть важную роль в истории «Запада». Вероятно, именно с указанным типом общины были генетически связаны городаМесопотамии, которые, согласно А.Оппенхейму, складывались первоначально из владельцев земли, имевших одинаковый статус и различавшихся по своему благосостоянию⁹⁴. М.Вебер видел в торговых центрах Месопотамии и Сирии, особенно жеФиникии исторических предшественников античного полиса: «Союзханаанских городов был объединением сражавшихся на колесницахгородских рыцарей, клиентела которых состояла, как это было в раннийпериод греческого полиса, из обращенных в рабство крестьян-должников. Аналогичным было, по-видимому, положение в Месопотамии, где «патриций», т.е. полноправный житель города, имевший земельные владения и экономически способный нести военную службу, отличался от крестьянина; главные городаполучали от царя иммунитетные грамоты и свободы. Но с ростом властивоенного царства все это исчезло и здесь».⁹⁵Итак, призначительной автономии больших семей и раннем развитии частной собственности не столь крепкая родо-племенная структура⁹⁶ могла уступитьместо институту гражданства⁹⁷ - расширение социального пространстваи усложнение его организации могли идти не по путидеспотии, а по путиполитии⁹⁸, т.е. не по схеме: патронат племенного вождя (вождя родовых вождей) - власть царя, а по схеме: патронаты бигменов-старейшин - власть патрициата. Возникающую врезультате политическую организацию принято называть аристократией. Следует уточнить, что само политологическое противоположениеаристократииидемократиивозникает и имеет смысл именно в рамках указанного варианта развития, выявляя игрузаложенных в нем потенций. Неизбежным спутником такой эволю­циибыла, говоря словами М.Вебера, постоянная угроза тирании со стороны харизматических военных героев.