2008 Кортунов covremennaya_vneshnyaya_politika_rossii_strateg
.pdf
261
потребуются для формирования прочных стратегических отношений между двумя нашими странами. Существующие в течение длительного времени сомнения и недоверие российской политической элиты к нашим инициативам замедляют развитие двусторонних отношений. Неоднозначная позиция России по базовым ценностям демократии и свободных рыночных отношений и имеющиеся у нас претензии к ней в области нераспространения ОМУ по-прежнему являются предметами серьезной озабоченности. Чрезмерная слабость России также ограничивает возможности для сотрудничества. Тем не менее, предпосылок к его развитию сейчас значительно больше, чем их было в последние годы или даже десятилетия».121
Все эти стереотипы американского мышления, унаследованные от времен холодной войны, и тормозят проект интеграции России в Большую Европу и в трансатлантическое сообщество в целом. Для их преодоления Россия, на наш взгляд,
должна недвусмысленно и безусловно определить себя в качестве наследницы не
СССР, а исторической России. Она не может тащить за собой в Европу советское наследие. Она не может быть одновременно европейской и полусоветской-
полуроссийской. До тех пор, пока этого не сделано, Запад и, особенно, США будут оставаться начеку. Если Россия делает однозначный выбор в пользу европейской и трансатлантической ориентации, она должна своей политикой показать, что она может стать ее полезной частью. Таковой она сможет быть лишь в качестве исторической России, которая до октября 1917 года так всеми и воспринималась.
Пока этого не произошло. Поэтому в Европе и США нас и воспринимают в лучшем случае как страну, «находящуюся в переходном состоянии». В Стратегии по национальной безопасности 2006 г. так и говорится: «Россия находится в середине переходного периода на пути к демократическому будущему и партнерству с нами в войне против терроризма».122 В другом месте Россия определяется как «потенциально великая держава», которая в настоящее время, наряду с Китаем и Индией, «находится в состоянии переходного периода».123 Не приходится поэтому удивляться тому, что на ведение операций против России и поныне уходит львиная доля средств разведсообщества США (ЦРУ, АНБ, РУМО, ФБР). Даже на все разведоперации против международного терроризма в 2008 году будет затрачено вдвое меньше, чем против России. А в новой стратегии национальной обороны США, утвержденной летом 2008
121National Security Strategy, p.30
122National Security Strategy, p.4
123Ibidem, p.30
262
г., сказано, что потенциальную угрозу для Вашингтона в настоящее время представляют две страны – Россия и Китай.124
13.7. Общие интересы
Для того, чтобы построить партнерство необходимо четко представлять меру совпадения национальных интересов России и США.
Если отбросить риторику, что следует констатировать, что США выступают за такую политическую и экономическую стабилизацию в нашей стране, которая обеспечивала бы необратимость реформ и одновременно создавала бы условия для будущих американских инвестиций в российскую экономику. В Вашингтоне осознают опасность дезинтеграции Российской Федерации, прежде всего с точки зрения угрозы распространения ядерного оружия и ракетных технологий (в случае распада России ситуация здесь станет несравнимо более опасная, чем после распада СССР) и потому заинтересованы в стабилизации ситуации на территории бывшего СССР. В этом интересы США и России совпадают, хотя Соединенные Штаты объективно не заинтересованы в сохранении за Россией – правопреемницей СССР – роли серьезного конкурента в мировых делах. С другой стороны,
интересам России отвечает линия на сдерживание имперских амбиций США,
противодействие их попыткам обеспечить себе статус единственной сверхдержавы,
закрепление в мировой политике тенденции к формированию многополярного мира, в
условиях которого, при взаимном сдерживании основных центров силы, Россия получает гораздо больше возможностей реализации своих интересов по сравнению с однополярным миром.
Долгосрочному конструктивному взаимодействию между двумя странами способствуют и новые вызовы международной безопасности со стороны других государств, претендующих на повышение своего статуса в иерархии международных отношений. В условиях формирующегося мирового порядка при отсутствии прямого конфликта интересов России и США у них имеется общий интерес в сдерживании других центров силы и недопущении возникновения новых сверхдержав. Впервые такого рода взаимодействие было осуществлено между СССР и США в период принятия ответных мер на вторжение Ирака в Кувейт.
Сегодня обе страны руководствуются общими интересами в противодействии международному терроризму.
Наконец, фундаментальной основой партнерства между Россией и США является совместная заинтересованность в формировании стабильной и безопасной системы
124 АПН.ру.16.07.2008.
263
международных отношений, а, следовательно, в налаживании силового управления процессами современного мира, в предотвращении и урегулировании региональных конфликтов.
В этой связи возникает необходимость вновь переосмыслить выдержавшую испытание временем идею «силового отрыва» двух традиционно главных игроков мировой политики, берущих на себя основную долю ответственности за мировой порядок.
Разумеется, в новых условиях эта идея способна быть реализованной не путем возрождения конфронтации двух сверхдержав или российско-американского
«кондоминиума», а путем согласованного взаимодействия США и России в отношении третьих стран. Это и будет реальным (а не вербальным) стратегическим партнерством. И
чем прочнее будет такое партнерство, тем больше выиграют третьи страны, тем надежнее будет безопасность как традиционных союзников США, так и ближайших соседей России. Российско-американская связка способна стать становым хребтом сообщества безопасности, охватывающего все северное полушарие, а в перспективе – и
глобальной безопасности. Для этого, однако, Россия должна вновь стать сильной в экономическом, политическом и военном отношении.
В конечном итоге следует добиваться того, чтобы партнерство из декларативной фазы было переведено в плоскость практических действий. Объективные предпосылки для этого имеются. Это отсутствие идеологических разногласий, острой экономической конкуренции за рынки сбыта продукции (кроме военной), взаимных территориальных претензий, а также неотягощенность исторической памяти народов двух стран тяжелыми воспоминаниями и большими взаимными обидами.
Сейчас важно и возможно перевести российско-американские отношения из плоскости «негативной взаимозависимости» в плоскость широкой совместной позитивной программы. Для этого следовало бы сосредоточиться на реальных сферах взаимодействия по стратегическим вопросам, представляющим долгосрочный взаимный интерес для России и США. К таковым, в частности, помимо борьбы с терроризмом относятся: стратегическая стабильность, мирное освоение космоса,
нераспространение ОМУ и средств его доставки, контроль за распространением обычного оружия и «критичных» технологий, сотрудничество в целях подключения к процессу сокращения и уничтожения вооружений других государств, прежде всего ядерных,
поддержание региональной стабильности, предотвращение и урегулирование конфликтов,
военно-техническое и военно-технологическое сотрудничество, разоружение и контроль над вооружениями, сотрудничество по вопросам экологии, реформа ООН, совместная
264
деятельность в борьбе с международными криминогенными структурами, включая наркомафию.
Помимо общих интересов, равноправное партнерство подразумевает механизм консультаций при принятии решений, а также органы постоянного взаимодействия на рабочем уровне. В этой связи необходимо создавать серьезную инфраструктуру взаимодействия, используя заинтересованность США в решении перечисленных выше вопросов. Имеется в виду система разного рода согласительных комиссий и подкомиссий,
комитетов, регулярных рабочих встреч на всех уровнях, которые, как показывает практика,
выступает мощным регулятором партнерства внутри индустриального мира и одновременно его амортизирующим механизмом, служащим гарантией его прочности и даже необратимости.
Создание именно такого механизма сегодня в повестке дня отношений России и США.
Эта задача требует длительной и кропотливой работы, результаты которой никогда не будут внешне выглядеть столь же эффектно, как, например, договоры о разоружении.
Темп, ориентиры и содержание российско-американского партнерства по-
прежнему должны задавать встречи в верхах. На протяжении ряда лет основным механизмом координации экономического сотрудничества являлась Комиссия по экономическому и технологическому сотрудничеству под руководством Председателя Правительства Российской Федерации и вице-президента США. Несмотря на критику,
раздававшуюся в ее адрес по обе стороны океана, она действовала достаточно эффективно. Возможно, поэтому следует возвратиться к практике функционирования подобного органа.
По этому же образцу можно было бы создать комиссию (комиссии) министров иностранных дел и обороны, как основы рабочего механизма координации сотрудничества в военно-политической сфере.
Одновременно следовало бы продолжать налаживать контакты на уровне руководителей других федеральных ведомств. Особое значение в нынешних условиях приобретает рабочее взаимодействие руководителей спецслужб обеих стран по противодействию международному терроризму.
Для экспертной проработки позиций к политическим переговорам целесообразно использовать межведомственную группу по стратегической стабильности. Специалисты конкретного профиля могли бы проводить отдельные консультации.
Наконец, важно было бы создать сеть рабочих групп по вопросам двустороннего сотрудничества, включая нераспространение ядерного оружия, контроль над передачей
265
оружия и технологий двойного назначения, военно-техническое сотрудничество,
осуществление операций по поддержанию мира.
13.8. В чем интересы не совпадают?
Теперь о том, где наши интересы не совпадают.
Хотя декларируемый курс США состоит в стремлении оказать содействие интеграции России в мировое сообщество, на практике прослеживается тенденция к ее определенной политической изоляции, ограничению сфер ее интересов и возможности воздействовать на развитие ситуации на территории бывшего Советского Союза, в Европе, на Ближнем и Среднем Востоке и в мире в целом. Более чем очевидна также тенденция закрепления экономической зависимости России от США и нежелание предоставить ей статус равноправного партнера в мировой торговле и международном разделении труда. Нередко предпринимаются попытки поставить Россию в подотчетное положение в областях,
связанных с обеспечением безопасности, в том числе в сфере миротворческой деятельности в зоне ее жизненно важных интересов, экспорта вооружений, производства расщепляющихся материалов. Самое же главное, американцы всерьез опасаются, что через некоторое время Россия может проявить активность в экономическом сплочении бывших республик Советского Союза, что в конечном итоге приведет к возрождению союзного государства почти в прежнем качестве. В Вашингтоне хотели бы видеть Россию в достаточно ослабленном виде, а не как мировую державу, способную конкурировать с США в различных регионах планеты. В этой связи США прилагают и, судя по всему, и впредь будут прилагать усилия для сохранения на постсоветском пространстве «геополитического плюрализма», чтобы не допустить воссоздания сверхдержавы мирового значения с военно-
экономическим потенциалом, сравнимым с потенциалом бывшего СССР.
Если же говорить о России, то ее не могут устроить действия США,
подрывающие механизмы коллективной международной безопасности, в первую очередь ООН и международное право в целом. Слишком часто США сигнализируют,
что ни СБ ООН, ни ОБСЕ, ни другие международные организации, способные обеспечить правовую основу для совершаемых ими - пусть справедливых – действий,
им не нужны. Очевидно, что такая линия не может быть поддержана Россией. Ее национальным интересам отвечало бы, конечно, не подчинение Вашингтону, а участие
вширокой коалиции как западных, так и восточных стран, но только под эгидой ООН и
всоответствии с решениями ее Совета Безопасности.
266
В связи с этим следует остановиться особо на позиции США по косовской проблеме. Поспешив признать независимость Косово в нарушение принципа территориальной целостности государств и резолюции 1244 Совета Безопасности ООН,
США нанесли очередной сокрушительный удар по Вестфальской системе международных отношений и современному международному праву. Ни к чему хорошему, в том числе в самой Европе, это не приведет (неизбежная активизация сепаратистских настроений в Испании, Франции, Великобритании, Бельгии, Румынии,
на Кипре и т.д. со всеми вытекающими отсюда последствиями). США в данном случае преследуют свои сугубо прагматические цели: 1) поэтапная реализация концепции
«управляемого хаоса», направленной на ослабление любых глобальных конкурентов,
включая ЕС, и укрепление мирового гегемонизма США; 2) резкое наращивание военно-
политического присутствия в этой части европейского континента (американцами там уже создана крупная военная база Бондстил, которая и будет истинной столицей
«независимого» Косово) с прицелом на расширенный Ближний Восток и иные геостратегические направления; 3) формальная попытка «наведения мостов» с
исламским миром; 4) усиление контроля за наркотрафиком и террористической активностью.
Позиция России по вопросу о Косово в целом была и остается достаточно последовательной и сдержанной. Мы всегда заявляли о необходимости решения косовской проблемы в строгом соответствии с принципами и нормами международного права, решениями СБ ООН по этому вопросу. Мы по-прежнему недостаточно сильны и должны заботиться о собственных проблемах, прежде всего на Кавказе. США же,
ощущая полную безнаказанность, напротив, стремятся утвердить в международных отношениях в качестве чуть ли не основного принципа «право на вмешательство» в
дела суверенных государств. Эта линия совершенно четко просматривается на примере бомбардировок Сербии и насильственного отторжения Косово, войны в Ираке.
Справедливости ради следует отметить, что подобная политика американского руководства подвергается жесткой критике со стороны наиболее дальновидных и уважаемых членов экспертного сообщества США.
Является ли противоположные подходы России и США к самопровозглашению независимости Косово (а говоря шире, к незыблемости правовой основы системы международных отношений) фундаментальным противоречием? Да, пожалуй. Однако одно это противоречие вряд ли способно полностью блокировать все те области, в
которых мы с американцами можем работать совместно. Кроме того, нельзя исключать и того, что линия США на разрушение Вестфальской системы может быть серьезно
267
скорректирована. На уровне риторики мы часто говорим, что нас не устраивают односторонние действия США, их стремление закрепить свою гегемонию в различных регионах земного шара и в мире в целом. Надо сказать, что от этой концепции после очень серьезных провалов, в том числе в Ираке, Соединенные Штаты сейчас отходят,
по крайней мере, никто не обсуждает вопрос о том, является ли Америка сейчас империей. Все говорят о том, что в принципе Соединенные Штаты стремятся закрепить роль лидера. Это для нас не слишком опасно.
В области европейской безопасности действия США в направлении расширения НАТО прямо противоречат национальным интересам России. Игнорирование ее мнения не может рассматриваться иначе, как стремление изолировать Россию, не допустив ее интеграции в европейское пространство. Вот почему во имя спасения партнерства следовало было притормозить расширение НАТО пока не проявятся результаты стратегического диалога между блоком и Россией, отношения между ними не трансформируются в реальное взаимодействия по широкому кругу вопросов международной безопасности в формате Совета Россия-НАТО.
В то же время вопросы расширения НАТО и размещения элементов американской ПРО в Центральной и Восточной Европе следует отнести более к раздражителям российско-американских отношений, которые имеют оттенок явной политической провокации со стороны Соединенных Штатов и Запада в целом. Все зависит от того,
какое качество отношений будет между Россией и НАТО. Если оно будет продуктивным, доверительным и будут созданы механизмы совместного принятия решений по ключевым вопросам, то, может быть, мы в России по-другому будем смотреть на расширение. Но об этом сейчас пока рано говорить, потому что характер отношений между нами и НАТО еще не изменился.
Естественным условием партнерства является взаимопонимание о том, чтобы не противодействовать осуществлению жизненно важных интересов друг друга. Обеспечение таких интересов ни в коей мере не должно рассматриваться в качестве альтернативы партнерским отношениям. Напротив, прочность этих отношений должна быть основана на способности партнеров понять суть интересов друг друга и защищать свои интересы в неконфронтационном духе.
Для России зоной жизненно важных интересов является СНГ. Духу партнерства никак не соответствуют попытки США прямо или косвенно ослабить влияние здесь России. В своей политике в отношении постсоветских государств США подчас отходят от провозглашенного ими приоритета принципов демократии и уважения прав человека,
открыто ставя во главу угла геополитические цели (что, в частности, подтвердило их
268
взаимодействие с Грузией, Азербайджаном, Украиной, ранее - с Узбекистаном). В
значительной степени сохраняется двойной стандарт в американском подходе к проблеме соблюдения прав русскоязычного населения в странах СНГ и Прибалтики. Все это сказывается на эффективности российско-американского сотрудничества в урегулировании региональных конфликтов на территории бывшего СССР.
Конечно, новые соседи России не представляют для нее военную опасность. Однако по ряду стратегических, финансовых и других причин Москва предпочла бы заключить с ними новые соглашения в области военного сотрудничества на многосторонней или двусторонней основе. Каким бы ни был конечный результат этих усилий, Россия будет решительно выступать против участия новых государств в любом военном союзе,
членом которого она сама не является, а также против использования военных объектов этих стран третьей стороной на постоянной основе.
В то же время, если до недавнего времени в отношении постсоветского пространства у Москвы и Вашингтона были коренные противоречия, несовпадение интересов, поскольку мы публично ставили задачу его реинтегрировать при доминировании Москвы, то сейчас мы сами уходим с постсоветского пространства, о
чем говорит вся наша энергетическая политика. Собственно говоря, в наших торговых отношениях со станами постсоветского пространства мы постепенно переходим на мировые цены на энергоносители, тем самым де-факто демонтируя их статус как привилегированных партнеров России и отказываясь от задачи реинтеграции постсоветского пространства как приоритетной задачи нашей внешней политики,
сколько бы мы публично ни подтверждали ее приоритетность. Исходя из этого, можно предположить, что поле несовпадения наших интересов с интересами США в этой области объективно сужается.
Нас также, на первый взгляд, раздражает американское военное присутствии в Центральной Азии. США и в самом деле там закрепляются и, похоже, остаются там Но на данном этапе это выгодно России. Сами мы не можем справиться с
125 В самом начале антитеррористической операции Вашингтон объяснял необходимость использования аэродромов и баз на территории бывших советских республик Центральной Азии исключительно нуждами текущей операции: Пентагону, мол, нужны аэродромы подскока и базы материальнотехнического обеспечения. По этой логике с окончанием операции должны были быть ликвидированы и базы. Но уже в начале 2002 г. ситуация в корне изменилась. Военная операция против талибов была фактически завершена, но ни о каком сворачивании баз не было и речи. Регион начали посещать американские официальные делегации: по линии конгресса, госдепартамента и Пентагона. Завершая свой визит в Узбекистан, лидер сенатского большинства в Конгрессе Том Дэшл прямо заявил: «Мы будем наращивать наше присутствие здесь в целях отстаивания интересов США в Средней Азии. Наше присутствие в регионе отныне носит долговременный характер, и с правительствами стран Средней Азии на этот счет уже существует необходимый уровень доверия». По официальным заявлениям Вашингтона, хотя он не собирался создавать в Центральной Азии собственные военные базы, он будет пользоваться
269
теми конфликтами и нестабильностью, которые генерирует этот регион, поэтому американское присутствие носит здесь очень важный стабилизирующий характер. Ведь США сохраняют свою вовлеченность в антитеррористическую борьбу в регионе,
которая будет длиться неопределенно долгое время. Менее всего нам выгодна была бы ситуация, когда США, «отбомбившись» по ряду неугодных им стран, покинули бы регион, оставив Россию лицом к лицу с талибами и с растревоженным «исламским муравейником». Тогда развитие событий могло бы пойти по наихудшему сценарию для России – «афганизации» всего исламского мира, включая часть региональных субъектов РФ и северо-запад Китая; при этом сама Россия превратилась бы в своего рода «заградительный отряд» НАТО, прикрывающий Запад от «исламской угрозы».
Конечно, США закрепляются в Центральной Азии прежде всего для того, чтобы иметь возможность для эффективного сдерживания растущего Китая. Следует, однако,
отдавать себе отчет и в том, что в случае прочного закрепления США в Центральной Азии Россия будет постепенно терять в нем свои военные, а затем и политические, и
экономические позиции, соглашаясь с тем, что передовое базирование Соединенных Штатов выдвигается на территорию бывшего Советского Союза, т.е. по существу на территорию «Большой России». Чрезмерно тесный союз с Соединенными Штатами,
чреват ухудшением отношений России и с восточными, и южными партнерами, и с бывшими союзниками на Среднем Востоке. В особенности, если США и впредь под лозунгом борьбы с терроризмом продолжат линию на обретение доминирующего положения в мире.
Кроме того, постоянное военное присутствие США в зоне жизненно важных интересов России ставит во главу угла задачу политического контроля за военными действиями Пентагона. До сегодняшнего дня такая задача решалась лишь внутри военных союзов, в частности в НАТО. Не случайно поэтому сейчас все время всплывает вопрос об участии России или даже ее формальном вхождении в Североатлантический альянс, что, конечно, на данном этапе невозможно.
Американское присутствие в Ираке. Здесь у нас есть разногласия на уровне риторики, но если подойти к этому вопросу сугубо прагматически, что как раз в духе нашего МИДа, то нам, конечно, выгодно присутствие американских вооруженных сил в Ираке. И чем дольше они будут там оставаться, тем лучше. По существу США нейтрализуют там силы транснационального терроризма, которые после выхода
предоставленными военными объектами в течение необходимого времени. Америка не оставила регион после завершения военной операции.
270
американцев из Ирака хлынут и в Европу, и в Россию. Сегодня мы не готовы к такому повороту событий.
Вряд ли партнерство возможно в том случае, если США будут препятствовать развитию конструктивного взаимодействия России с другими странами. Попытки оказать здесь давление на Россию, как в случае строительства АЭС в Иране, совершенно недопустимы. Далеко не случайно Россия проявила в этом вопросе принципиальность и решимость следовать прежде всего нормам международного права и собственным национальным интересам, а не американским политическим и идеологическим предпочтениям. Тем не менее, практически наши позиции с США в отношении Ирана совпадают, фундаментальных противоречий здесь нет.
Разумеется, возникает вопрос о том, как повлияют на российско-американские отношения предстоящие президентские выборы в Соединенных Штатах. Скорее всего,
российско-американские отношения на политическом уровне ухудшатся.
Президентские выборы всегда вели к ужесточению антироссийской риторики в Соединенных Штатах. К этому следует относиться спокойно. Конечно, порой эта тема приобретает для нас очень неприятные оттенки. Более того, по существу мы видим, что в отношении России в ходе выборной компании сложился двухпартийный антироссийский консенсус. Это все, конечно, риторика. Но мы должны быть готовы к тому, что любая администрация, которая придет к власти в Соединенных Штатах через год без малого, ужесточит свои позиции в отношении России и в отношении того политического класса, который сложился вокруг нынешнего Президента РФ Д.Медведева.
Широко используемая у нас сейчас антиамериканская, антизападная риторика предназначена больше для «внутреннего потребления», поскольку Запад прекрасно знает истинную величину нашего потенциала, понимает, что рост нашей экономики не носит структурный характер, и связан, прежде всего, с повышением цен на энергоносители. А во внутриполитическом плане, как, видимо, полагает наше руководство, такого рода антизападная риторика полезна, поскольку она «мобилизует нацию» и помогает изживать «синдром поражения» в холодной войне.
Как бы то ни было, нам не грозит в ближайшее время ни серьезное сближение с Америкой, ни холодная война. Никаких ресурсов для новой холодной войны у России сегодня нет, никакого желания со стороны американского политического класса открывать новый этап холодной войны тоже нет. Холодная война могла вестись лишь по идеологическим основаниям, каковых сейчас тоже нет, хотя, конечно, элементы геополитического соперничества между США и Россией будут, вероятно, всегда.