2008 Кортунов covremennaya_vneshnyaya_politika_rossii_strateg

193

Приходится констатировать, что А.Лукашенко все эти годы попросту водил российских политиков за нос, не собираясь предпринимать ровным счетом никаких усилий в сторону российско-белорусской интеграции. Когда же в 2001 г. В.Путин

«поставил вопрос ребром» и предложил четкую и поэтапную схему такой интеграции,

полностью соответствующую ранее достигнутым договоренностям, А.Лукашенко вдруг вспомнил про национальный суверенитет Белоруссии и даже обвинил руководство России в «сталинских замашках».

На примере А.Лукашенко особенно выпукло проявилась та потребительская идеология в отношении России, которая доминирует в политических элитах постсоветских государств. Как и всякий малограмотный диктатор, он умело эксплуатировал имперский комплекс, который по-прежнему присущ элите российской.

А.Лукашенко приезжал в Москву, выпивал стакан русской водки за великую Россию,

пробуждая в ней ностальгические настроения «большого брата». И за это получал многомиллиардные преференции и льготы. Он цинично эксплуатировал идею интеграции, о которой всерьез и не думал. Наша политическая элита была от этого в восторге. Когда же она в «имперском оргазме» поставила все-таки вопрос: «Когда же Вы, Александр Григорьевич, всеми своими субъектами войдете в меня?» - батька ответил, надевая шаровары: «Знаете, вообще-то белорусский офицер деньги берет, и

еще как берет! Но только как самостоятельный субъект международного права, как независимое от России государство». Такая же потребительская философия – все получать от России, ничего не давая взамен – присуща и украинскому политическому классу.

В конце путинского президентского цикла наша политическая элита, похоже,

поняла, что так называемый «союзник» стоит России слишком дорого и стала повышать цены на энергоносители. Это вызвало еще более отчетливый дрейф Белоруссии в сторону Запада. Стало ясно, что государственный союз России и Белоруссии существует лишь в воспаленном имперском воображении российской элиты.

На эти же «грабли» она наступила и в отношениях с Украиной. Здесь также был стратегический замысел, основанный на эмоциях и не просчитанных реалиях. Мы рассуждали примерно так: наши отношения должны в перспективе приобрести союзнический характер, тем более что серьезных препятствий – ни экономических, ни культурно-цивилизационных, ни даже военно-политических для формирования такого союза по сути дела нет. Воссоединение только России и Украины привело бы уже к образованию в Евразии мощного государства почти тех же масштабов, что и бывший

194

СССР. Без стратегического союза с Украиной Россия не станет подлинно великой державой, которую по-настоящему будут ценить, уважать и относится как к реальной силе в новой системе международных отношений. Тем более, что именно в Украине и поддержке ее дистанцированности от России некоторые круги на Западе видят средство недопущения роста веса и влияния России. Без сотрудничества с Украиной Российская Федерация оказывается на дальних задворках Европы, лишаясь каких-либо перспектив на существенную роль в общеевропейской интеграции. При дальнейшем обострении российско-украинских отношений Украина, даже не будучи членом НАТО,

может стать краеугольным камнем для создания нового «санитарного кордона» вокруг России.

Ясно, что после распада СССР, рассуждали наши политики, первые шаги навстречу должен сделать более сильный. И Россия это делала, продолжая безвозмездно субсидировать экономику Украины в 1991 – 2008 гг. Даже когда последняя стала демонстративно сближаться с Евросоюзом и НАТО, Россия согласилась с отменой НДС на поставки российского газа и нефти на территорию Украины (кстати, и других государств СНГ) в 2004 г. По существу она всеми средствами поддерживала слабую экономику Украины и платила за проведение там реформ.

Встречных шагов со стороны Украины, однако, не последовало. В результате российско-украинские отношения вот уже многие годы, в особенности после прихода к власти в Киеве блока Ющенко-Тимошенко, оказались в состоянии глубокого кризиса.

Насколько непростыми являются наши отношения с «братским» государством показала, в частности, «газовая война», не первый год продолжающаяся межу Россией и Украиной. Высветила она и совершенно четкую и определенную стратегию Украины:

двигаться подальше от нас в сторону евроатлантических структур безопасности и экономической интеграции при том, чтобы это движение оплачивала Россия. Наш Газпром может сколь угодно долго трубить о своей «победе». Факт остается фактом:

Украина получает теперь газ из России по устраивающей ее цене. При этом из конфликта Украина вышла «белая и пушистая», да еще с ореолом «жертвы» российского «империализма», а Россия в очередной раз оказалась в положении европейского пугала и к тому же «безответственного» и «ненадежного» поставщика энергоносителей.

По прошествии горячей фазы конфликта в 2004-2005 гг. у серьезных аналитиков нет уже никаких сомнений в том, что украинские политики заранее согласовали свою линию поведения в отношении России и с Брюсселем, и с Вашингтоном. В результате

195

наших политиков в очередной раз мастерски «развели». При этом весь мир в очередной раз убедился в том, что российские внешнеполитические ведомства (включая МИД РФ), которым по определению вроде бы положено заниматься международными делами, не являются субъектами внешнеполитической деятельности. Являются же таковыми субъектами крупные российские корпорации (в данном случае Газпром),

интересы которых, даже не скрывая этого, лоббировал в 2000-2008 гг. сам Президент страны. А то обстоятельство, что интересы этих корпораций и национальные интересы России суть далеко не одно и то же, понятно любому школьнику.

Представляется, что в своей тщательно продуманной и блестяще проведенной партии украинские политики допустили лишь одну ошибку, впрочем, весьма существенную: они заявили о том, что в свете новых обстоятельств Украина поставит вопрос о значительном увеличении нашей арендной платы за базирование Черноморского флота РФ в Севастополе.

К счастью, министр обороны РФ С.Иванов (а по нашему мнению, это должен был сделать Президент РФ) немедленно заявил о том, что договоренность об аренде является частью других, более важных соглашений между Россией и Украиной и подобная постановка вопроса с украинской стороны может повлечь за собой пересмотр других взаимных обязательств, в том числе и в отношении признания незыблемыми административных границ между нашими государствами.

На наш взгляд, этот вопрос является столь серьезным, что требует специального разговора. Для начала вспомним, что 20 апреля 2004 г. парламенты России и Украины в синхронном режиме ратифицировали сразу три ключевых договора между двумя государствами — о российско-украинской границе, о сотрудничестве в использовании Азовского моря и Керченского пролива и о едином экономическом пространстве. Это событие по непонятной причине прошло почти незаметно. Более того, в фокусе внимания оппозиционных партий и в Москве, и в Киеве оказался, по существу, сугубо второстепенный вопрос — об использовании Азовского моря и Керченского пролива. В

то время как главный вопрос — о российско-украинской границе, как ни странно, не имел серьезного обсуждения.

Между тем именно этот вопрос, как нам кажется, должен стать предметом не только парламентской, но и общенациональной дискуссии.

Договор о государственной границе был подписан еще 28 января 2003 г.

Л.Кучмой и В.Путиным в ходе визита последнего в Киев. Договор фиксировал результаты четырехлетней работы по делимитации сухопутного участка российско-

украинской границы протяженностью в 2063 км. Вместе с тем этот документ не

196

затрагивал вопрос о морских границах по Азовскому морю и Керченскому проливу.

После известного российско-украинского противостояния вокруг косы Тузла в Керченском проливе В.Путин и Л.Кучма 24 декабря 2003 г. подписали Договор о сотрудничестве в использовании Азовского моря и Керченского пролива. По сообщениям СМИ, был достигнут компромисс: Киеву пришлось согласиться с тем, что военные суда третьих стран (читай: НАТО) теперь будут заходить в Азовское море только с согласия России и Украины, а российские военные корабли — когда захотят;

Москва же согласилась провести межгосударственную границу в Азово-Керченской акватории, чего прежде не хотела делать.

Так кто же в результате выиграл от ратификации этих договоров 20 апреля 2004

г.? Никаких сомнений на сей счет нет: в очередной раз выиграла Украина. А проиграла историческая Россия. Ведь, ратифицировав данные документы, она признала административную границу, искусственно проведенную внутри СССР между РСФСР и УССР, ничего общего с исторической границей между Россией и Украиной

(Малороссией) не имеющую.

Российское руководство давно могло бы извлечь соответствующие выводы и перестроить отношения с этими государствами, и прежде всего с Украиной, на сугубо прагматической основе. Но ничего подобного не произошло. В 1997 г. Б.Ельцин подписывает Договор о дружбе с Украиной («Большой Договор»). Ратифицированный затем российским парламентом (он был «продавлен» КПРФ в угоду «украинским товарищам»), он нанес колоссальный ущерб позициям России и открыл путь Украине в НАТО.

Однако подписание Договора о дружбе с государством, стратегическая цель которого — интеграция в те самые атлантические структуры, расширение которых противоречит официально заявленным интересам России, вызывает по меньшей мере недоумение. Не говоря уже о том, что Договор не удовлетворял (и не удовлетворяет)

статусу договора о дружбе, так как не включает взаимных обязательств не проводить недружественную политику. А именно такую политику Киев и проводил при Л.Кучме и проводит сегодня в отношении России. Чего стоит лишь подписанный в 2004 г.

Л.Кучмой и принятый Верховной Радой Закон (Меморандум) о свободном доступе сил НАТО на территорию Украины! С этого момента альянс может беспрепятственно развертывать войска в пределах страны, а также использовать ее как транзитное государство — когда угодно и сколько угодно. НАТО может потребовать от Украины поддержки и в иной форме, вплоть до предоставления в распоряжение альянса

197

украинских войск. Украина, как отмечали многие киевские обозреватели, превратилась в подмандатную НАТО территорию.

Конечно, Россия не будет воевать с НАТО. Но закрывать глаза на то, что Киев, не проконсультировавшись с Москвой, открыл территорию Украины для военного союза,

членом которого Россия не является, было недопустимо. В этих условиях надо было ставить вопрос о денонсации «Большого Договора». Вместо того мы ратифицировали Договор о границе.

Пока указанные договоры не были ратифицированы, огромный вес имели документы, в которых была признана незаконной и оформленной с нарушением законодательства передача Крыма Украине в 1954 г. (Постановление Верховного Совета РФ от 21 мая 1992 г., а также Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от

29 октября 1948 г. о выводе Севастополя из Крымской области и Указ Верховного Совета РФ от 9 июля 1993 г. «О Статусе г.Севастополя»). Указом Президента РФ от 22

октября 1993 г. все Постановления ВС РСФСР, принятые до 21 октября 1993 г.,

сохраняют свою силу.

Понятно, что, даже при отсутствии действий по реализации данных постановлений, одно их наличие являлось сдерживающим фактором и препятствием для очевидного стремления Украины в НАТО. Договор, по крайней мере, должен был содержать взаимные обязательства не вступать в другие блоки и союзы и не допускать вооруженные силы третьих держав на свои территории. Ничего подобного ни в

«Большом Договоре», ни в договорах, ратифицированных 20 апреля 2004 г., нет.

Многие российские политики (и В.Путин, вероятно, в их числе), правда,

полагают, что создание единого экономического пространства (ЕЭП) в соответствии с Договором о ЕЭП между Россией, Украиной, Белоруссией и Казахстаном «перекроет» или «компенсирует» политический ущерб от Договора о границе. Однако Киев, как показывает практика, не торопится с решением этого вопроса, обставляя его многочисленными оговорками, выхолащивающими суть ЕЭП. Эта линия стала особенно очевидной после «оранжевой революции», в ходе которой ни В.Ющенко, ни его соратники даже не скрывали своих прозападных предпочтений и в вопросах безопасности, и в вопросах экономической интеграции.

По существу, все 2000-2008 гг. прошли под знаком дальнейшего (причем демонстративного!) дистанцирования Киева от Москвы и попыток украинского руководства всеми силами и средствами доказать Брюсселю свою «полезность» в

качестве антироссийского плацдарма и добиться за счет этого гарантий быстрого членства в НАТО и в ЕС. Как и Белоруссия, она все эти годы занимала

198

антироссийскую позицию по вопросам расширения НАТО, Чечни, урегулирования югославского кризиса, размещения в Европе третьего американского позиционного района ПРО, а в ходе кавказского кризиса 2008 г. открыто выступила на стороне Грузии (в том числе поставив ей свои вооружения) и ее европейских и американских покровителей.

Лишь разразившийся летом 2005 года кризис концепции расширения ЕС (после которого Киеву дали понять, что в ЕС его не ждут) несколько охладил пыл Украины,

нисколько не умерив, впрочем, ее антироссийской политики и риторики. Надо ли говорить, что в 2006-2008 гг. произошло резкое торможение выполнения Договора о едином экономическом пространстве.

Так, в Договоре о ЕЭП зафиксировано положение о создании наднациональной комиссии ЕЭП, голоса в которой распределились бы между представителями стран-

участниц в зависимости от объема ВВП. В Договоре указано, что под ЕЭП понимается экономическое пространство, объединяющее территории сторон, на котором функционируют механизмы регулирования экономики, основанные на единых принципах, обеспечивающих свободное движение товаров, услуг, капитала и рабочей силы, проводится единая внешнеторговая и внешнеэкономическая политика,

согласованная в той мере и в том объеме, в каких это необходимо для обеспечения равноправной конкуренции и макроэкономической стабильности, налоговая, денежно-

кредитная и валютно-финансовая политика. Рассматривались планы по введению единой валюты (рубля) в странах-участницах.

На деле же Киев и раньше не допускал, и теперь не допускает создание каких бы то ни было наднациональных структур, ограничивающих национальный суверенитет

(что является нормой, например, в рамках Евросоюза), а саму идею ЕЭП пытается свести к банальной зоне свободной торговли, трактуя ее так, что это означает ощутимые экономические потери для России (до 1 млрд. долл. в год!).

В частности, Киев добивается в рамках «четверки» отмены всех ограничений на пути украинского экспорта в Россию, отказа от экспортных пошлин при поставке российских энергоносителей и уплаты НДС по принципу страны назначения. На эти потери можно было бы согласиться, если бы Украина намеревалась и далее сближаться с Россией и другими странами «четверки» — вплоть до создания полноценного таможенного союза, общего рынка капиталов, формирования условий для введения общей валюты. Но такого намерения нет. О чем, в частности, свидетельствует весьма существенная оговорка, которой Украина в свое время предусмотрительно сопроводила ратификацию Договора о ЕЭП: она присоединяется к ЕЭП только в тех рамках,

199

которые не противоречат Конституции. Это значит, что Киев на официальном уровне сможет торговаться по поводу «конституционности» каждой из норм, заложенных в совместных документах.

Кроме того, соглашения о ЕЭП предполагают гармонизацию законодательства

«четверки», что потребует внесения изменений в Конституции участников объединения: для этого на Украине необходимо конституционное большинство голосов, что усиливает позиции тех политиков, которые настроены категорически против сближения с Россией.

Как ни печально, но приходится признать, что украинские политики в 2000-2008

гг. в который раз «переиграли» российских. В обмен на призрачное ЕЭП, которое,

скорее всего, постигнет участь Договора об экономическом союзе 1993 г., Украина получила очередную серьезнейшую геополитическую уступку России: признание ею законными сталинско-хрущевских границ, расчленяющих тело исторической России. А

затем – обязательство России и впредь оплачивать движение Украины в евроатлантические структуры, включая НАТО.

Однако, и в нынешних непростых условиях, на наш взгляд, политическое взаимодействие между Украиной и Россией налаживать возможно и необходимо. В

этом должны играть большую роль регулярные рабочие встречи на высоком и высшем уровнях – президентов, премьеров, руководителей парламентов России и Украины. В

том числе необходимы регулярные консультации по важнейшим вопросам международных отношений, их институализация. Особую роль должны играть регулярные встречи независимых экспертов, которые происходили в первой половине

90-х годов прошлого века, в частности, по линии СВОП, однако впоследствии, по какой-то непонятной причине были прекращены.

Еще хуже складывалась наша политика в 2000-2008 гг. в Закавказье. К

сожалению, оказалась полностью провальной. Казалось бы, Грузия, Азербайджан и Армения должны были стать нашими естественными геополитическими союзниками на Кавказе. Интересы этих стран и интересы России – политические, военные и экономические – в регионе объективно совпадают. Мусульманские страны Среднего Востока уже в начале 90-х гг. прошлого века приступили к перегруппировке сил в широкой географической зоне, непосредственно примыкающей к южным границам России с целью закрепления благоприятных для них геополитических перемен. В этой связи роль Грузии, Азербайджана и Армении в качестве нашего геополитического форпоста на юге многократно возросла. Если Россия не укрепит своих позиций в этих странах – а через них – в регионе в целом, «вакуум силы» будет неизбежно и быстро

200

заполнен другими крупными странами: со стороны Запада – США и Германией, и со стороны Юга – Турцией и Ираном. Проникновение западных стран на Кавказ в качестве главной цели преследует вытеснение России из этого региона и, соответственно,

закрепление своего влияния. Россию не могут не беспокоить и попытки ограничения ее участия в реализации важных экономических проектов региона, прежде всего связанных с добычей и транспортировкой нефти из месторождений Каспийского моря.

С другой стороны, ясно, что без помощи России этим странам не удастся ни сохранить территориальную целостность, ни утвердиться в качестве сколько-нибудь влиятельных стран в регионе, ни решить проблемы экономики, поскольку Россия предоставляет им энергоносители, большинство видов сырья и товаров первой необходимости. Армения и Грузия заинтересованы в недопущении опасного роста влияния Турции в регионе, что совпадает с интересами России, а ориентация Азербайджана, этнически и конфессионально близкого к Турции, может быть скорректирована в зависимости от уровня российско-азербайджанских отношений.

Россия может только приветствовать сближение Азербайджана, Грузии и Армении,

если только это сближение не строится в ущерб российским интересам.

Совокупность всех этих факторов делала в начале 90-х годов реальной постановку вопроса – пусть и не в самой краткосрочной перспективе – о полномасштабном военном союзе Россия – Грузия – Армения - Азербайджан.

Этого, однако, не произошло. И если с Арменией, и даже с Азербайджаном,

наши отношения в эти годы складывались в целом неплохо, то с Грузией они вступили в фазу затяжного и углубляющегося кризиса, который завершился военным конфликтом в Южной Осетии в августе 2008 г. Вторгнувшись на осетинскую территорию, что привело к массовым человеческим жертвам, в том числе и среди граждан России и российских миротворцев, Грузия перечеркнула всякую перспективу добрососедских российско-грузинских отношений, по крайней мере, на ближайшее десятилетие. Это, однако, и свидетельство полного банкротства российской внешней политики, о чем уже говорилось в восьмой главе. Эти отношения постепенно обострялись уже с 2000 года, при этом Россия с удивительной беспечностью наблюдала за последовательным дрейфом Тбилиси в сторону евроатлантических структур, а также за перевооружением грузинской армии с помощью американцев. Именно в 2000-2008

гг. при полной дипломатической пассивности России, высокомерном пренебрежении грузинскими интересами со стороны нашего политического класса и экспертного сообщества, а в ряде случаев и политических провокациях со стороны Москвы (чего стоили одни лишь санкции против грузинских вин, поссорившие нас уже не только с