Конституция РФ

Литература

1.Конституция РФ 2008//www. constitution.ru

2.Конституция СССР 1997//www. hist. msu.ru

3.Ильин В.Н. Манифест русской цивилизации. М.: URSS, 2008.

4.Румянцева Н.Л. Человек развивающийся. Путь к единой культуре. Системно-диалектический подход. — М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009.

5.Бетти Шайн. Моя жизнь медиума. — М., 2003.

6.Семенов В.П. Доллар как фактор мировой экологии. //Экономика природопользования, № 5, 2001.

7.Кара-Мурза С. Идеология и мать ее — наука. — М, 2002.

8.Ефремов М. Осторожно! Вредные продукты. — С-Пб, 2003.

9.Рак (онкологические заболевания, злокачественные опухоли): заболеваемость общие сведения // <http://humbio.ru/humbio/default. htm>.

10.Марксистская этика. Под ред. Татаренко А.И. — М.: Политиздат, 1980.

11.Всеобщая декларация прав человека // <http://www.un. org/russian/ documen/centre/ded-con. htn>.

12.Леонтьев Д.А. Очерк психологии личности. Учебное пособие. — М.,1997.

Соотношение иерархии и качества нормативных правовых актов в системе российского законодательства

Азми Д.М., Филиппова С.Ю. (Москва)

Внастоящее время нормативный правовой акт принято рассматривать

вкачестве ведущего юридического источника права российской правовой системы. Сетования на недостаточность нормативного правового регулирования отдельных общественных отношений раздаются их уст различных представителей отечественной юриспруденции — как в области научной, так и в области практической деятельности. Причем высказываются потребности в актах самого различного уровня — от кодифицированных федеральных законов, до ведомственных инструкций. Уполномоченные нормотворческие органы, пытаясь оперативно удовлетворить эти потребности, погрязли в разработке и принятии широкого спектра позитивной правовой документации, результатом чего является множество рассогласованных норм права. Подобное положение дел, не способствует качественному юридическому воздействию на общественные отношения; существенно

381

Конституция и доктрины России современным взглядом

затрудняет механизм правового регулирования; приводит к юридическим коллизиям различного уровня; создает эффект пробельности правовой регламентации; предопределяет стремление правоприменителя избежать разрешения казуса в отсутствие специальной статьи нормативного правового акта. Последнее в свою очередь, вновь выступает посылом принятия юридически значимых правил поведения… Указанная «цепная реакция» и обусловила интерес авторов настоящей работы к исследованию соотношения иерархии и качества нормативных правовых актов в системе российского законодательства.

Вопрос о роли нормативного правового акта в регулировании общественных отношений имеет существенное теоретико-практическое значение. Расхождение между идеей, сущностным предназначением, и фактическим содержанием нормативного правового акта приводит к многочисленным негативным последствиям, главная среди которых — нарушение личностных прав. В связи с этим в современной науке даже появилась позиция, согласно которой нормативные правовые акты, принятые с нарушением формы, или имеющие содержательные дефекты (например, противоречащие актам вышестоящего иерархического уровня) предлагается обозначать как незаконные. Ее сторонники поясняют, что поскольку незаконные нормативные правовые акты, пусть даже лишь до момента утраты силы, имеют юридическое воздействие, то их надлежит воспринимать в качестве самостоятельного регулятора общественных отношений. Нам же представляется, что нормативные правовые акты, имеющие дефекты формы и (или) содержания не могут рассматриваться в качестве отдельного юридического источника (подисточника) права.

По нашему мнению, в качестве форм выражения права, могут рассматриваться только отображающие принципы права юридические предписания. Подобное понимание не опровергается и сторонниками выделения незаконных нормативных правовых актов в качестве самостоятельного регулятора общественных отношений, о чем свидетельствуют выводимые ими по данному предмету критерии законности акта — «мера отражения… конституционных принципов; соответствие принципам и нормам международного права; степень правовой регламентации базовых общественных отношений; адекватность отражения ценностей, потребностей и интересов; соответствие решаемым задачам экономического, социального, политического развития; уровень качества текстов законов; отсутствие противоречий с другими законодательными актами; соответствующим местом… в системе законодательства»103.

Таким образом, фактическое действие незаконных актов обусловлено лишь дефектами правового регулирования. Одновременно никто не опро-

103 Зуев О.М. Незаконные нормативно-правовые акты в Российской правовой системе. Ав-

тореф. дисс… канд. юрид. наук. Казань. 2007. С. 7.

382

вергал и не отменял «золотого» правила разрешения иерархической юридической коллизии — при противоречии актов с меньшей правовой силой актам, с большей, следует руководствоваться положениями акта вышестоящего по иерархии. Акты противоречащие «духу права» действительно могут оказывать темпоральное воздействие на социальную сферу, но при этом их следует рассматривать не в качестве самостоятельных регуляторов общественного взаимодействия, а как порочные явления юридической среды. При этом, безусловно, нужно стремиться к повышению качественного уровня нормативного правового материала — погрешности юридической техники способны «свести на нет» все самые востребованные идеи нормотворца. Весьма ярко демонстрирует указанное положение приведенный О.М. Зуевым пример: «В соответствии с п. 3. ст. 15 Конституции РФ… Неопубликованные законы не применяются. Любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения… Такая формулировка реализации неопубликованных актов связана лишь с применением, т. е. властной деятельностью субъектов. Иными словами, неопубликованные акты применять нельзя, а реализовать (соблюдать, исполнять, использовать) можно?»104.

Указанный пример, с одной стороны, весьма примечателен с позиции демонстрации погрешностей законодательной техники, с другой стороны, он лишь подтверждает идею о том, что совершенно исключить расхождения между «духом» и «буквой» закона на сегодняшний день невозможно, в связи с чем, исходным фактором правового регулирования должны быть правовые принципы, правовое сознание. Более того, даже идеальный, с позиций технического исполнения, но оторванный от теоретического и практического идейного наполнения права текст нормативного правового акта, будет оставаться не более чем совокупностью статей, не находящих адекватного социального воплощения.

Еще раз отметим — стремление к точному соответствию «духа» и «буквы» закона, конечно же, понятно и обоснованно, но, в целом, недостижимо. Именно поэтому наличествуют в юридической среде такие явления как толкование правовых норм, правила разрешения юридических коллизий и преодоления пробелов. Мечта об «идеальном законе» исчерпывающим образом регламентирующем общественные отношения является не меньшей утопией, чем отсутствующий остров Т. Мора105.

По уже устоявшейся в отечественном правоведении печальной традиции следует обратить внимание и на вопрос о дефиниции нормативного правового акта, ибо, несмотря на многократные разъяснения, в нем по-прежнему,

104Зуев О.М. Указ. соч. С. 19.

105Утопия (греч.) — место, которого нет. См.: Мор Т. «Золотая книга, столь же полезная, как

изабавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии». М. 1978 г.

383

Конституция и доктрины России современным взглядом

наблюдается некая путаница. Нормативный правовой акт состоит из общеобязательных, формально-определенных, исходящих от государства и обеспечиваемых его принудительной силой (в случае необходимости) правил поведения. Уже из самого наименования рассматриваемого нами юридического документа следует, что он объединяет в себе две составляющие: нормативную и юридическую (последнюю, в силу устоявшейся терминологической традиции, принято называть правовой), а ключевым термином его определения является понятие «норма права». Сравнивая нормативный правовой и нормативный акт, следует отметить, что последний состоит из норм, не обладающих рядом юридико-правовых признаков. Наиболее значительным является то, что положения нормативного акта, даже если они носят социальный характер и регламентируют общественные отношения, не обладают свойством общеобязательности. В свою очередь, признание правила поведения правовым осуществляется не по критерию схожести, а на основании наличия в нем всех специфических признаков нормы права, каковых положения нормативных актов не содержат. Указанное можно иллюстрировать до бесконечности и на самых различных примерах. Допустим, в каком-либо вузе существует инструкция, содержащая нормы об организации образовательного процесса, и, следовательно, регулирующая его. Но, есть ли у подобной инструкции позитивно-правовой характер… Нет, ибо сфера ее реализации настолько ограничена, что назвать данный документ общеобязательным, т. е. распространяющимся, или на все население государства (на всех субъектов международного правопорядка), или на его численно-неопределенную, обладающую специальным правовым статусом категорию, просто невозможно. Кроме того, наличие указанной инструкции возможно лишь благодаря тому, что субъект ни законодательной, ни подзаконной нормативной правовой деятельности не осуществил регулирования соответствующих общественных отношений. Таким образом, названная инструкция не обладает признаками общеобязательности, а ее действие представляет собой долженствование только в строго определенных предметных, пространственных и субъектных пределах.

В указанном контексте крайнее недоумение вызывает трактовка признаков нормативности и общеобязательности ряда специалистов в области общей теории права, например, С.В. Бошно, рассуждая о локальных актах в сфере трудовых, корпоративных и муниципальных отношений отмечает, что они не могут быть признаны формой права, но, по весьма специфичной, по нашему мнению, причине — «ввиду отсутствия у них свойства нормативности»106. Получается, что данные нормы обладают признаком общеобязательности, но просто не являются «модельными» правилами поведения… Данная позиция представляется нам не ясной, особенно с уче-

106 Бошно С.В. Форма права: теоретико-правовое исследование. Дисс. … докт. юрид. наук. М., 2005. С. 75–95.

384

том того, что, по словам самой же С.В. Бошно, нормативность предполагает типичность. Допустим, просто для упрощения ситуации, что, говоря об отсутствии нормативности, С.В. Бошно имеет ввиду, недостаточный уровень модельности содержащихся в локальных актах правил поведения, что они, ввиду своей малой распространенности, не составляют «типажа» социального взаимодействия (хотя типичность правила не предполагает его распространения именно на всех субъектов права). Подобное воззрение хотя и оспоримо, но, по крайней мере, объяснимо, чего нельзя сказать о молчаливом признании С.В. Бошно общеобязательного (в специально-юридическом смысле) характера локальных актов. Еще раз отметим, что правовыми подобные нормативные акты не являются ввиду отсутствия у них признака общеобязательности. При этом, такие признаки правовых норм (а значит и объединяющих их актов) как нормативность и общеобязательность, как правило, весьма четко раскрываются в литературе, посвященной общей теории права. Например, В.В. Лазарев и С.В. Липень выделяют шесть признаков нормы права, первым из которых выступает нормативность, а четвертым — общеобязательность. Указывается, что под нормативностью понимается общий характер нормы права, а под общеобязательностью — обязательность для всех субъектов права. Можно лишь предположить, что искаженное понимание признака нормативности обусловлено его смешением с понятием нормативного права как такового, хотя они вовсе и не являются синонимичными.

Интересная ситуация наблюдается и в отношении трактовки форм права, регулирующих корпоративные отношения. В России, как и в большинстве государств континентальной правовой семьи107, Конституция является актом наибольшей юридической силы. Вместе с тем, некоторые авторы не относят ее к числу юридизированных источниковых форм гражданского108 права109. Полагаем, что это крайне неверно, т. к. «любая отрасль права, законодательства, развивается под воздействием и в соответствии с конституцией»110, ее положения составляют основу правового режима всех юридических субъектов и именно в данном ключе следует говорить о регулировании корпоративных отношений Основным законом государства.

Непосредственно корпоративные отношения нашей Конституцией действительно не регулируются. В этом акте устанавливаются основы правово-

107А именно к ней отечественная правовая система причисляется большинством исследователей.

108Понятие «гражданское право» употребляется авторами настоящей работы с позиций широкого подхода к его трактовке.

109См. напр.: Братусь С.Н. Предмет и система советского гражданского права. М. 1963.

С.135, 161.

110Османов О.А. Принципы и судебные прецеденты как источники российского гражданского права и их конституционная основа: Дисс… канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону. 2005.

С.48.

385

Конституция и доктрины России современным взглядом

го положения личности, под которой понимается человек (физическое лицо, индивид), но не корпорация (как хоть и существующий реально, однако же, вторичный, производный субъект права, созданный по воле юридического (их) участника (ов) индивидуального толка). Вместе с тем именно нормы Основного закона определяют направления юридического воздействия на общественные отношения для всех сфер позитивного права.

Возможно, идея о том, что Конституция Российской Федерации не регулирует цивильные общественные отношения, порождена тем, что множество норм Основного закона «перенесены» в статьи Гражданского кодекса. Фактически, все содержание статей 1, 18, 150 данного систематизированного акта, так или иначе, «повторяет» содержание отдельных положений головного закона. Таковы содержащиеся в Гражданском кодексе правила о: неприкосновенности собственности; судебной защите прав субъектов; праве заниматься любой не запрещенной законом деятельностью и избирать место жительства; праве на жизнь и здоровье, на достоинство и деловую репутацию, на личную и семейную тайну, на неприкосновенность; праве частной собственности; праве наследования; праве на создание произведений и пр. В целом все эти специально-юридические возможности не нуждались в специальном кодифицированном закреплении. Перенос норм из Конституции в федеральный закон, т. е. из вышестоящего иерархического акта в нижестоящий, не может свидетельствовать о понижении их юридической силы, т. к. генезис и сущность таких норм остаются неизменными. Подобное дублирование является одним из примеров излишней правовой регламентации.

Возвращаясь к оценке нормативного правового акта как юридического источника права, следует отметить, что в восприятии современного российского среднестатистического юриста нормативный правовой акт выступает самой совершенной формой правового регулирования. Это связывается с «простотой»: толкования (этот документ всегда имеет письменную форму и четко структурирован по «стандартизированной» схеме); определения юридической силы (достаточно выучить простейшую иерархию нормативных правовых актов); разрешения коллизий (согласно традиционным правилам, излагаемым в учебном курсе общей теории права). На этот акт удобно ссылаться в суде — достаточно указать официальные реквизиты и номер статьи. Не возникает проблем и с тем, чтобы доказать уполномоченному органу (должностному лицу) необходимость учета положений нормативного правового акта в правоприменительном процессе. Поэтому возникает иллюзия, что именно нормативный правовой акт является «наилучшей» формой выражения права. Причем ей подвержены не только обыватели, но и специалисты, в том числе правоприменители, законодатели и многие исследователи.

Вместе с тем, указанная форма юридико-источникового выражения права в настоящее время переживает в отечественной правовой системе своео-

386

бразный кризис. Одной из причин этого является то, что далеко не всегда эффективно и верно избираются вид нормативного правового акта и его предметный объем. Например, по своему числовому и «листовому» составу чрезмерным представляется количество действующих «кодексов». Как верно отметила В.В. Долинская, «ошибки в выборе предметов и формы правового регулирования, противоборство властей и политических сил приводят к изданию закона вместо указа, постановления вместо закона и т. п. Отсутствие четких представлений о формах законов приводит к увлечению их федеральными кодексами»111. Так, принятый 4 июля 2007 года Федеральный закон «О российской корпорации нанотехнологий» по своему фактическому содержанию является просто уставом. Ни нормативности, ни общеобязательности правосистемного уровня у этого акта нет — свое действие он распространяет исключительно на одну государственную организацию и не более.

Иерархическая «непоследовательность» стимулирует и такое свойство правовой системы как нестабильность. Продемонстрируем это следующим примером: за период с декабря 2008 по январь 2009 года утратили силу пять федеральных нормативных правовых актов. Причем все они были приняты в 2008 году. То есть действие их ограничилось менее чем годичным сроком, а, например, постановление Правительства Российской Федерации от 5 декабря 2008 года № 910 не просуществовало и месяца, поскольку было отменено уже 31 декабря 2008 года112. Полагаем, что по причине короткого периода существования данного акта судить о качестве его действия крайне сложно.

Если проблема избыточного регулирования существует уже на уровне федеральных законов, то при переходе на более низкую ступень она только увеличивается. Субъектами правотворческой деятельности являются различные органы, специалистам которых в процессе разработки документально-юридических актов надлежит изучать огромный массив уже имеющегося законодательного и подзаконного материала, анализировать содержащиеся в нем положения на предмет соответствия другим нормам, и, в рамках сложившегося правового пространства, конструировать новые правила поведения. Фактически же каждый орган при принятии нормативного правового акта пытается разрешить остро стоящую перед ним в данный момент времени проблемную задачу. Поэтому подлинное исследование массива правовых актов ограничивается лишь изучением отдельных федеральных законов, или даже простым ознакомлением с ними.

В условиях политики «тотального» регламентирования общественных отношений законодательство113 буквально захламляется различными де-

111Долинская В.В. Акционерное право. М., 2006. С. 127.

112Здесь и далее — по данным справочной правовой системы КонсультантПлюс, версия Проф.

113В широком значении данного термина.

387

Конституция и доктрины России современным взглядом

тализирующими юридическими положениями. Это приводит к некачественности нормативного правового акта как формально-юридического источника права. Для примера можно обратиться к Федеральному закону от 26 декабря 1995 года № 208-ФЗ «Об акционерных обществах», в котором детально прописана процедура подготовки и проведения общего собрания акционеров, причем в подавляющем большинстве случаев используются императивный метод изложения материала. Видимо, избирая такое регулирование, законодатель стремился побудить субъектов права неукоснительно соблюдать нормативный правовой акт. Но при детальном изучении закона оказывается, что санкции за нарушение соответствующих правил поведения отсутствуют, т. е. несоблюдение предусмотренного актом порядка подготовки общего собрания акционеров вполне может и не повлечь за собой никаких неблагоприятных для правонарушителя юридических последствий. Более того — при рассмотрении иска участника общества об обжаловании решения общего собрания акционеров, принятого с нарушениями закона, суд вправе оставить обжалуемое решение в силе. В частности, если нарушения закона были несущественными (пункт 6 статьи 49). Иными словами, закон позволяет «немного нарушать» закрепленные в нем императивные предписания и степень, до которой простирается возможное нарушение, определяется по усмотрению суда. К сожалению, на данный факт при исследовании акционерных обществ внимания, как правило, не обращают. На наш же взгляд случай это уникальный, ибо закрепляет он некое «правомерное правонарушение» — нечто явно тавтологичное и аномальное. По всей видимости, здесь неверно избрана форма правой регламентации. Достаточно было бы в федеральном законе закрепить действительно существенные требования к организации и проведению общего собрания (то есть те, при несоблюдении которых любое решение становится априори недействительным), а иные процедурные вопросы регламентировать в актах меньшего ранга (например, в правительственных постановлениях, или вовсе в ведомственных актах, скажем в постановлениях Федеральной службы по финансовым рынкам России) и не во властно-указательной форме. В идеале требования, несоблюдение которых, по мнению государства не может влечь недействительности, например, решений общего собрания, вовсе не стоит закреплять в правовых нормах. Если цель таких норм чисто просветительская — разъяснить субъектам права наиболее эффективный порядок подготовки и проведения собрания, — то не нужно и придавать им характер общеобязательных предписаний. Именно существование в юридическом поле таких «псевдонорм» нивелирует ценность права в восприятии общества. В данном аспекте авторы настоящей работы высказывают категорическое несогласие с позицией И.С. Шиткиной о том, что совершенствование корпоративного законодательства должно «идти» по направлению расширения регламентируемой федеральным законодательством сферы корпора-

388

тивных отношений, и, соответственно, уменьшения области подзаконного нормотворчества.

Оценивая значение и эффективность нормативного правового акта, следует еще раз обратить внимание на то, что в настоящее время, так же как

ив годы советского периода, его часто называют основной, ведущей, главной, превалирующей и даже наиболее совершенной формой позитивного права многих правопорядков. Принято указывать такие преимущества акта как: документальность; полнота отображения социальных потребностей в урегулировании общественных отношений; гибкость, т. е. способность оперативного учета и отображения динамики общественных отношений; стабильность и эффективность правового воздействия; способность четко отобразить правовую норму, а, следовательно, легкость толкования и применения, простоту систематизации. Авторы настоящей работы согласны лишь с одним из перечисленных достоинств нормативного правового акта — с его способностью к законодательной систематизации.

Остальные характеристики не являются столь однозначными. В частности, документальность нормативного правового акта является одновременно и его достоинством и недостатком. Достоинство состоит в том, что любой заинтересованный субъект имеет возможность ознакомления с содержанием нормы права посредством ее прочтения, т. е. через текстовую форму. Вместе с тем, именно письменность определяет оторванность положений акта от конкретной жизненной ситуации, от изменчивости социальной среды.

Относительно такого преимущества как возможность полного урегулирования нормативными правовыми актами общественных отношений следует возразить, что подобная детальная регламентация не представляется ни возможной (ввиду объема и изменчивости социальной среды), ни необходимой (ввиду того, что положительное право не является единственным гуманитарным регулятором). Стремление к «всеобъемлющему» урегулированию неизбежно порождает в позитивном праве лишь противоречия, а отсутствие юридической регламентации какого либо из элементов общественных отношений воспринимается как «почти непреодолимая» ситуация.

Рассуждая о гибкости нормативного правового акта, т. е. о его способности оперативно отображать динамику общественных отношений, следует отметить, что реальные жизненные факты данной характеристики не подтверждают. Например, юридическая общественность неоднократно отмечала необходимость принятия и закона о нормативных правовых актов

иконституционно-процессуального и административно-процессуального законодательных актов. Однако до настоящего момента они не приняты. Более десяти лет ожидалось принятие Жилищного и не так давно вступившей в силу четвертой части Гражданского кодексов. Об оперативности зако-

389

Конституция и доктрины России современным взглядом

нодательного реагирования в данном контексте рассуждать не приходится. Вместе с тем, во все эти временные периоды общественные отношения все же определенным образом упорядочивались, в том числе посредством юридического действия иных форм выражения права.

Далее. За последние пять лет в часть первую Гражданского кодекса изменения вносились более тридцати раз, в его вторую часть и Уголовный кодекс — более двадцати, в часть первую Налогового кодекса — более ста. Зачастую вносимые изменения затрагивают сразу несколько статей нормативного правового акта. Например, двадцатью пятью изменениями, внесенными в Федеральный закон от 26 декабря 1995 года № 208-ФЗ «Об акционерных обществах», были затронуты практически все статьи данного документа.

Указанные факты опровергают тезис о стабильности нормативного правового акта и эффективности его юридического воздействия.

Небезызвестны и случаи технических погрешностей при отображении норм права в статьях нормативных правовых актов114. Что же касается декларируемых легкости толкования и применения115, то они опровергаются и многочисленными научными дискуссиями, и расхождениями между законодательством и правоприменительной практикой, самими правоприменительными коллизиями116.

114См., например, ст. 145 Уголовного кодекса Российской Федерации; ст. 233 Гражданского кодекса Российской Федерации (часть первая). См.: «Уголовный кодекс российской Федерации» от 13 июня 1996 года № 63-ФЗ (редакция от 22 июля 2008 года) // «Собрание законодательства РФ». 17 июня 1996 года. № 25. Ст. 2954; «Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая)» от 30 ноября 1994 года № 51-ФЗ (редакция от 30 декабря 2008 года) // «Российская газета». № 238–239. 8 декабря 1994 года.

115Можно вспомнить, что до внесения изменения в Федеральный закон от 26 декабря

1995 года № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» там, скорее всего, была норма, предусматривавшая возврат акционеру денег и иного имущества, переданного в оплату акций. Точно сказать, была ли такая норма в законе, к сожалению, невозможно, поскольку пункт 4 его 34-ой статьи был по-разному сформулирован в Российской газете № 248 от 29 декабря 1995 года и Собрании законодательства Российской Федерации № 1 от 1 января 1996 года.

Вварианте, опубликованном Собранием законодательства Российской Федерации, деньги и иное имущество, переданное в оплату акций, участнику общества не возвращались. В варианте, опубликованном Российской газетой, не возвращалось лишь имущество, внесенное по истечении срока оплаты. В любом случае, сейчас эта статья изложена в новой редакции. Видимо, раз законодательный орган счел необходимым изменить текст этой статьи, то существовавшее в ней правило поведения его не устраивало (ибо он наверняка знал, какая

именно там содержится норма, ибо являлся субъектом ее творения).

116Стоит обратить внимание на то, что только за последние пять лет Конституционным судом вынесено семьдесят постановлений и более 1000 определений. Это свидетельствует об отсутствии «простоты» интерпретационного процесса. Трудности правоприменительного характера можно проследить на примерах актов высших судов. Так, за указанный выше временной период, пленумы и Верховного и Высшего Арбитражного судов Россий-

ской Федерации приняли более двухсот постановлений.

390