134336-247228

П.А. Лекант

Kатегориальная семантика частей речи в русском языке

Категория частей речи – ядро грамматической системы русского языка, – в ней наиболее глубоко и наглядно представлены целостность и единство грамматического строя. Морфологическая статика и синтаксическая динамика кристаллизованы в системе частей речи. «Морфологические формы – это состоявшиеся синтаксические формы».

Безусловно, синтаксический аспект характерен для сиcтемы частей речи в целом и для каждой отдельной части речи в частности, но данная категория принадлежит слову и составляет предмет грамматического учения o слове, то есть предмет морфологии.

Ипринципывыделенияиописаниячастейречиврусскомязыке, иихчисло, иихсистема, иерархия – всё этопредставляет предметобсуждений, споров, компромиссовиприносит, нанашвзгляд, немалую пользу науке. Как отметил В.В. Виноградов, число частей речи, выделяемых разными учёными, колеблется от двух или трёх до двух десятков.

Расхождения, понятно, определяются пониманием природы частей речи, a следовательно, наборомихинтегpальныхидифференциальных признаков. Прежде всего, существуют (a порою сосуществуют, даже смешиваются) два кардинально различных принципапониманияивыделениячастейречи– классификационный и категориальный. Первый заключается в разбиении всего состава слов русского языка нa классы (части речи) по набору дифференциальныхпризнаков. Второй, категориальный, принцип представляет части речи как категории высшего грамматического уровня, присущие словам определенного класса и обладающие определённым набором грамматических категорий более низкого уровня (крайним проявлением второгопринципа, вероятно, можносчитатьпротивопоставлениеклассасклоняемыхикласса спрягаемых слов).

Различие двух указанных принципов отмечалA.M. Пешковский: «Когда подходят к частям речи c классификационной точки зрения, естественно, стараются разместить все слова языка по тем или иным устaновленным данной классификацией рубри-

кам. <... > Мы не делим слова на разряды, а выделяем из язы-

ка группы слов и форм с одинаковым формальным значением» (разрядка автора. – П.Л.). B соответствии c данным значением

111

(напр., «делания или действия» для глагола) автор устанавливает«формальные категории», вчастности, «предметность», или«существенность».

Определить и разделить результаты применения указанных принциповвграмматическихученияхдовольносложно. Во-первых, их(принципов) сущностьиразличиенеопределеныc должнойглубиной. Во-вторых, грамматическая традиция тормозит (в данном случае!) установление, разработку «новой» системы частей речи. В-третьих, развитиенoвыхнаправленийлингвистики, узурпировавшихтермин«грамматика» («коммyникативнаяграмматика», «функциональная грамматика», «когнитивная грамматика»...?) и зачастуютретирующих«традиционную» грамматику, тоестьсобственно грамматику, создаёт иллюзию второстепенности, неактуальности как самого понятия «части речи», так и научных поисков в этой области грамматики.

Терминология учения o частях речи остаётся плохо проработанной, непоследовательной, a поройинебрежной. Этовидновназванииглавногопризнакачастиречи(прилюбомподходе– классификационном или категориальном) – общего значения: значение,

общее значение, единое грамматическое значение, название, формальное значение, категориальное значение и даже – обобщённое лексическое значение. Другой пример – названия части речи: категориясостояния, безлично-предикативныеслова, предикативы, предикативное наречие, слова состояния (предложенная Г.A. Золотовой часть речи «категория оценки» также имеет вариант названия – предикативы оценки).

Эволюция учения o частях речи в русской лингвистике определяласьборьбойдвухуказанныхпринципов– осознаннойилинеосознанной. Причём стержневой проблемой оставалась трактовка «основногозначения» частиречи: онанеуклоннодвигаласьотуни- версально-логической к категориально-грамматической. Параллельно разрабатывались принципы определения иерархии в системе частей речи.

А.M. Пешковский ввёл понятие основных частей речи: имя существительное, имя прилагaтельнoе, глагол, наречие – они же «основные грамматические категории». На их фоне были определeны «смешанные части речи» – причастие и деепричастие.

Впротивовес линейному принципу «расположения» частей речи, В.А. Богородицкийещёболеедетальноопределилихиерархию: не только противопоставил «слова c собственным значени-

112

ем» и «слова без собственного значения» (ср.: знаменательные – незнаменательные), но и разделил первые на самостоятельные (существительные, личные местоимения, глагол) и подчинённые (прилагательное < с причастием >, числительное, опреде- лительно-указательные местоимения, наречие <с деепричастием>). К сожалению, этот значительный шаг в направлении к иерархическому представлению системы частей речи как общеграмматическому явлению не получил должного понимания и развития.

Bучении o частях речи B.B. Виноградова, на наш взгляд, нашлиразрешениеикатегориальныйпринципопределениячастейречи,

ипринципиерархическойорганизациисистемычастейречи. «Классификация слов должна быть конструктивной. Она не может игнорироватьниоднойсторонывструктуресловa». Поэтомупринципу быливыделеныизвестныечетыреструктурно-семантическихклас- са слов.

Bопределении сущности собственно частей речи В.В. Виноградов явно стоит на стороне классификационного, а не категориального принципа. Так определяется имя существительное: «Под эту категорию подводятся слова, выражающие предметность и представляющие её в формах рода, числа и падежа». Так представлена сущность категориального значения, его формальное выражение (ср. «формальное значение» y A.M. Пешковского). Однакоописаниечастейречиy B.B. Виноградовапредставлено во всей полноте (c учётом морфемной структуры, синтаксической функции), что дало повод его последователям руководствоваться в определении части речи набором признаков; первым из них указывалось значение, трактовка которого сближалась c номинативностью (часть речи называет предмет, действие и пр.).

Противоречивость, непоследовательность и неустойчивость трактовки обобщённого значения частей речи обнаруживается в двух академических грамматиках – 1952 и 1980. <... >Обратимся в заключение к вопросу об иерархии частей речи в единой системе, которая «должна быть конструктивной», по выражению B.B. Виноградова. Мы убедились, что найти общий признак всех частей речи, единоеоснованиедляклассификацииоченьсложно.

Система частей речи русского языка является иерархической, классификация – ступенчатой. «Характеристика каждой единицы определяется взаимообусловленностью её формы, значения

113

и функции (подчёркнуто автором. – П.А.)». Мы полагаем, что этот принципприменимкхарактеристикечастейречи.

Мы представляем современную систему частей речи русского языка в следующем виде.

Части речи разделяются на: 1) знаменательные, 2) полузнаменательные, 3) незнаменательные.

1. Знаменательные части речи: a) основные: имя существительное, имяприлагательное, глагол, наречие; б) смешанные(«гибридные»): причастие, предикатив.

2.Полузнаменательные части речи: местоимение, числительное, негатив.

3.Незнаменательные части речи: a) скрепы (предлог, союз); б) частицы.

Лекант, П.А. Очерки по грамматике русского языка /

П.А. Лекант. – М., 2002. – С. 7 – 17.

В.В. Виноградов Лексико-семантические различия,

связанные с формами числа имен существительных

С грамматическими формами числа связаны разные лексические значения. Например, слово атмосфера лишено форм множественного числа во всех значениях, кроме одного – специального. Обозначая в физике и технике единицу для измерения давления газообразных тел(равную1,033 кг, или1кгна1см2), онообразует формы множественного числа. Слово красота в отвлеченно-каче- ственномзначении, атакже взначениикрасивой, привлекательной наружности употребляется только в единственном числе. Во множественном числе форма красоты получает новое значение: красивые места – то, что производит эстетическое впечатление (ср. длинноты). В слове крайность некоторые значения, а именно значения: 1) тяжелое, опасноеположение, 2) бедность, нужда, – связаны только с формами единственного числа. Напротив, значения крайнейстепениикрайнейпротивоположностипроявляютсявформах единственного и множественного числа (ср. крайности сходятся). Устои в смысле моральных основ – pluralia tantum. Напротив, втехническом значенииустой имеетформыобоихчисел. Ср.:

вес и весы.

Итак, формы числа выступают как способ грамматической дифференциации разных значений слов. Распад слов на два или

114

несколько самостоятельных слов – омонимов – нередко подчеркивается различиями в формах числа. Например, слово долг содержит два значения: 1) обязанность (исполнить гражданский долг; чувство долга); 2) взятое взаймы (отдать долг). Смысл таких фраз, как остаться в долгу перед кем-нибудь; отдать последний долг кому-нибудь – свидетельствует о былой тесной связи этих двух значений. Близость этих двух значений сказывается и в слове должник, которое употребляется не только в прямом, но и переносном значении. Ср. значения слова должен (дол-

жен большую сумму денег и должен завтра уехать). Но производные слова: должный (не на должной высоте, с должным вниманием и т.п.), долженствование, должно, должность и

т.п. направляются по руслу лишь одного из значений слова долг, именно: значения – обязанность. Таким образом, намечается некоторая тенденция к превращению двух различных значений слова долг в омонимы, в два отдельных слова. Различия между ними углубляются фразеологически. Ср.: отдать, вернуть долг; рас-

платиться с долгом; наделать долгов; долг чести и т.п. и исполнить долг, считать своим долгом, гражданский долг, чув-

ство долга и другие подобные.

Грамматические особенности содействуют разграничению двух омонимов. От слова долг (в значении «взятое взаймы») легко образуются формы множественного числа: долги, долгов и т.п. Междутемдолг– обязанность– употребляетсяпреимущественно

вединственном числе. Если же к этому значению приспособляются формы множественного числа, то ударение в них остается на основе: долги. У Островского в пьесе «Красавец-мужчина» Окоемов говорит: «Потом, надо бросить все эти предрассудки, там долги разные, приличия и обязанности, которыми вы себя опутываете, как цепями». В церковнославянском языке ударение

вэтом слове тоже оставалось на основе (и оставь нам долги наши). В афоризме Козьмы Пруткова: «Платя свои долги, ты тем самым их выполняешь» – каламбурно слиты в одном звуковом комплексе два омонима – долги и долги. Ср. противопоставление омонимов: духи – духи.

Напротив, у некоторых слов формы единственного и множественногочислаупотребляютсяводномзначении, каксинонимы, с некоторыми экспрессивными оттенками.

Например, слово время употребляется только в формах единственного числа при всех значениях, кроме двух: 1) грамматичес-

115

кого: форма глагола, выражающая отношение действия к настоящему, прошедшему и будущему, например: учение о временах рус-

скогоглагола, 2) книжного: эпоха, период(вовременаПетраВели-

кого). Но в этом последнем значении форма времена иногда обозначает множественность (например, времена года), иногда же употребляется просто как синоним формы время со своеобразны-

ми нюансами (например: веселое время или веселые времена; с незапамятного времени или с незапамятных времен; во время оно или во времена оны и т.п.).

Вдругихсловахразличиеформединственногоимножественного числа создает оттенки значений слов, однако не числового, а количественногоилиинтенсивно-качественногохарактера. Напри-

мер: небо и небеса (месяц плывет по ночным небесам); мозг и мозги (человек с мозгами; с твоими мозгами думать не безопасно и т. д.); излишек и излишки (ср. излишек храбрости; но: излишки производства) и т.п.

Таким образом, в смысловой структуре имени существительного с формами числа связаны различия не только грамматические, но и лексико-семантические.

Категория числа в строе имени существительного, так же как и категория рода, является категорией лексико-грамматической (в отличиеотформчислаименприлагательных). Приэтомкатегория единственного числа, как категория слабая и до некоторой степени негативная, определяется в своих функциях лишь соотносительно со значениями множественного числа.

Виноградов, В.В. Русский язык (грамматическое учение о слове) / В.В. Виноградов. – М., 1972. – С. 130.

В.В. Иванова, З.А. Потиха Имя числительное

Всовременномрусскомязыкечислительные, образуяособую, отдельную часть речи, объединяют слова – названия чисел, совершенноразныепосвоемуобразованию, посвоемуисконномухарактеру, по типам словоизменения. Это объясняется тем, что как особая часть речи числительные сложились в относительно поздний периодисториирусскогоязыкаидосихпорсохраняютмногиеособенности, присущие им в древнерусскую эпоху. Эти особенности связаны в первую очередь с тем, что в древнерусском языке слова –

116

названия чисел не образовывали особой части речи, а относились иликприлагательным, иликсуществительным, иливообщеещене являлисьсобственнословами, апредставлялисобойсочетанияслов определенного характера.

Прилагательными были названия чисел одинъ (одьна, одь-

но), дъва, (дъвЪ), три (трье), четыре (четыри). Такой их «при-

лагательный» характер выражался прежде всего в том, что они согласовывались в роде, числе и падеже с существительными, к которым относились: дъва (м. р.) и дъвЪ (ж. и ср. р.); они также согласовывалисьссуществительными, выступавшимивпадежных формах двойственного числа, а трье (м. р.), три (ж. и ср. р.) и четыре (м. р.), четыри (ж. и ср. р.) – с существительными, выступающими в падежных формах множественного числа: дъвастола,

дъвЪ рыбЪ, дъвЪ селЪ; трье стали, три рыбы, три окна; четыре столи, четыри рыбы, четыри окна. В современном языке та-

кие отношения не существуют.

Синтаксические признакиприлагательногополностьюсохранило только числительное один, которое, сочетаясь с существительными, согласуется с ними в роде, числе и падеже. Следует отметить, что слово один может употребляться также в качестве местоимения и существительного. Например: «...в одном департаменте служил один чиновник» (Н.В. Гоголь); «Все за одного, один за всех» (пословица).

Остальные количественные числительные в им. – вин. пад., сочетаясь с существительными, выступают в роли управляющих слов, причем числительные два – четыре требуют род. пад. ед. ч. (четырестола), аостальныечислительные– род. пад. мн. ч. (пять столов). Во всех косвенных падежах числительные сочетаются с существительными, полностью согласуясь с ними, ср. двух столов, двумя столами. Прилагательные-определения, имеющиеся при существительных, которые сочетаются с числительными два, три, четыре, могут быть и в форме им. пад. мн. ч., и в форме род.

пад. мн. ч., например: четыре отважные летчицы и четыре отважных летчика.

В таком изменении связей чисел с относящимися к ним существительнымиотражаетсяпроцессформированиячислительныхкак особой части речи. Кроме того, можно просто установить, что современный язык знает только одну форму три и четыре (т.е. было утраченоразличиепородам), аформадвесталаприменятьсятолько с существительными женского рода (в том, что два стало упот-

117

ребляться не только со словами мужского рода, но и среднего, сказалось общее сближение склонений имен этих двух родов).

Особого исторического комментирования заслуживает числительноеодин. Онопроизошлоизобщеславянской формы единъ (ср. в современном русском языке единый, единственный, единица, объединение, единство и др.), которая является результатом сложения едъ и инъ; едъ выступает в значении усилительной частицы (ср. едва), а инъ первоначально обозначало 'один', далее

– 'некоторый, какой-то' (ср. иной, иногда, инородный, иногородний, иносказательный, иностранный и др.). В словах инок

(калька греч. слова монах), инорог сохранилось старое значение ин 'один'.

Словообразовательныйэлементинвролисуффиксамывстре-

чаем в словах типа татарин, армянин, болгарин, хозяин, госпо-

дин, гражданин, где он выступает в значении единичности.

В отличий от группы 2 – 3 – 4, слова – названия чисел отпяти до десяти, а также сорок, сто, тысяча в древнерусском языке были существительными, изменявшимися, правда, по разным типам склонения: 5–9 – как существительные 3-го склонения, 10 – как существительные типа камы, ремы, 40 и 100 – как существительные 2-го склонения, а 1000 – как существительные 1-го склонения. Однако все они объединялись тем, что при этих названиях чисел относящееся к ним существительное употреблялось в форме род. пад. мн. ч., т.е. здесь исконно была связь управления. Эта группачислительныхпосуществусохраниласьвсовременномязыке безизменений, еслинесчитатьутратыпадежных формчислительных 40 и 100 и перехода числительного 10 в 3-е склонение. Последний факт не требует особых комментариев, а история числительных 40 и 100 заслуживает определенного внимания.

Слово сорок по своему происхождению является существительным со значением 'рубаха' (ср. совр. сорочка) или 'мешок'. В «сорок» можнобылоположить40 шкуроксоболейнаполнуюшубу. Как видно, название предмета было перенесено сначала на число этих соболей, а затем вообще отвлечено от конкретности; именно так возникло числительное сорок, заменившее исконное четыредесять. Это слово, как уже говорилось, изменялось по 2-му склонению, но в истории русского языка утеряло свои падежные формы: в современном языке есть только сорок им. – вин. пад. и сорока – для косвенных падежей. Как остаток старого склонения можно привести выражение сорок сороков, где выступает форма род. пад. мн. ч. сорок.

118

Точно такую же утрату падежных форм при сохранении лишь сто– стапережилоиэтослово– названиечисла(иногдаещеупотребляется старая форма род. пад. мн. ч. сот, например: несколько сот рублей, триста сот и т.п.).

Что же касается слова тысяча, то оно не пережило никаких изменений и в современном языке склоняется как существитель- ноемягкойразновидности1-госклонения.

Числительные последующих разрядов являются поздними заимствованиями: миллион – из итальянского, миллиард и биллион – из французского языка, и функционируют они как изменяемые существительные 2-го склонения. Никаких специальных исторических комментариев они не требуют.

Особого внимания заслуживают числительные 11–19, 20 – 30, 50 – 80, 200, 300, 400 и 500 – 900, так как все они представ-

ляют собой результат изменений первоначальных сочетаний разныхслов– названийчисел. Именнопотому, чтотакиепервоначальные сочетания превратились в самостоятельные слова, мы и можемговоритьоновыхобразованияхчислительных; такомупревращениюпредшествоваловозникновениевсознаниилюдейпростых целых понятий об этих числах, тогда как до этого существовало понятиеосложныхназванияхчисел.

В древнерусском языке для обозначения количества от 11 до 19 употреблялось сочетание из трех слов: одинъ, два (двЪ), три и т. д. + предлог на + местн. пад. от десять – десяте:

один-на-десяте, двЪ-на-десяте, три-на-де-сяте и т.д., т.е.

один, два, три... сверх, десяти. Изменению этих сочетаний в однословоспособствовали фонетические процессы, обусловленные произношением, а именно: если первоначально ударение имели и один, два, три... и десяте, то постепенно при слитном произношении это ударение стало сохраняться только на первой части сочетания; в результате этого возникало ослабление, редукция безударных (заударных) гласных – так начало появляться произношение одинна-д-(ь)-сять; в новообразованном слове сочетание согласных ([дс]) в результате оглушения [д] изменилось в [тс], т.е. [ц]: одиннадцать[ад'инъцът']. Точно так же произошло и в остальных словах этой группы (две-на-дцать; три-

на-дцать и т.д.).

Современные числительные 20 и 30 тоже восходят к сочетаниям самостоятельных слов: в древнерусском языке это были сочетания два с им. пад. двойств. ч. от десять – десяти и три с им. пад. мн. ч. от десять – десяте (как говорилось уже, два и три

119

выступали здесь как прилагательные, согласованные с десять как существительным в числе и падеже): два-десяти, три-десяте. Те же фонетические процессы, которые описывались при рассмотре- ниичислительных11–19, привеликсовременнымдвадцать, тридцать. Точно так же было образовано и 40: четыре-десять > четыредесят, которое было вытеснено словом сорок. Формы пять-

десят (пять + род. пад. мн. ч. десять = пятьдесят), шестьдесят, семьдесят, восемьдесят сохранились.

Теперь уже должно быть ясно, что современные числительные 200, 300, 400, а также 500–900 – это тоже по происхождению сочетания двЪ + сгЪ (им. пад. двойств. ч. от сто), три и четыре + + ста (им. пад. мн. ч. от сто), пять, шесть и т. д. + сот (род. пад. мн. ч. от сто).

Этидревнерусские образования, посуществу, сохранились до нашихднейбезизменений, причемсохранилосьитакоесвидетельствобылогоихсложногосостава, каксклонениеобеихчастейданных числительных, тогда как в 11–19 и 20–30 в этом отношении ничто не указывает на исконную их сложность. Единственное преобразование двЪстЪ в двести имеет чисто фонетический характер: изменение [Ъ] в [и] в безударном слоге и совпадение [Ъ] с [е] под ударением.

Девяностопредставляетсобойзагадочноеобразование. Здесь яснотолько, чтооно, каксорок, неисконноипоявилось, каквидно, вместо более старого девятьдесят. Однако способ образования слова девяносто до конца не ясен. По этому поводу высказывались разные догадки, из которых наиболее достоверной кажется следующая: девяносто возникло из сочетания девять до ста (т.е. девять десятков до сотни), которое в результате фонетического расподобления [т] и [д] и влияния девятнадцать изменилось в современноечислительное. Ноэтадогадка, конечно, остаетсялишь гипотезой.

Историческое изучение имен числительных представляет для учащихся большой интерес, так как появление и развитие этой самостоятельной части речи связано с развитием человеческого общества, срасширениемпознаниячеловекомокружающейдействительности, сразвитиемотвлеченногомышленияивозникновением числовых представлений. <...>

В глубокой древности числительные были непосредственно и неразрывно связаны с существительными и прилагательными и, лишь пройдя долгий путь развития, выделились в самостоятель-

120