Б) Тело как личный проект

Крис Шиллинг, следуя основным идеям своего учителя, английского социолога Энтони Гидденса, утверждает, что проект человеческого Я в современном обществе, в сущности, оказывается проектом тела. По его словам, “возникает тенденция, при которой тело становится все более значимо для современного ощущения личностью своей идентичности”¹⁷. В самом деле, изменение характера и возможностей современных биомедицинских технологий в конце ХХ века сделало возможным революционное конструирование тела и интенсификацию его возможностей с помощью пересадок органов, косметической и транссексуальной хирургии, новейших достижений в протезировании, а также знаний в области спорта, рационального питания и иных способов поддержания здоровья, направленных на развитии эстетически привлекательного тела. Современные формы общественной чувствительности и субъективные переживания в гораздо большей степени сфокусированы на теле как неком зеркале личности, так что в современной западной культуре оно оказывается главной поверхностью для репрезентации субъекта.

В прежние эпохи возможности для самовыражения через тело были существенно ограничены. В античной Греции и европейском средневековье они были связаны преимущественно с военно-гимнастическими упражнениями, практикуемыми представителями военной аристократии, и не распространялись на остальные слои общества. Следовательно, реализация личного проекта через самоконструирование тела была доступна крайне узкой социальной группе и не носила массового характера.

Практики самореализации через обращение к душе и управление сознанием, зародившиеся в среде греческой интеллектуальной элиты, также не имели достаточно широкого распространения и касались, главным образом, незначительной прослойки общества, о представителях которой Диоген Лаэртский составил своеобразный отчет в форме анекдотов. В средневековую эпоху на Западе дисциплинирование душев­ной жизни оставалось по-прежнему делом узких духовных групп и сконцентрировалось, в основном, в среде христианского монашества.

Внедрение подобных форм самовыражения и самоконтроля в толщу жизни представителей трудящихся классов было начато с началом Нового времени. Практики духовного руководства душами (“христианское пастырство”¹⁸) и дисциплины, осуществляемые, начиная с эпохи Контрреформации, были впоследствии дополнены практиками дисциплинирования и воспитания соответствующей телесности. Благодаря творчеству Фуко мы теперь довольно хорошо знаем, как происходил этот процесс в XVIII и XIX веках¹⁹. Но в ХХ веке технологии руководства телами перестали сводиться только к дисцпилинированию с целью создания продуктивной телесности. Особым маневром, который предприняла современная власть, было создание консумеристской телесности, то есть тела, вовлеченного в процессы потребления на правах субъекта и объекта одновременно.

Его возникновение было продиктовано идеалом совершенного тела, внедряемым в массовую аудиторию диетическими теориями, массовым спортом, физическим воспитанием, рекламой, современными масс-медиа. Западная рекламная индустрия разработала целостную идею консумеристского тела как идеальной формы современной личности. В обществе потребления именно телесный образ играет определяющую роль в оценке личности другими людьми и собственной самооценке индивида. Этот телесный образ, от того, насколько он хорош и соответствует ожиданиям личности, оказывается, с одной стороны, наиболее привлекательной мишенью рекламных стратегий, а с другой — своеобразным орудием продвижения субъекта в общественной жизни, средством достижения признания и самоудовлетворения. Последнее обстоятельство маркируется специфическим оценочным понятием сексуальности, которое в консумеристской культуре несет в себе самые различные коннотации (добавочные смыслы). Именно поэтому, когда о ком-нибудь говорят как о сексуальном (сексуальной), то тем самым как раз дают высокую оценку реализации данного личностного проекта.