После этой знаменательной фразы с циглсровского портрета обнажен­ной выходит а н ка-Эльза; Михаэль спешит к ней, бросается на ко­лени, обнимает ее.

Баарова (Геббельсу). Три большие роли в год, голубчик, вил­ла, машина с шофером.

Михаэль (Анка-Эльзе). Херта Хольк! Как я люблю тебя!

Геббельс (стоя возле Магды). Клянусь жизнью наших детей, у меня больше нет ничего с Бааровой!

Агасфер Э в и г. У вас будет примирительный ребенок, Магда!

Йозеф. Отдай собаку, ты, пес!

Агасфер Эвиг. Хайде, дитя лжи!

Йозеф и Агасфер Эвиг рвут труп собаки на части.

М а гда (обнимает Геббельса, к Эмо). Теперь мы с Юппом связа­ны теснее, чем когда-либо, Элло. Я счастлива, что он выдер­жал соблазн и остался мне верен. (Идет с Элло к креслам.)

Михаэль (все еще стоя на коленях перед Анка-Эльзой). Хайдель­берг! Я увидел тебя впервые. Старый тайный советник рас­сказывал о родине древних германцев. Как раз передо мною сидела ты, юная студентка.

Геббельс (идя к Бааровой). Все, что пожелает твое сердце, милая Лида, только никаких детей. (Уводит ее направо в спальню.)

Баарова (уходя с ним, смеясь). Дети? Ради Бога. Ими пускай и дальше занимается твоя матрона! (Оба уходят.)

Агасфер Эвиг теряет интерес к борьбе с Йозефом и подходит к Миха­элю, обходит пару, внимательно рассматривает Анка-Эльзу. ища ана­логии с описанием Михаэля. Йозеф ставит на место портрет Гитлера, расправляет карту генштаба, склоняется над ней.

Михаэль. Чудесная женщина. Золотисто-каштановые волосы, мягкие, как шелк, тяжелым узлом лежат на дивном затылке. Шея словно вырублена из кремового мрамора. Ты мечта­тельно смотришь в окно, в которое тихо, чуть ли не робко крадется игривый солнечный луч; я вижу тонкий профиль: ясный выпуклый лоб, над ним несколько непокорных ло­конов, длинный, острый, чуть широковатый нос и мягкий, невероятно мечтательный рот.

Йозеф (рычит). Генералов на доклад! Немедленно!

Михаэль. Посредине моих размышлений ты внезапно пово­рачиваешься ко мне, и я смотрю в две большие серо-зеле­ные загадки.

Агасфер Эвиг (кивает). Серо-зеленые загадки, голубые гла­за-звезды, окончательное решение вопроса поэзии!

Из колосников падают куклы генералов и, шатаясь, обступают письменный стол.

Йозеф (гротескными жестами, над картой). Если русские выд­винутся на Эльбу, американцы отступят. От англичан ос­танется двадцать—двадцать пять дивизий. Сталин милита­ризует оккупированную территорию и с помощью своей пропаганды станет бороться против западных держав. Он лучший пропагандист, чем Черчилль. Большевик умеет играть на всех фортепьяно. И в самое короткое время си­туация обострится.

Агасфер Эвиг (поворачивается к нему). Ситуация обострит­ся? Каким образом?

Михаэль. Через окошко!

Агасфер Э в и г. Ситуация?

Михаэль. Через окошко сейчас проникает дерзкий солнечный луч, трепещет над занятыми скамьями и останавливается наконец на твоих золотисто-каштановых волосах. Они бле­стят, как мягкий золотистый шелк, когда его пропускают между пальцами!

Агасфер Эвиг (оборачивается к нему). Посередине дерзко проникшего солнечного луча ситуация обостряется, пони­маю, понимаю!

Й о з е ф (далее к куклам генералов). Англичане увидят это и прим­кнут к нам, я уверен. А Сталин, увидев слияние западных держав после победы объединенных армий фон Венка, Буссе и корпуса Штайнера, скажет: «Европу, какая нужна мне, я не получу. Вместо этого я, если буду действовать так же, загоню немцев еще прочнее в руки англичан». Следо­вательно, он станет искать соглашения с нами и вступит в коалицию с рейхом.

Агасфер Эвиг (обернувшись к нему). Безусловно. Золотая шел­ковая коалиция!

Йозеф. Вспомните Фридриха Великого. Сходная ситуация. Бит­вой под Лейтеном он вернул себе весь свой авторитет!

Маша и Элло аплодируют. Куклы исчезают наверху после соответству­ющего жеста Йозефа.

Михаэль. Херта Хольк и я едем в Шварцвальд! Я неистовствую в дурмане, в мечтах! Хинтерцартен! Я предвкушаю новые миры! Даль ширится передо мною. Озарение нисходит на меня. Я пишу драму. Герой ее — Иисус Христос! Дай мне. Господи, сказать, как я страдаю! Я не сплю ночами и бо­рюсь с наседающими на меня стихиями! Идея принимает во мне грандиозные формы! Я читаю проповеди Ницше! Херта Хольк верит в меня, как верит в Евангелие! Верность, вечная верность тебе! Агасфер Эвиг (поворачиваясь к нему). Херта Хольк? Разве ее зовут не Анка?

Анка-Эльза как «Анка» отворачивается в сторону. Михаэль опускается на пол. Геббельс возвращается из спальни.

Михаэль (простирая руки к Анка-Эльзе). Ты покидаешь меня. Анка! Я страдаю, как собака! Анка, убийца! Вот она идет под руку с этим плутократом, от которого смердит деньгами!

Агасфер Эвиг. Слава Богу, есть Эльза!

Михаэль. Где? Где?

Геббельс (мимоходом похлопывает Анка-Эльзу). Да, да, Эльза, зайчонок, о твоя милая ручка, дорогая! Могучая любовь, разрешение после столь долгого, напряженного желания. Эльза, душка, милочка, делает бутерброды пилочкой для ногтей, ах ты расчудесная богема! (Присаживается к Маг-де и Элло.)

М и х а э л ь (обнимает поворачивающуюся к нему теперь как «Эль­за» Анка-Эльзу). Вот! Вот! Верная, зрелая женщина! Верю тебе! Ты — редкостное смешение страсти и осмотритель­ности! Давай совершим свадебное путешествие! Италия! Много денег, много любви, никаких забот— так и долж­но быть!

Агасфер Эвиг. А не был ли зайчонок полуеврейкой?

Михаэль вскакивает, с отвращением отворачивается от Анка-Эльзы. бежит к Йозефу.

Верность — до самой смерти? Михаэль (Йозефу, взахлеб). Она— полукровка! Агасфер Эвиг. Если быть точным. Михаэль. Волшебство разрушено!

Йозеф. Я этой дамы никогда не видел!

Михаэль. Бедная Эльзочка, бедная маленькая глупышка, у меня сердце кровью обливается!

Геббельс (Магде). Я должен обсудить с тобой кое-что очень серьезное.

Агасфер Эвиг (Анка-Эльзе). К стенке, зайчонок, к стенке!

М ихаэль (тоже к ней). Выше голову, дитя мое. мы все долж­ны нести вину отцов!

Йозеф (подходит к микрофону). Начинается последняя схватка с извращенной коалицией еврейской плутократии и боль­шевизма, которая вот-вот развалится!

Анка-Эльза оборачивается, стоит у стены, уже не обнаженная, а только жертва.

Михаэль (садится на письменный стол). Теперь я каждый день сижу на берегу и сочиняю журчащие стихи! Море задает ритм. Перо летит по страницам. Мучительно сражаюсь с формами, ведь содержание норовит их взорвать. Не могу обуздать стих! Подолгу лежу в дюнах и думаю о тихом, бледном человеке из Назарета и жду слова из уст Божьих.

Геббельс (Магде). Фрау Баарова и я, мы любим друг друга.

Иозеф (в микрофон). Только в Берлине, на который устремле­ны взоры всего мира, может быть достигнут мировой мо­ральный прогресс!

Михаэль. Величайшее счастье— отливать в форму кровь сердца.

Агасфер Эвиг подходит к Анка-Эльзе. Оба вытягивают руки вверх по стене, хватают воздух. Йозеф возвращается к письменному столу.

Геббельс (Магде). Без сомнения, ты — мать моих детей.

Йозеф (стучит кулаком по карте). Вспк! Штайнер! Поторопи­тесь! Мне. черт возьми, нужно чудо!

Михаэль (откидывается в кресле). Давайте тихо подождем, что­бы звезда упала с неба.

Геббельс. И, понятно, ты есть и будешь той женщиной, что всегда рядом со мною. Но ты должна принять во внимание, что у меня есть подруга, я имею в виду, постоянная подруга.

И о з е ф (опять спешит к микрофону). Международное еврейство не желает мира, пока не достигнет своей сатанинской цели — разрушения цивилизации. Но Господь, как уже не раз, пока Люцифер стоял у врат власти над всеми народа­ми, низринет его в бездну, откуда он явился!

Агасфер Эвиг. Точно низвергнет, Бог справедлив.

Анка-Эльза и Агасфер Эвиг медленно сползают по стене на пол. Йозеф возвращается к столу, целует портрет Гитлера.

Геббельс (Магде). Лида будет жить у меня в замке, ты — здесь, в главной резиденции, с детьми. Официально она будет считаться твоей гостьей. Само собой разумеется, на людях ты будешь сохранять приличия. Ты ведь умница, поэтому я не вижу особых трудностей. Одним словом: фрау Бааро-ва — новый член нашей семьи, так сказать моя вторая жена. Я знаю, что могу на тебя положиться, милочка. Ты была и остаешься моей доброй старушкой.

Магда совершенно пала духом. Элло обнимает ее.

Магда (громко). Мой фюрер, заклинаю вас, помогите мне, по­могите!

Геббельс. Я запрещаю тебе идти к фюреру!

Михаэль (встает на письменный стол, кричит). Христос на Олимпе! Грандиозная идея! Зевс и Христос как противни­ки! Какой материал!

Магда (в отчаянии). Спасите мой брак, мой фюрер, спасите моих детей!

Под исполняемые на органе звуки фанфар, предваряющие особые со­общения, стены раздвигаются, открывая плавно уходящую вверх рав­нину. На ее вершине белая, чванливая статуя Будды в позе лотоса, в стиле Брекера, толстобрюхая, с головой Гитлера. Музыка становится очень громкой. На земле лежат мертвые Анка-Эльза и Агасфер Эвиг.

Михаэль спрыгивает со стола, Геббельс встает, оба медленно идут к

Гитлеру-Будде. Йозеф спешит к микрофону. Магда медленно подходит

к нему, становится рядом,

Йозеф (перекрикивая музыку, которая все время повторяется). В бреду предательства, которое окружает фюрера, должно быть по меньшей мере несколько человек, безоговорочно преданных ему до гроба. Поэтому я впервые в жизни дол­жен категорически отказаться выполнить приказ фюрера покинуть бункер и принять на себя руководство рейхом.

Магда удаляется от него и медленно идет к Гитлеру-Будде.

Жена и дети присоединятся к этому отказу. В противном случае — не говоря о том, что чисто по-человечески и по причине личной верности мы никогда бы на такое не ре­шились, — я бы до конца моих дней считал себя бесчест­ным ренегатом и жалким подлецом!

Голова Гитлера-Будды открывает рот и говорит.

Голос Гитлера. Я принял решение до последнего сражаться за немецкий народ и пасть на ступенях рейхсканцелярии.

Йозеф поворачивается к Гитлеру-Будде.

Магда. Возрождение, оно существует!

Михаэль (еще громче). Гитлер с нами! Он приветствует меня как старого друга. Отныне его портрет будет всегда стоять на моем письменном столе! Как я его люблю! Как я его люблю!

С уходом персонажей музыка обрывается. Затемнение.