1Озеф (рычит). Пошел вон!

Швегерман козыряет и уходит налево.

Иихаэль. Дух воскрешения, освобождение от Я, рывок к Ты, к брату, к народу — вот мост через пропасть!

йозеф. Так я писал тебе?

Иихаэль. Так ты писал мне.

Йозеф. Истинно и величественно. Твой дневник, Михаэль,— памятник немецкого рвения и самоотдачи, который хотел бы потрясать и утешать.

Михаэль. Это он и делал. И мы ожидали дня, который при­несет грозовой ветер! (Отрывается от Йозефа.)

Йозеф (почти теряет равновесие, наталкивается на граммофон, музыка смолкает). Как молод я был, а уже тогда знал: жизнь как служение труду и смерть во имя формирования гряду­щего народа — вот самое утешительное, что возможно на земле!

Маг да с криком врывается через левую дверь, к ее спине прицепился Агасфер Эвиг, которого она безуспешно пытается сбросить, пробе­гая по сцене. Йозеф и Михаэль, упоенные пафосом, поначалу ее не замечают.

Михаэль. Тогда от моих шинелей не фыркал чистокровный же­ребец! Я уже не сижу на артиллерийских брустверах, я все еще тяжело ступаю...

Йозеф (продолжает). ...по глинистому илу заброшенных окопов!

Агасфер Эвиг. Ни слова правды! Один взгляд военного врача на ваш жалкий облик, и вас отправили домой! Там вы ре­вели в материнское плечо. Вся Первая мировая война про­шла без вас!

Йозеф (непоколебимо). Как давно я ходил по широким русским равнинам...

Михаэль (продолжает). ...или по изрытой воронками Франции!

Йозсф. Вес прошло! Я медленно воспаряю. Восстаю как фе­никс из пепла войны и разрушения!

Агасфер Эвиг (соскакивает со спины Магды. достает из каф­тана книжечку, роман Геббельса «Михаэль», спешит к лам­пе, громко читает). «Был во Франкфурте и выразил мое по­чтение молодому Гёте. Предтече молодой воли».

Йозеф. Немецкая душа фаустианская!

Агасфер Эвиг (прыгает к микрофону, читает). «Ношу в кар­мане только одну книгу: "Фауста". Первую часть я читаю. Для второй я слишком глуп!» (Смеется.)

Й о з е ф (отталкивает его, говорит в микрофон). Интеллект опа­сен для воспитания характера!

Михаэль хочет вырвать книгу из рук Агасфера Эвига. Агасфер Эвиг

уклоняется, Михаэль едва поспевает за ним из-за своей хромоты. Маг-

да сидит в кресле. Йозеф с раздражением наблюдает за борьбой.

Михаэль (Агасферу Эвигу). Предупреждаю вас! Я надеваю шлем, вынимаю шпагу и читаю старого немецкого поэта Лилиенкрона. Иногда со мной случаются такие странности!

Агасфер Эвиг. Откуда у вас взяться шлему и шпаге!

Йозеф. Это что ешс за театр, Магда! Приводишь в бункер го­сударственного актера Крауса? Или это господин Мариан, который предпочитает играть бонвиванов, а не евреев? Или кто-то еще из моего списка талантов? В это тяжкое для рейха время у меня, к сожалению, нет больше денег на искусство! Пятьдесят тысяч, дорогой Краус, пятьдесят ты­сяч за одну роль сегодня заплатить невозможно!

Магда (вскакивает). Искусство? На меня прыгает черный зверь, я бегу по коридору, на полдороге между бункером фюрера и нашим, из-за газового убежища мне на спину прыгает этот паук!

Агасфер Эвиг выходит победителем в борьбе за книжечку и бежит к микрофону. Михаэль, запыхавшись, останавливается.

Агасфер Эвиг (торжествующе читает). «Далеко светит гей-дельбергская земля. Вдали возникают Вогезы. Где-то туп стоял я год назад над ураганным огнем, желая только одного: положить конец мучениям, умереть, пасть на поле боя, быть героем*,

Й о з е ф. Прекрасно прочитано, господин Краус. Но каков текст, а?

Агасфер Эвиг. Великолепный, что о войне, что о мире: «Лас­ково играет вечерний ветерок, обвевая мое лицо! После­дний вздох песни усталых птиц и пахучей сирени! И по­том я слышу, как где-то журчит и плещется фонтан!» (Поворачивается к Йозефу.) «Последний вздох!» «Журчит и плещется!» (Весело.) Господи, Геббельс, что за дрянь! (Бро­сает книжечку Михаэлю.)

Й озеф (после короткого оцепенения). Вы не государственный ак­тер Вернер Краус?

Агасфер Эвиг. Тот сыграл зараз тринадцать евреев. Я умею играть только одного.

Йозеф. И не талантливый Фердинанд Мариан?

Агасфер Эвиг. Тот сыграл только еврея Зюса.

Магда. Ради Бога, Йозеф!

Михаэль (поворачиваясь). Еврей вызывает у меня прямо-таки физическое отвращение. При виде его меня просто тош­нит. Я даже ненавидеть его не могу, только презирать.

Йозеф. Вы...

Агасфер Эвиг. Кто знает. Вдруг ваши люди проглядели од­ного. Ваша жена принесла меня к вам, хотя я об этом не просил. Наверное, решила, что здесь самое безопасное для меня место.

Йозеф подходит к письменному столу, открывает выдвижной ящик и достает револьвер.

Агасфер Эвиг (подходит к нему). Вы действительно хотите истратить на меня немецкую пулю?

Йозеф стреляет, Агасфер Эвиг, улыбаясь, делает еще один шаг ему на­встречу.

Вы уже победили, хуже победы быть не может, господин доктор!

Йозеф стреляет снова. Агасфер Эвиг приближается к нему еще на шаг.

Да, быть может, я — еврей Зюс. Или реб Лев? Быть может, я — Исидор? (Простирает руки.) Быть может, я — Христос!

М ихаэль (кричит). Христос не мог быть евреем! Мне лаже не­зачем приводить научные доказательства для этого. Это так!

Агасфер Эвиг. Могу я быть Магометом? С позволения ска­зать, тоже хороший пропагандист. Или (деланно хромает, описывая небольшой круг) доктором Йозсфом Геббельсом, самой крупной фигурой из всех?

Йозеф (стреляет). Похвала от еврея— самая страшная кара, которая может постичь немца!

Агасфер Эвиг (падает на землю, словно умирая). Это един­ственное наказание, которого ваш народ надолго избежит.

М а гда (подходит ближе и рассматривает Агасфера Эвига). Ка­кая мерзость. Умирая, он ухмыляется.

Йозеф. Невероятная небрежность. Я вас всех привлеку к от­ветственности! Гюнше, Иоханнмайсра и Швегермана, Мон-ке и Раттенхубера. и Цандера и Бормана, эту бездарную задницу! Еврей в бункере рейхсканцелярии! Представь себе, фюрер...

Магда (тихо вскрикивая). Он дышит!

Михаэль. Еврей— это вочеловеченная ложь!

Йозеф (бежит к левой двери, распахивает ее, рычит). Гюнше! Швегерман! Цандер! Раттенхубер!

Агасфер Эвиг встает, хохочет, хватает Магду за плечо и пляшет с нею по кругу, а она кричит, но не может освободиться.

Агасфер Эвиг. Вас не слышат, господин доктор! Они сидят с солдатами и пьют! Старик еше не преставился, а поминки уже начались! Что происходит в вашей голове, гидроцефал-всезнайка и рейхсминистр? Кто я теперь? Мертвый еврей? Значит, хороший еврей? Хотите протянуть мне руку? Нет? Но почему и нет? Я ваше создание! Да. можно сказать, ваш величайший успех! Вы не припоминаете? Самое значитель­ное кинособытие между Копенгагеном и Венецией, Буда­пештом и Парижем? «Le peril Juifl» «Фильм-сенсация!» Вот он и мой господин, и создатель: Вечный Жид! Поначалу только еврей Зюс, а затем возведенный в сан вечного! Дитя вашего лживого мозга, господин доктор! (Оставляет Маг-

ду, идет с протянутой рукой к Йозефу.) Почему бы нам не перейти на «ты», папочка? Тебя зовут Пауль Йозсф. я знаю. Меня зовут Эвиг. Ох. извините, по паспорту «Израиль» Эвиг. Но у меня паспорта, к сожалению, нет. Своего седь­мого ребенка ты оставил без документов!

Йозеф (слабым голосом). Швегерман!

М агда. Оставь, ангел мой. Если они придут, они его не увидят.

Агасфер Эвиг. Как умно, мадам! Униформа ослепляет. Так что же, папочка? Не рад возвращению блудного сына? Смотри, я принес подарки! (Протягивает руки.) Тут у меня вши, а тут клопы. А посмотрите только на красавиц крыс у меня за спиной!