§ 5. Русские источники

 

Важнейшим источником по истории взаимоотношений русских княжеств с Золотой Ордой, а вместе с тем и по истории самой Золотой Орды являются наши летописи. Под 1224 г. в Ипатьевской летописи помещен подробный рассказ о битве при

 

[101]

 

Калке, первоначально написанный, должно быть, в виде особой повести. С 1237 г. летописи уже пестрят сообщениями о татарах. Походы Батыя на Русь описываются со многими трагическими подробностями. В основе летописных рассказов лежат две версии: южнорусская (в Ипатьевской) и северорусская (в Лаврентьевской летописи). Южный летописец плохо знал о событиях на севере и допускал иногда существенные ошибки, путая ход событий. Зато он подробно и достоверно описал борьбу с татарами в южной Руси. Лаврентьевская и Ипатьевская летописи рисуют нам страшные бедствия, причиненные монголами Русской земле, а вместе с тем и картину глубокого отчаяния русских, видевших разорение своей родины.

 

В Ипатьевской летописи помещен замечательный рассказ о боярине Дмитрии, защищавшем Киев до последнего момента. Взятый в плен татарами, Дмитрий уговорил Батыя итти далее на запад, «видя бо землю гибнущу Рускую от нечестиваго». Не менее замечателен рассказ Ипатьевской летописи о взятии Козельска татарами. Под Козельском произошло сильное побоище: «козляне же ножи резахуся с ними, совет же створише изъити на полкы татарьские, и исшедше кз града иссекоша праща их, нападше же избьени быша». Русский народ оказывал геройское сопротивление татарским полчищам.

Яркие картины татарского разорения находим и в Лаврентьевской летописи. Рассказ о взятии Владимира татарами написан или очевидцем или со слов очевидцев. «В субботу мясопустную почаша наряжати лесы, и пороки [осадные машины] ставиша до вечера, а на ночь огородиша тыном около всего города Володимера, в неделю мясопустную по заутрени приступиша к городу, месяца февраля в 7, на память святаго мученика Федора Стратилата». Описание татарских погромов в русской летописи отличается большой точностью и имеет крупное значение для истории монгольских походов XIII в.

 

Большое количество сведений по истории русских княжеств в период татарского ига помещено в летописях XIV—XV вв. Особенно интересны краткие заметки в Московско - академическом списке летописи. Летописец обнаруживает постоянный интерес к событиям в Золотой Орде. «В лето 6765 [1257] поидо - ша вси князи в Орду, чтив Улавчия и вся воеводы его, и воз - вратишася во свояси. Toe же зимы бысть число, и изочтоша [переписали] всю землю Русьскую, толко не чтоша кто с лун жить у церкви». В известиях XIV—XV вв. также говорится о приходе послов, из Орды, о поездках князей в Орду, о сменах золотоордынских ханов и т. д. Множество подобных известий разбросано и в других русских летописях XIV—XV вв. В Тверской летописи читаем рассказ об известном восстании против баскака Щелкана, или Шевкала (Чолхана), присланного Узбеком. Краткие сведения о других восстаниях против татар помещены в летописных сводах XIV—XV вв. (Лаврентьевском, Московско - академическом и др.).

В состав летописей вошло значительное количество сказаний и повестей о татарских разорениях. Подобные же повести сохранились и в виде самостоятельных сочинений. Они интересны для характеристики самосознания русского народа, не желавшего примириться с татарским игом.

 

[102]

 

Около 1246 г. (еще при Ярославе Всеволодовиче) появилось «Слово о погибели Русской земли», найденное в псковской рукописи XV в. («Слово о погибели Рускыя земли. О смерти великого князя Ярослава»). Историки литературы считают, что «Слово» является введением к житию Александра Невского, помещенному в том же сборнике. «Слово» начинается с краткой похвалы Русской земле: «О светло - светлая и украсно украшена земля Руськая и многими красотами удивлена еси... всего еси исполнена земля Руская». Автор указывает границы Русской земли и перечисляет земли, ранее подвластные русским князьям. Раньше «угры [венгры] твердяху каменыи горы железными вороты, абы на них великий Володимер [Мономах] то не вьехал. А немцы радовахуся, далече будуче за синим морем». В конце «Слова» говорится: «а в ты дни болезнь крестианом... и до ныняшняго Ярослава и до брата его Юрья, князя Володи - мерьского». В дошедшем до нас виде «Слово» оставляет впечатление незаконченности, но его историческое значение очень велико. Оно продолжает традиции «Слова о полку Игореве», свидетельствуя о стремлениях русского народа к национальному единству и независимости, к свержению татарского ига. «Слово» возникло на севере Руси, вероятнее всего, в Суздальской или Новгородской земле, так как автор его прекрасно знает соседей северо - восточной Руси и «дышучее море» (Северный Ледовитый океан).

 

Какие - то ранние источники легли в основание повести об иконе Николы Зарайского, встречающейся в рукописях XVI в. Вторая часть повести является особым произведением и возникла в Рязанской земле. Повесть говорит о разорении Рязанской земли от татар и гибели рязанских князей. Некий Евпатий Коловрат опоздал на побоище, но напал на татар с малой дружиной в 1 700 человек. Татары едва одолели Коловрата, и сам Батый жалел о его смерти: «Мы со многими цари во многих землях на многих бранех бывали, а таких удальцов и резвецов не видали, ни отцы наши возвестиша нам. Сии бо люди крылатии и не имегоще смерти, тако крепко и мужественно ездя бьяшеся един с тысячею». После ухода татар князь Ингвар Ингорович пришел на место побоища, где лежали «бояре, и воеводы, и все воинство и крепкие многий удальцы и резвецы, узорочие и воспитание рязанское», велел похоронить мертвых и обновил землю Рязанскую. Сказание кончается словами: «Да будет память усопшим за отчину свою и за веру христианскую. Аминь». Современные исследователи видят в сказании о разорении Рязанской земли и о Евпатий Коловрате воинскую повесть, подобную другим таким же повестям XII—XIV вв. Автор повести хорошо знает события и перечисляет погибших рязанских князей. Между тем Лаврентьевская и другие летописи только кратко упоминают о взятии Рязанской земли татарами. Таким образом, эта повесть" является ценным памятником древней рязанской литературы, к сожалению, сильно испорченным позднейшей переделкой.

Существовали и другие подобные же повести, из которых наиболее интересны житие Меркурия Смоленского, рассказывающее о геройской защите Смоленска от татар, и житие Петра, царевича Ордынского, основанное на древнем предании о татарском царевиче, поселившемся в Ростове.

 

Цикл сказаний о Мамаевом побоище (Куликовской битве) стал; складываться уже в конце XIV в. Почти все

 

[103]

 

историки литературы сходятся в том, что самой ранней является летописная редакция сказания, помещенная в Софийской I и Новгородской IV летописях. Кроме того, известно «Поведание и сказание о побоище великого князя Димитрия Ивановича», сохранившееся в нескольких редакциях. Сказание начинается с повествования о том, как Мамай собирался на Русь, сговорившись с великим князем Литовским. Затем описывается нашествие Мамая, сборы Дмитрия Ивановича в Москве, выход войск Дмитрия и встреча его с братом Владимиром Андреевичем, встреча татарского и русского войск на Куликовом поле. Поход Мамая рисуется как настоящее нашествие: Мамай «многия Орды присовокупи к себе и рати ины понаймова». В сказании говорится о гадании Дмитрия Волынца, воеводы великого князя, перед битвой. Волынец предсказывает Дмитрию Ивановичу победу, но в то же время и гибель множества русских. По сказанию, исход битвы был решен засадой, находившейся под начальством двоюродного брата великого князя Дмитрия Ивановича, Владимира Андреевича серпуховского. Кончается сказание подсчетом количества убитых и похвальным словом Дмитрию Донскому.

 

Только москвич мог перечислить названия кремлевских ворот (Фро - ловские, Никольские, Константиноеленские) и знать, что окна «златоверхого терема набережного» в Кремле выходили действительно на юг. Сказание сохранило имена 10 гостей - сурожан, взятых Дмитрием Донским с собой «псведания, ради аще что случится тайно, не поведают вборзе на Москве».

 

Поэтическим памятником, рассказывающим о Мамаевом побоище, является «Задонщина». Образцом для «Задонщины» было «Слово о полку Игореве», которому она подражала. (Это обстоятельство, кстати сказать, доказывает подлинность «Слова о полку Игореве».) Впрочем, автор «Задонщины» уже не понимал некоторых выражений «Слова о полку Игореве». Взяв его за образец, автор преследовал определенные политические цели. «Слово» говорило о разорении и печали Русской земли, — «Задонщина» говорит о победе: «И от великого князя Дмитрия Ивановича стязи ревут, а поганые бежат, а Русские князи, и бояре, и воеводы, и все великое войско широкое поле кликом огородиша и злачеными доспехами осветиша». В «Слове» стонала Русская земля, в «Задонщине» — «возстона земля Татарская» и «вознесеся слава Русская по всей земле». «Задонщина» крайне интересна как памятник, свидетельствующий об огромном значении победы на Куликовом поле для роста самосознания русского народа и о высоком патриотизме русских.

К числу замечательных источников по истории взаимоотношений русских княжеств и Золотой Орды принадлежат ханские ярлыки, данные русским митрополитам в XIII— XIV вв. До нас дошли два сборника ханских ярлыков, переведенных на русский язык с подлинников, сохранявшихся в митрополичьей казне. Происхождение этих сборников следующее.

 

[104]

 

Когда в конце XV — начале XVI в. велись споры из - за церковных имуществ, русские митрополиты решили доказать, что даже при «неверных царях», т. е. золотоордынских ханах, они все же пользовались целым рядом привилегий. Для этого и были собраны ханские ярлыки. Составитель сборника говорит: «Вы же, православнии князи и боляре, потщитеся к святым церквам благотворение показати, да не в день судный от онех варвар посрамлени будете». Ханские ярлыки митрополитам сохранились в двух редакциях — краткой и полной. Краткая редакция состоит из 6 ярлыков, под общим заглавием. В пространной редакции находим две дополнительные¹статьи: 1) рассказ о поездке митрополита Петра в Орду и 2) ярлык Узбека митрополиту Петру. Краткая редакция является более древней и легла в основу пространной. Ярлык митрополиту Петру, отсутствующий в краткой редакции, в настоящее время признается подложным; что же касается остальных дошедших до нас ярлыков, то они, по - видимому, сохранили подлинный текст первоначальных ханских ярлыков. Сам переводчик ярлыков (или составитель сборника) говорит, что в митрополичьей казне существовали еще другие ярлыки; однако в его время никто уже не мог их разобрать: «Елико же обретохом во святейшей митрополии старых царей ярлыки, но иных не возмогохом превести, зане неудобь познаваемою речию писани быша, ниже паки именовахом».

 

Краткая редакция сборника содержит следующие ярлыки: 1) ярлык Тюляка (Тулун бека), данный митрополиту Михаилу около 1379 г., 2) письмо царицы Тайдулы к русским князьям во главе с Симеоном Гордым 1347 г., 3) ярлык Менгу - темира митрополиту Петру 1308 г., 4) ярлык Тайдулы митрополиту Феогносту 1343 г., 5) ярлык Бердибека митрополиту Алексею 1354 г., 6) ярлык Тайдулы митрополиту Алексею 1354 г. Ярлыки представляют громадный интерес для изучения иммунитетных прав, какими пользовались митрополиты, освобожденные от податей и повинностей монгольскими ханами. По образцу ханских ярлыков составлялись и наши русские тарханные и несудимые грамоты XIV—XV вв. В ярлыке Тюляка читаем: «И как сед [митрополит] в Володимери, богу молится за нас и за племя наше в род и род и молитву воздает. То есмы возмолвили: ино никаковая дань, никоторая пошлина, ни подводы, ни корм, ни питие, ни запрос, ни даров не дадут, ни почестия не воздают накакова; или что церковные: дома, воды, земли, огороды, винограды, мелницы, — и в то ся у них не вступает никто, ни насилства не творят им никакова...» В конце ярлыков обычно указывается точная дата. Так, ярлык Тайдулы митрополиту Алексею кончается словами: «заечьего лета, арама месяца, в самый нова», что соответствует, по нашему счислению, 4 февраля 1354 г.

 

ЛИТЕРАТУРА К ГЛАВЕ VII

 

Иакииф, История первых четырех ханов из дома Чингисова; переведено с китайского, Спб. 1829. — Б. Я. Владимирцов, Общественный строй монголов, Л. 1934. Сокровенное сказание (Труды членов Российской духовной миссии в Пекине, т. IV, Спб. 1866). — И. Н. Березин, Сборник летописей. История монголов. Сочинение Рашид - ад - дина. Труды Восточного отделения Русского археологического общества, т. V (перевод); т. Vll (персидский текст); т. VIII (персидский текст и перевод); т. XV (перевод и персидский текст). — В. Бартольд, Туркестан в эпоху монголь –

 

[105]

 

ского нашествия, ч. II, Спб. 1900 (Источники). — Д"Оссон, История монголов (глава об источниках). — Материалы по истории туркмен и Туркмении, т. I, изд. Академии наук СССР, 1939. — £. G. Brown, History of Persian literature under Tartar dominion. — Золотая Орда. Сборник статей Б. Грекова и Я - Якубовского. — Всеобщая история Вартана Великого. — К. П. Патканов, История монголов по армянским источникам, вып. 1—2, Спб. 1873—1874. — Histoire de la Sionie par Stephanos Orbelian. S. - Pb. 1864—1866. Иоанн Де Плано Карпини, История монгал. Вильгельм де Рубрук, Путешествие в восточные страны; пер. Малеина, Спб. 1911.— С. А. Аннинский, Известия венгерских миссионеров XIII и XIV вв. о татарах и Восточной Европе («Исторический архив», т. III). — А. Н. Шемякин, Жизнеописания древних и средневековых путешественников, посещавших Россию, или говоривших о ней. Перевод с немецкого, изд. Общества истории и древностей российских, М. 1865. — Клавихо, Дневник путешествия ко двору Тамерлана в Самарканд в 1403—1406 гг., Спб. 1881.— Полное собрание русских летописей, в особенности томы: 1 (Лаврентьев - ская и Троицкий список); т. II (Ипатьевская); т. V и VI (Софийская); т. VII—VIII (Воскресенская); т. X—XII (Никоновская); т. XV (Тверская); т. XVIII (Симеоновская); т. XXII (Ермолинская); т. XXIII (Львовская).— Н. К. Гудзий, История древней русской литературы, М. 1938, стр. 180— 193 и 217—226. — Ф. Буслаев, Древнерусская народная литература и искусство, Спб. 1861, стр. 155—198. — Ф. Буслаев, Русская хрестоматия (помещено с большими комментариями «Слово о погибели», повесть об Евпатии Коловрате, «Задонщина»). — С. Шамбинаго, Повести о Мамаевом побоище, Спб. 1906 (в конце напечатаны тексты сказания II, III, и IV редакций). — В. Григорьев, О достоверности ярлыков, данных ханами Золотой Орды русскому духовенству, М. 1842. — М. Д. Приселков, Ханские ярлыки русским митрополитам, Птгр. 1916.