Materialy_podgotovki_k_seminarskim_zanyatiam

сосредоточились на военной помощи извне. В конце мая 1918 г. в Москве была созвана кадетская конференция, которая приняла решение о поддержке идеи союзнической интервенции. В это время П.Н. Милюков жил под Киевом под фамилией профессора Иванова и работал над «Историей второй русской революции», в которой по свежим следам описывал события в России от Февраля до Октября. Когда ему сообщили о решении конференции, выяснилось, что лидер кадетов решительно отказался от идеи союзнической ориентации и вступил в контакт с командованием германских войск, оккупировавших Украину после подписания Брестского мира.

Как же случилось, что неизменный поборник единения с союзниками, столько раз публично клявшийся в верности Антанте, внезапно ударился в прямо противоположную крайность? Историки считают, что в формировании этой позиции Милюкова играли не только реальные выгоды союза с кайзеровской Германией, но и горькое разочарование в союзниках, и личная обида, когда в апреле 1917 г. союзники не оказали давления на Временное правительство, чтобы сохранить за Милюковым портфель министра иностранных дел.

Позиция Милюкова не была поддержана, и он сложил с себя обязанности председателя ЦК кадетской партии.

Осенью 1918 г. стало ясно, что близится конец мировой войне. Германия капитулировала, и утратили почву разногласия в кадетской среде. В октябре 1918 г. произошло примирение пронемецкого и проантантовского течений. Милюкову пришлось заявить, что он ошибался, и что правы его противники. Но ему уже не удалось вернуть себе прежнюю руководящую роль в партии.

В ноябре 1918 г. в румынском городе Яссы состоялось совещание для определения путей дальнейшей борьбы против советской власти. Участники совещания с радостью приветствовали начавшуюся интервенцию, послали делегацию в Париж для непосредственных связей с союзниками. В составе был и Милюков, что явилось причиной того, что делегацию в Париже не приняли. Французы не простили Милюкову его сотрудничества с германским командо-

ванием летом 1918 г. Члены делегации переехали в Лондон. Здесь они много выступали в печати и перед различными аудиториями.

Павел Николаевич вошел в число руководителей созданного в Лондоне «Комитета освобождения России», получавшего регулярную материальную поддержку от колчаковского правительства, крупные ассигнования от Деникина.

Однако к концу 1919 г. исход гражданской войны и интервенции был предопределен. Жадно ловя сообщения из России в лондонских газетах, Милюков вновь и вновь искал истоки поражений. И в отличие от многих своих однопартийцев нашел в себе силы взглянуть правде в глаза. Помимо промахов военного командования он сформулировал четыре политические ошибки, которые привели к трагическому финалу. Это попытка решить аграрный вопрос в интересах помещичьего дворянства; возвращение старого состава и старых злоупотреблений военно-чиновной бюрократии; узконационалистические традиции в решении национальных вопросов; преобладание военных и частных интересов.

К весне 1920 г. почти все активно действовавшие против Советской власти кадеты перебрались за границу. Тогда же возникла парижская кадетская группа, которую возглавил переехавший туда из Англии Милюков.

После окончательного поражения Врангеля в Крыму Милюков первым в эмигрантских кругах констатировал провал белого движения и невозможность свержения большевиков вооруженным путем. Он предлагает «новую тактику», вызвавшую ожесточенные споры в среде белой эмиграции. В итоге споров произошел раскол в парижской группе эмигрантов. В июле 1921 г. меньшинство парижской группы отделилось, приняв за основу деятельности «новую тактику». Данная группа приняла название «демократической», а позднее «республиканско-демократической» группы партии народной свободы. Это объединение, пусть и малочисленное, оставалось единственным продолжателем либеральных традиций русской конституционно – демократической пар-

тии. Старая же кадетская партия распалась вскоре после трагической смерти В.Д. Набокова, когда тот своим телом закрыл от пули Милюкова. Покушение на Милюкова было проведено двумя белыми офицерами в марте 1922 г. в берлине, где Милюков читал лекцию по случаю пятой годовщины Февральской революции. Офицеры посчитали Милюкова главным ответственным за свержение монархии в России. Безусловно, это был бред, ведь Милюков вошел в историю русской революции именно как последний защитник монархии. Республиканские взгляды появились у него только в эмиграции и составили его «новую тактику».

Суть «новой тактики» Милюкова состояла в занятии средней позиции между крайне правыми представителями движения, отстаивавшими свои привилегии и монархические убеждения, и левыми, которые заявляли об ошибочности своих прежних позиций, о необходимости идти на сближение с советской властью и возвращаться на родину.

Милюков и его сторонники считали, что возврата к старому быть не может. Они убедились, что революция в России утвердилась, что республиканский строй близок народу, и Советская власть крепка. Поэтому следует решительно отказаться от всяких новых попыток сломить ее силой оружия. Ставку надо делать не на военную интервенцию, а на стихийную внутреннюю эволюцию советского общества в сторону демократии, на преодоление большевизма внутри вследствие развития социальной напряженности и недовольства. Милюков верил в перерождение советского общества в сторону демократии, но не верил в перерождение большевизма. Главные надежды Милюков возлагал на крестьянство, считая, что именно оно станет той силой, которая, в конце концов, взорвет большевистский режим изнутри, путем «массовых бунтов». Однако надежды эти не оправдались.

Находясь в эмиграции, Милюков и его сторонники, как и ранее, исходили из того, что оппозиция существующему режиму никоим образом не должна отразиться на целостности государства и незыблемости его границ.

Правительство, политическая и социальная система могут измениться, но Россия как государство должна оставаться единой и неделимой, каких бы человеческих и материальных жертв это ни стоило. Отсюда он приветствовал те меры Советского правительства, которые имели целью охранять русские границы и по возможности присоединять к России старую русскую землю, отобранную Версальским договором.

Милюков с первого же дня отмежевался от фашизма, сначала итальянского, а затем немецкого и японского. Он безоговорочно поддержал Советское правительство в 1939 г., когда началась японская агрессия в Маньчжурию, угрожавшая вторжением в СССР. Милюкову был непонятен аргумент правых кадетов, что всякое отторжение части территории СССР ослабило бы Советскую власть. Он опирался на уже известный тезис о том, что большевизм – все же явление преходящее, мимолетное, а Россия вечна.

С началом Великой Отечественной войны Милюков напряженно следил за положением на советско-германском фронте. С начала войны он занял твердую позицию, всей душой желая победы России, тяжело переживал поражения Красной Армии. Победа советских войск под Сталинградом стала его последней радостью. Павел Николаевич открыто заявлял о своей солидарности с правительством советской России в этот тяжелый для нее час. Кстати, в конце Великой Отечественной войны, 12 февраля 1945 г. В.А. Маклаков во главе группы русских эмигрантов пришел в посольство СССР в Париже (в свою бывшую резиденцию, когда был послом во Франции Временного правительства), где через посла Богомолова передал поздравления и благодарность Советскому правительству и поднял тост за победы Красной Армии.

Группа бывших членов кадетской партии в Нью-Йорке, например, заявила, что она отказывается от революционной борьбы с Советской властью, но только на время войны. Надо сказать, что многие российские эмигранты страдали «головокружением от успеха» во время войны, благодаря блестящим успехам Красной Армии. Однако через некоторое время после капитуляции Гер-

мании большинство отказались от своих высказываний во время патриотического подъема. Другие умерли прежде. Среди них был и П.Н. Милюков. Он умер в 1943 году. И с ним умер русский либерализм начала ХХ века.

Партия «Союз 17 октября» (октябристы)

До начала первой буржуазной революции абсолютное большинство представителей торгово – промышленной буржуазии стояло на сугубо верноподданнических позициях и уклонялось от политической деятельности. 1905 год стал в этом отношении переломным. Однако даже в то время российская буржуазия не отличалась особым радикализмом. Революция резко ускорила организационное оформление либеральных сил и их внутреннее размежевание. Партия октябристов стояла на правом фланге либерально – монархического лагеря.

Создание партии октябристов совпало с периодом высшего подъема революции. Ее предшественником был «Союз земцев – конституционалистов», возникший еще в 1903 г. Организационно «Союз 17 октября» оформился в ноябре 1905 г. Была выработана программа, устав, созданы руководящие органы. Но основная масса октябристских организаций (260) возникла в период избирательной кампании в I Государственную думу, в январе – апреле 1906 г. [49.c.579].

Первый съезд «Союза 17 октября» прошел в феврале 1906 г. Были созданы московский и петербургский комитеты. Московский комитет возглавил действительный тайный советник и камер-юнкер императорского двора Д.Н. Шипов. Во главе петербургского комитета встал барон П.Л. Корф.

В конце октября 1906 г. председателем общего ЦК был избран Александр Иванович Гучков. По сути дела он вместе с Шиповым является основателем «Союза 17 октября», когда на ноябрьском земском съезде 1905 г. порывает с либералами – кадетами и их лидером П.Н. Милюковым.

А.И. Гучков – фигура яркая, страстная, порывистая, увлекающаяся. Человек, у которого слово и дело, идея и ее воплощение всегда шли рядом. Эти свойства личности Гучкова помогали ему жить и добиваться своих целей, но в то же время осложняли его отношения с политическими союзниками и друзьями.

Он был одним из немногих русских буржуазных деятелей, считавших своим долгом для спасения страны испробовать компромисс с исторической властью. Гучков в 1905-1917 гг. обладал сам по себе, пожалуй, не меньшим влиянием, чем вся партия октябристов. Его прадед был крепостным крестьянином, выкупившим на волю себя, свою семью, основавшим собственное ткацкое предприятие. Он был сыном московского купца – старообрядца, сам - крупный домовладелец и промышленник, директор московского учетного банка, член правления компании газеты «Новое время».

А.И. Гучков окончил историко-филологический факультет Московского университета. Еще совсем молодым человеком совершил рискованное путешествие в Тибет, посетил Далай – Ламу. Служил в Забайкалье, в пограничной страже, дрался на дуэли. Во время англо – бурской войны Гучков на юге Африки, где он сражается на стороне буров. В 1903 году Гучков был в Македонии, где вспыхнуло восстание против турок. Во время русско –японской войны он снаряжает санитарный поезд и отправляется на Дальний Восток в качестве уполномоченного Красного Креста, попадает в плен к японцам при Мукдене. После освобождения вернулся в Москву, когда страна приближалась к высшей точке революционного движения.

А.И. Гучков имел репутацию человека энергичного, не боящегося ответственности перед общественным мнением. Так, например, он взял под защиту такую непопулярную меру как введение военно – полевых судов. Это вызвало травлю в либеральной прессе, а Шипов после этого заявил об уходе из октябристской партии. Кстати, из-за этой поддержки Гучков не был избран в I Государственную думу.

Гучков внес свой вклад в усмирение России после первой революции. Но он же содействовал и тому, что в стране постепенно установилась политическая стабильность, способствовавшая промышленному и экономическому подъему. Соблюдались скромные права человека, вошедшие в русскую действительность после первой революции.

Это был принципиальный человек. Его связывала личная дружба с П.А. Столыпиным. Будучи председателем Государственной думы с 1910 года, Гучков обеспечивал правительству Столыпина устойчивое большинство в Государственной думе. Но в 1911 г. Столыпин прибег к искусственному перерыву в работе законодательных учреждений, чтобы в порядке чрезвычайного правительственного законодательства провести проваленный в Государственном Совете закон о земстве в западных губерниях. Тогда Гучков отказался в знак протеста от поста председателя Думы, отошел на время от политической деятельности и уехал на Дальний Восток. Однако он счел необходимым присутствовать на похоронах Столыпина, а в первую годовщину его убийства приехал в Киев, чтобы почтить его память.

Гучков первым разоблачил скандальную роль Григория Распутина при царском дворе, и сказал об этом с трибуны Государственной думы. Эти заслужил ненависть императорской четы. По указке правительства Гучков путем ряда махинаций не был допущен в IV Государственную думу.

Летний кризис 1915 г. вновь вывел Гучкова на авансцену политической борьбы. В июле этого года он становится председателем Центрального военнопромышленного комитета, затем избирается, вопреки давлению царской семьи, членом Государственного Совета. Осенью 1916 г. Гучков становится центральной фигурой группы, планировавшей военный переворот. Но переворот запоздал.

Революция 23 февраля – 1 марта 1917 г. свергает царский строй. Именно Гучков вместе с Шульгиным вызывается поехать в Псков к царю, чтобы вырвать у Николая II акт отречения от престола.

В первом составе Временного правительства Гучков получает пост военного и морского министра. После апрельской демонстрации он предлагает вооруженным путем бороться с Петроградским Советом, но большинство министров отказывается от этого. Гучков выходит в отставку. И далее он уже на стороне противников развивающейся революции, поддерживает выступление Корнилова, затем борется с советской властью, эмигрирует. В эмиграции Гучков продолжал активно заниматься политической деятельностью. В 1935 г. у него обнаружили рак кишечника, он перенес тяжелую операцию, верил в выздоровление, но в 1936 г. умер.

Итак, 10 октября 1906 г. «Союз 17 октября» был официально зарегистрирован властями, т.е. признан легально действующей организацией.

Согласно Уставу, в него могли вступать как отдельные лица, так и целые партии и организации, признававшие необходимым преобразование политического строя России на основании Манифеста 17 октября 1917 г. Членство в «Союзе 17 октября», в отличие от большинства других партий, находившихся «справа» и «слева» от него, не было сопряжено с гонениями властей.

А.И. Гучков говорил: «Ядро октябристов, положивших в ноябре 1905 года начало Союзу 17-го октября, образовалось из того меньшинства общеземских съездов, которое примыкало к общим требованиям широких либеральных реформ во всех областях нашей жизни и перехода от переживших себя форм неограниченного самодержавия к конституционному строю, но в то же время боролось против увлечений безудержного радикализма и против социалистических экспериментов, которые грозили стране тяжелыми политическими и социальными потрясениями». [64.c.71].

Вступавшие в «Союз» партии сохраняли автономность, т.е. имели собственную программу, центральные органы, прессу, местные организации. Это придавало «Союзу 17 октября» некоторую политическую аморфность. Ряд примыкавших к нему организаций фактически смыкались с правыми черносо-

тенцами, с силами, объединявшимися против революции. С другой стороны, левое крыло «Союза» было близко к кадетам. [50.c.111].

В 1905-1907 гг. было создано 220 отделов «Союза». В период подготовки и проведения выборов в I Государственную думу октябристские организации функционировали в 63 губерниях страны, большинство – в Европейской части России.

Численность членов «Союза 17 октября» была примерно 75-77 тыс. человек. [45.c.181]. Социальную основу партии октябристов составляли крупная торгово – промышленная и финансовая буржуазия, обуржуазившиеся помещики, буржуазная интеллигенция. Довольно много было высокооплачиваемых торгово – промышленных служащих, чиновников самых разных рангов, отставных военных. Входили в партию и средние городские слои, интеллигенция. В Петербурге, Екатеринославе и Сормове были сформированы даже «рабочие партии 17 октября». Некоторые владельцы предприятий занимались вербовкой в партию собственных рабочих. Есть сведения о создании октябристских крестьянских организаций в Воронежской, Таврической, Московской, Тульской, Костромской, Ярославской и Томской губерниях и Донской области. [49.c.579; 50.c.110-111].

Однако свыше 93 % всего руководящего состава партии были промышленники, банкиры, торговцы, домовладельцы, помещики, высокооплачиваемая интеллигенция. Массовой опоры среди трудящихся у октябристов не было.

Программа октябристов во многом совпадала с правительственным курсом Столыпина и выражала интересы тех, кто был заинтересован в проведении умеренных реформ в рамках программы, намеченной в «Манифесте 17 октября». Программа носила ярко выраженный консервативно – либеральный характер. Гучков говорил, что радикальным или социалистическим элементам легко в борьбе с существующим строем, потому что они штурмуют его целиком. А октябристам приходится бороться за монархию и против монарха, за армию и против ее военачальников, за церковь и против иерархов. [50.c.115].

Идеалом октябристов был союз самодержавия и буржуазии. Они отстаивали принцип наследственной конституционной монархии. Программа «Союза» объясняла необходимость сохранения монархии: «Прежний неограниченный самодержец становится конституционным монархом, но в новых условиях государственного строя получает новую мощь и новую высокую задачу быть верховным вождем свободного народа. Возвышаясь над бесчисленными частными и местными интересами, над односторонними целями различных классов, сословий, национальностей, партий, монархия именно при настоящих условиях призвана осуществить свое предназначение – явиться умиротворяющим началом в той резкой борьбе, борьбе политической, национальной и социальной, для которой открывается ныне широкий простор провозглашением политической и гражданской свободы. Только путем единения монарха с народом может быть создана та сильная, уверенная в себе правительственная власть, которая сумеет вернуть нам мир!». [54.c.343-344].

Но как тогда объяснить действия Гучкова, направленные на отречение Николая II от престола? Дело в том, что Гучков отдавал себе отчет, что умиротворение революционной стихии, возможно, было лишь при условии, что тот, кто являлся главным ответственным лицом, т.е. государь, должен был уйти. Но в то же время вопрос о режиме не стоял. Он должен был остаться монархическим. Николай II должен был принести жертву на благо Отечества. Он должен был отказаться от престола в пользу своего сына. И личность маленького наследника должна была бы обезоружить всех. В России отвращение и отчуждение создалось не по отношению к монархии и режиму, а к тем лицам, которые были воплощением этого режима в тот период. Если бы государем стал Алексей (пусть и с регентом), то это могло бы спасти положение. Он был бы не только символом, но живой силой, для борьбы за которую можно было найти очень много людей, которые умерли бы за царя, даже маленького. Впоследствии Гучков говорил: «Я был настолько убежден в этом средстве спасения России, династии, что готов был спокойно судьбу поставить на карту и,