Литература

Губаева Т., Муратов М., Пантелеев Б. Экспертиза по делам о защите чести,

достоинства и деловой репутации // Российская юстиция. 2002. N 4.

Памятка по вопросам назначения судебной лингвистической экспертизы: Для судей, следователей, дознавателей, прокуроров, экспертов, адвокатов и юрисконсультов / Под ред. проф. М.В. Горбаневского. М., 2004.

Понятие чести и достоинства, оскорбления и ненормативности в текстах права и средств массовой информации. Отв. ред. А.К. Симонов, Научн.ред. А.Р. Ратинов. М., 1997.

Цена слова: Из практики лингвистических экспертиз текстов СМИ в судебных процессах по защите чести, достоинства и деловой репутации / Под ред. проф. М.В. Горбаневского - 3-е изд., испр. и доп. М., 2002.

Л. Е.Кириллова

Понятие дискурс и процедура лингвистического экспертного исследования

«Подобно археологу, пытающемуся

восстановить историю стены, лингвист,

работающий в области анализа дискурса,

исследует память текста»

П. Серио

Представители различных сфер современных гуманитарных наук все более активно обращаются к лингвистическому инструментарию. Так, с точки зрения культуролога, лингвистика «занимает авангардные методологические позиции в системе всякого гуманитарного знания» [Маслова, 2001, с. 3]. По мнению самих лингвистов, во многих областях гуманитарных наук наблюдается «экспансия лингвистических понятий, и лингвисты тем самым становятся ответственными не только перед своей наукой» [Никитина, 1987, с. 6].

Историки, например, говорят о влиянии «лингвистического поворота» на объект исторического исследования. Они признают «единство проблемно-концептуального гуманитарного пространства и языка», а в качестве «передовой технологии современного гуманитарного знания» рассматривают дискурсный анализ [Глебов, 2003].

Стержневым понятием таких работ является дискурс. Вот мнение социолога: «Уровень, на котором человек сознательно действует в коммуникации, относится к дискурсу, теоретическому и практическому» [Мальковсая, 2004, с. 15].

Стремительный рост популярности понятия дискурс(далее сокращённо - Д), настойчивость исследователей в обращении к нему отмечаются в разных областях гуманитарных наук. В современных научных сферах оно настолько распространено, что его можно отнести к разряду «сквозных», общенаучных. Междисциплинарность его связана с одной из методологических тенденций - подходом к определению (конструированию) своих объектов исследования через феномен коммуникации, с попыткой «свести явления самого разного порядка к факту коммуникации»[Эко, 1998, с. 408].Причем в современном смысле под коммуникацией имеется в виду не просто передача информации от одной системы к другой, но процесс социального взаимодействия, общения, взятый в знаковом аспекте, т. е. непременно подчеркивается её интерактивный аспект. Именно в рамках такого подхода возникает понятиедискурс.

Используется это понятие и в теории права [Поляков]. Одним из «современных вариантов правопонимания» является «рассмотрение права в ракурсе теории коммуникации». «Право в этом аспекте предстает как порядок коммуникативных отношений, возникающих на основе нормативно-правовой интерпретации различных правовых текстов, имеющих как вербальный, так и невербальный характер» [Поляков, 2001].

В практике судебных лингвистических экспертиз это понятие обычно не встречается. Дело в том, что в активно разрабатываемой («на все лады») теории Д отсутствует самая важная её составляющая – общепринятое понимание базового термина. И если для теоретической лингвистики множественность толкований понятия - это обычное состояние научного знания, способ его существования, то при решении прикладных задач, в частности, - на стыке юриспруденции и лингвистики – требование определенности и чёткости терминологии – одно из самых важных для эксперта. С неопределенностью этого понятия связано недоверие экспертов-практиков к «наукообразным» выкладкам теории дискурса. А упоминание его в контексте экспертного исследования воспринимается как этакое научное «лихачество».

Парадоксальность сложившейся ситуации в том, что понятие дискурс «всё-таки вертится» в сфере гуманитарных исследований, а методика дискурсного анализа так широко используется в публикациях самых разных научных сфер, что говорят даже об «экспансии дискурса», но никто ещё так и не смог дать ему безупречного терминологического определения. Интересен и тот факт, что, несмотря на негласное «табу» в отношении словадискурсв методиках лингвистических экспертиз (ЛЭ), сами принципы этой «передовой технологии гуманитарного знания» узнаваемы в контексте многих экспертных лингвистических исследований. Значит, это кому-нибудь нужно?..

В этой связи заслуживает внимания монография Р.К. и В.В. Потаповых «Семантическое поле «наркотики». Дискурс как объект прикладной лингвистики» [Потапов, Потапова, 2004]. Это серьёзное исследование, построенное на материалах ЛЭ, с опорой на понятие дискурс. Конкретная задача «экспериментального исследования и моделирования вариативности текста (дискурса)» находит отражение в «методике лингвосемантического анализа письменного и устного дискурса, направленной на выявление идентификационных признаков пропаганды и / или рекламы незаконного оборота наркотиков». Методика представляет собой целую сеть, которая включает множество (в аннотации мы насчитали 15!) наименований различных видов анализа. Авторы устанавливают связь между способами выявления (представления) скрытой информации в текстах массовой коммуникации и психологическим портретом (идентификацией) личности. На основе анализа прагматических особенностей рекламных текстов выходят на методику экспертного анализа текста, предлагаемую для решения одного из типов экспертных задач – идентификации личности говорящего / пишущего в сфере криминалистики.

Однако и в данной работе понятие дискурс употребляется без дефиниции и как будто «спрятано» в скобки после слова текст, что характерно для множества современных исследований, как теоретических, так и прикладных. Хотя в заключении монографии авторы всё-таки решились на попытку косвенного определения, но тоже делают это осторожно: «Имеющиеся в лингвистике концепции смыслового декодирования текста (дискурса) в его устной и письменной разновидностях вполне отвечают поставленной задаче: установлению идентификационных лингвистических признаков текста (дискурса, рассматриваемого как ситуативно обусловленный и конкретно реализованный текст), содержащего …информацию в области пропаганды и/или рекламы незаконного оборота наркотиков» [Потапов, Потапова, 2004, c. 133]. Дискурс, рассматриваемый как текст… Но сам дискурс как объект исследования всё-таки остаётся неопределенным, а потому - и не определенным.

Анализируя линию рассуждений авторов, можно попытаться реконструировать этот объект. Это взгляд лингвиста, исследователя-экспериментатора, на сферу конкретной социокультурной реальности, именуемую семантическим полем «наркотики». Получается, что это семантическое поле и есть дискурс… Двойная номинация? Опять парадокс: методика исследования дискурса как объекта есть, а сам объект остаётся «неопознанным».

Различные представления об этом феномене изложены в многочисленных работах, в которых данный «термин-понятие» используется с разной степенью определенности. Попытка суммировать эти варианты толкований [Кириллова, 2006] дала нам основание для построения собственного обобщённого представления этого феномена. Поскольку данный объект отражает сферу человеческих (социальных) отношений(и функционирует в ней), то естественно относить его к классу ненаблюдаемых, а потому нуждающихся в моделировании.

Д – это создание «мыслящего субъекта». Здесь мы опираемся на идею П. Серио: «…дискурс для А.Д. (анализа дискурса. – Л.К.) отнюдь не является первичным и эмпирическим объектом: имеется в виду теоретический (конструированный) объект» [Серио, 2001, с. 550-551]. Мы определяем для себя Д как мысленный теоретический конструкт, моделируемый сознанием субъекта-исследователя и отражающий взаимодействие коммуникантов, а точнее – факт такого взаимодействия, т.е. отношения коммуникации, продуктом которых (его «информационным следом» [Сусов]) является текст.

Как известно, любую разновидность коммуникации можно описать с помощью классической модели: К1 – Код (Канал) – Сообщение (Текст) –– К2,(гдеК1иК2 – коммуниканты – адресант и адресат). Центральным звеном любой системы коммуникации являетсясообщение (текст), т.к. в нём «материализованы» взаимоотношения коммуникантов. Особенности текста складываются под влиянием специфики остальных элементов этой системы. Поэтому все остальные звенья «цепочки» можно назвать факторами. Чтобы описать и интерпретировать особенности любого текста, функционирующего в конкретной системе коммуникации, нужно последовательно учитывать все его «факторы влияния»:фактор адресанта(К1),фактор адресата(К2), способы их взаимодействия К1 - К2), т.е. конкретные модели коммуникации (или типы отношений), а также способы и особенностирепрезентации текста в данной сфере коммуникации -КодиКанал связи. Причём все эти факторы необходимо учитывать именно в их взаимодействии. Главным фактором, определяющим все текстовые характеристики, в частности конфликтогенность, спорность его конкретных фрагментов, являются взаимоотношения коммуникантов (разность интерпретаций как основание конфликтных отношений). Причины (мотивировка) этих различий имеют выход в понятие коммуникативных намерений, а в юридической перспективе – в умысел.

Итак, Д - есть способ данности сознанию отношений коммуникации, что можно отобразить в виде схемы, или модели:

Sb  D {К1 – Код – Текст – Канал – К2},

где Sb – субъект-исследователь, D – дискурс, К1 и К2 – коммуниканты.

Эту модель мы называем дискурс-моделью (далее - Д-модель), т.к., на наш взгляд, она отвечает всем представлениям об этом «загадочном» феномене, который ещё не обрёл своего терминологического отражения. Эта система моделируется исследователем (лингвистом, социологом, историком, медиком-педагогом, юристом) для более глубокого понимания деятельности коммуникаторов.

Мы понимаем Д как факт коммуникации.Ср.: «событие становится фактом, когда оно осмысляется как каузирующее другое событие, например, во фразе тот факт, что работа не была готова, очень меня огорчил» [Никитина, 1987, с. 35] . И ещё: «…факт – это не вещь, а суждение о вещи, это опосредованное знание, возникающее в деятельности субъекта (выделено нами. – Л.К.)» [Там же, с. 35]. Д как факт тоже может каузировать другой Д. Ср. в названии статьи: Дискурс прессы и пресс дискурса [Мейлахс].

Такое понимание, как нам кажется, делает Д объектом, доступным наблюдению на определенном уровне абстракции. Как в каждом объекте, в нём может быть выделен (сфокусирован) предмет – фрагмент указанного комплекса взаимоотношений коммуникации (коммуникантов). Поэтому данный объект (Д-модель) можно назвать функциональным: он создан для решения определённых исследовательских задач, в зависимости от фокусировки исследовательского внимания. Анализ каждого элемента модели производится с обязательным учетом остальных.

Рамки статьи не позволяют подробно говорить обо всех выявленных нами возможностях Д-модели. Нас интересует использование её в практике экспертного лингвистического анализа.

Фокусировка внимания исследователя на каком-то фрагменте Д-модели определяется вопросами, поставленными на разрешение эксперту.

Самая распространённая группа вопросов фокусирует внимание на тексте и касается конкретных высказываний, содержащих негативную информацию и исследуемых экспертом на предмет юридизации (порочащие сведения, клевета, оскорбление). Фокусируя внимание на тексте, учитываем, что это продукт (информационный «след») взаимоотношений коммуникантов. Непременно нужно учитывать не только что, кто,как, но икому и зачем сказал. Какой бы аспект или уровень текста мы ни описывали, придерживаемся следующего принципа: все параметры текста оцениваются с учетом соотношения факторов адресанта (пишущего) и адресата (читателя), а также соотношения способов репрезентации текста – кода и канала связи. Причем каждый фрагмент Д-модели, в свою очередь, также представляет собой модель: коммуниканты К1 и К2 – модели языковой (коммуникативной, психологической и др.) личности, К1 – личность говорящего, - «homoloquens, человек говорящий» [Ажеж, 2003, с. 12 ], К2 – целевая аудитория.

Ни один элемент текста не может быть адекватно оценен вне системы целого текста, который, в свою очередь, является элементом определённой системы коммуникации, описываемой с помощью мысленно конструируемой (или реконструируемой на основе текста) Д-модели. Ни один элемент дискурса (как мы его понимаем) не может быть оценен вне целой системы (Д-модели).

Другая группа обычных вопросов эксперту фокусирует внимание на факторе адресанта. Это различного рода задачи по идентификации личности: (психологический портрет, уровень владения языком, авторство и др.). В этом случае реконструкция фактора адресанта производится на основе текста, но с учетом фактора адресата, а также канала (например, личное общение или массовая коммуникация) и кода.

Косвенные основания для уверенности в справедливости наших рассуждений находим в работах других лингвистов, работающих в данной области. Например, в монографии Р.К. и В.В. Потаповых, по существу, речь идет о «сумме технологий», которая укладывается в нашу Д-модель. Здесь внимание исследователей сфокусировано на другой задаче – систематизации Кода (в том числе имплицитной информации). В данном случае Код (или «семантическое поле «наркотики», в терминологии авторов) - это а) «система фреймов и скриптов (сценариев), содержащих набор лингвистических, пара- и экстралингвистически признаков» рекламных и иного рода пропагандистских текстов, содержащих информацию о сбыте и незаконном обороте наркотиков [Потапов, Потапова, 2004, с. 133]; б) определенная система метафор; в) «ключевые (лозунговые) слова с функцией суггестивного воздействия на реципиента» и др.

Авторы предлагают трёхуровневую «модель смыслового декодирования текста (дискурса)»: а) семантизированное декодирование, б) когнитивное декодирование, в) интерпретирующее декодирование [Там же, с. 133]. Попробуем дать собственную интерпретацию этих уровней, опираясь на предлагаемое нами понимание дискурса как Д-модели.

Итак, внимание авторов сфокусировано на исследовании фрагмента Код. С этой целью на материале Т (текстов массовой коммуникации) выполняется анализ (декодирование, или реконструкция) другого фрагмента Д-модели – К1, или фактора адресанта. Это первый уровень - «семантизированное декодирование» - извлечение «информации об объекте текста (дискурса) и его авторе (авторах)» [Там же, с.133], в том числе психолингвистические признаки идентифицируемого лица, на основе которых моделируется психологический портрет личности. К фактору адресанта (К1) мы отнесли и второй уровень - «когнитивное декодирование» - извлечение специфической познавательной информации, «заключенной в тексте (дискурсе)». Поскольку сам выбор информации о данной сфере реальности эксплицирует предпочтения автора (адресанта), то мы рассматриваем этот уровень анализа именно в данном фрагменте Д-модели. Третий уровень модели смыслового декодирования в системе Р.К. и В.В. Потаповых –«интерпретирующее декодирование» -«перевод смысла текста (дискурса), заложенного в нём автором (авторами), в систему знаний, оценок, предшествующего опыта и ассоциативных связей реципиента» [Там же, с. 133]. На этом уровне, по сути дела, осуществляется моделированиефактора адресата(сегмента целевой аудитории).

Выводы авторов, интерпретированные нами таким образом, позволяют реконструировать модель дискурса, описываемого в этой работе, в последовательности, соответствующей Д-модели.

Любой лингвист, хотя бы раз выполнявший ЛЭ, знает, что в основе этого вида исследовательской деятельности лежит многоаспектный, комплексный, междисциплинарный подход [Там же, с. 6]. На наш взгляд, как всякая деятельность, процедура ЛЭ нуждается в упорядочении, в алгоритмизации, тем более что возникает необходимость обучать этому «ремеслу» других. Д-модель даёт возможность объединения разноплановых методик исследования текста в целостную систему, процедуру анализа. Наш собственный опыт выполнения ЛЭ приводит к мысли о продуктивности и перспективности такого подхода. Конечно, в тексте готовых экспертных исследований термин-понятие Д мы не употребляем (ещё не время), но сам подход помогает упорядочить процедуру экспертного анализа и делать выводы более мотивированными (поскольку они опираются как на внутрисистемные свойства анализируемого текста, так и на особенности его функционирования во «внешней среде» - коммуникативной ситуации) и аргументированными (логикой функционирования исследуемого материала).

Даже если перед экспертом и не ставится вопрос об общих характеристиках спорного текста, в самой процедуре этого этапа не миновать, т.к. путь анализа таков: от конкретного спорного фрагмента (как причины конфликта и как постановки цели экспертизы) проекция на целый текст (смысл «на фоне» целого текста)реконструкция коммуникативной ситуации, породившей текст (и конфликт): а) фактора адресанта (коммуникативные намерения автора), и фактора адресата (ситуации восприятия, варианты интерпретаций истцом, ответчиком и массовым читателем, поскольку речь идет о СМИ, т.е. о конкретной системе коммуникации)и обратно к конкретному фрагменту, но на новом уровне понимания. Такой комплексный анализ текста позволяет «шире смотреть на вещи», выявляя юридически «уязвимые» места, которых не заметили участники данной коммуникации (истец, ответчик, адвокат, судья и др.).

Итак, для нас Д – это не текст, не речь, не сфера идей. Но и - текст, и речь, и сфера идей, т. е. всё, взятое во взаимодействии, которое можно представить в виде указанной модели. Чтобы передать информацию о реальности, мы свертываем ее в особую структуру – текст (имеется в виду модель). Чтобы передать информацию о факте коммуникации (в частности – об отношениях ее участников, материализованных в тексте), мы «свертываем» ее в виде мысленного конструкта (Д-модели). Д – факт коммуникации, форма знания о наличии коммуникативных отношений в данной конкретной сфере.

И ещё одно частное замечание. Д-модель помогает, на наш взгляд, сделать более конкретным понятие дискурсивное мышление, которое обычно употребляется метафорически. В работе Р.К. и В.В. Потаповых оно тоже «скрывается за скобками», т.е. отождествляется таким образом с логическим мышлением [Потапов, Потапова, c. 129]. Для эксперта-лингвиста (впрочем, как и для каждого профессионального коммуникатора) дискурсивное мышление можно трактовать как умение моделировать различные ситуации взаимодействия коммуникантов и решать экспертные задачи в соответствии и системными отношениями всех её факторов. Думаем, что это справедливо для любой сферы коммуникации.

В целях теоретического осмысления феномена Д и уточнения его терминологического статуса необходимо осознание его практической значимости в прикладных исследованиях, ведь с помощью этого понятия можно описывать любую текстовую деятельность.

«В последнее время… набирает силу мнение, в соответствии с которым никакие языковые явления не могут быть адекватно поняты и описаны вне их употребления, без учета их дискурсивных аспектов. Поэтому дискурсивный анализ становится одним из центральных разделов лингвистики» [Кибрик]. Опыт экспертного лингвистического анализа текстов даёт благодатный материал для развития теории дискурса и помогает осмыслению самого этого феномена. Но над этим ещё предстоит и стоит работать…