из электронной библиотеки / 427913446445018.pdf

народного пения. Относительная замкнутость сельских общин привела к формированию узколокальных песенных манер, что проявлялось и в ходе свадебных ритуалов: в каждом большом селе, в каждом кусте деревень существуют свои особые отличия свадебных торжеств. Однако при всей пестроте и многоликости картины можно с полным правом говорить о единстве русской народной свадьбы.

Таким образом, определяя национальные свойства русского свадебного обряда, следует принимать во внимание, во-первых, его историческую многослойность, сочетание древних, средневековых и относительно поздних компонентов, а во-вторых – местные отличия с учётом их причин.

Современные представления о браке во многом не соответствуют тем, которые существовали у наших предков. Например, ушёл в прошлое обычай многожёнства, которого придерживались даже в начальный период становления Руси жители городов и селений. Согласно свидетельству летописца, у славянских племён радимичей, вятичей и северян существовал обычай иметь по две, три жены.

Вряд ли можно найти в ныне бытующих свадебных песнях отражение таких архаических установлений, как погребение любимой жены и боевого коня вместе с умершим знатным представителем рода.

Вто же время пережитки матриархата можно усмотреть в некоторых особенностях смоленской свадьбы, например, когда мать имеет преимущественное право согласия на брак дочери-невесты и первая благословляет молодых, а лишь за ней, вторым – отец. В южнорусских сёлах сватовство осуществляют чаще представители женской половины рода.

Восновном же в русском свадебном обряде утверждается победа патриархальных воззрений. В частности, распространённый обычай «разувания жениха невестой» в первую брачную ночь подчёркивает подчинённое положение жены в семье. Это установление нашло своеобразное художественное отображение в словах свадебных песен, например:

Не по погребу бочоночек катается. Как Иван над женой величается:

- Уж, ты, Марьюшка, разуй, Ивановна, разобуй! - Я бы рада разуть, да не знаю, как зовуть. Одну ноженьку разула – Иванушкой назвала.

А другую разула – Васильичем назвала. Подпоясочку сняла – милым дружком назвала. Подпояску на крючок – сама к нему под бочок. Подкачуся, подвалюся, никого я не боюся!

Подобный патриархальный порядок начал утверждаться уже в начале XII века. В «Повести временных лет» сообщается о том, что полоцкая княжна Рогнеда отказалась выйти замуж за князя Владимира: «Не хочу разуты сына рабыни» (перевод Лихачёва, 1991).

Некоторые моменты свадебной церемонии по происхождению связаны с обычаями древних славянских племён. Так, согласно источникам того

времени, вместо брака у племени древлян было принято умыкать у воды девицу. Этот пережиток языческих представлений гневно осуждается в «Грамоте Митрополита Кирилла» (XIII век): «И се слышахом: в пределах Новгородских невесты водят к воде. И ныне не велим тому тако бытии; ещё ли, то проклинати повелеваем» (В. Жекулин, 1982).

Однако, несмотря на все противодействия христианской церкви, в сознании народа прочно удерживалось представление о связи водной стихии с брачными отношениями. Так, на Крещение в Новгородской губернии «собирается на Иордана всё наличное количество невест того или иного прихода. Девицы во время водосвятного молебна стоят на горе или на возвышенном берегу реки или озера, а парни под горою, оттуда и высматривают девицу» (М. Синезерский, Живая старина, 1986). А в сёлах Белгородской области существует поверье: не испив водицы из Иордани на Крещение, нельзя идти свататься.

Можно предполагать, что широко распространённый на Руси ритуал проводов невесты в баню также связан с древними представлениями о магической силе водной стихии. Он имеет очень древние корни, и был известен ещё в начале XII века. В «Кирилловом вопрошании», датируемом 1156 годом, чернец Кирилл спрашивал у новгородского епископа Нифонта разрешения налагать недельную епитимью на тех невест, которые во время ритуальной бани перед венцом омывали тело водой и давали эту воду пить будущим мужьям, чтобы те их любили.

Согласно летописному свидетельству, славянские племена радимичей, вятичей, северян имели одинаковые обычаи: «Жили в лесу, как и все звери, ели всё нечистое…браков у них не бывало, но устраивались игрища между сёлами, и сходились на эти игрища, на пляски и на все бесовские песни и здесь умыкали себе жён по сговору с ними; имели же по две и по три жены» (Повесть временных лет). Возможно, выбор невест во время гуляний, на больших весенних ярмарках, в хороводах, припевания парня к девушке, связан с древнеславянской предысторией. Широко известен хоровод «А мы просо сеяли», завершавшийся переходом девушки из одной группы участников в другую, также по происхождению связан с описываемыми в летописи древними предбрачными играми.

Отголоски былых обычаев умыкания невесты некоторые исследователи усматривают в характерных для русской свадьбы стараниях «защитников» новобрачной преградить дорогу свадебному поезду жениха с непременным требованием выкупа.

К дохристианским представлениям также принадлежит боязнь колдунов. Известный собиратель середины XIX века П. Якушкин оставил интересные заметки о «порче», которую, по рассказам крестьян, мог навести колдун на жениха, полностью лишив его мужской силы. Чтобы избежать «дурного сглаза», по ходу свадьбы совершались разнообразные охранительные ритуалы. С другой стороны, многообразные песенные величания, благопожелания должны были содействовать скреплению семейного союза.

Некоторые свадебные ритуалы восходят к эпохе первобытнообщинного, родового строя. На свадьбе происходит непрерывное обрядовое взаимодействие двух родов. На западе России, в Смоленской области, ярко проявляется соперничество семей жениха и невесты: каждая сторона поддразнивает особыми корильными песнями противоположную, стремясь утвердить своё превосходство. В Белгородской области взаимодействие двух родов проявляется в песенном фольклоре. Так, в селе Фощеватово Волоконовского района бытуют двуххорные песни, где каждая из сторон ведёт свою линию: одни «рассказывают», другие «лелёкают».

Значительная часть свадебного действа принадлежит уже ко времени отхода от условий родового строя и к поре существования крестьянской общины, каждый член которой стремился к расширению семейной собственности. Такие предсвадебные действия, как договор о приданом и подарках со стороны невесты, выяснение финансового положения и условий жизни будущего мужа, обряд выкупа невестина сундука, одаривание гостями молодожёнов, связаны со стремлением поддержать рождающуюся семейную пару в начальный период её совместной жизни.

Ко времени сложения московского государства (XV-XVI века), свадебный обряд уже превратился в развёрнутое, детально разработанное действо. Чтобы представить себе характер звучания свадебных песен, следует учитывать, что пели их очень молодые, даже юные участницы обряда. Если девушка выходила замуж в 15-16 лет, то незамужние подруги были ещё моложе.

Чтобы подготовить себя к престижной на селе и выгодной материально роли участницы свадебного действа, деревенские девочки играли в свадьбу в банях и овинах, а во время свадебных торжеств стремились залезть на печку, на полати либо пробраться поближе к месту действия, чтобы получше разглядеть, расслышать и запомнить.

Таким образом, чтобы понять значение и характер свадебных ритуалов, содержание и образный строй свадебных песен, важно хорошо представлять себе ход русской истории, изменения социальных условий в процессе развития нашего государства, особенности жизненного уклада, хозяйства и быта сельских, городских общин, существо народных верований и суеверий.

Список литературы:

1.Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. – М., 1981.

2.Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. – М., 1987.

3.Терещенко А. Быт русского народа. – СПб., 1848. – Т. 1-4.

4.Харлицкий М., Хромов С. Русские праздники, народные обычаи, традиции, обряды: Книга для чтения. – М., 1996.

5.Щуров В.М. Жанры русского музыкального фольклора: Учеб. пособие для музыкальных вузов и училищ. В 2-х ч. Ч. 1: История, бытование, музыкально-поэтические особенности. – М.: Музыка,

2007. – 400 с., нот.

6.Русская свадьба. В 2-х т. / Под. ред. А. Каргина. М., 2000, 2001.

12. Музыкальная драматургия русского свадебного действа

Вопросы к обсуждению:

1.Композиция свадебного обряда;

2.Этнографические сведения.

Свадебный обряд имеет подробно и строго разработанную композицию. Последовательность совершаемых в его процессе действий подчиняется особым законам драматургии, выработанным народным художественным опытом на протяжении веков. Не случайно в народе говорят «сыграть свадьбу». Пройдя через все этапы, объединяющие театральные, музыкальные, хореографические компоненты, включающей разнообразные вещественные атрибуты и предполагающей использование ярких декораций, молодая пара должна проникнуться важностью происходящего события, укрепиться в сознании о нерасторжимости, крепкой спаянности скрепляемого союза. Недаром в песне говорится:

…Кузьма – Демьяна, душель моё, Да скуй же ты крепко, душель моё.

Да крепко-накрепко, да до старого веку. До седой головушки, душель моё До белой головушки, душель моё.

(«Благослови, Боже, душель моё» – свадебная, исполнялась в начале свадьбы. Песня записана 01.02.1995 г. в с. Лаптевка Ракитянского района Белгородской области Щуровым В.М., Карачаровым И.Н.)

Будучи в центре внимания гостей и прочих охочих зрителей, молодые становятся прочной семейной парой в сознании всей общины: «Перед людьми и перед Богом» (народная терминология). Каждая обрядовая сцена, каждая исполняемая в ней песня имеет определённый образный и сакральный смысл.

Поначалу все выразительные средства направлены на воплощение идеи отчуждения, отторжения невесты от отчего дома, от родителей. Девушка прощается с любимыми подругами. Поэтому первая половина свадьбы наполнена песнями печального характера, чередующимися с причитаниями невесты или сопровождаемыми плачами. Известно, что северная свадьба состоит на 90 % из плачевых интонаций. Здесь невеста или заменяющая её причетница может голосить часами, а подруги хором поют особые песни. Нередко свадебные причитания поются на тот же голос, что и похоронные. Это даёт основание некоторым специалистам полагать, что подобным образом совершается ритуал похорон девичества перед возрождением новобрачной в новом качестве, в роли замужней женщины. Во многих местностях этой части обряда соответствуют особые действия, символизирующие прощание с «девьей красотой» - символом девичьего достояния. Самое дорогое, самое святое, самое чистое, что есть у девушки - это её душа и честь девичья. Или девья красота, как говорят на довольно обширной территории у русских в Тверской, Ярославской, Костромской, Рязанской, Псковской областях; или венечик, воля, как называют её на юге России, или роскошь, как в Брянской области, дивування на Украине. Все это

названия одного символа, символа девичества, непременного атрибута невесты в свадебном обряде.

Предметные воплощения девичества были довольно многочисленны: лента, украшенное деревце (как правило, елочка или березка), гильце (украшенная ветка дерева), головной убор девушки, повязка, венок, косник, кудель, колосья ржи, платок. Но при всем разнообразии этих воплощений их объединяет явная или скрытая связь с головой невесты, точнее с волосами. Ведь в народных представлениях волосы олицетворяли девичью волю.

Изготавливали символ девичества подруги невесты. Если это был головной убор - его украшали зелеными ветками, деревце украшали лентами, цветами, конфетами, пряниками, свечками. Обычно «красота, воля» девичья существовала несколько дней до свадьбы и всегда находилась рядом с невестой, под присмотром девушек - подруг. Все эти дни невеста с большим трепетом относилась к своей «дорогой гостьюшке», как к одушевлённой душе, не спускала с неё глаз. Ведь ей предстояло покинуть свой девичий род и оставить им свою «родовую душу». Девушка приобретала статус замужней женщины. Расставаясь с девичеством, невеста прощалась со своей прежней жизнью, с подругами, с родным домом. Этим и объясняется особая драматичность расставания девушки со своей «красотой-душой». Путь девичества - это путь на вершину дерева, на маковку церкви, в поднебесье к светилам, в леса, болота, горы, к матери-земли. Часто невеста отдает свою «волю» подругам или младшей сестре, как бы передавая им очередь на замужество. Обряд прощания с девичеством мог происходить в различных формах. В северорусской свадьбе невеста, прощаясь с красотой, причитывала. Она начинала плакать сразу после сватовства и не переставала причитать до венчания, то есть две или три недели.

В Вологодской области «девью красоту» провожали непременно на улице. Утром свадебного дня невеста с девушками, причитая, выходила за околицу на холм. Девушки окружали невесту, которая в центре хлесталась и кланялась на все четыре стороны. Она призывала из лесу «заинька белого» и отдавала ему «белые белилышка», затем «лисицу бурластую» награждала «алыми мазилышками» и, наконец, отдавала свою красоту неведомой лесной птице «кикийке». Проводы красоты сопровождались гаданием: невеста просила девушек посмотреть, куда полетит и на какое дерево опустится красота: яблоня означала счастливую жизнь в чужой семье, березка – среднюю, а осина – горькую.

На побережье Онежского озера утром, в день венца, сваха расплетала невесте косу и надевала ей на голову «божону волюшку».

Роскошью называется символ девичества на Брянщине. Там невестапочти не произносила самостоятельных текстов. В песне «Закукала зязюлечка» села Верещяки Новозыбковского района Брянской области невеста прощается с роскошью вместе с подругами:

Закукала зязюлечка с бора летучи, Заплакала Марьюшка от татки идучи. Минуется моя роскошь, як я бачу,

Ни раз, ни два по роскоши я поплачу.

На юге России невеста причитает один раз - в кульминационный момент свадебного обряда. И именно этим моментом является прощание с девичеством.

Вечером, накануне свадебного дня подруги невесты ставили на стол маленькую сосенку, украшенную лентами, бусами. Сосенка олицетворяла девичью красу. Если невеста была сиротой, у сосенки отламывали верхушечку. На распущенные и расчесанные волосы невесты набрасывали темный, «горючий» платок.

Песню «Сосна моя, сосенка» исполняли невесте-сироте. На фоне подруг невеста причитала:

Расступись, мать сыра земля, Ты откройся гробовая доска, Встрепенись, родимый батюшка,

Благослови меня великим благословением. (село Татарино Каменского района Воронежской области).

В украинском селе Всесвятка Ровеньского района Белгородской области символом девичества является гильце (ветка сосны или вишни). Её втыкали в хлеб или в ведерко с житом. Дружачки, подруги невесты, украшали ветку калиной, пучками овсяных или житных колосков, цветами, конфетами, ленточками. Обряд прощания с «дивуваннем», как здесь называли девичество, смещался во времени и приходился на послевенечный период. Вернувшись в дом жениха из церкви, молодая отдавала свое «дивування» дружачкам, передавая им очередь на замужество.

«Красоту» специально изготавливали как особый атрибут обряда. Это может быть украшенный цветными лентами репейник (Пензенская область) или обмотанная яркими лоскутами толстая палка (русские сёла на Алтае). В вологодских деревнях во время причитания невеста время от времени «плюхалась», «хлесталась» плашмя на пол, мимикой и жестами показывала, как ей горько и тошно покидать милый кров. Плакали отец с матерью, вытирали слёзы подруги и гости. Этот печальный ритуал имел ещё один важный обрядовый смысл: он был спаян с охранительной магией: «Не поплачешь у стола – поплачешь у столба». Охранительные действия на свадьбе проявлялись и в других деталях. В южнорусских сёлах, например, не полагалось невесте надевать бусы, серёжки (чтобы сердце не щемило и голова не болела), подпоясываться (чтобы не было бесплодия). Рубашку жениху передавали из рук суженой специальные посланники – «рубашники», чтобы не попала она в руки колдуна. С той же целью в Сибири, на Алтае девушки принимали для мытья невесты в бане украшенный лентами веник непосредственно из рук жениха. А затем с песнями везли его, подняв над головами, по всему селу, скликая зрителей на банный ритуал. Да и само мытье в бане преследует цель очищения от всего злого и враждебного, что окружает человека. Во время банного действа также звучали печальные песни подруг и причитания.

ритуалов. Все обрядовые действия, связанные с образованием нового брачного союза, совершались на Руси в три этапа.

Предсвадебные ритуалы. Первый среди них – сватовство, когда сваты направлялись с предложением к родителям невесты. Они надеялись получить согласие, но могли вернуться с отказом. Тогда же договаривались о дне первого знакомства будущих супругов. Подобные смотрины назывались поразному: сговор, рукобитье, сугледы, пропой. Вслед за этим в течение длительного периода (до года) невеста готовилась к свадьбе. Они собирала по вечерам подруг, которые помогали ей шить приданое. Такие вечера в вологодской области назывались «шитниками». При этом девушки под руководством «старшей» - женщины в возрасте, хорошо знавшей порядок свадьбы и свадебные песни запоминали свои роли по ходу обряда и спевались. Чаще предсвадебные собрания девушек в доме невесты назывались девишниками, где подруги пели специальные песни печального содержания.

Накануне свадьбы было принято мыть невесту в бане. Так, банный ритуал на Юге России не сохранился, но в свадебных песнях содержится упоминание о былых очистительных ритуалах:

На девишном вечеру Растоплялась банюшка, Разгоралась каменка, Рассыпался бел земчуг По серебряну блюдечку,

По крухмальному скатертью. Расплакалася Аннушка,

Перед батюшкой стоючи… (Белгородская область)

Накануне свадьбы невеста-сирота обращалась за благословением к усопшей матери или отцу. С этой целью она направлялась с подругами на кладбище, где сопровождавшие её девушки пели особые печальные сиротские песни, соответствовавшие по настроению скорбным стенаниям.

Следующим утром начинался второй, главный этап бракосочетания – сам свадебный обряд. Подруги одевали невесту к венцу, усаживали её за стол

вКрасный угол и запевали песни лирического характера: либо повторявшие репертуар девишника или по характеру приближавшиеся к нему. Главная тема таких песен – о расставании невесты с подругами, родительским домом. На севере их называли «опевальными». На Белгородчине в это время часть сватов со стороны невесты ехали «позывать жениха» и везли с собой курицу

влентах, качан капусты и нож. Жениха снаряжали в путь тоже со специальными песнями. Вместе с поезжанами «свадебный поезд»

Крута каменная, – Тройкею не взъедишь, Двойкею не майси,

Однэй да не пытайси… (село Выезжее Ивнянского района Белгородской области)

Поезжан встречали кольями, размахивали дубинами, требовали выкупа. Получив гостинцы, «защитники» пропускали жениха и его свиту к крыльцу. У стола в окружении подруг сидела невеста. Лицо было скрыто низко опущенным платком, который разрешалось приподнять только при завершении церковного венчания. При этом были случаи подмены новобрачной на её старшую сестру.

Следующим был обряд выкупа невесты, её косы как символ девичества. После завершения торга «князю молодому» разрешали занять место рядом с «княгиней»; девушки величали их особыми песнями.

После венчания ехали к дому жениха. Там их встречала родня молодого. Сваха разметала дорогу веником. Навстречу шли родители с хлебом-солью и иконой. Проходя в горницу, молодые садились «под святые». В большинстве случаев именно теперь происходил обряд повивания, когда невесте расплетали косу и убирали волосы «по-бабьи». В некоторых местностях эта церемония совершалась до венца. Во время повивания звучали особо грустные песни, а невеста обычно причитала.

Затем настроение обряда резко менялось. Молодых забрасывали хмелем, желали им счастья, благополучия. Все гости садились за столы – «снащала гостей с той стороны, а останется местушко, тады сваих посодють» (село Теребрено Краснояружского района Белгородской области). Обычно певицы, обслуживавшие обряд, величали по очереди всех гостей. Каждому из них предназначалась песня в соответствии с его семейным положением: особая – холостому, специальные – женатой паре, вдове, вдовцу и т.д. Повеличав гостя, певицы обращались к нему с просительной припевкой, предлагая щедро расплатиться. В награду они получали пряники, конфеты, орехи. По свидетельству старожилов села Теребрено, певицы обычно знали, кто из девушек и холостых парней друг другу симпатизировал и припевали их. «Бывало припають яму кого, а девки тады шепщутся, скольки ж ён за табе дал? А ён вытягуе целый рупь, за то, што припели» (беседа с Мишениной Верой Игнатьевной, 1928 г.р., уроженкой села Теребрено).

В это время привозили сундук с приданым. Затем начиналась церемония даров. Невеста вручала подарки новой родне и, каждый из гостей, выпивая «молебный стаканик» (село Выезжее Ивнянского района Белгородской области), вручал молодым дорогие подношения. Весёлый пир продолжался со звонкими песнями, плясками. Заканчивался пир, когда гостям подносили кисель.

На следующее утро начиналась третья, заключительная часть обряда бракосочетания. Родственники невесты и друзья молодожёнов ходили их «будить». Шли через всё село с ряженым деревцем или палкой – «лялёшкой», пели специальные песни. «Лялёшка» украшалась лентами, бусами, платками. Подходя к дому молодых, смотрели, какого цвета флаг был на крыше или высоком дереве вывешен: красный символизировал честность и хорошее

воспитание девушки, белый флаг был позором для семьи невесты. Обычно флаг был правильного цвета. «Потом за этой флаг битва была, не несколько мужиков с нявестиной стороны и столько же с жениховой лезли за йим на крышу и дрались за яго, шутють навроди. Потом дуркували, рядились. Ряжиныи катали родителей, валяли их в грязи» (беседа с Мишениной Верой Игнатьевной, 1928 г.р., уроженкой села Теребрено).

Список литературы:

1.Щуров, В.М. Южнорусская песенная традиция / В.М. Щуров. – М., 1987.

2.Щуров, В.М. Региональные традиции в русском музыкальном фольклоре / В.М. Щуров // Музыкальная фольклористика. – Вып. 3.-М.,1986.

3.Терещенко, А.В. Быт русского народа / А.В.Терещенко. – М.: Русская книга, 2001. – 507 с.

4.Рогов А.П. Мир русской души, или История русской народной культуры. – М.: ТЕРРА – Книжный клуб, 2003. – 352 с.

5.Особенности народной художественной культуры Белгородчины и ее развитие в современных условиях: Тезисы докладов и выступлений на научно-практической конференции. – Белгород, 1995. – 94 с.

6.Попова, Т.В. Русское народное музыкальное творчество. Т. 1-2 / Т.В. Попова. – М., МУЗГИЗ, 1962-1964.

7.Каргин, А.С. Народная художественная культура: курс лекций: учеб. пособие / А.С. Каргин. – М.: Гос. республ. центр рус. фольклора, 1997. – 286 с.

8.Владыкина-Бачинская, Н. Русское народное музыкальное творчество: Хрестоматия / Н. Владыкина-Бачинская, Т. Попова. - 3-е изд. – М.: Музыка,

1974. – 302 с.: нот. ил.

9.Экспедиционные материалы студентов СПО и ВПО БелГИКИ.

10.Русская свадьба. В 2-х т. / Под. ред. А. Каргина. М., 2000, 2001.

11.Балашов Д., Марченко Ю., Калмыкова М. Русская свадьба. М., 1985.

14. Поэтика русских свадебных песен

Вопросы к обсуждению:

1.Композиция;

2.Средства художественной выразительности.

Народная творческая фантазия выработала богатый арсенал поэтических средств, сообщающих словам свадебных песен яркую образную выразительность. Один из распространённых поэтических приёмов в песнях свадебного репертуара – пейзаж настроения: вначале рисуется картина природы, создающая определённую эмоциональную атмосферу, а затем – повествуется о таких событиях в жизни героев повествования, которые по своему характеру соответствуют этому природному фону. Например, в свадебной песне села Шелаево Валуйского района Белгородской области в начальных словах запечатлена неприветливая предгрозовая ситуация. Она органично согласуется с состоянием невесты: