3.3. Философия Дома в романе в стихах «Евгений Онегин»

3.3.1. Подступы к роману в стихах. Проблематика

Известно, что, будучи в Одессе, одновременно с созданием романтических поэм Пушкин 9 мая 1823 г. начал работу над романом в стихах «Евгений Онегин». П.А. Вяземскому 4 ноября 1823 г. из Одессы он первому сообщает: «Что касается до моих занятий, я теперь пишу не роман, а роман в стихах – дьявольская разница» [25, 10, С. 70]. Этот замысел возникает у поэта, возможно, еще раньше, поскольку в октябре–ноябре 1822 г. в письме В.П. Горчакову Пушкин признается, что не годится в авторы романтических произведений.

Оказавшись в ссылке в Михайловском, Пушкин вдруг по-новому увидел дом. Как отмечает Ю. Лотман, «черты ссылки порой отступали для Пушкина на задний план, и тогда в окружающем его мире деревенской жизни и в северном пейзаже выступал облик родного Дома … и хотя реальное детство поэта никак с Михайловским связано не было, заменял пропавшее детство и отсутствовавшие детские воспоминания» [132, С. 100]. Известно описание дома в Михайловском, представленное В. Набоковым: «Господский дом был очень скромным, деревянным, на каменном фундаменте, одноэтажным… с двумя крылечками, одним балконом, двадцатью дверями, четырнадцатью окнами и шестью голландскими печами. Его окружали кусты сирени». Было четыре жилых помещения, одно с баней, и парк в три тысячи футов протяженностью, с еловыми аллеями и дорогой, обсаженной липами… [148, С. 225]. И поэтому не случайно в Михайловском Пушкин вновь обращается к тому, чем являлся для него родной Дом, к своей няне. Ей он посвящает стихотворение «Зимний вечер» (1825). Поэт размышляет о том, что внешним проявлениям бури, метели противостоит Дом, вернее, здесь «ветхая лачужка», но и в ней можно укрыться от непогоды, от метельности, от тех проблем, которыми полон окружающий мир; укрыться, слушая песни няни, мелодии которых прерывает «завыванье бури».

Спой мне песню, как синица

Тихо за морем жила;

Спой мне песню, как девица

За водой поутру шла [34, 2, С. 48].

Усиливают впечатление от зимней бури эпитеты: «обветшалой», «запоздалый», «ветхая», «печальна», «темна», «утомлена», бедной». На фоне разбушевавшейся стихии невольно все замолкает, но такие простые домашние предметы, как «кружка», «веретено», «окошко», «солома» делают картину зимней бури как будто бы далекой и не способной причинить вред. В понимании им дома здесь Пушкин максимально приближен к архетипу русского дома, о котором мы говорили выше. А образ няни ассоциируется с женским миром этого дома так, как он был представлен в традиционном русском доме.

В Михайловском работа над романом в стихах «Евгений Онегин» приобрела большую значимость, о чем свидетельствует его письмо княгине В.Ф. Вяземской от октября 1824 г. Пушкин пишет: «Что касается соседей, то мне лишь поначалу пришлось потрудиться, чтобы отвадить их от себя; больше они мне не докучают – я слыву среди них Онегиным… Я нахожусь в наилучших условиях, чтобы закончить мой роман в стихах, но скука – холодная муза, и поэма моя не двигается вперед…» [25, 10, С. 772–773].

Интерес к роману в стихах «Евгений Онегин» со временем не иссякает, «энциклопедия русской жизни и в высшей степени народное произведение» не может не привлечь внимание ученых-пушкинистов. В нем Пушкин отобразил длительный процесс нравственного роста человека, трудный поиск моральных и нравственных идеалов. Все это происходит на фоне реальной жизни, в условиях, которые были современны поэту, были его жизнью. В «Евгении Онегине» воссоздана картина жизни петербургского света, московского барства, провинциального дворянства. Пушкин рассказал о том, как жили в то время люди, что читали, о чем думали, из-за чего страдали, как представляли окружающий мир и свое место в нем, какой смысл вкладывали в такие вечные понятия, как любовь, дружба, совесть, долг, верность, честь.

Во многих работах наряду с другими важными проблемами отмечается увлечение Пушкина бытовой стороной жизни людей того периода. Еще В.Г. Белинский отметил, что это есть «самое задушевное произведение Пушкина… Здесь вся жизнь, вся душа, вся любовь его; здесь его чувства, понятия, идеалы…». В нем «отразилась личность поэта», которая «является такою прекрасною, такою гуманною» [62, С. 362, 425].

Г.А. Гуковский отмечал: «…уже самое количество бытовых тем и материалов принципиально отличает пушкинский роман в стихах от предшествующей литературы. В «Евгении Онегине» перед читателем проходит серия бытовых явлений, нравоописательных деталей, вещей, одежд, цветов, блюд, обычаев». И далее: «Не в том заключено реалистическое новаторство «Евгения Онегина», что в нем описан быт, неоднократно изображенный до него русскими поэтами, которых мы не захотим и не сможем отнести к реалистам, а в том, что бытовой материал истолкован Пушкиным иначе, чем его предшественниками, по-новому, реалистически, то есть в качестве типического, идейно обосновывающего человека и его судьбу» [93, С. 140, 146].

Известны достаточно подробные комментарии к «Евгению Онегину» исследователей Ю. Лотмана, В. Набокова. В. Непомнящий отметил, что «вряд ли существует произведение, которое, являя собой столь монументальное воплощение души и характера народа, столь глубокий и яркий художественный автопортрет нации, вместе с тем так всепоглощающе устремлялось бы к коренной проблеме общечеловеческого, всемирного бытия – проблеме человека и при этом сохраняло бы и выдерживало от начала до конца столь неподдельное и мощное исповедальное напряжение, так было бы полно обаянием живого и личного человеческого высказывания, так трепетало бы лиризмом в каждой из своих нескольких тысяч строк» [150, С. 315].

Роман в стихах «Евгений Онегин» не случайно отражал с энциклопедической точностью, казалось бы, незначительную бытовую сторону жизни, ведь именно в начале XIX в. модель Дома в русской культуре развивается по двум направлениям: дом-коттедж и дом-усадьба, городская квартира и дворянское «гнездо». В этот период в образованных кругах русского общества начинает набирать силу спор о ценностном превосходстве патриархальности над цивилизованностью.

В русском сознании Дом по-прежнему обозначает, прежде всего, Семью, круг людей, считающих себя родными не только по крови, но и по духу, обычаю. Главной же в семье являлась любовь, при которой человек становился для другого дороже самого себя. Дом сравнивался с «семейным гнездом», которое спасало человека и в житейском, и в религиозно-этическом смысле этого слова. Поэтому для многих россиян Дом являлся спасительным кровом. Понятие «гнездо» соответствует действительности еще и потому, что такое жилище «органически вписывается в окружающую природно-сельскую среду и связано с ней бесчисленными хозяйственными и культурными нитями». Эту метафору можно перенести и на всю Россию, которая, по представлению многих, являла собой большую семью с отцом-государем во главе [217, С. 592].

Несомненно, во многом судьба героев романа в стихах была связана с нравственными устоями, заложенными или приобретенными ими в родном Доме. Родное «гнездо», Дом, обретает в этот период для Пушкина особенно глубокий смысл. Образ Дома как бы обрамляет весь роман, временами выступая на первый план, временами оставаясь за рамкой повествования. Однако каждый раз мы ощущаем его присутствие, его влияние на поведение героев, на ситуацию. Уже с первых строк в романе понятие «Дом» употреблено в одном из своих значений:

Когда же юности мятежной

Пришла Евгению пора,

Пора надежд и грусти нежной,

Monsieur прогнали со двора [31, С. 6].

Как отмечается в комментариях В.Набокова: «Самое близкое по смыслу значение русского слова «двор» в этом контексте «дом», «старое имение», «гнездо» [148, С. 45].

Пушкин проводит нас через городской, петербургский дом Онегина, затем усадебные дома Лариных, дяди Онегина, городской московский дом и снова петербургский дом, теперь уже Татьяны. Такое построение позволяет лучше почувствовать атмосферу устройства русского Дома в начале XIX в., увидеть те изменения, которые были привнесены временем, и отметить духовность усадебного Дома.