Глава вторая синтаксические связи

1. Понятие связи

Греческое слово syntaxis означает «составление», «построение», «со­четание», «порядок». Синтаксис как раздел грамматики имеет дело с «со­ставными» единицами — словосочетаниями и предложениями, которые состоят из слов, определенным образом связанных друг с другом. Поэтому понятия связи и способа ее выражения являются в синтаксисе основными.

В отличие от морфологических синтаксические категории универ­сальны. «Общим для всех языков субстратом... выступают элементы не морфологии и лексики, а именно синтаксиса... Подлежащее, сказуемое и дополнение являются общеязыковыми категориями... Предикатив­ные, объектные и атрибутивные отношения прослеживаются во всех языках... Общим для всех языков остается выражение синтаксических отношений с их разнообразным содержанием. Различие выступает в грамматической форме их передачи. ...Синтаксическое членение оста­ется единым для всех языков, но оформление слова в составе предло­жения (морфологическое членение) выявляет многочисленные разно­видности [Мещанинов], 7, 9, 33].

Как уже отмечалось, очень часто смешивают понятие синтаксической связи слов с понятием морфологической формы. Следует помнить, что «нельзя усмотреть ничего синтаксического в „видах синтаксической связи слов", т. е. в согласовании, управлении и примыкании. Хорошо известно, что согласование — это морфологическое уподобление грамматически зависимого слова слову грамматически господствующему. Управление обусловлено синтагматическими свойствами частей речи, а не членов предложения. Примыкание также определено синтагматикой части речи и их категорий» [Головин₂, 80]. Не существует согласования и управления, например, в древнекитайском, в котором «слова не имеют форм словоиз­менения» [Яхонтов, 38]. Ср. также: «В японском языке подлежащее и ска­зуемое грамматически не согласованы» [Пашковский, 31]. При этом никто никогда не отрицал наличия синтаксических связей в японском или Древнекитайском языках.

Разнообразные синтаксические связи рассматриваются в исследованиях по синтаксису, а в некоторых приводятся и способы их графического изображения [Пешковский_ь 44, 45, 60]. Однако определение по­нятия связи обнаружить значительно труднее. Наиболее общее опреде­ление находим в «Словаре лингвистических терминов»: «Различные виды взаимоотношения элементов речи, обусловливаемые правилами построения, лексическим значением сочетающихся слов и т. п.» [Ахма-нова]. А. М. Мухин отмечает: «Теория предложения обязана считаться с тем фактом, что в структуре изучаемого лингвистического объекта — предложения его компоненты („вещи") и существующие между ними отношения образуют неразрывное единство. Эти отношения в структуре предложений будем в соответствии с распространенной терминологией называть синтаксическими связями» [Мухин, 66-67]. Л. Ельмслев говорит не о связях, а о зависимостях, рассматривая последние как функции [Ельмслев, 382]. Однако отмечается, что связь и зависимость — не совсем одно и то же: «Элемент структуры может зависеть от наличия или отсутствия других элементов в той же структуре. Но связи устанавливаются только между наличными элементами» [Вардульь 11]. В конце концов, появляется утверждение о том, что «связь (отношение) предстает как фундаментальная категория, некая неопределяемая величина (непосредственно данное, исходный пункт) [Атаян_ь 125]. Ср. также: «Понятие непосредственной связи бесспорно отражает одно из объек­тивных свойств языка. Однако я не знаю вербального (осуществляемого с помощью других слов) определения этого понятия и не уверен, что такое определение вообще возможно. Тем не менее, все лингвисты явным или скрытым образом пользуются этим вербально неопределимым :

понятием» [Холодович, 245].

Вот как демонстрирует связь Л. Теньер: «Каждое слово предложе-Вия вступает с соседними словами в определенные связи, совокупность которых составляет костяк или структуру предложения... Предложение типа Alfred parle состоит не из двух элементов: 1) Alfred и 2) parle, а из трех: 1) Alfred, 2) parle, 3) связи, которая их объединяет и без которой не было бы предложения... Понятие синтаксической связи является...] основой всего структурного синтаксиса» [Теньер, 22-23]. Что же каса­ется зависимости «между наличными элементами», то в этом случае «понятие зависимости можно приравнять к подчинению» [Лайонз, 250]. «В любом сложном обозначении предмета или лица всегда обнаружива­ется, что одно из слов имеет первостепенное значение, а другие присое­диняются к нему на положении подчиненных слов. Главное слово опре­деляется (уточняется, модифицируется) другим словом, которое в свою очередь может определяться (уточняться, модифицироваться) еще ка­ким-либо третьим словом и т. д.» [Есперсен, 107]. При этом «главный и зависимый члены синтаксической конструкции не характеризуются од­ной и той же категорией: вместо этого главный член определяет соответствующую категорию (например, падеж) зависимого члена» [Лайонз, 256]. Своеобразное «распределение полномочий» между главным сло­вом и зависимыми словами заключается в том, что «никакой подчинен­ный элемент не может зависеть более чем от одного управляющего. Управляющий же, напротив, может управлять несколькими подчинен­ными, например: Моп vieil ami chante cette jolie chanson „Мой старый друг поет эту красивую песню"» [Теньер, 25].

Может возникнуть вопрос: а откуда же берутся связи? «Понятие связи обычно определяют через понятие валентности: связь — это реа­лизованная валентность» [Долинина!, 298]. Само же понятие валентно­сти введено в лингвистику Л. Теньером, который считал, что структура предложения определяется характером глагола. «Глагол можно предста­вить себе в виде своеобразного атома с крючками, который может при­тягивать к себе большее или меньшее число актантов в зависимости от большего или меньшего количества крючков, которыми он обладает, чтобы удерживать эти актанты при себе. Число таких крючков, имею­щихся у глагола, и, следовательно, число актантов, которыми он спосо­бен управлять, и составляет сущность того, что мы будем называть ва­лентностью глагола» [Теньер, 250]. Теория валентности Л. Теньера бы­стро получила признание и нашла последователей за пределами Фран­ции [Филичеваг, 120]. Идея валентности относится к числу наиболее популярных в современной лингвистики [Степанова, 13]. При этом ва­лентность определяется как «способность единицы языка вступать в со­единение с другими единицами языка, причем имеется в виду как их структура, так и семантика» [Степанова, 14]. Степанова указывает так­же, что идеи Теньера активно восприняты немецкими грамматистами, которые распространяют понятие валентности и на другие главные части речи — существительные и прилагательные.

В отечественную лингвистику слово валентность впервые ввел С Д. Кацнельсон. Он также не ограничивал валентность областью только глагола: «Полновесное вещественное слово в каждом языке не есть слово вообще, а слово с конкретными синтаксическими потенция­ми, позволяющими употребить его лишь строго определенным обра­зом, предуказанным уровнем развития грамматических отношений в языке. Это свойство слова определенным образом реализоваться в предложении и вступать в определенные комбинации с другими словами можно было бы назвать его синтаксической валентностью» [Кац-нельсон2, 126].

Дальнейшее изучение валентности приводит к выявлению следующих трех аспектов: (а) семантического, (б) синтаксического и (в) прагматического. Так, в предложении (1) Мы выбрали Бориса председателем с точки зрения семантической валентности глагол выбрать требует в качестве одного из своих актантов элемент из множества, состоящего по крайней мере из двух объектов. Этот актант представляет собой компонент семантической структуры глагола. Синтаксический аспект валентности — это языковое выра­жение упомянутого множества в виде оборота с предлогом из. Что касается прагматической валентности, то она предполагает выбор (как в данном случае, так и в других подобных): вводить предложный оборот в высказывание или нет. В предложении (1) этого оборота нет. Однако высказывание может иметь и такую форму:

(2) Мы выбрали Бориса

Это нормальное предложение. В данном случае прагматическая интенция заключается в том, чтобы избежать коммуникативной избыточности. Опуще­ние именной группы в высказывании приведет к абсолютно неграмматическим предложениям:

(3) *Мы выбрали. *Мы выбрали председателем.

Если именную группу, означающую должность, на которую некто избира­ется, прагматически не предполагается опустить, то один из путей разрешения конфликта между синтаксической и прагматической валентностями будет постановка оставшегося компонента в позицию прямого дополнения:

(4) Мы выбрали председателя.

Это дополнение может уточняться определителями, прилагательными и относительными предложениями:

5. Мы выбрали очень молодого председателя.

6. Мы выбрали Бориса очень молодым председателем.

В предложении (5) именно определитель, точнее — его значение, оказывается релевантным для данного сообщения. Прагматически в высказывании идентифи­кация избранного человека не считается важной. Более эксплицитным вариантом предложения (5) может быть высказывание

(7) Мы выбрали очень молодого человека председателем.

С точки зрения теоретической грамматики разделение и различение трех ука­занных аспектов валентности, как и их сложное взаимодействие, представляет собой определенный интерес [RuiiCka, 20-23].

Возвращаясь к понятию связи, отметим, что Л. Ельмслсв различает три основных вида связи или зависимости: «взаимные зависимости, при которых один член предполагает существование другого и наоборот, условно назовем взаимозависимостями (интердепенденциями). Одно­сторонние зависимости, при которых один член предполагает существо­вание другого, но не наоборот, мы назовем детерминациями. А более свободные зависимости, в которых оба члена являются совместимыми, но ни один не предполагает существование другого, мы назовем констелля­циями» [Ельмслсв, 284].

В традиционной грамматике выделяются также три вида связи — сочинительная, подчинительная и предикативная. Наиболее свобод­ным видом связи представляется сочинительная, сочинение. На сочине­ние накладывается меньше всего ограничений. На общую структуру синтаксической конструкции сочинение почти не влияет. «Сочинение означает скорее количественное, а не качественное усложнение грамма­тических форм. Исходные грамматические формы здесь удваиваются, утраиваются и т. д.... Качественное усложнение в системе грамматиче­ских форм связано прежде всего с подчинением. Оно состоит в том, что какая-либо одна грамматическая форма (или ряд грамматических форм) находится в грамматической зависимости от другой грамматической формы (или других грамматических форм). Такая фамматическая зависи­мость может быть связана с семантической зависимостью, но это отнюдь не обязательно» [Адмони₉, 103]. «Особый вид синтаксического отноше­ния — это отношение фамматической взаимообусловленности. В этих случаях оба компонента, сочетающиеся в конструкции, находятся в за­висимости друг от друга... Главным из отношений, построенных по принципу фамматической взаимообусловленности, является предика­тивное отношение» [Адмони₉, ПО, 111].

Что касается способов выражения синтаксических связей, т. е. вопро­са о форме связи, то в разных языках он решается по-разному. В этом пла­не наиболее общей, универсальной оказывается форма сочинительной связи, представленная в большинстве языков системой сочинительных союзов. Формы подчинительной связи более специфичны. В русском язы­ке различают три разновидности формальной (морфологической) связи — согласование, управление и примыкание. В первом случае форма зави­симого слова повторяет форму главного слова:

большой стол, большие столы, большому столу, большим столам.

При управлении зависимое слово сохраняет одну и ту же зависимую форму независимо от того, какую форму имеет главное:

читать книгу, читаю книгу, читал книгу, читающий книгу, чи­тая книгу.

Обычно различают сильное управление и слабое управление.

«Сильное управление возникает при выражении информационно-воспол­няющих и объектных отношений. Употребление распространителей здесь обязательно („стать учителем"). Управление, при котором объектные от­ношения контаминируются с определительными, принято относить к сла­бому управлению („окно на юг", „писать карандашом")» [Лопатина, 537]. Если использовать терминологию Л. Теньера, то понятие сильного управ­ления связано с валентностью глагола, с наличием обязательных ак­тантов, тогда как при слабом управлении речь идет о сирконстантах [Теньер, 117-118].

В случае примыкания слова просто располагаются рядом друг с дру­гом без каких-либо изменений формы:

идти быстро, читать вслух, очень интересный, очень интересно.

В современном английском языке при почти полном отсутствии сло­воизменения случаи согласования и управления очень редки. Так, согласование представлено лишь в формах указательных местоимений this и that:

this (that) book — these (those) books; а управление — в формах личных местоимений:

/ gave him a book — Не gave me a book, Who gave you the book? — I Whom did you give the book? (who — тоже «личное» местоимение).

Наиболее распространенным видом связи в современном английском языке является примыкание. Правда, в английском языке существуют предлоги, которые также участвуют в образовании зависимых форм слов. В связи с этим можно говорить о двух формах грамматической связи в современном английском языке — предложной и беспредложной.

Для уточнения отношений внутри сложной синтаксической группы А. А. Холодович вводит «правило хозяина» и «правило слуги»: «„Правило хозяина" определяет положение такого элемента предложения а относи­тельно такого элемента предложения Ь, которые связаны структурно от­ношением непосредственной зависимости; например, пью пиво, тяжело дышу, густой туман»... „Правило слуги" определяет положение такого элемента Ъ относительно такого элемента с, которые связаны друг с дру­гом не отношением непосредственной зависимости, а отношением зави­симости от третьего элемента а. Например, в сочетании возвратил соседу долг члены бинома соседу долг связаны отношением зависимости от слова возвратил» [Холодович, 257].

Итак, выделяются три типа синтаксической связи: сочинительная, подчинительная и предикативная. Основное различие между ними за­ключается в том, что первые две связывают между собой компоненты словосочетаний, тогда как третья типична только для предложения. Син­таксическая теория должна рассматривать вопросы, связанные с «уст­ройством» синтаксических структур, с тем, какие единицы входят в их состав, что следует понимать под минимальной и максимальной синтак­сическими единицами, как распределяются связи между элементами синтаксических структур. Эти вопросы по-разному решаются в разных типах грамматик.